- Двадцать три.
- Я тебе наверное показалась моложе? - заставила Вера снова покраснеть Михаила.
- Ты не молодая - ты юная! - вдруг сам себя у дивил мастер сыска.
- Это комплимент? - лукаво спросила гостья, по-хозяйски взглянув на симпатичного паренька, как на типичного представителя славного рода суженных - ряженных. И стена отчуждения слегка зашаталась.
- Нет - это признание в любви, - неожиданно невнятно промямлил Михаил едва слышно, но вдруг все преграды исчезли и время пошло вспять и снова был месяц май, и снова цвела вишня: украинская сакура.
Любовь многоликая богиня. И для каждой национальности у нее свое лицо, то есть свой менталитет.
Для украинцев любовь неразрывно связанна с едой. Ибо как только Михаил понял, что и он Вере не равнодушен, то тут же предложил:
- Пойдем вместе позавтракаем! И ты мне все подробности расскажешь: что произошло и что тебе удалось выяснить. Ведь я о трагедии знаю лишь из прессы. А мне нужна подробнейшая информация.
На вид Вера выглядела девушкой не легкомысленной, но она почему-то согласилась.
Завтракали, обедали и ужинали они вдвоем. И в постель улеглись тоже вместе. (Вот что значит когда дети, даже пусть и взрослые, остаются без родителей!)
Правда дальше «невинных» поцелуев в первую ночь у них дело не пошло: то ли от страха, то ли от неопытности. И молодые крепко прижавшись друг к дружке устало уснули.
2 глава
Летом солнце встает рано. И «разгуливающий» по комнате лучик-постреленок их разбудил.
- С чего начнем поиск? - первым делом поинтересовался Михаил, который был человеком долга.
И стал нежно, но страстно целовать свою возлюбленную.
Та полусонная сопротивлялась вяло, но почему-то откинула одеяло ...
И Миша второй день подряд взял себе выходной. (Вот что значит сам себе хозяином быть!)
В общем июль и август ляпнули коту под хвост.
Нет, собак и кошек Михаил теперь уже с Верой вдвоем отыскивали еще более успешно. Их так и тянуло уединиться среди кустов на какой-нибудь малоприметной лужайке.
Но Вера своей мечты о расследовании загадочной гибели всех жителей отцовской малой родины: села Цветово не забыла.
Хотя имелись выводы трех комиссий, (двух ведомственных и одной государственной по чрезвычайным происшествиям) которые все скрупулезно изучили (ведь это был всенародный шок и даже был объявлен трехдневный государственный траур) и расставили все точки над «i».
Причина оказалась банальная: трагическое стечение обстоятельств и наше неискоренимое разгильдяйство. Все это привело к взрыву газосварочного оборудования при неплановом ремонте крепежной арматуры бетонных конструкций. А это в свою очередь сдетонировало находившуюся внутри насыпной дамбы небольшую авиабомбу или большой артиллерийский фугас, затаившийся в грунте еще со времен второй мировой войны.
И как следствие частичное разрушение плотин ы и возникновение ударной двенадцатиметровой волны, которая подчистую и в считанные секунды разрушила и затопила село Цветово.
Еще тридцать лет назад, когда только шло строительство малой гидроэлектростанции, то есть когда сыпалась злощасная дамба, в карьере, откуда, возился грунт, был обнаружен большой склад боеприпасов.
Тогда посчитали, что отыскали и обезвредили весь арсенал снарядов и мин, но, увы, по крайней мере, одна единица смертоносного оружия все таки попала в кузов могучих МАЗов.
И вообще двухсотметровый защитный перешеек отделяющий Орланское ущелье от водохранилища вначале возводить даже и не проектировали.
Но все жильцы села Цветово категорически и единогласно отказались отселяться в суперсовременные (по тем временам) коттеджи.
И после долгих, но безуспешных уговоров и угроз власти пошли на компромисс с несговорчивыми селянами. (Редчайшее явление для того времени. Но может все потому что строительство «лишнего» участка дамбы по смете стоило дешевле возведения коттеджей для переселенцев ?!)
Как бы там ни было, но Орланскую долину не затопил и. «И видно зря!»- подумал Михаил внося в память своего компьютера данные и о самой трагедии и о немногочисленных живых родственниках погибших в Цветово.
Эту информацию, тогда еще интуитивно, так на всякий случай, Вера Гардская начала собирать еще с первых дней трагедии. Когда их оставшихся в живых власти собрали, чтобы поделить уцелевшее имущество и, конечно же, деньги и драгоценности, собранные на месте бывшего села. А главное, весьма и весьма солидную гуманитарную помощь от своих сограждан, но особенно от представителей украинской диаспоры из далекого и близкого зарубежья. (В этот раз из-за пристального внимания мировой общественности к происходящему чиновникам, увы, ее: эту помощь растянуть не удалось.)
Вместе с отцом Веры погибло шестьсот двадцать три человека. Из них одних только детей двести двенадцать ...
Светлая им память! ! !
Живых же родственников погибших вместе с Верой осталось всего тридцать три человека. (И не одного рожденного в селе Цветово. Ни одного!)
И теперь Михаил на всех их живых и мертвых составлял подробное досье.
Фотографии, документы, то есть все бумаги находившиеся в момент катастрофы в селе Цветово, естественно размокли и превратились в комья грязи.
Но вот архивные документы уцелели. (Благодаря тому что сельский совет, к которому и было приписано село Цветово, находился на центральной усадьбе в поселке городского типа Чатово.) Они-то и стали главным источником исходных данных для разработки стратегии будущего поиска.
Если честно сказать, Михаил в эту историю с незнакомцем, а тем более о злом умысле приведшем к трагедии (это же каким нелюдем надо быть, чтобы столько людей уничтожить?!) поначалу почти не верил.
Невосполнимая утрата - непосильный груз для юных плеч. Плюс «зомбический» страх навеянный просмотром слишком натурализованных теленовостей да кровожадных до садистского сладострастия нескончаемых уголовных сериалов и чтение детективов им же под стать у кого хоть могут вызвать стресс.
Вот и видится потом нормальным людям нормальная жизнь ненормальной: что не действо - то криминал, что ни человек - то преступник.
Но мнение Михаила, хотя он и был частным сыщиком, было его личным мнением. Деньги то платила, а значит и заказывала музыку, то бишь его хозяйкой была Вера. (А она была женщиной и тем, знаете ли, не к чему советы «тупоголовых» мужчин.)
Так что, когда первого сентября дети (естественно пока чужие) пошли в школу, Вера объявила о переводе расследования в плоскость практических действий.
- Для начала давай съездим на гидроэлектростанцию и поговорим с тамошним людом, - предложила она отправную точку поиска.
- И много ты думаешь мы от них узнаем?! Их там всякие комиссии - перекомиссии так замучили, что они добровольно с нами разговаривать просто не согласятся.
- Но можно ведь и схитрить?!
- Что ты предлагаешь? - сразу же поплыл Михаил по течению.
- Сделаем из тебя писателя! Которого я якобы наняла написать книгу - память о жителях Цветово. И тогда, я думаю, у них рты закрываться не будут. Наш народ, знаешь ли, славу любит!
- С меня писатель, как с бабки роженица, - высказал вслух Михаил свои сомнения.
- Между прочим, я где-то читала, что одна женщина родила, когда ей было уже аж за шестьдесят. (Когда тебе еще только двадцать, то человек, которому уже за сорок, тебе вообще кажется прадедом.) Так что, если вы мужики не подкачаете, то за нами дело не заржавеет, - встала вдруг Вера на защиту своего «слабого» пола и, сладко потянувшись, лукаво взглянула в глаза своему ненаглядному. (Дело в том, что за почти два месяца их все еще гражданского брака, они не пользовались ни каким предохранительными средствами. Но череды регулярности Вериных «месячных» это, увы, пока не нарушило.)
«Ничего ! Будем заниматься любовью почаще и все будет окей!» - сам себя взбодрил неунывающий Михаил. (Он был молод и чувствовал в себе не только силушку, но еще и некий ее неиспользованный пока резерв.)
Сказано-сделано. И дуэт молодых сыщиков быстренько собрался в дорогу. (До Орланского ущелья от столицы было всего-то каких-то двести километров.)
Погрузивши еду и необходимый минимум вещей в Верину малиновую «девятку», (сам Михаил, увы, пока был «безлошадным») молодята в дорогу отправились все же не сразу.
Они воспользовавшись тем, что на у лице накрапывал дождь, а значит на скамейке у дома зловредные старухи в тот момент не «дежурили», и тем, что стекла в автомобиле были тонированные, занялись любовью прямо на заднем сиденье «девятки».
Ограниченность пространства порождает необычайную близость и «глубину отношений» и извергающейся тугой струей поток мужского семени не только привел Веруню в экстаз, но и заставил невольно поучаствовать в «караоке на площади». То есть громко попотпевать включенному автомобильному музыкальному центру. (Правда, прерывисто и с хрипцой да еще и на одной ноте.)
На Орланскую гидроэлектростанцию молодята попали только под вечер и, хотя и немного усталые, но довольные и счастливые. (Путь - то был «долгий» и пришлось делать три «вынужденные» остановки.)
Да жизнь есть жизнь. (Даже если это половая.) И если тебе повезло с утра, то наверняка повезет и под вечер. (Это я к тому, что Вера с Михаилом попали на плотину как раз в момент начала ужина.)
Все (включая и дежурного милиционера, которому полагалось стоять на «часах» на въезде в запретзоне) уже собрались за «круглым столом». На котором, естественно, главенствовала рыба: жаренная и пареная огромнейшими кусками. А вот самогон в двухлитровой фляге «стыдливо» ютился под столом.
Малиновая «девятка» беспрепятственно пришвартовалась прямо к зданию дежурки. Но это паники в стойких рядах сотрапезников не вызвало. Правда, дежурный страж порядка нехотя покинул свой застольный пост и, переваливаясь как утка, «выполз» на свежий воздух.
Вера сразу же пошла в атаку. Но ее образная и красочная речь на неподкупного охранника госсобственности не возымела ни малейшего впечатления.
Михаил вообще, памятуя советы своей возлюбленной, больше помалкивал, но изредка вставлял мудреные слова типа: «реквием», «канул», «гонорар».
Но видя, что атака в лоб захлебнулась, (Вера начала хрипнуть и кашлять) мастер сыска вспомнил волшебное слово «помянуть». И открыл для обозрения вместительный баул, в котором уютно свернувшись «дремали» несколько колец «краковской» копченой колбасы да добрый кусок розовой на вид ветчины под «охранной» разнокалиберных бутылок с «зажигательной» смесью».
И, о чудо, плотина вдруг рухнула, но на этот раз, слава богу, фигурально.
Померших поминали тихо скорбя, но после трех рюмок «казенки» и двух стаканов самогонки началось «братание» и задушевное «общение», которое при нашем пресловутом украинском менталитете неизменно заканчивается одним и тем же вопросом: «Ты меня уважаешь?!»
А начинается такая беседа всегда и везде тоже однообразно.
Сначала гостей посвятили в профессионально-кастовые пересуды, затем в дела семейные. (По тещам, естественно, прошлись отдельно.) Еще, конечно же, поговорили о свинстве, о скотстве и о курстве. (Нет! Так не годится. Ибо меня могут не правильно понять.) Я просто хотел сказать, что разговор шел о свиньях, коровах и курах. Да еще о ценах и видах на урожай.
Но вот о политике и о политиках на удивление ни гу-гу.
- Ну їх вcix в гузно! - высказал всеобщее мнение уже хорошо подвыпивший мент. (Но все равно, ему можно доверять, ведь он-то знает власть изнутри.) - Сьогоднi у нас свято! (конечно же назвать поминки праздником - это кощунство, но и здесь он, увы, видно прав: кому война, а кому мать родная!)
Говорили все и вместе. (Как в украинском парламенте, но в отличии от депутатов, здесь консенсус всегда достигался.)
Вера сначала было попыталась отделить зерна от плевел, но затем махнула обреченно рукой и вспомнив навыки приобретенные на курсах машинисток - стенографисток стала смешными закарлючками стенографировать все подряд. Благо пьяненькие «собеседники» - собутыльники глаголили медленно и «втолковывая» значимость сказанного по несколько раз повторялись.
Михаил же не доверяя такому анахронизму незаметно включил диктофон, а сам во все глаза следил за новыми «приятелями». Ибо когда разговор перешел на ночные «рыбалки», то массные взгляды даже старых пердунов стали все чаще и чаще скользить по фигуристой Вере.
Пришла пора сматывать удочки. И хотя Веруня и тем более «радушные» хозяева предлагали еще посидеть, но 11ихаил был непреклонен и малиновая «девятка» благополучно покинула запретзону.
Чувство ревности делает любовь еще слаще. И при возвращении в Киев молодята сделали целых пять остановок в пути.
На следующее утро Михаил день-деньской пил «Миргородскую», а непившая спиртного Вера (во-первых, она была за рулем, а, во-вторых, в последнее время она открывала для себя более действенный способ «веселия») расшифровывала свои «закарлючки» и прослушивала записи сделанные на диктофоне. (Но тихо и в офисе, а «больной» Михаил отлеживался в жилой комнате на диване.)
Доверчивая девушка думала, что ее возлюбленный после вчерашней попойки встал с бодуна. Но на самом же деле Михаил просто-напросто хитрил и щадя любимую оттягивал обсуждение открывшихея ему обстоятельств Орланской трагедии.
Дело в том, что одной из составляющей успешной сыскной деятельности Михаила была его феноменальная память.
Вере же потребовался почти весь день, чтобы из всей этой горы словесной шелухи пьяненького разговора выделить всего два сообщения достойных внимания.
Первый эпизод: Вся смена, включая и редко покидавшего свой кабинет начальника электростанции, почему-то в момент взрыва оказалась на месте сварочных работ и вся погибла.
Второй эпизод: Топливный бак патрульной моторной лодки, по клятвенному утверждению одного из вчерашних сотрапезников, в канун трагедии был утром заправлен под «завязку», но оказался почему-то после взрыва почти пуст. Хотя лодка все время была на приколе и под вполне надежным замком.
И пока Вера до этих свидетельствований только докапывалась, Михаил эти данные в своем мозговом «компьютере» успел не только отсеять от пустопорожней болтовни, но и проанализировавши выработать. первую логически обоснованную версию произошедшей с жителями Цветово трагедии. Но вот даже его мозг и сердце практически постороннего человека, противились внедрению в них таких страшных вестей.
«А как же это воспримет Веруня?!» - ужасался мысленно Михаил и продолжал трусливо отлеживаться на диване.
Но вот в офисе оборвавшись на полуслове вдруг умолк магнитофон и стало тихо. Необычайно тихо.
Пора! И мастер сыска с защемившим вдруг сердцем покинул свое лежбище и направился в свой кабинет.
В дверях они встретились.
Слезы с Вериных глаз лились потоком, но и они не смогли скрыть поселившийся там ужас.
- Там! Там такое!!! ... Не уже ли правда, что тот, плавая на моторке, добивал тех, кому удалось всплыть? - пыталась поделиться возникшей и у нее догадкой Вера, но попавши в нежные и родные объятия Михаила, уткнулась носом в его плечо и разразилась беззвучным рыданием.
Не стыдясь слез плакали долго и вдвоем. А взбунтовавшаяся и вырвавшаяся с под контроля их память рисовала им одну и ту же картину, которую они никогда не видели воочию; по вновь только что образовавшемуся заливу на месте села Цветово на моторной лодке мотается ни человек, а чудовище и веслом по головах топит и топит оставшихся в живых ...
Багряный осенний закат был под стать настроению, но по обоюдному молчаливому согласию на обсуждение добытой на плотине информации наложили табу до следующего утра.
Ужинали вяло и без аппетита. Да и в постель забрались рано и хотя долго не могли уснуть, любовью в этот вечер не занимались.
И уже уснувши на левой руке Михаила, Вера и во сне пару раз начинала было плакать, но нежные и горячие поцелуи суженного всякий раз прогоняли кошмары с ее снов.
- Давай съездим сегодня в город, - после завтрака неожиданно предложил Миша своей возлюбленной ничего не объясняя.