Не буду отрицать — слушать слова девушки мне было весьма приятно. Тем более что
оба прозвища, упомянутые девушкой, я получил заслуженно. Рыжей Бестией меня прозвали
после того, как я победил в боях тарариконов самого Одноглазого Чарки и вдобавок
ухитрился уйти с выигрышем от его разъяренных приятелей, устроивших на меня
настоящую охоту. Мне пришлось нелегко — эти самые приятели были известными
головорезами, вооруженными до зубов и крайне разъяренными проигрышем Одноглазого
Чарки. Надеюсь, что, попав в царство Бога мертвых и проклятых, они немного поостыли.
Почетное звание Повелителя Клинков я заслужил, победив в честном бою пятерых
членов славного клана «Каменный лотос» одновременно. Дело было на ежегодном турнире, посвященном великим героям, братьям Анклу и Майбаху.
— Могла ли я надеяться на такую удачу! Сам Эвальд повстречался мне в пору тяжких
испытаний! Об этом нельзя было и мечтать! — Девушка протянула мне руку с тонкими
длинными пальцами и представилась: — Я Эдера, Дитя Леса.
Мне никогда не приходилось слышать ни о детях леса, ни о самой Эдере. И вообще мне
почему-то казалось, что дети леса — это деревья. Но девушка с первого же взгляда внушала
доверие, она казалась такой... беззащитной, она так искренне радовалась нашей встрече, и
она была столь прелестна, что я, забыв об осторожности, шагнул вперед и доверчиво взял ее
руку в свою.
Окажись она упырем, владеющим искусством магического перевоплощения, мне тотчас
же пришел бы конец, но все обошлось благополучно — мы продолжили беседу.
— Ты живешь здесь? — удивился я, осторожно пожимая ее хрупкие пальчики. Такое
юное нежное создание не могло жить в дупле, словно последний из бродяг этого мира. Да
еще и ухитряться сохранить в полной мере при этом свою красоту.
— Да, ведь я же Дитя Леса, — повторила девушка. — Деревья и прочие растения — мои
друзья, а вот это доброе дерево — еще и мой дом. Друг и пристанище. Я не мыслю себе
жизни вне леса, вдали от моих друзей. Случись мне покинуть лес, я зачахла бы и умерла от
тоски по нему.
Чувствовалось, что девушка не преувеличивает.
— И тебе не скучно здесь?
Вопрос мой прозвучал довольно бестактно, но моя собеседница и не подумала
обижаться. Она определенно была хорошей девушкой, искренней и без малейшей примеси
вздорности. Редкое, надо сказать, сочетание душевных качеств.
— Ах, какой ты смешной, мой рыцарь, славный Эвальд! — звонко рассмеялась девушка.
— Как мне может быть скучно среди моих друзей? Мы целыми днями напролет беседуем и
развлекаемся.
— Ну да, конечно, — поспешил согласиться я, совершенно не представляя, о чем можно
говорить с деревьями и тем более как с ними можно развлекаться. — Только я не рыцарь, меня никто не посвящал в это звание.
По лицу девушки пробежала тень.
— Ах, посвящение — это не главное, — печально произнесла Эдера, заламывая руки. —
Ты ведь не откажешься помочь слабой, беззащитной девушке?
Эдера думала правильно, если слабая беззащитная девушка вдобавок еще и красива, то
ей не откажется помочь ни один мужчина. Настоящий мужчина, разумеется.
— Конечно же не откажусь! — воскликнул я, приосанившись, и в доказательство своей
решимости наполовину обнажил меч, висевший в ножнах на поясе.
Моя собеседница в испуге отпрянула назад.
Я задвинул меч обратно и позволил себе улыбнуться.
— Прости мне мой необдуманный жест, — попросил я. — Он был продиктован всего
лишь стремлением оказать тебе требуемую помощь.
— О, как ты благороден, мой скромный герой! И сколь галантно ты изъясняешься! Речь
твоя выдает как благородное происхождение, так и столичное воспитание! — Эдера
подошла вплотную ко мне, так, что я смог ощутить приятный аромат, исходящий от ее
волос, смесь свежести росы с запахом древесного сока, и доверчиво посмотрела мне в глаза.
— Что же касается рыцарского звания, то его заслуживает каждый, кто защищает слабых и
оказывает им покровительство.
Ее голосу из лесной чащи откликалось едва слышное эхо:
«Заслуживает рыцарского звания...»
Катипут, вместе с Хьюгго внимательно наблюдавший нашу беседу, счел нужным
поддакнуть:
— Да-да, добрый Эвальд — настоящий защитник слабых и кормилец обездоленных!
Бескорыстный и благородный! Отважный и славный!
Должно быть, он еще не совсем пришел в себя после выпитого. Хорошо хоть, что
перестал икать.
— Какой смешной! — восхитилась Эдера, видно только сейчас заметившая Катипута. —
Это твой... — Она замялась, подыскивая подходящее определение.
— Это мой друг, его зовут Катипут. Тигра зовут Хьюгго, он тоже мой друг, —
представил я нашу компанию.
Хьюгго приветственно махнул хвостом и, сочтя, что опасаться нечего, улегся на траву, чуть в стороне от тропы. Катипут сразу же взобрался ему на спину и удобно улегся там, то и
дело поглядывая на нас с Эдерой. Не настороженно — с любопытством.
— У славного Эвальда и друзья особенные.
От переизбытка восхвалений в мой адрес меня слегка замутило. Слишком уж много
лестных для самолюбия слов услышал я сегодня. Сначала Катипут, потом Эдера...
— Поведай мне, Эдера, свою печаль, только перестань употреблять все эти эпитеты —
славный, благородный и им подобные, называй меня только по имени, ладно? — попросил я.
— Как скажешь. — Эдера покорно опустила взор.
— От кого тебе нужна защита? Слово Эвальда, ты получишь ее!
— Огромные пауки, что зовутся хакурты, пытаются изгнать меня из родного леса. У меня
нет сил противостоять им, и если ты не поможешь несчастной, то ей придется бежать на
край света от этих злобных монстров.
— Хакурты? Всего лишь хакурты? — Я постарался вложить как можно больше
презрения в свои слова. Хакуртов я не боялся, тем более что со мной был верный Хьюгго. —
Укажи мне, Эдера, в какой стороне их логово, и я еще до заката избавлю тебя от них.
Я не хвастался, мои слова полностью соответствовали моим намерениям.
— Неужели еще до заката? О, не обнадеживай меня понапрасну, прошу тебя!
— Эвальд не бросает слов на ветер! — твердо ответил я. — Где их логово?
— Дальше по тропе, примерно в полутора тысячах шагов отсюда, — сказала Эдера.
Видно было, что она боится поверить в свою удачу.
— Я скоро вернусь! — С этими словами я повернулся и быстрым шагом направился к
Хьюгго.
— Удачи! — крикнула вслед мне Эдера.
— Катипут, нам предстоит схватка, поэтому тебе лучше остаться здесь, — сказал я, усаживаясь верхом на Хьюгго. — Слезай скорее!
— Я с вами, — решительно возразил Катипут, для надежности хватаясь за шерсть тигра.
— Мы же друзья!
Спорить с ним на глазах у Эдеры мне не хотелось, поэтому я ответил:
— Будь по-твоему. Только обещай слушаться меня, ладно?
— Обещаю, — кивнул Катипут. — А с кем мы будем сражаться?
— Вероятно, с хакуртами, — ответил я. — Хьюгго, давай пойдем вперед, но осторожно, с
опаской.
— А кто такие хакурты? — не преминул спросить Катипут.
— Скоро увидишь.
Махнув Эдере рукой на прощание, я обнажил меч и приготовился к схватке, которая
должна была начаться очень скоро, если, конечно, Эдера ничего не напутала...
Эдера ничего не напутала — первый хакурт встретился нам уже через тысячу шагов.
Увидев его, Катипут воскликнул:
— Аррду!
При этом он втянул голову в плечи и так сильно вцепился руками в шерсть Хьюгго, что
его кулачки побелели от напряжения.
— Аррду пришли в этот мир!
— Так вот кто изгнал тебя из дома, приятель! — успокаивающим тоном сказал я. — Не
бойся, смотри, как мы расправляемся с ними.
Смотреть уже было не на что: хакурт, по которому прошелся беронский тигр, представлял собой бесформенное неприятное месиво.
— Ух ты! — приободрился Катипут и в избытке чувств подпрыгнул так, что чуть не
свалился наземь. — Могучий Хьюгго топчет ужасных аарду, словно лесные ягоды! Нам не
страшны враги! Славный...
— Катипут, у тебя еще будет время сочинить сагу о нашей битве с хакуртами! —
одернул его я. — Вернее, о нашем избиении хакуртов. Но позже! Пока же помалкивай, ибо
тот, кто похваляется до конца битвы, неминуемо терпит поражение. Судьба неблагосклонна
к хвастунам!
— Понял! — смущенно пискнул Катипут.
Хьюгго замер и произнес:
«Рыррырыр!»
Громко и со значением.
— Сейчас увидишь небольшое представление, Катипут, только держись крепче! —
пообещал я, завидев еще тройку отвратительных бурых пауков с бело-красными полосами
на ногах и голове. Жвала их угрожающе щелкали.
Представление действительно оказалось небольшим — пара взмахов меча да пара ударов
мощной лапой с острыми как бритва когтями быстро сделали свое дело. Чуть позже мы уже
стояли на маленькой, поросшей вереском поляне, возле большой норы, уходящей куда-то в
глубь земли. Поняв, что им придется плохо, хакурты, по своему обыкновению, скрылись. И
никакая сила не смогла бы сейчас выманить их на поверхность. Это вам не тупая нежить, которую всегда можно привлечь свежей птичьей кровью.
По некоторым признакам, таким, как полное отсутствие следов маленьких хакуртов и
остатков паучьих пиршеств у входа, я догадался, что нора, найденная нами, представляет
собой не основной вход в логово, а только один из длинных ходов. Обычно хакурты роют их
в поисках новых мест для охоты, где в их сети будет попадаться много вкусной дичи.
Однако эту нору прорыли, скорее всего, для того, чтобы расправиться с Эдерой. Странно, очень странно... Чем она, столь безобидная на вид, могла так досадить хакуртам?
Припомнив заклинание Спутанного Пути, которым я давно уже не пользовался, я
добросовестно наложил его на дыру в земле. Заклинание несложное, им повсеместно
пользуются даже крестьяне, чтобы не дать всякой живности убежать из хлева. Суть
заклинания Спутанного Пути в том, что, будучи наложено на какой-либо проход, оно тут же
скрывает его от всех. Почти от всех. Ему, заклинанию, не было бы цены, если бы не одно
обстоятельство: на людей оно не действует.
— Эвальд еще и великий чародей! — заметил Катипут, наблюдая за тем, как я читаю
заклинание и запечатываю проход Знаком Сокрытия. Пришелец из другого мира, он попал
под чары моей нехитрой магии, и на его глазах дыра в земле только что затянулась.
Бесшумно.
— Да куда мне до великого чародея, — отмахнулся я. — Так, азы магии, доступные
каждому мало-мальски грамотному человеку.
Хьюгго повернул обратно, и мы направились к Эдере.
Хвала всеблагому Эгосу, Катипут после встречи с первым хакуртом почти полностью
пришел в себя, то есть протрезвел и больше не пытался исполнять хвалебные песни в нашу с
Хьюгго честь. Мы двигались молча.
Эдера встретила нас настороженно, но после моего краткого отчета об изгнании хакуртов
заулыбалась, бросилась мне на шею (что было очень приятно), расцеловала (отчего мне
стало еще приятней) и сообщила:
— Я хочу сделать подарок моему рыцарю!
— Не стоит, — засмущался я.
— Позволь мне решить, — мягко попросила Эдера, извлекая откуда-то из широкого
рукава своего одеяния небольшой зеленый росток и протягивая его мне. — Возьми этот
росток и посади его в саду своего столичного дома.
— Что это? — спросил я, принимая дар.
— Из него вырастет красивое дерево. Невиданно красивое, чарующее своим
совершенством. Дерево с чудесными вкуснейшими плодами, в пору своего цветения
превращающееся в подобие небесного облака! Оно будет вечно напоминать тебе обо мне и о
твоем подвиге, Эвальд.
Представляя, как обрадуется подарку мой падкий на все диковинное отец, я
поблагодарил Эдеру и, верный древней традиции, предписывающей делать прощания как
можно более краткими, вскочил на спину Хьюгго, и мы отправились дальше, подыскивать
подходящее место для ночлега.
Вслед нам донеслось:
— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал, мой рыжеволосый герой!
Сидевший впереди Катипут обернулся и многозначительно посмотрел на меня. Я
подмигнул ему, но от слов воздержался.
Как же приятно помогать ближнему, клянусь Девятью Мечами! Порой бескорыстная
помощь доставляет мне больше удовлетворения, чем та, за которой следует вознаграждение.
Я предпочитаю бродячую жизнь унылому сидению в отцовской аптеке, потому что на то
есть свои основания. Это и тяга к приключениям, и стремление увидеть как можно больше
нового, и жажда настоящей славы... Перечислять можно долго. Но есть еще одна причина, и
я склонен считать ее весьма веской — желание хоть немного улучшить мир, в котором мне
выпало счастье родиться. Хоть чуть-чуть, в благодарность за ту радость бытия, которую он
дарит мне ежедневно.
Глава 8
Безмозглый мальчишка, необоснованно возомнивший себя взрослым, да ведомо ли тебе, что бы могло случиться, высади ты эту мерзость в О'Дельвайсе, недалеко от Храма?
Самонадеянный сопляк, думаешь ли ты вообще, прежде чем сделать, или нет?! Да в кончике
моего посоха больше ума, чем в твоей пустой голове!
В гневе Оден был ужасен. Глаза его, казалось, метали молнии из-под нахмуренных седых
бровей; крепкие, совсем не старческие руки сжались в кулаки, которым, несомненно, очень
хотелось испробовать мою пустую голову на крепость; ноздри раздувались, капюшон слетел
с головы, и длинные седые волосы развевались, словно разъяренные змеи.
Гневался не только Оден, гневался и сам мир Фэо. Небо над нами мгновенно заволокли
низкие темные тучи, а легкий
ветерок внезапно превратился в подобие урагана.
Порыв ветра с силой швырнул меня наземь. Я вскочил на ноги, внутренне собрался и
устоял против следующего порыва.
— О, сколько же вреда может принести всего один деятельный дурак! — воскликнул
Оден. — Воистину, лень — добродетель глупцов!
Я услышал, как ойкнул Катипут и неуверенно, словно приглашая меня сбежать подальше
отсюда, подал голос Хьюгго. Не находя слов в свое оправдание, я предпочел молча
переждать бурю.
Надо отдать Одену должное, он довольно быстро взял себя в руки, движением бровей
разогнал тучи над нами, успокаивающе положил мне на плечо свою тяжелую руку и
заговорил даже тише обычного:
— Прости меня, мальчик. Я не должен был давать волю гневу. Мне, прожившему
столько лет и считающемуся мудрецом, не подобает вести себя столь опрометчиво.
— Тебе незачем просить прощения... — начал я, но Оден взглядом попросил меня
умолкнуть и продолжил:
— В оправдание поясню тебе, что росток, из которого ты по наивности собирался
вырастить чудесное дерево, на самом деле является отростком мерзкой пагубной Живой
Плети. Если бы ты высадил его в своем саду, вблизи от источников магической силы, которыми так богата столица, то всего лишь несколько дней спустя наш мир бы был
порабощен, и боюсь, что навечно. Прости же мне мою несдержанность!
— Это я должен просить прощения у тебя, о мудрейший Оден, — искренне ответил я. —
Я чуть было не совершил непоправимое... Не сердись на меня, ибо я впервые услышал о
Живой Плети от тебя. Что это такое и в чем ее опасность?
— Живая Плеть — это порождение чудовищной гнусной магии. Опутав землю своими
цепкими корнями, она высосет силы из всего живого и породит великое множество древней
— деревьев, превращенных в безжалостных, практически непобедимых монстров. В отличие