Мэри должна была суметь покинуть этот мир вместе с ним. Ей должны были разрешить последовать за ним, когда он отправится в Забвение. Таково его соглашение с Девой Летописецой - он остается со своим проклятием, Мэри исцеляется от лейкемии, и поскольку она бесплодна из-за лечения, она может оставаться с ним столько, сколько захочет.
Ты нахрен умрешь сегодня ночью.
В его голове прозвучал голос Вишеса, и лицо брата тут же появилось в поле зрения, заслоняя собой небеса. Губы Ви двигались, козлиная бородка дергалась, когда он проговаривал слова. Рейдж попытался отодвинуть мужчину, но руки не подчинялись мозгу.
Меньше всего ему нужно было, чтобы умер кто-то еще. Хотя будучи сыном Девы Летописецы, Ви, наверное, меньше всех переживал бы из-за выстрела в свой центр тяжести. Но когда Бутч, третий в их тройке, появился откуда-то сбоку и тоже принялся о чем-то болтать? Нет, этот парень не имел пропуска в зал старухи с косой...
Стрельба. Они оба начали стрелять.
«Нет! - приказал им Рейдж. - Скажите Мэри, что я ее люблю, и оставьте меня, черт подери, пока вы…»
Ви вздрогнул, точно в него попала порция свинца.
И тогда-то это и случилось.
Запах крови брата спровоцировал это. Как только медный запах достиг носа Рейджа, зверь пробудился в своей клетке из плоти и начал вырываться наружу. Внутренние толчки, подобные землетрясениям, ломали его кости, разрывали его внутренние органы, превращая в нечто совершенно иное.
И вот теперь ему было больно.
Вместе с тем он понимал, что это пустая трата времени. Если он умирал, дракон лишь займет его место во всем этом дерьме.
- Скажите Мэри, пусть отправится за мной, - прокричал Рейдж, полностью ослепнув. - Скажите ей...
Но он чувствовал, что братья уже убрались подальше, и слава Богу - крови Ви больше не чувствовалось в воздухе, а его слова остались без ответа.
Силы постепенно оставляли его, но Рейдж постарался поддаться этой череде разрывов и переломов в своем умирающем теле. Даже если бы у него были силы, сопротивляться этому было бы бесполезно и только ухудшило ситуацию. Так что когда его разум и душа, его эмоции и сознание отступили, притупляясь, это пугало, потому что он не знал, что отодвигает его - смерть или трансформация.
Когда нервная система зверя полностью взяла верх и болевые ощущения ушли, Рейдж оказался в метафорической сфере полета, точно саму его сущность поместили в стеклянный шар со снегом и поставили на полочку пространственно-временного континуума.
Только в этот раз ему казалось, что он уже не вернется.
Забавно. Каждое живое существо, обладающее разумом и осознающее собственную смертность, неизбежно задумывается время от времени - когда и где, как и почему оно умрет. У Рейджа тоже случались периоды таких мрачных мыслей, особенно в период «до-Мэри», когда в долгие пустые дневные часы он оставался наедине с каталогом собственных слабостей и провалов.
И неожиданно он нашел ответы на эти бессвязные вопросы. «Где» - на поле сражения в заброшенной школе для девочек; «как» - истекая кровью из сердца в результате огнестрельного ранения; «почему» - по долгу службы; «когда» - возможно, в ближайшие минут десять или около того.
Учитывая его природу, ничего из этого не было удивительным. Ну ладно, возможно, школа для девочек стала неожиданностью.
Он будет скучать по братьям. Иисусе... это еще больнее, чем перевоплощение в зверя. И он будет беспокоиться о них, и о будущем правлении Рофа. Дерьмо, ему хотелось бы видеть, как вырастут Налла и Роф-младший. Он мог лишь надеяться, что близнецы Куина благополучно родятся здоровенькими. Сможет ли он видеть всех их из Забвения?
О, его Мэри. Его прекрасная, драгоценная Мэри.
Рейджа накрыл ужас, но удерживать эмоции становилось все тяжелее по мере того, как он слабел. Чтобы успокоиться, он сказал себе, что Дева Летописеца не лжет. Дева Летописеца всемогуща. Дева Летописеца определила баланс, необходимый для спасения жизни его Мэри, и дала им прекрасный дар потому, что его шеллан не могла иметь детей.
«Нет детей», - подумал он, ощутив острую боль. Он и его Мэри теперь никогда не обзаведутся детьми.
Это так печально.
Странно... он не думал, что хочет детей, по крайней мере, сознательно. Но теперь, когда этому никогда не бывать? Он был полностью опустошен.
По крайней мере, Мэри его никогда не покинет.
И Рейдж должен был верить, что когда он переступит порог Забвения и отправится туда, на другую сторону, она сумеет его найти.
Иначе мысль о смерти была просто невыносимой. Он умирает и никогда больше не увидит свою любимую. Никогда не почувствует запах ее волос. Не познает ее прикосновения. Не скажет о чувствах, хотя она и без того знает, как он ее любит.
«Вот почему смерть была такой трагедией», - подумал Рейдж. Это великая разлука, случавшаяся без предупреждения, коварный вор, крадущий у людей бесценные эмоции и оставляя их банкротами до конца жизни...
Дерьмо, а что если Дева Летописеца ошиблась? Или солгала? Или не была всемогущей?
Внезапно его паника вспыхнула с новой силой, мысли застопорились, застревая в пропасти, образовавшейся между ним и его шеллан в последнее время. Пропасти, которую он принимал как должное, ведь ему нужно было время и пространство, чтобы все исправить.
«О Боже... Мэри, - сказал он мысленно. - Мэри! Я люблю тебя!»
Дерьмо. Он должен был поговорить с ней обо всей этой хрени, копнуть глубже, найти проблему, подлатать их отношения, чтобы они вновь жили душа в душу.
Но проблема в том, с ужасом осознавал Рейдж, что когда сердце в твоей груди перестает биться, все, что ты хотел сказать, но не сказал, все недостающие кусочки твоей души, которыми ты хотел поделиться, все те провалы, которые ты запихнул под ковер жизни, потому что был так занят... все это тоже прекращается. На половине широкого шага, который никогда не будет завершен. И это худшее сожаление, которое можно испытать в жизни.
И ты не понимаешь этого, пока не испытаешь на своей шкуре все то, что интересовало тебя в смерти. И да, все эти вопросы, которые тебя волновали - как и почему, где и когда... все это окажется чертовски несущественным, когда ты покидаешь планету.
Они с Мэри теряли почву под ногами.
В последнее время... они теряли контакт друг с другом.
Он не хотел уходить так...
Белый свет затмил все, пожирая его заживо и лишая его сознания.
Забвение пришло к нему. И он мог лишь молиться, чтобы его Мэри Мадонна сумела найти его там.
Ему отчаянно нужно сказать ей кое-что.
Вишес обрел форму во дворике из белого мрамора под молочным небом, столь обширным и ярким, что ни фонтан в центре, ни дерево с разноцветными чирикающими птицами не отбрасывали тени.
Все птицы тут же умолкли, ощутив его настроение.
- Мама! - голос его прокатился эхом, отражаясь от стен. - Где ты, черт подери!
Он зашагал вперед, оставляя после себя след из ослепительно-красной крови, и остановился перед дверью в личные покои Девы Летописецы. Кровь капала с его локтя и ноги, тихо шлепаясь на пол. Когда он заколотил в дверь, снова крича ее имя, кровавые капли заляпали белую панель, точно брошенный на пол лак для ногтей.
- Нахрен все это.
Выбив дверь плечом, Ви вломился в покои матери... и тут же остановился. На возвышении, служившем постелью, под белыми шелковыми простынями абсолютно неподвижно и бесшумно лежало существо, создавшее всю вампирскую расу и вполне физически подарившее жизнь ему и его сестре. Она не обладала материальной формой. Лишь трехмерный сгусток света, который когда-то был ярким как фотобомба, а теперь напоминал свечение старой масляной лампы с матовым абажуром.
- Ты должна спасти его, - шагая по голому мраморному полу, Вишес смутно осознавал, что комната была абсолютно пустой, не считая кровати. Но кому какое дело. - Проснись, чет подери! Кое-кто важный умирает, и ты это остановишь, будь ты проклята!
Если бы она обладала телом, он схватил бы ее и заставил обратить на себя внимание. Но у нее не было рук, чтобы вытащить ее из постели, не было плеч, чтобы потрясти.
Вишес собирался заорать снова, но тут раздались слова, прозвучавшие так, точно кто-то транслировал их через стерео-колонки.
Чему быть, того не миновать.
Как будто это все объясняло. Как будто он был последним мудаком, раз явился сюда и потревожил ее. Как будто он впустую тратил ее время.
- Зачем ты создала нас, если тебе наплевать?
Так что тебя беспокоит? Его будущее или собственное?
- О чем ты говоришь, черт тебя подери? - о да, он понимал, что не должен задавать вопросов, но пошло бы оно все... - Как это понимать?
Неужели тебе действительно нужен перевод?
Ви стиснул зубы, напоминая себе, что Рейдж там перевоплощается в зверя и умирает в этой форме. Обмен пощечинами с дражайшей мамочкой мог подождать.
- Просто спаси его, ладно? Убери его с поля битвы, чтобы мы смогли провести операцию, и я оставлю тебя гнить в покое.
И как это исправит его судьбу?
Ладно, теперь он понимал, почему в этих шоу, которые смотрит Лэсситер, люди вечно жалуются на проблемы с матерями. Всякий раз, когда Ви оказывался рядом с этой женщиной, он сталкивался с каким-то психозом матки.
- Он продолжит дышать, мать его, вот как это поможет.
Предначертанное просто свершится другими путями.
Ви представил, как Голливуд умирает дома, поскользнувшись на коврике в ванной. Или подавится ножкой индейки и задохнется. И Бог знает что еще могло унести его жизнь.
- Так измени это. Ты же охренительно всемогуща. Измени его судьбу прямо сейчас.
Последовала долгая пауза, и Ви гадал, не уснула ли она или что-то типа того - черт, как он ее ненавидел. Она вечно увиливала, избегала их мира, изолировавшись здесь как обиженный отшельник, потому что никто не лизал ей задницу, как ей того хотелось.
Хнык-хнык, мать ее.
Тем временем, один из лучших бойцов в этой войне, который был частью абсолютно критической миссии - охраны Короля, вот-вот испарится с земли. И Ви меньше всех был готов поступиться своей гордостью, но он хотел сделать все для спасения Рейджа. Кто еще мог сделать это, черт подери?
- Он важен, - сорвался Ви. - Его жизнь имеет значение.
Для тебя.
- Нахрен это все, дело не во мне. Он имеет значение для Короля, для Братства, для войны. Если мы потеряем, у нас будут проблемы.
Тебе не приходило в голову быть честным?
- Ты думаешь, я беспокоюсь за них с Мэри? Ладно. Я и это дерьмо приплету... потому что прямо сейчас непохоже, чтобы ты была способна взять человека, которого ты забрала из царства смертных, и проводить его в Забвение, когда женщина того захочет.
Проклятье. Теперь, сказав это вслух, Ви невольно задался вопросом, сумеет ли эта светящаяся штука на постели действительно сдержать обещание, данное ранее. То время казалось старыми добрыми деньками, хотя это было всего три года назад.
Столько всего изменилось.
Ну, за исключением того, что он все еще ненавидел слабость в любом проявлении. И хотел находиться где угодно, только не рядом с матерью.
Оставь меня. Ты меня утомляешь.
- Я тебя утомляю. Ну да, тебе же столько всего нужно сделать. Господи Боже.
Ладно, к черту ее. Он придумает что-нибудь еще. Что-нибудь... что-то.
Дерьмо, а что еще оставалось?
Вишес повернулся к двери, которую выбил. С каждым шагом он ожидал, что мать позовет его обратно, скажет что-нибудь, вонзит жало в его грудь, что будет почти так же смертельно, как пуля, полученная Рейджем. Но она ничего не сделала, дверь закрылась за ним, едва не ударив его по заднице, и Вишес подумал, что должен был бы знать.
Ей было настолько наплевать, что она даже не причинила ему вреда.
Кровавый след, оставленным им на мраморных плитках дворика, был подобен его собственному предназначению в жизни - неровный, грязный, служащий доказательством боли, которую он почти не осознавал. И да, он хотел, чтобы кровь впиталась в камень. Может, это привлечет ее внимание.
И почему бы ему сейчас не упасть на чертову землю и не закатить истерику, точно ему не купили игрушку в супермаркете.
Пока он стоял там, тишина сама по себе ощущалась как звук. Это было нелогично и в то же время точно отражало суть. Ви осознал, как здесь стало тихо. Все Избранные были на земле, познавали себя, отделялись друг от друга, становились личностями и отворачивались от традиционной роли служения его матери. Раса оставалась прежней, она жила современной жизнью, старые циклы праздников и обрядов по большей части игнорировались, когда-то чтимые традиции теперь рисковали кануть в лету.
Хорошо, подумал Ви. Он надеялся, что его мать чувствовала себя одинокой и оскорбленной. Он хотел, чтобы она оставалась покладистой и изолированной, и даже самые верные слуги повернулись к ней спиной.
Он хотел, чтобы ей было больно.
Он хотел ее смерти.
Вишес посмотрел на птиц, которых принес ей, и стая вспорхнула, испуганно прячась от него на ветках белого дерева, прижимаясь друг к другу, точно он собирался свернуть им шеи одну за другой.
Эти певчие птички были оливковой ветвью мира от сына, который никогда не был по-настоящему желанным, но и вел себя не лучшим образом. Его мать, возможно, всего лишь удостоила их одним взглядом - и знаете ли, он уже миновал тот краткий момент миротворческой слабости, вернувшись к враждебности. Да разве мог он поступить иначе?
Дева Летописеца не пришла к ним, когда Рофа чуть не убили. Она не помогла Королю сохранить свою корону. Бэт едва не умерла в родах и вынуждена была отказаться от возможности иметь детей, чтобы выжить. Идем дальше. Селена, одна из Избранных Девы Летописецы, только что умерла и разбила сердце чертовски хорошего мужчины - и какой была реакция его матери? Да никакой.
А до этого? Гибель Велси. Рейды.
А что ждало впереди? Куин обсирается со страху, что Лейла умрет, рожая его близнецов. А Рейдж испускает последний вздох на поле битвы.
Нужно ли продолжать?
Повернув голову, Ви посмотрел на дверь, закрывшуюся за ним силой ее воли. Он радовался, что она страдает. И нет, он ей не доверял.
Дематериализовавшись на поле боя, он абсолютно не верил в то, что она сдержит слово, данное Рейджу и Мэри. Он сделал ставку на его мать и проиграл, но с ней всегда так.
Чудо. Ему нужно гребаное чудо.
5
Вода, омывавшая руки Мэри, была холодной, но в то же время обжигала кожу - доказательство, что противоположные стороны шкалы термометра могут сочетаться.
Раковина женской уборной, перед которой она стояла, была сделана из белого фарфора. Слив - блестящий и серебристый. Перед ней висело зеркало шириной во всю стену, отражавшее три кабинки с персикового цвета дверьми. Лишь одна из них была занята.
- У тебя там все хорошо? - спросила Мэри.
Послышался шум смываемой воды, хотя Битти не воспользовалась туалетом.
Мэри посмотрела на свое отражение. Ну да. Выглядела она так же хреново, как и чувствовала. Каким-то образом за последние полчаса под глазами образовались темные мешки, а кожа сделалась бледной, как кафель, на котором она стояла.
Каким-то образом? Хрень полная. Она точно знала, каким образом.
Я убила ее!
Мэри пришлось закрыть глаза и еще раз собраться с силами. Вновь подняв веки, она постаралась вспомнить, что делала до этого. А, точно. На полке лежала стопка бумажных полотенец, и когда она взяла одно, закапав водой остальные, то удивилась, что Хэйверс допустил такое неудобство в заведении, о котором так пекся. А... теперь понятно. Диспенсер, прикрепленный на стене у двери, был сломан, и нижняя его часть болталась в воздухе.
«Прямо как я, - подумала Мэри. - До отказа забита образованием и опытом помощи людям, но все равно не делаю свою работу как надо».