Игорь Иванович Донской поднялся навстречу Матвееву из глубокого кожаного кресла. Пошел навстречу своей спортивной походкой. Подал руку:
— Здравствуй, Цезарь Аркадьевич. Какой-то ты бледный. Впрочем, все мы сегодня тут бледные. Наверняка всю дорогу гадости обо мне думал. — Донской поглядел прямо в глаза Матвееву. — Ну признайся, ведь думал? По глазам вижу, что думал. Да ладно, не отвечай. Я о тебе тоже всю дорогу гадости думал. Только сейчас смысла в этом нет, понимаешь? Все в одном корыте оказались, а пробку потеряли. Так что теперь дырку в дне пяткой зажимаем. Покуда сил зажимать хватит, будем плыть. А там, глядишь, и до берега доплывем. А если грызться начнем, все сразу на дно отправимся. Раков кормить.
Матвеев ничего не понял из витиеватой речи Игоря Ивановича, но одно уловил четко: если к его работе и есть претензии, то сегодня его вызвали не для того, чтобы их ему предъявить. Он немного успокоился, но в душе поднялась новая тревога. Что же тогда случилось, если Игорь Иванович Донской пускается в такие монологи. Да и не соврал, действительно выглядит бледным. Впрочем, расслабляться Цезарь Аркадьевич не собирался. Антон со своими ножиками — вот он. Да и место тут, мягко скажем, много повидавшее.
— Я вас собрал сегодня, чтобы вместе подумать, — продолжил Донской, вернувшись в свое кресло. — Пораскинуть мозгами и принять решение, что нам делать. Из нас троих, судя по твоему лицу, только ты один не в курсе, о чем мы собираемся говорить. Что при твоем положении в органах вызывает недоумение. Как тебе кажется, Марк Петрович, прав я?
Марк Петрович Андрейченко хмуро молчал.
— Ладно, господа, — хлопнул ладонью по колену Донской, — хватит тут разводить кладбищенскую обстановку. Давайте выпьем и начнем шевелить извилинами.
Стае Молодчиков, присутствовавший сегодня в собственном доме не в качестве хозяина, а скорее уж в качестве официанта, налил всем виски в большие, широкие стаканы. Стол с закуской встал аккуратно между тремя креслами.
— Предлагаю выпить за решение наших проблем, — сказал Донской. — Тост неоригинальный, но, как говорится, актуальный.
После этого он махом осушил стакан. Андрейченко последовал за ним. Только после этого свой стакан выпил Цезарь Аркадьевич.
— Какой же ты все-таки, Цезарь, не цезарь, — поморщился Донской. — Ну ты что считаешь, что я тебя тут отравить собираюсь? Я не итальянец, у меня для этих случаев Антон есть. Или ты, может, думаешь, что я тебе Стасикова сока в виски подмешать хочу, а потом сфотографировать?
И вдруг Матвеев понял, что Игорь Иванович Донской абсолютно пьян. Вот так раз! Такого Цезарь Аркадьевич не помнил. Донской славился своим умением не пьянеть.
— Ты не тяни, Игорь Иванович, — сказал Матвеев. — Давай к делу. А то мы до утра комплименты друг другу говорить можем.
— А вот это правильно, — совершенно иным голосом сказал Игорь Иванович.
И Матвеев понял, что ошибся насчет его состояния.
— Не буду рассказывать, откуда мне это известно, не от тебя — это точно. Заинтересовалась нами Генеральная прокуратура. Чтобы ты не беспокоился и не думал, что ты здесь ни при чем, скажу, что они работают совместно с ГУСБ. А каких нарушителей ловит это ведомство, ты, я думаю, в курсе. Дело ведется на самом высоком уровне. ГУСБ представляет генерал-майор Грязнов, хотя как раз он-то меня не сильно беспокоит. А беспокоит меня второй товарищ, который как раз и ведет это дело. И зовут его Александр Борисович Турецкий. Я думаю, что никому из присутствующих не имеет смысла рассказывать, кто это такой. Все мы знаем, сколько умных людей по его милости находится сейчас не совсем там, где бы им хотелось. И вот что нам с ним делать, мы сегодня и должны придумать. Стасик, налей нам еще, пожалуйста.
Молодчиков налил всем еще по одной внушительной порции виски, и Донской опять поднял стакан:
— Я несуеверный, но сегодня каждый раз буду с вами чокаться. И если вы оба думаете, что я намерен весь вечер говорить один, вы ошибаетесь. Говорить я и сам с собой могу. Я сегодня приехал, чтобы вас слушать. Ладно, давайте выпьем за нашу родину. Можно не вставать. — Чокнувшись, Донской опять махом осушил стакан.
На этот раз Матвеев не стал дожидаться и выпил одновременно с Андрейченко. Виски обжигающе скользнуло по горлу, и Матвеев, морщась, вгрызся в половинку лимона.
— Что ты думаешь, Цезарь Аркадьевич?
— Так, может, его просто грохнуть? — предложил Матвеев.
— Не обижайся, Цезарь Аркадьевич, — поморщился Донской, — но другого ответа я от тебя не ждал. Прямолинейно, по-милицейски. Грохнуть? Ты что же считаешь, что эта идея никому до нас не приходила в голову? И где они все теперь? Кормят вшей в камере. А Александр Борисович Турецкий по Москве на служебной машине ездит. И в данный момент в нашу сторону заворачивает. Турецкого он грохнет! — повторил с насмешкой Игорь Иванович. — Давай, Цезарь Аркадьевич, грохни. Вместе с Грязновым на пару. Ты вместе со всей своей мусорней доцента паршивого завалить не смог. Ты что предложишь, Марк Петрович?
— Может, семью взять? — неуверенно процедил Матвеев. — Кто там у него — жена, дети?
— Из той же оперы. Он тебя за это не в тюрьму посадит. Он тебе глотку зубами перегрызет. Смотрел фильм про комиссара Каттани? Вот то-то же.
— Железные люди только в кино бывают, — заметил Андрейченко. — У каждого человека есть слабости. И у Турецкого должны быть. На что он может купиться?
— Баб он любит, — усмехнулся Донской. — Но только не так, как их Цезарь Аркадьевич любит. Не важно кто, лишь бы помоложе. Ему как раз важно кто.
— Значит, подкинуть ему такую бабу, — сказал Андрейченко. — Как в свое время америкашки вербовали советских интуристов. Баба, фото, а дальше выбор — либо с нами, либо скандал на весь Союз. И хорошо работало. Судя по нынешним результатам.
— Это раньше был скандал на весь Союз. А теперь-то что? Ну снимем мы, как Турецкий трахается с красивой бабой, ну покажем по телевидению. Так он после всего этого еще, глядишь, секс-символом сделается. Все россиянки захотят его безумно, а все россияне станут ему завидовать. А на несовершеннолетних, как я вам уже сказал, он не ведется. Так что этот вариант у нас тоже отпадает. Вот если бы дело против нас вел Цезарь Аркадьевич, — Донской весело подмигнул Матвееву, отчего тот сделался еще мрачнее, — то фильмец бы удался. А, Цезарь Аркадьевич?
— Слушай, Игорь Иванович, — вспылил Матвеев, — что ты ко мне прицепился! Я про твои подвиги молчу. Ты сам-то что предлагаешь? Ты же у нас главный.
Донской помрачнел. Не прибегая к услугам Молодчикова, налил всем виски и посмотрел на стакан:
— Может, поэтому Турецкого все и пытаются рано или поздно грохнуть. Потому что ничего лучше придумать не могут.
— Вот и я говорю, — оживился Матвеев. — У меня как раз есть отличный парень.
Донской посмотрел на него так, что продолжать Матвеев раздумал.
— Пусть твой отличный парень доцента калечного замочит. А уж если я и решу убрать Турецкого, то подыщу человека лично. Поручил бы я тебе, Цезарь Аркадьевич, Грязнова, но ты не потянешь. Поэтому даже не пытайся. Но вот следственную группу ты на себя взять можешь. Займитесь этим вместе с Марком Петровичем.
— Игорь Иванович, — неожиданно вступил в разговор Стае Молодчиков, — а можно мне попробовать внести предложение?
Донской отпил из стакана и поднял глаза на Стаса.
—,Ну давай, Стасик. Ты же у нас в своем роде художник. У тебя фантазия богаче, чем у нас.
— Вы сказали, Игорь Иванович, что этот Турецкий падок на интересных женщин. У вас есть на примете такая женщина?
— Интересная женщина всегда найдется, — посерьезнел Донской. — Только я что-то не пойму, куда ты, Стасик, клонишь.
— Если вдруг появится фильм, который раз и навсегда сломает карьеру Турецкому, вы сможете пустить его по центральным телевизионным каналам?
— Я, Стасик, не только по телевизионным каналам смогу пустить. Я тому человеку, который мне этот фильм покажет, дам столько денег, сколько весь наш современный кинематограф стоит.
— Я вам сделаю такой фильм, Игорь Иванович. Но для этого мне нужно, чтобы ваша интересная женщина привезла Турецкого сюда и соблазнила. А дальше, как говорится, дело техники. Я, если вы не возражаете, сделаю вам фильм в своей тематике.
— Так-так-так, — заулыбался Донской. — Говоришь, дело техники. То есть можешь сделать так, что даже про бывшего генпрокурора забудут?
— Да что там про генпрокурора, — махнул рукой Молодчиков. — После такого даже мой товар котироваться перестанет. Ну вы представьте. Турецкий лицом в кадр, справа мальчик лет тринадцати, слева девочка лет десяти, — Молодчиков чмокнул губами. — А вы говорите — генпрокурор.
— И не будет заметно, что это монтаж?
— Когда проверять начнут, то, конечно, будет заметно. Но визуально нет. А вам именно это и нужно. Генпрокуратура никогда не отмоется. Кто ей потом поверит, что это был монтаж? А Турецкого вашего после этой пленки не просто из прокуратуры попрут, а еще и за педофилию посадят. И к тому же по настоянию общественности.
— Точно-точно. — Донской бодро поднялся из кресла и заходил по комнате. — Пустить после этого с десяток передач про педофилов, проплатить парочке известных ток-шоу. После такого Генпрокуратура, даже если будет знать, что Турецкий невиновен, предпочтет его посадить, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию. Стае, ты гений!
Как настоящий большой художник, Молодчиков просто и скромно развел руками.
— Значит, так, — резюмировал Игорь Иванович, — ты, Стае, готовь всю свою аппаратуру и выбирай здесь адекватное место. Не в студии же твоей она будет его соблазнять. Я завтра же подыщу для нашего ловеласа самую шикарную даму и пришлю ее к тебе для инструктажа. Покажешь ей где, что и как. Про конечный результат не говори, ни к чему. Скажи какую-нибудь ерунду, что хотим послать жене, устроить семейные неприятности. Женщины очень любят досаждать чужим женам, ей это будет приятно. Телефон и квартиру Турецкого я завтра же поставлю на прослушку, так что, как только подвернется удобный момент, они приедут сюда. Поэтому бросай все свои дела, никаких посетителей, никаких посиделок. Сделаем так, как будто она здесь временно живет. И все. И прощайте, Александр Борисович Турецкий. За это предлагаю выпить.
Донской лично наполнил стаканы всем участникам совета.
— Я думаю, в данном случае нам стоит выпить не чокаясь. Памяти отличного следователя Генеральной прокуратуры Александра Борисовича Турецкого. — Игорь Иванович торжественно поднял стакан.
9
Если расследование дела об убийстве журналиста Дмитрия Корякина шло полным ходом и само убийство уже было раскрыто, то поиски убийцы Аллы Родичевой, стрелявшего также в Германа Городецкого, не давали пока никаких результатов.
Оперативники Володя Яковлев и Галя Романова добросовестно проверяли всех милиционеров, работающих в метрополитене, которые могли бы быть причастны к покушению на Германа, но никаких зацепок не было. Милиционеры пожимали плечами, многие говорили о том, что слышат фамилию Городецкого впервые. На вопросы, что они делали в день покушения, отвечали по-разному — кто-то был на службе, кто-то водил в кино девушку, кто-то чинил машину. Проверить это было невозможно.
Поиски Светы Архангельской успехом пока тоже не увенчались. Хотя Владимир Поремский за два дня успел обежать все возможные места нахождения Светы, ее следов ему обнаружить не удалось. Однако в том, что она была жива, сомнений не было. Задумав объявить девушку во всероссийский розыск как пропавшую, Поремский связался по телефону с ее родителями, чтобы получить их согласие. Но те в вежливой, но твердой форме заявили, что никакого розыска объявлять не надо, что у них есть точные сведения, что их дочь жива, но ее местонахождение им неизвестно. В общем, было понятно, что Света Архангельская пряталась. Александр Борисович Турецкий принял решение прекратить поиски.
— Для нее так будет безопаснее, — объяснил он свою позицию собравшимся в его кабинете подчиненным. — Если мы не можем ее отыскать, то будем надеяться, что и преступники не найдут.
С этим все согласились.
Александр Борисович решил сконцентрировать все силы на расследовании дела, связанного с убийством Корякина. Тем более что арестованный директор ООО «Кассета» Вячеслав Фартунов явно был не последним звеном в этой цепочке.
Об этом же сказал Турецкому отец погибшего журналиста профессор Сергей Корякин, когда Турецкий встретился с ним для того чтобы сказать, что убийцы его сына и заказчик арестованы.
— Этот Фартунов, — сказал Корякин, — такой же
исполнитель, как и милиционеры. Разве что рангом повыше. Настоящие заказчики убийства Димы сидят намного выше, и до них еще только предстоит добраться.
Александр Борисович не мог с этим не согласиться.
Но как ни крути, а несколько очков команда Турецкого могла занести в свой актив с чистой совестью.
Во-первых, были арестованы убийцы Дмитрия Корякина, которым параллельно было предъявлено обвинение в убийстве гражданина Азербайджана Ильхама Гаджиева. С последнего посмертно было снято обвинение в торговле наркотиками. Дядя Ильхама Рафик Вагизович Гаджиев лично приехал поблагодарить Турецкого и привез в подарок следственной группе несколько ящиков отборных фруктов. На долю Гали Романовой достался огромный букет каких-то невообразимых цветов.
Во-вторых, с Ильи Смолина, правда, тоже по- > смертно, были сняты оба обвинения. Вернувшаяся наконец из Египта, гражданка Юрина, пожаловалась на близорукость и заявила, что вовсе не была так уверена. Поэтому даже не стала давать письменных показаний. Проверить сейчас верность ее слов было невозможно. Но совершенно случайно на той же станции Матвеевское был задержан пятнадцатилетний вор-карманник. При обыске у него на шее была найдена золотая цепочка, в которой гражданка Юрина узнала личную собственность. По словам карманника, цепочку он сорвал «с шеи одной шмары, пока она в окно глазела».
В гражданке Юриной карманник опознал ту самую «шмару» и бойко пожелал ей на прощание в следующий раз клювом не щелкать.
В-третьих, арестован Вячеслав Фартунов, который был переходным звеном от мелких исполнителей к крупным воротилам. И хотя Фартунов отказался сотрудничать со следствием, у группы Турецкого появился некий плацдарм, закрепившись на котором можно было начинать вести прицельный огонь по позициям противника.
Но для этого надо было копать дальше. Поскольку Фартунов, по совету своего адвоката, известного в Москве Кирилла Трофимовича Иванова, упорно молчал, необходимо было самостоятельно заново проходить весь путь журналиста Дмитрия Корякина. Тот путь, который привел его на вершину мафиозной пирамиды. И стал причиной его гибели.
Александр Борисович вызвал к себе Сашу Курбатова:
— Слушай, Саша. Помнишь, ты говорил, что Корякин в период своего расследования активно сотрудничал с ГУБЭП. Ты случайно не знаешь, с кем конкретно он там сотрудничал?
— Почему не знаю? Знаю, — ответил подозрительно веселый Курбатов. — Корякин работал непосредственно со старшим оперуполномоченным капитаном Олегом Андреевым. Тот считается лучшим отечественным специалистом по борьбе с пиратством. А ты что, Александр Борисович, ничего о нем не слышал? — и, поняв по реакции Турецкого, что тот не в курсе, Курбатов продолжил: — Андреев в этой области своего рода легенда, знаменитость. Примерно как ты, Александр Борисович. Недавно его показывали па телевизору в связи с арестом какого-то гигантского склада пиратской продукции. Я в их цифрах не разбираюсь, но говорили, что это что-то беспрецедентное.
— Так, Саша. Тогда нам с тобой просто необходимо будет с ним проконсультироваться. Уж если кто и знает, чем занимался Дмитрий Корякин, то это именно Андреев. Я думаю, мы с тобой съездим к нему вместе. Ты сейчас иди созвонись, договорись о времени, а потом сразу ко мне. Да, по пути пришли ко мне Елагина с Поремским.
— Так, ребята, — сказал Александр Борисович, когда оба «важняка» появились в его кабинете, — вы у нас займетесь деятельностью господина Фартунова. Все его деловые и личные контакты. С кем сотрудничал, кто поставщики, какой объем? В общем, все что можно. Рюрик, ты бери на себя деловые. Володя, я не стану тебе объяснять, что такое личные контакты, но о привычках,'знакомых и личных пристрастиях Фар-тунова я должен знать все. Включая кличку его собаки. Все, ребята, занимайтесь.