– Да заткнитесь вы уже, – внезапно слабо, но отчетливо произнес очнувшийся наконец офицер.
В голове у Райнэ шумело, и сквозь этот шум прорывались обрывки чужого разговора. Голоса звучали то ближе, то дальше, а иногда и вовсе прерывались, словно заглушаемые помехами. Как будто на плохо работающей радиочастоте, когда сигнал источника настолько слабый, что в эфире создается много посторонних шумов, перекрывающих голос собеседника. Для полноты ощущений стоило прибавить к этому еще и эмоциональный окрас этих источников, которые вспыхивали совсем рядом разноцветными, болезненно яркими вихрями, вспарывая серое марево помех.
Они вонзались в незащищенное сознание псионика раскаленными иглами, помимо боли физической (а болело едва ли не все тело и особенно сильно почему-то голова), доставляя еще и ментальную.
Голоса тут же стихли и послышались звуки какой-то суетливой возни. Яркий свет остро резанул по воспаленной сетчатке, отчего глаза заслезились, и мир вокруг окрасился пестрыми всполохами.
Когда Райнэ наконец проморгался, кое-как сфокусировав взгляд, то первое, что он увидел, был белый потолок с этими омерзительными слепящими флюоресцентными лампами. Сердце на миг замерло в груди, пропуская удар и судорожно сжимаясь.
– Что произошло? – смутная тревога начала нарастать, когда Нир понял, что среди говоривших нет его танка. – Почему я в медотсеке?
– Офицер Райнэ, вас обнаружили в техотделе с раной на голове, – объяснил стоявший у изголовья здоровяк. Он был даже больше, чем Нарэш.
Этот угрожающе нависший незнакомец, а еще ненавистная морда главврача только усилили тревогу псионика. Он судорожно шарил взглядом по помещению и не находил Нарэша, и с каждым мигом паника подступала к горлу болезненным комом, заставляя цепенеть и задыхаться от ощущения собственной беспомощности.
– Кэйл… Где Кэйл? – голос предательски задрожал и сорвался, но захлебнуться истерикой псионик не успел.
Облегчение разом навалилось на него, когда высокая массивная фигура капитана решительно отодвинула и незнакомого гиганта, и порно-медика, склонившихся над ним и не дававших дышать. Смешанный взрывной коктейль их эмоций, грозивший утопить сознание псионика, просто-напросто затмило ровное и сильное сияние, исходившее от Нарэша.
Стоило оставить позади слепящее белоснежное царство медикаментов, лишенное запахов и, казалось даже, жизни, как Райнэ заметно полегчало. Даже ноющая боль в затылке вроде бы утихла. Было так приятно ощущать ровный жар, исходящий от широкой груди танка, к которой его прижимали надежные объятия сильных рук, способных укрыть от всего мира, что Нир мгновенно успокоился и пришел в себя.
Как, оказывается, мало нужно псионику для полного счастья. Всего лишь присутствие его танка рядом и возможность с ним физически контактировать.
Так что, когда они оказались в их общей теперь каюте, Райнэ уже окончательно вернул утраченное самообладание и чувствовал себя вполне сносно. Настолько, что даже смог нормально поговорить с Кэйлом. Блять, а ведь если задуматься, это их первый спокойный разговор, без всяких перепалок и острот. И… это было довольно легко. Правильно.
А еще Нира приятно удивило то, что Кэйл, кажется, начинает оттаивать. Он больше не психовал, не хмурился угрожающе, а почти открыто шел на контакт и даже… О азари, он даже начал смеяться. Впервые за все то время, что они были знакомы, Нир услышал его смех, который отозвался где-то в груди мягким теплом.
Потом измученный псионик заснул. И ему снился замечательный сон. В этом сне было тепло, уютно, почти ничего не болело, а рядом ощущался кто-то большой и надежный.
Нир довольно вздохнул, перевернулся на другой бок и открыл глаза. До него не сразу дошло, что он уже проснулся.
Совсем рядом спал Нарэш, раскинувшись на кровати во весь свой гигантский рост. Нир не упал только потому, что левой рукой танк надежно прижимал его к своему горячему, как печка, боку. Его лицо было всего в нескольких сантиметрах от лица самого Нира. А еще Нарэш оказался по пояс голым. От осознания этого простого факта по всему телу внезапно пробежала теплая томительная волна.
Ощущения возвращались к нему постепенно, одно за другим. И первым, что он почувствовал кроме жара плотно прижимавшегося к нему сильного тела, было то, что у него – невероятно! – почти ничего не болело. Нир так давно не просыпался не от того, что его кто-то разбудил (например, боль, разливающаяся по всему его телу, которое жадно требовало живительной энергии), что сейчас не мог поверить своим ощущениям. Тело казалось легким, как пушинка, послушным и приятно гибким, почти как в те времена, когда у него еще был Рэв.
Псионик прислушался к себе, пытаясь определить причину столь радостных перемен, и не поверил опять – по всем внутренним каналам струилась горячая бодрящая энергия. Ее было непривычно много, даже голова закружилась. Как будто он снова опьянел.
Нет, реальность оказалась слишком сказочной, чтобы поверить в нее.
А потом Нир обнаружил, что его ладонь лежит на груди капитана. Он осторожно опустил ресницы, словно боялся этим движением разбудить его, и несколько минут, как завороженный смотрел на это восхитительное зрелище. Его ладонь на широкой груди казалась потерявшейся и совсем маленькой. По правде говоря, Райнэ еще никогда не видел таких здоровущих танков, как Кэйл Нарэш, даже когда учился в Академии. Не было там таких. А этот же… Сколько в нем роста? Два метра? Нет, чуть больше. Почти такой же большой, как его создатели дивины.
Нир осторожно погладил ладонью гладкую горячую кожу, и внезапно его пальцы наткнулись на холодный металл. На груди танка покоился пробитый жетон с серийным номером. Смутная тревожная мысль мелькнула и растаяла.
Во сне каменные черты лица Кэйла расслабились и стали безмятежно спокойными. Исчезла вечно хмурая складочка на переносице, придававшая его лицу свирепое выражение, и он сразу помолодел на десяток лет. Сколько ему лет на самом деле? Хотя это не имело значения – искусственные организмы живут очень долго.
Захотелось сделать какую-нибудь глупость. Пальцы неудержимо потянулись к лицу танка, едва касаясь, проследили четко очерченную линию крупной челюсти, легко провели по щеке и осторожно зарылись в густые волосы. А еще у танка оказались удивительно длинные и красивые ресницы, так что от них на щеки ложилась тень. И это было так… беззащитно трогательно?
Кто бы мог подумать, что вечно суровый и неприступный капитан может оказаться трогательным? Райнэ улыбнулся, добавляя еще один пункт к своему списку под названием «Каким еще бывает Нарэш».
Он тихонько приподнялся на локте, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть спящего, и взгляд его невольно скользнул ниже, туда, где грудь плавно переходила в мощный торс.
И раньше было очевидно, что капитан находится в прекрасной физической форме, но одно дело догадываться о том, что скрывается под синим кителем, застегнутым по самое горло, и совершенно другое увидеть, как оно есть на самом деле. И реальность превзошла самые смелые ожидания.
Танк был… идеальным образчиком искусственно выведенного солдата. Нет, даже не так – воина. Под светлой кожей завораживающе перекатывались крупные узлы мышц, они же канатами вились по рукам, даже в расслабленном состоянии внушая уважение. От желания дотронуться до каждого кубика на животе и очертить их контуры, подушечки пальцев начало покалывать.
Нир сглотнул набежавшую слюну. Он прекрасно помнил о возможных последствиях (чего стоила одна реакция танка позавчера вечером, когда он только приехал и уговаривал его помочь) своего пока еще невоплощенного желания, но поделать с собой ничего не мог. Искушение было слишком велико и слишком близко. Псионика не остановило даже понимание того, что его действия в ближайшем будущем могут аукнуться ему, по меньшей мере, членовредительством или взбешенным Нарэшем (а это, согласитесь, действительно пугало), который, если проснется, вряд ли оценит, домогательства всяких полуживых индивидуумов.
Желание – сумасшедшее, абсурдное, горячее, неудержимое – завладело всем его существом, наполняя каждую клеточку знакомым опаляющим жаром. Это было почти также восхитительно, как чувство наполняющей его живительной энергии танка. Здравый смысл, сдержанность, хладнокровие, рассудок – все это Нир без зазрения совести заткнул в жопу. Как и свою гордость сутками ранее.
О, да плевать! Разве можно отказаться от возможности дотронуться до этого великолепного тела? В конце концов, он жутко изголодался по тем ощущениям, что дарил секс, а Кэйл вот он, так близко, да еще к тому же почти обнаженный…
Рука, словно обладая собственным разумом, двинулась в волнительное путешествие – пальцы осторожно коснулись правого соска, потом дальше, вниз, периодически замирая, когда спотыкались о выступающие мышцы.
Это было какое-то наваждение, и Нир боялся даже вдохнуть, пока его ладонь скользила все ниже и ниже… Остановившись только когда наткнулась на пояс форменных брюк.
Кэйл тихо вздохнул, – псионик замер и превратился в каменное изваяние, – но не проснулся, только повернул голову так, что жадному взгляду предстала сильная линия бычьей шеи, выраставшей из бугрившихся мускулами плеч. Ну как тут можно удержаться?..
Нир даже не пытался. Склонился, прильнув губами к медленно и спокойно бьющейся жилке пульса, помедлил – если уже зашел так далеко, зачем останавливаться? – и провел по ней языком. Чуть солоноватый от пота вкус кожи заполнил собой все рецепторы восприятия псионика, и его замкнуло окончательно. Мозг опьянел, тело само бесконтрольно прижалось к танку, руки беспорядочно заскользили по груди и животу – проснется Кэйл или нет, было уже не важно. Пьянящий густой запах танка – это все, о чем Райнэ способен был сейчас думать. Потянувшись, он провел носом у него за ухом, снова спустился ниже, заскользив губами по линии челюсти и дальше, вдоль шеи, к ключицам…
Псионик млел от ощущения дремлющей под его руками мощи, не замечая, что тело, которое он с таким упоением исследовал, вдруг закаменело.
Голова кружилась, по спине от собственной смелости толпами бегали мурашки, скатываясь вдоль позвоночника вниз, а в животе скопилась томительная горячая тяжесть желания, побуждая Райнэ на еще большие глупости. В этот момент он забыл о том, где он, кто он, что делает, осталась лишь эта сумасшедшая потребность трогать руками ровный жар, исходящий от его солнца, и целовать, целовать, целовать, собирая губами выступившие капли пота и такой дурманящий запах…
Этот родной, вожделенный жар нарастал, и Ниру уже начинало казаться, что он загребает голыми руками горячие угли. Он не слышал, что к его тихому дыханию примешивается частое дыхание Нарэша, и не ощущал тяжелого пристального взгляда, следившего за каждым его движением.
Псионик только сполз ниже, и не заметив, что давно уже влез на Кэйла, и губами теперь скользил вдоль его живота, подбираясь все ближе к поясу брюк. И в ту же секунду, как добрался, почувствовал, как его рывком опрокидывают на постель. Он даже не успел ничего понять, только ошалело заморгал, дезориентированный быстрой сменой положения.
А когда смог сфокусировать взгляд, то увидел, что Кэйл стоит у стены, как можно дальше от кровати, сжав ладони в кулаки, весь подобравшись, словно хищник перед прыжком, и сверлит его горящим взглядом.
Твою мать, блять!
Смазанные образы, которые Нир успел уловить перед тем, как танк снова захлопнул перед его носом щиты на своем сознании, накрыли его очередной волной желания. То, что он сейчас видел в мыслях Кэйла, теперь читалось и в его глазах, полыхавших двумя яркими сапфировыми огнями. Желание сгрести Нира в охапку, сорвать с него одежду и хорошенько…
– Что ты твориш-ш-шь, Райнэ?! – голос Кэйла был необычайно низким и возбуждающе хриплым.
Связь омывала сознание псионика волнами неконтролируемого вожделения, которое сейчас испытывал танк. И пламя этого вожделения разжег он сам. Только что.
Понимание этого очень медленно доходило до опьяненного мозга Нира, а вместе с ним запоздало пришел и ужас. О черт. Что же он натворил?
– Ох, Кэйл… – растерянно прошептал он. – Прости я… Я не подумал.
Жалкое оправдание.
Особенно если учитывать, чего Райнэ только что избежал. В таком состоянии он вряд ли бы смог выдержать все то, что Кэйл хотел и мог с ним сделать прямо сейчас, судя по его голодным глазам. Зачем он к нему полез? Знал ведь, что это чревато…
Да святые азари! Их связь была нестабильна и непредсказуема, и реакция на попытку слишком рано установить психофизический контакт могла быть абсолютно любой, вплоть до полной потери контроля у танка, чего к счастью не произошло.
– Не подумал. Ты не подумал, – почти прошипел Кэйл, глядя на него так свирепо, что Нир невольно поежился и испытал острое желание забиться куда-нибудь в угол. – Ты хоть представляешь себе, что я сейчас чуть было… Ах, ну конечно ты представляешь.
Синие глаза гневно сузились, и Нарэш сделал шаг к кровати. Нир невольно вжался в стенку, широко распахнув глаза и ожидая чего угодно. Например, того, что сейчас его голова снова пострадает.
Но Кэйл шагнув к нему и протягивая руки так, словно хотел придушить его, тут же отпрянул, точно обжегся. Запустил пальцы в взлохмаченные со сна волосы, нервно заходил по комнате. Это выглядело так, как будто он не мог остановиться, испытывая физическую потребность в постоянном движении. Периодически он приближался с явным намерением сделать что-то очень нехорошее с глупым псиоником, но одергивал себя и почти отбегал на безопасное расстояние.
Нир видел, каких усилий ему стоило сдерживаться, чтобы не воплотить это самое намерение в жизнь, и сжимался от стыда за свое мальчишеское поведение. Тупой, тупой псионик! Безмозглый!
Но делать или говорить что-либо не пытался. Уже достаточно наделал. Оставалось только сидеть и ждать, пока Нарэш возьмет себя в руки.
К его удивлению, танк смог сделать это почти сразу же. Просто в какой-то момент резко остановился посреди каюты и тяжело уставился на него.
– В следующий раз, – процедил он с едва сдерживаемой яростью, от которой слегка дрожал голос, – в следующий раз, Райнэ, я прошу тебя… Прошу, хорошенько подумать о том, дорога ли тебе твоя задница, прежде чем решаться на такие идиотские эксперименты! Ты что, только что выпустился из Академии, раз не можешь держать себя в руках?! Или едва перешагнул восьмой уровень, а?
– Нет, нет, – замотал головой Нир, закусывая губу.
Каждое слово хлестало его, словно кнут. И дело было даже не в справедливых упреках, а в том, что ему было стыдно перед самим собой за такое поведение. Действительно, увидел полуголого танка, и как какой-то зеленый юнец, едва окончивший седьмой курс, пустил слюни и потерял голову! Позор…
– Идиот, – припечатал напоследок Нарэш, решительно направляясь в купальный отсек, и скрылся за дверью, бросив на него быстрый обжигающий взгляд.
И непонятно, чего в этом взгляде было больше – досады, праведного гнева, жгучего разочарования, желания придушить или же откровенной похоти, от которой Нира пробрало крупной дрожью.
Несколько минут он тупо сидел и пялился на захлопнувшуюся за танком дверь, а потом обессиленно сполз по стеночке на подушки, закрывая лицо руками.
– Идиот – не то слово, – простонал он, испытывая мучительное желание дать самому же себе по башке, раз последние мозги растерял, и вместе с тем облегчение от того, что, кажется, пронесло.
Если бы Нарэш потерял над собой контроль, то неизвестно, чем бы все это закончилось. Хотя если честно, Нир сам еще не до конца понял, хотел ли он, чтобы Кэйл окончательно утратил самообладание и трахнул его, или нет. И неважно, как потом ему будет плохо от передоза энергии, как будет болеть его задница, и вообще все тело, которое пока не способно выдержать такие физические нагрузки…
– Нет-нет-нет, стоп-машина, – сам себе приказал Райнэ. – Не надо об этом думать, ладно? Ты же еще не настолько спятил, правда? Кэйл ведь слышит.