Решка, ничего не поделаешь.
Теперь неплохо было бы повидать Лиса и узнать, как продвигаются дела с его блондинкой.
Да просто увидеть его. Просто увидеть.
*
УЛИСС
Получается, я рождался трижды: первый раз - как человек, второй раз - как вампир. И третий - как вампир с промытыми мозгами. Постепенно я начал припоминать какие-то смутные образы, лица, но ничего конкретного. Одно я вспомнил отчетливо - запах горящих кленовых листьев (мы называли их ангелами), такой бывает осенью, когда жгут костры. И высокий женский голос, который кричит где-то вверху: “Он не умирает! Он не может умереть!”. Но рада она этому, или наоборот, и обо мне ли вообще шла речь - неизвестно. Мне почему-то кажется, что я еще был человеком, когда слышал эти слова и вдыхал сладкий дым возносящихся к небу маленьких ангелов…
Еще я помнил стук… страшный, безысходный звук, стук земли по гробовой крышке… я слышал его изнутри.
А еще - плеск теплой воды и нежное, заботливое прикосновение рук. Пальцы, перебирающие волосы, теплые губы на щеке, у виска. Больше ничего.
…Когда Улисс родился, тьма рассеялась, и в нескольких дюймах от его виска в стену с силой врезался топор.
Я отпрыгнул в сторону, пытаясь разглядеть того, кто на меня напал. Мозг был чист и пуст, я понятия не имел, кто я сам, но как-то понял, что в отличие от меня нападавший - обычный человек, с одной поправкой. Он хочет меня убить.
Пока я раздумывал, он снова размахнулся, но я с легкостью перехватил его оружие и выдернул из рук. В этом помещении я чувствовал себя немного дискомфортно, и поэтому, увидев темную дыру вместо двери, недолго думая, нырнул туда. Он кинулся за мной, но… как-то неуверенно. Несколько его движений - и я понял: ха, да он просто не видит в темноте! Я заманил его туда, где мое положение становится более выигрышным. Что ж, поиграем, пока не выясним правила.
Он уже не бегал за мной, а скорее прятался сам, его страх и злость испарялись через кожу и пропитывали воздух. Но что бы он ни делал, я-то его прекрасно видел и с легкостью уклонялся от всего, что он в меня кидал, в ожидании более серьезного оружия. Не мог же он решиться нападать на меня с двумя ножами и топором? Топор остался в другом помещении, один из ножей улетел куда-то в неизвестность, а второй я держал в руках. Хотя он был мне не очень нужен.
Я спокойно дал парню удрать к дальней стене, в руках он держал крест. А на его лице было такое выражение, будто он держит самое серьезное в мире оружие. Я так не думал, потому что представления не имел, как эта штука действует, и легко ее отобрал. Кажется, это его немало шокировало.
А потом я начал вспоминать про крест.
И про то, кто я. Пока не личность - только биологический вид.
По-моему, дело происходило на каком-то производстве. Я выглянул в следующую дверь и увидел длинный сарай с заколоченными окнами и полом, устланным трухой и прочими древесными отходами. Сквозь дощатую крышу кое-где пробивалось солнце, и это меня нервировало. Еще не вполне понимая свою сущность, я уже знал, что свет - это смерть, но нужно было туда идти, так как мой противник надвигался на меня, стискивая в руках арбалет со стрелой толщиной в большой палец. Где он только его подобрал?
Я разглядел его наконец - совсем мальчишка, не больше шестнадцати лет, в глазах торжество, будто в первый раз одержал верх в драке. По-моему, радоваться рано.
- Чего тебе надо? - задал я откровенно глупый вопрос, но ответил мне не он.
- Да ничего особенного, дружище. Всего лишь твоя голова.
Тот, кто сказал это, сидел в темном углу, и я удивился, как не заметил его раньше. Наверное, был поглощен этой беготней. Выглядел он как бродяга - одет в подобие мексиканского пончо (одеяло с дыркой для головы), в непричесанных черных волосах запутались стружки, на мраморно-бледной щеке - мазок от сажи. Моей породы, это я понял сразу каким-то чувством (шестым его называют, что ли?). Что ж, надеюсь, что ворон ворону глаз не выклюет - мало на мою голову этого засранца с арбалетом.
- Я бы справился с ним, - сказал я, не сводя с него глаз. Он сказал “дружище” - возможно, мы знакомы. Заметный прогресс, продолжаем общаться.
Он грустно улыбнулся, как бритвой полоснул, однако в глазах была не грусть. Скорее наоборот, и еще - облегчение. Будто его радовало каждое мое движение, каждое слово.
- Не сомневаюсь. Но, надеюсь, ты позволишь?…
Я увидел, как дрогнул арбалет в руках моего преследователя, потом еще раз, и готов был поклясться, что слышу, не только бешеный танец сердечной мышцы, но и то, как пот течет по его спине.
- Конечно. Он твой.
- Graziе…
Он сделал шаг по направлению к мальчишке, и нервы у того сдали: арбалет сухо щелкнул, выпуская стрелу. Она вонзилась чуть выше предплечья, но Данте (а это был он) даже не вздрогнул. Я дернулся за него.
Сладкий, бесподобный запах наполнил помещение.
- Ты знаешь, кто я? - спросил он спокойно, обломив острие и выдернув стрелу. На одежде расплылось темное пятно. - Ты должен знать. Ведь твой отец считает меня своим первейшим врагом.
Глаза парня округлились, он все еще сжимал побелевшими пальцами арбалет, пустой, безопасный. Губы у него были пухлые, как у девчонки - как трогательно.
- Это не можешь быть ты… - сказал он хриплым шепотом. - Отец никогда бы…
Данте без слов потянул шнуровку на своем пончо и раскрыл его, показывая часть груди и плечо, залитое кровью. Мне было не видно, что там, но на мальчишку это произвело впечатление. Он сделал шаг назад, чуть не споткнувшись о какую-то корягу под ногами, и уперся спиной в стену. Между ним и Данте пролегала широкая полоска света, достаточно яркая, чтобы даже у меня вдалеке щипало в глазах. Я старался на нее не смотреть, но она притягивала… как, говорят, людей притягивает работающий сварочный аппарат.
- Никогда бы так не подставил тебя? Конечно, нет. Он не знал, что я здесь, но решил, что с ним, - он кивнул в мою сторону, - ты справишься… Очень опрометчиво для такого опытного охотника, как Ян Дансигер, заставлять своего последнего сына совать руку в дупло, не проверив, какая именно там змея. Как тебя зовут?
- Кейси…
- Видишь ли, Кейси, вся мужская линия твоего семейства настойчиво желает моей смерти уже много поколений, и сейчас, после того, как мне пришлось устранить практически всех, это понятно. Но твоим несчастным предкам - первопроходцам, Кейси, лично я ничего плохого не сделал.
Мальчишка стоял, нахмурившись, его лицо изображало скорее злобу, чем страх.
- Ты мерзкая богопротивная тварь, - сказал он. - Ты заслуживаешь смерти.
- Давай не будем пускаться в теологические дискуссии, Кейси. Мне хватает того, что Бог позволяет мне и, например, ему, - он снова кивнул на меня, - топтать сию грешную землю и веками питаться праведниками. Кстати, он же позволил мне убить твоих братьев, забыл? Так вот, о вашей охотничьей мании. Мне приходится сделать вывод, что все дело в наследственности, ты слушаешь меня, Кейси? И единственный способ обеспечить себе спокойствие - не дать вам размножаться. Еще дети у твоего отца вряд ли будут, так что ты - последний.
Я даже не заметил, как он пересек солнечный луч. Только услышал легкий запах жжения и то, как Кейси втянул в себя воздух, когда Данте оказался в полуметре от него, осторожно вынул из его рук арбалет и бросил на пол.
- Надеюсь, ты крепкий парень, Кейси, и избавишь нас от слез и соплей. Твои братья умерли как мужчины. Ты, конечно, еще ребенок… хотя, по мнению твоего отца, достаточно взрослый, чтобы убивать вампиров. А раз ты созрел для этого, значит, и для того, чтобы отвечать за свои действия. Можешь прочитать молитву, я не против.
Тучи заслонили солнце, и в помещении стало совсем темно.
- Закрой глаза, если тебе страшно.
Он сказал это Кейси, но я последовал совету. Потому что мне тоже было немножко страшно.
Когда стемнело по-настоящему, мы выбрались наружу. Местность не была мне знакома, и даже после захода солнца стояла противная жара.
- Вот и конец династии Дансигер… - сказал мой спутник. На его щеке я увидел красную полосу - солнечный ожог. - Жаль, с ними порой бывало интересно. Ну да ладно, это стоит отметить и как следует оторваться. - Он внимательно смотрел на меня, будто не мог насмотреться. - Дрянное место, но тут недалеко первоклассный бордель. Пойдем, я угощаю.
- А что есть?
Он рассмеялся, снова невесело, но заразительно, и осторожно положил руку мне на плечо. Судя по ощущению, до меня давно никто не дотрагивался, а он сделал это так, будто… не был уверен в реакции.
И я что-то почувствовал. Не знаю что, но ощущение определенно было позитивным. Определенно.
Тогда я накрыл его руку своей - пальцы его лишь слегка дрогнули, а глаза засияли ярче.
- Выпивка и шлюхи, дружище, все первосортное! Мое имя Данте. А как тебя представлять нашим кратковременным подружкам?
Я наморщил лоб в отчаянии, однако имя неожиданно всплыло в мозгу, как лицо утопленника поднимается над затянутой тиной поверхностью озера.
- Улисс.
Он посмотрел на меня, медленно, почти ощутимо проводя взглядом по лицу.
- Что-то не так?
- Да нет… Просто ты достаточно экзотично выглядишь для непростого имени. А еще мне нравится Гомер.
В памяти всплыл еще одна крошечная частичка, и я сказал:
- А мне - “Божественная комедия”.
Немногим позже до меня дошло, что я понятия не имею, как выгляжу. Потому первое, что я сделал, войдя в заведение с незамысловатым названием “Девки”, это заглянул в зеркало. Свет падал так неудачно, что поначалу отражение вызвало шок. Но потом стало ясно, что я просто очень не по-вампирски смугл, и при всем при том волосы у меня прямые и белые, а глаза цвета светлого меда. Из зеркала на меня смотрело не сильно дружелюбное, но вполне гармоничное лицо с глазами, будто обведенными углем. Данте метко назвал мою внешность экзотической, это точно - у него самого кожа была как мелованная бумага, а глаза - как черное стекло. И все равно я был в десять раз меньше похож на человека. Рядом мы смотрелись как абсолютный контраст.
Это не помешало нам оторваться по полной. Насытившись, мы еще долго пили и болтали, пока с рассветом не заснули в обнимку в подвале борделя на куче какого-то тряпья, и я не был так счастлив никогда в жизни. Это не оборот такой. Действительно - никогда.
Память вернулась очень быстро. Я вспомнил все об окружающем мире - кроме себя как его части.
*
ДАНТЕ
Какой смысл иметь силу, если она не приносит радости? Так было всегда, будто фарфоровая кукла высоко на комоде - она у тебя есть, но ты не можешь с ней играть. И что хуже - не хочешь. Долгая жизнь без радости - все равно что казнь, по крайней мере, так было раньше. Теперь у меня есть Лис - единственное, что мне удалось получить, даже не заплатив. И пожалуй, единственное, что я действительно желал.
Может, правду говорят, что нужно очень хотеть чего-то, чтобы получить? Тогда это все объясняет. Я - капризный ребенок, способный получить все игрушки мира, но тысячу лет не желающий ни единой.
Нет. Одну хотел.
А когда получил - игры закончились.
…До сих пор не могу поверить, что я остановился на одном месте. Хотя Чикаго мне нравится - почему бы нет?
- Тебе бы стоило научиться одеваться, если хочешь вести серьезные дела, - заметил я, наблюдая из-под полуприкрытых век, как она вертится перед зеркалом. - У тебя дешевый вид, и всей моей силой ты не добьешься к себе уважения. Страх, быть может, но все будут знать, что ты дешевка.
Перл психанула и выскочила из номера гостиницы. Но через несколько часов она вернулась, тихая и угнетенная. Подсела ко мне сзади и положила подбородок на плечо.
- Данте-сама… я сделаю все, что ты скажешь, - сказала она на ухо. - Пожалуйста, дай мне совет.
Я нехотя обернулся и окинул ее взглядом. Может, подсознательно у меня и была мысль сделать из нее личную копию Формозы, но она была изначально утопична. Не та женщина. Ту, последнюю, я потерял, когда не вернулся за ней вовремя, и у меня были свои догадки, кто способствовал ее смерти.
- Купи себе мужской смокинг и подстригись. Во всяком случае, у тебя будет стиль. И поставь голос. Твои партнеры и подчиненные не могут уважать Мастера, которая визжит, как рожающая кошка.
Если она и оскорбилась, то вида не подала.
- А как надо?
- Ну скажи что-нибудь.
- Знай свое место…
Прекрасный выбор. Что только творится у нее в голове?
- Голос ниже и убавь резкость. Чуть выше шепота. К тебе должны прислушиваться.
- Знай… свое… место…
- Неплохо. Уже лучше.
*
УЛИСС
Рэйчел жадно осушила кувшин воды. Уже третий за пятнадцать минут.
Я долго выбирал, кого убить, чтобы подставить мою блондинку, и вначале положил глаз на ее подопечного. Но уже над его кроватью меня что-то остановило. Я смотрел, как сладко он спит, как белокурые пряди прилипли к его щеке, как глаза беспокойно бегают под веками, и подумал, что он был бы здорово похож на меня в детстве, если бы не светлая кожа. Не это меня остановило. Нет. Просто вдруг пришла неведомая уверенность, что крошке Джоули по жизни крепко достанется и без меня. Не стоит вмешиваться в чужую карму, тем более такую перспективную.
Я спустился этажом ниже и убил его отца, не забыв оставить в его руках клок волос Рэйчел, а также на всякий случай ее перчатку. Полицейские порой бывают удивительно невнимательны.
Арестовали ее днем, так что я этого не видел, пропустил и скоропостижный суд. Я вернулся навестить мою блондинку, когда до ее казни оставалась всего неделя. Справиться с охраной не составило проблемы, через минуту все спали глубоким сном, и я спокойно прошел в камеры. Удивительно спокойное время - кроме Рэйчел там никого не было.
Она меня не заметила - сидела около решетки, прислонившись к ней спиной. Я неслышно подошел и, просунув руку сквозь прутья, дотронулся до ее лба:
- Спи, моя сладкая.
Она рухнула на пол раньше, чем я убрал ладонь.
Я открыл дверь и вошел. У меня была идея относительно нее, которая в дальнейшем обещала здорово разнообразить наше общение…
Это было вчера.
…Сейчас она отбросила пустой кувшин и медленно оглянулась.
- Хочешь пить? - спросил я, почти ложась на землю, чтобы видеть ее в крохотном зарешеченном окошке.
Рэйчел встретилась со мной глазами. Взгляд ее был мутным, но мне была знакома эта мутность. Уже через несколько часов она пройдет, сменившись фантастической ясностью.
Я умостился поудобнее.
- Тебе не кажется это странным, моя блондинка? Ты пьешь и пьешь, но твоя жажда только растет. И к тому же - ты не задумывалась, куда девается эта вода?
Она зажала уши, чтобы не слышать меня, и села на койку, раскачиваясь вперед - назад и напевая дурацкую французскую мелодию.
- Хочешь, я расскажу, что с тобой происходит? - продолжал я. - Это похоже на лихорадку. Тебя тошнит, температура поднимается, кожа покрывается мурашками, кажется, что они ползают под кожей. А когда ты просыпаешься, твоя подушка залита кровью из десен.
Рэйчел пораженно уставилась на меня и вытерла губы. На руке осталась кровавая полоска.
- Что ты сделал со мной, подонок? - спросила она шепотом.
- Я? Я здесь, ты - там. Что я мог сделать? Просто ты не хотела верить мне, а это все правда, люди приговорили тебя к смерти, и ты умрешь. Хотя у тебя есть альтернатива.