- А дальше что было? - Быков только сейчас обнаружил, что водка уже закончилась, а вот огурцы, как ни странно, нет. А он даже лёгкого головокружения не чувствует. Напряжён слишком. - Как этот Злыдень тебя "укрощал"? Бил? Часто?
- Да нет, наоборот, очень редко, - легкомысленно отмахнулась Яга. - Только если вконец достану. Любила я ему поначалу всякие каверзы устраивать, из своего детского арсенала. То зелья в бутылках местами поменяю, то коню евонному, Бешеному, из рогатки под хвост выстрелю, то ещё чего придумаю. Он, конечно, ругался страшно, но быстро отходил, и даже ни разу не сглазил. Говорил - потому что любит меня, неблагодарную.
- А ты?
- А что я? Сам-то как думаешь? Боялась я его и простить не могла за свободу свою загубленную, за сестрино уродство и за хворь батюшкину - он вскоре после свадьбы слёг, да так и не поднялся... Злыдень чувствовал моё отношение, пытался как-то изменить его, приставал с ласками, подарки дарил, спрашивал, чего мне из своих походов привезти. А мне ничего от него не надо, только б они, походы эти, почаще случались. Без него в доме не так плохо было, хозяйство большое, дела всегда найдутся...
- Сбежать не пробовала?
- Почему же? Цельных три раза. Да находил он меня быстро, потому как сразу после свадьбы нитку заговорённую мне на руку накрутил. И себе такую же. Она цвет меняла, даже если я просто за ворота уходила. На рынок меня всегда евонные слуги сопровождали, а подруг в том городе я так и не завела. А потом уж не до побегов стало - Кузенька под сердцем зашевелился. Я и успокоилась на время. Муж был очень доволен... До того момента, пока повитуха не показала ему рыжего наследника. Понимаешь, к чему я? Он чёрный, у меня рыжины в помине нет, сестрицы, отец - все русые. Злыдень аж затрясся весь, подскочил да как начал орать - от кого нагуляла?? А у меня и ответа нет. Это потом уж я вспомнила, что бабка у нас в молодости рыжая была, и материн брат тоже, но он ещё во младенчестве помер, вот и забылось уж. Попыталась ему объяснить - не поверил. У него-де в умных книгах не так написано. Им он верил больше...
С тех пор моя жизнь стала невыносимой. Злыдень стал часто напиваться в дымину и тогда угрожал, что пойдёт и утопит приблудыша в колодце, меня до смерти запорет, а полюбовнику моему всё его хозяйство сглазом засушит. Только как узнать, кого проклинать надобно? В том городе рыжих чуть не сто человек проживало, каждого сглазить не по силам, да и коль прознают о причине - позора не оберёшься... Думал он думал - и придумал, как отомстить всем разом, выплеснуть без остатка душившую его злобу. Вычитал в одной своей книге заклинание, не иначе самой тьмой подсказанное. Смертельное. На крови... И меня порезал, и Кузеньку... Брр...
Она передёрнулась от воспоминаний и машинально обхватила себя за плечи. Матвей глянул на пустую бутылку, решительно встал и сдёрнул женщину с табуретки. Посадил рядом, закутал в покрывало и осторожно обнял поверх него. Яга благодарно улыбнулась и прикрыла глаза.
- Ты не думай, крови надо было совсем немного, просто я тогда этого не знала. И перепугалась страшно, не за себя, конечно... Знаешь, Мотя, что во всём этом самое смешное?
- А тут вообще есть что-то смешное?
- А как же. Это ведь и вправду его ребёнок был, куда уж мне при таком муже подолом вертеть. Да и не хотелось мне тогда ещё ничего. Знаешь, как звучало проклятье? Он ведь его прямо при мне прочёл, чтобы сразу убедиться, что оно подействует... "Чтоб жену мою ни один нормальный мужик не возжелал до конца её дней, чтоб рыжий обманыш познал в жизни много страха и сам был страшен, а папаша его тотчас же сдох в жутких мучениях!" В этом месте можно смеяться.
- Выходит, этот лох взял да и проклял сам себя? То-то небось его папаша Проклятий на том свете ему навешал... - всё-таки хмыкнул Мотя. - Сам сдох, но вам тоже досталось. К Кузьке этот Бабайка обдолбанный по ночам являться начал, а от тебя мужики шарахаться... Постой-ка! Не сходится что-то. А как же Пихто, Кощей и прочие?
- А по-твоему, это и есть "нормальные мужики"? - сощурилась Яга. - Всё верно сбылось - нормальные от меня морды воротят, а вот такие как раз проходу не дают. Тот же дедка, хозяин гостиницы, за ужином глазки строил, не заметил? Воротит меня с них, да что поделаешь...
- Не понял проблемы, - пробурчал Быков, думая, что неплохо было бы этому дедке настучать по репке. Для профилактики. При живой бабке да при самом Матвее такое непотребство разводить! Совсем охамели эти деды. В чём только душа держится, песок вон сыпется непрерывным потоком, а всё туда же! - Если тебя с твоих кавалеров, как ты выразилась, воротит, тогда какого хрена ты их не отшиваешь? Что, совсем безотказная?
- Ты это меня сейчас оскорбить хочешь, да, Мотя? - неожиданно захихикала Яга. Водка ударила, не прошло и полгода... - А вот ничего-то у тебя не выйдет. Потому что я не для удовольствия их привечаю. И не для здоровья. А только из-за сыночки моего любимого, да! Сколько лет мы с ним по разным деревням мыкались, пока в Гадюкине не осели. Из мужниного дома я сразу ушла, и единого лишнего дня в нём оставаться не захотела. Кузенька тогда совсем слабенький был да запуганный проклятым Бабайкой, каждую ночь по привычке за меня прятался, да только не помогало это... Я от всех мужиков как от чумных шарахалась, а потом раз вломился к нам в дом в дупель пьяный лешак, спутал, поди, со своей кикиморой, или кто там у него, и как полез целоваться! Я насилу вырвалась. А потом гляжу - морок-то и развеялся. Кузька заснул сразу и наутро впервые о нём не вспомнил. Я и смекнула, не связано ли это с поцелуем. Проверила вдругорядь - точно, работает! Вот так и покатилась Прекрасная по наклонной... - снова хихикнула женщина. - Потому как одним поцелуем никто довольствоваться не хочет, всем сразу постелю подавай. Ну и подавала, куда деваться-то? Давала, даю и давать буду, вот! Потому что Кузька для меня важнее всех на свете! А если кто его обидит, то я...
Воодушевление резко схлынуло, и так же резко навалилась закономерная дремота. Матвей тихонько потряс её за плечо.
- Последний вопрос можно? В Гадюкине ты на сеновал ко мне тоже из-за Кузьки полезла? К нему Бабайка приходил? Почему ты тогда на своём не настояла, мамка-панамка? Я же не знал, что у тебя в это время...
- Да не было никакого Бабайки, не волнуйсь! - зевнула Яга. - Сказать тебе, что ли, одну страшную тайну, Мотя...
- Ну? Ну?? Блин, не спи, вредная ты Прекрасная!!
- Тсс... Только никому не говори, особенно энтому... в кепке... Нравится он мне просто. С самого начала понравился. Вот я и пришла к нему... первый раз сама... а он...
Поудобнее устроив голову на широком мужском плече, Кузькина мать окончательно провалилась в сон. Что ей снится? Вон как улыбается. Светло...
Матвей осторожно встал, взял её на руки и прямо с покрывалом отнёс в соседнюю комнату. Положил рядом с сопящим сыном, укрыл, постоял над кроватью... Потом наклонился и быстро поцеловал женщину в щёку.
Если она завтра вспомнит о своём признании, то, чего доброго, просто смоется от него куда подальше, прихватив Кузьку. Гордая она, Прекрасная, это он уже давно понял. Значит, надо будет срочно прикинуться валенком. Потому что расставаться с ними в его планы совершенно не входит. По крайней мере, в ближайшие. Вот выспится, сходит на приём к Хрену, узнает, как вернуться домой... и повременит с этим. Сначала устроит их тут как следует, с жильём поможет, и всё такое. Ну и мужика поищет - НОРМАЛЬНОГО. Неужто во всей столице такого не найдётся? А то к ней опять какой-нибудь старпёр или извращенец привяжется. Каждому морду бить - не выход, это только для ихнего пенсионного фонда хорошо, если он у них, конечно, есть. Мужика надо - раз и навсегда, такого надёжного, что прямо ух, и чтоб детей любил, и на неё не смел руки поднять. А ещё...
Засыпая, Матвей вдруг подумал об иронии судьбы. Той, которая не фильм, а той, которая так часто бывает в жизни, что земной, что сказявской. Ирония со смертельным исходом для ревнивого колдуна, подневольная потребность Кузькиной матери в постоянных любовниках. К ней в его мире принято посылать недругов - смешно, да? К маленькой перепуганной девчонке, которая после того ритуала приобрела сомнительную репутацию убийцы колдуна, и которой поэтому надо опасаться. Уж если она муженька своего порешила, то простого человека и вовсе сходу до Кондратия доведёт? Фигня какая. Но ведь откуда-то пошло это выражение?
Кстати, это что получается, ей сейчас не больше двадцати семи? Мелочь совсем! А как уже жизнь потрепала... На её фоне он совсем зажрался. Живёт, понимаешь, такой "дядя Мотя-бегемотя", как сыр в масле катается, ни о чём не думает, ни о ком не заботится, проблемы серьёзные - и то его стороной обходят. Не считая попадание в Сказявь. Да и то, назвать здешнее путешествие проблемой у него теперь язык не повернётся! Это ведь здорово, что он сюда попал. Познакомился с хорошими людьми и не-людьми, поприключался по самое не балуйся, даже кое-что понял о себе и о жизни. Кое-что важное... Но пока ещё не всё.
С этим неясным томлением в душе Матвей и уснул.
* * *
"Ума палата" оказалась таким сооружением, что при всём желании ни с чем не перепутаешь. Рядом дома как дома, красивые, добротные, о двух-трёх этажах, а это недоразумение... Именно недоразумение - в ультраавангардном стиле, которое Мотя назвал про себя "огрызок от яблока". Высоченное, скорее круглое, чем квадратное, с выкрашенными в жёлтый цвет неровными стенами, плоская зелёная крыша с одного края свисает намного дальше, чем с другого. Под этим "листом" - единственное видимое с улицы овальное окно. Видимо, там и расположен "кабинет" местного мудреца, великого и (хотелось бы верить) не-ужасного Хрена. В остальных помещениях, говорят, архивы да библиотека, куда вечно занятые горожане почти никогда не заходят. И не потому, что нельзя, можно вроде, но - некогда. В отличие от них, Хрен проводит там почти все неприёмные часы, вот поэтому он, наверное, такой умный. Даже странно, что во всей столице не находится желающих составить ему конкуренцию. Сильно умных, видать, нигде не любят, не только на Земле...
Матвей глубоко вздохнул и решительно зашагал к "огрызку". Мандража особого не было - и всё из-за вчерашней ночной попойки и рассказа Яги. Он был даже рад, что проснулся сегодня раньше всех, успел по-быстрому позавтракать и уйти до того, как встали Кузька и его мать. Нарываться на неё прямо с утра не лучший вариант, а вот потом, когда появятся новости и надо будет обсудить их дальнейшие совместные планы - тогда ночные откровения, если и не забудутся, то будут уже не так актуальны. Фиг с ним, с прошлым, о будущем думать надо!
О будущем... Матвей в который раз за утро поймал себя на очень странной мысли и, отгоняя её, ускорился ещё больше. Без остановок взлетел по крутой лестнице на самый верх, до единственной на площадке приоткрытой двери, чуток отдышался, вежливо постучал - и вошёл.
М-да, обе Мотины версии насчёт внешности главного сказявского умника оказались ошибочными. На траву не похож. На... ээ... не-траву тоже. Всё логично: если дом напоминает огрызок, то его хозяин - огромного белого червяка. Или нет, всё же не червяка, головастика. Голова и вправду казалась намного больше сгорбленного тщедушного тельца, совершенно лысая; лицо наполовину скрывали массивные круглые очки, лишь чудом не спадающие с крошечного носика-пуговки. Хрен сидел за столом и был полностью погружён в чтение толстенного фолианта. Моте пришлось два раза кашлянуть, прежде чем его наконец-то заметили.
- Оу! Какие люди! - разулыбался мудрец. - Чрезвычайно рад видеть. Присаживайся, не стесняйся!
Быков кивнул и занял место с другой стороны от стола, назвался и подождал, пока Хрен занесёт его данные в особую учётную книгу. Восемьсот тридцать девятый номер... офигеть!
- Да, как видишь, вы, попаданцы, отнюдь не штучное явление. Записывать вас, конечно, не я придумал, но страниц за всю свою жизнь заполнил преизрядно. Первых-то похабников ещё в царские времена сюда ссылали. По их анкетным данным можно всю рассейскую историю выучить, жуть как познавательно!
- И кто чаще всего попадал? Разбойники, солдаты?
- А всяких хватало. Раньше в основном крестьяне да гусары, потом - уголовники, а в последнее время вообще чёткой тенденции нет. Разный возраст, профессии, социальное положение, хотя больше лиц со средним образованием, чем с высшим. Женщин, кстати, тоже стало чаще заносить, как типичной алкогольной внешности, так и вполне себе молодых и приличных. Некоторые, кстати, предпочитают обратно не возвращаться, здесь остаются. В основном те, у кого в реальном мире были проблемы с личной жизнью. Мужчины в своей массе погуляют да отчалят, а вот женщины заведут шуры-муры с местными, привяжутся накрепко и уходить раздумают. А что, мужики у нас не чета вашим, надёжные да заботливые - это не я так считаю, а похабницы бывшие. Ценят они сказявцев, семьи дружные у них получаются. Я для таких отдельную статистику веду.
- А наоборот бывает? Ну, чтобы наш на вашей женился? - как можно равнодушнее спросил Матвей.
- Бывает, конечно. Тоже неплохо живут, кстати.
- А...
- А конкретнее не скажу, - проницательно усмехнулся Хрен. - Права не имею. Так исторически сложилось - данные собирать, но не предоставлять, во избежание.
- Во избежание чего?
- А... Хрен его знает! - машинально ответил тот.
Поржали.
- Ну что, самый главный вопрос-то задашь, или у нас решил остаться?
- Задам. А уж потом и решу.
- И то верно, - покивал Хрен. - Ну что, Матвей, теоретически вернуться домой ты можешь даже не сходя с этого места. Только одно условие есть. Для всех попаданцев единое, вроде как простое совсем, но в то же время трудное, на грани возможного.
- Блин, да не пугай ты, говори прямо!
- Изволь. В свой мир ты вернёшься только тогда, когда искренне пообещаешь больше никогда...
Топ-топ-топ.
Быков раздражённо оглянулся на дверь. Кого несёт так некстати, на самом интересном месте?!
Как ни странно, следующим посетителем оказался не какой-нибудь слон местного разлива. Громовая поступь принадлежала весьма компактному существу - пушистой белой лисице. В отличие от Ёжкиного Кота, Мани и прочих, этот зверь был натурально зверем: роскошная шубка не скрыта одеждой, вместо словесного приветствия - энергичные махи хвостом.
- Не видишь - занят он, позже приходи! - шикнул Мотя, всё же надеясь на понимание.
Зря. Лисица растянула морду в насмешливой улыбке, облизнулась и вдруг прыгнула прямо на стол.
- Мама... - в ужасе пискнул Хрен.
Матвей не успел даже привстать с места, как всё уже было кончено. Ам! - и несчастного мудреца просто не стало. Его проглотили в буквальном смысле целиком! Без малейших усилий, даже очки нигде не застряли... Наверное, изнутри этот зверь был гораздо больше, чем снаружи.
Быков в шоке вытаращился на злодейскую морду, которая без зазрения совести продолжала сидеть на столе с самым довольным видом и теперь старательно намывала эту самую морду. Ему действительно всё это не приснилось? Какая-то жалкая лиса съела того единственного, кто знал, как отправить его домой??
Рука на автомате нащупала увесистую книгу - ту самую, которую читал Хрен до его прихода - и обрушила его на голову лисицы. Закончился сей порыв совершенно не так, как надо: талмуд непостижимым образом изменил траекторию полёта и встретился со столом, не удержавший равновесие мститель тоже. А гадская лиса даже не дёрнулась! Лишь глаза на него скосила да вздохнула нарочито.
- Дурак ты, Мотя. Самому слабо догадаться?
И растаяла, будто её и не было. Точнее, его - голос у зверя оказался явно мужским.
- О-хре-неть...
Быков потёр лоб, но это не помогло - умных мыслей в его голове так и не возникло. Глупых, впрочем, тоже. Кроме одной.
- Походу, вот теперь мне точно пи... Что?!
Взгляд против воли задержался на раскрывшейся от удара книге. Там на картинке красовалась точно такая же белая и пушистая лисичка. Вот только называлась она совсем по-другому. Очень привычно. Матвей захлопнул книгу, прочёл название и нервно рассмеялся.
"Сказявские опасности. Легенды и реалии." Красивая плетёная закладка торчала из неё ровно за два листа до картинки с "белой смертью". "Единственным природным врагом Хрена является Песец. Существо это настолько редкое, что его решено отнести к типу мифических. Однако, при определённых условиях - как то неудачное стечение обстоятельств, расположение звёзд и неотвратимый перст судьбы, указавший на конкретного горемыку - существует вероятность их встречи. И она, увы, предрешена..."