– Зря я в вас верил, – сказал он, зная, что его никто не слушает. – Не стоило возвращаться.
– Тен-Сун из Третьего поколения! – Кан-Паар выпрямился, посверкивая хрустальными костями. – Ты был приговорен к ритуальной казни Чан-Гаара! Ты будешь избит, пока все твои кости не окажутся сломанными, и брошен в яму, куда каждый день будут заливать пойло! Там ты проведешь десять поколений! И только после этого будешь казнен посредством лишения пищи! Знай, что твой самый главный грех – неповиновение. Если бы ты не подверг сомнению суждения и мудрость Совета, ты бы никогда не нарушил Первый договор. Из-за тебя Сокровенность оказалась в опасности, как и каждый из народа кандра!
Второй выдержал паузу, чтобы смысл сказанного осознали все. Тен-Сун спокойно сидел на задних лапах. Кан-Паар ждал от него какого-нибудь ответа, но подсудимый промолчал. Наконец махнул стражам, которые взяли на изготовку свои страшные молоты.
– Знаешь, Кан-Паар, – задумчиво произнес Тен-Сун. – Пока я носил эти кости, я кое-что понял.
Кан-Паар снова махнул рукой, и стражи подняли оружие.
– Я не успел это как следует обдумать, – словно не замечая нависших над ним молотов, проговорил Тен-Сун. – Люди, как ни крути, не созданы для того, чтобы двигаться быстро. В отличие от собак.
Молоты понеслись вниз – Тен-Сун бросился вперед.
Мощные собачьи лапы служили отлично. Тен-Сун принадлежал к Третьему поколению. Никто другой не воссоздал столько тел, сколько пришлось воссоздать ему, и знал, как должны располагаться мышцы. Кроме того, он целый год провел в шкуре волкодава, который вынужден был поспевать за своей хозяйкой – рожденной туманом. Он обучался у одного из самых талантливых алломантов, когда-либо появлявшихся на свет.
К тому же из тощего человека кандра превратился в достаточно упитанного волкодава. В сочетании с его особыми умениями, это позволило Тен-Суну прыгнуть как следует. Стражники в испуге закричали, когда он стремительно взлетел и опустился на пол футах в десяти от прежнего места. Не побежал к двери, чего от него ждали, а прыгнул прямо к Кан-Паару.
Глава Вторых вскрикнул, попытался заслониться бесполезными руками, но собачье тело весом в сотню фунтов обрушилось на него и бросило на каменный пол. Тен-Сун услышал, как зазвенели хрупкие хрустальные кости, а Кан-Паар издал вопль, весьма не подобающий кандре.
«Все закономерно, – думал Тен-Сун, под звон бьющихся костей пробираясь сквозь ряды Вторых. – Ну что за тщеславный идиот придумал Истинное тело из хрусталя?»
Большинство кандра не знали, что делать, и, ошеломленные, замерли на скамьях. Зато те, кто, исполняя Договоры, много времени провели среди людей и привыкли к хаосу, бросились врассыпную. Тен-Сун кидался из стороны в сторону, продвигаясь к выходу. Побросав молоты, стражники поспешили к Кан-Паару: чувство сыновнего долга возобладало над необходимостью предотвратить побег. Кроме того, они знали, что дверной проем забит любопытными, и, вероятно, предположили, что Тен-Сун не сумеет выбраться.
Увидев перед собой толпу, Тен-Сун снова прыгнул. Вин требовала, чтобы он брал в прыжке немыслимую высоту, и потому кое-что поменял в расположении мышц. Этот прыжок не впечатлил бы Вин – у Тен-Суна больше не было Благословения Силы, украденного у Ор-Сьера, – но его оказалось достаточно, чтобы преодолеть препятствие. Кто-то закричал, но волкодав уже приземлился у них за спиной и понесся вперед, к следующей пещере.
– Нет! – раздалось позади и эхом отозвалось под сводами Сокровенного места. – Догоните его!
Тен-Сун рванул вперед по одному из коридоров. Он бежал быстро – намного быстрее, чем могло бы бежать любое двуногое существо. Он надеялся, что в теле собаки сумеет обогнать даже кандру с Благословением Силы.
«Прощай, дом, – подумал Тен-Сун, когда Главная пещера осталась позади. – Прощайте, остатки моей репутации».
Часть третья
Расколотые небеса
– С тобой точно все будет в порядке? – спросил Призрак.
Бриз отстранил взгляд от освещенных окон таверны и скептически приподнял бровь. Призрак привел его вместе с несколькими солдатами, переодетыми в обычную одежду, в достаточно большое и приличное заведение. Изнутри раздавались голоса.
– Не сомневайся. – Бриз снова принялся разглядывать таверну. – Скаа выходят по ночам. Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу такое. Вероятно, вскоре и в самом деле наступит конец света…
– А я отправлюсь в один из бедных кварталов, – негромко сообщил Призрак. – Хочу кое-что проверить.
– Бедные кварталы, – задумчиво произнес Бриз. – Может, мне стоит пойти с тобой. Я заметил, что чем беднее люди, тем охотнее они распускают языки.
– Не обижайся, Бриз, но там тебя сразу обнаружат.
– Это почему же? – Гасильщик глянул на свой невзрачный наряд: коричневая роба разительно отличалась от сюртука и жилета, которые он обычно носил. – Я вырядился в эти ужасные тряпки, неужели этого мало?
– Дело не только в одежде, Бриз. У тебя есть… манеры. К тому же ты недостаточно испачкан в саже.
– Я внедрялся в низшие слои еще до твоего рождения, мальчишка, – погрозил пальцем Бриз.
– Ладно. – Призрак наклонился и набрал пепла. – Только давай я вымажу тебе лицо и одежду…
Бриз замер.
– Встретимся в нашем убежище, – проговорил он наконец.
Хитро улыбнувшись, Призрак высыпал пепел и исчез в тумане.
– Мне он никогда не нравился, – сказал Кельсер.
Миновав богатые кварталы, Призрак вскоре добрался до нижней улицы и, не останавливаясь, прыгнул – только плащ захлопал на ветру.
Приземлившись, двинулся дальше. Без пьютера он бы точно что-нибудь себе сломал. Теперь же Призрак двигался с той ловкостью, которой всегда завидовал, когда смотрел на Вин или Кельсера. Настроение у него было приподнятое. Когда внутри горел пьютер, не чувствовалось усталости – ни малейшего намека на утомление. Совершая даже самые простые действия, молодой человек ощущал себя грациозным и сильным.
Он быстро добрался до Хэрроуза. В лабиринте его узких канав Призрак теперь прекрасно ориентировался и знал, где именно искать свою жертву. Дарн был одной из самых заметных фигур в преступном мире Урто. В Хэрроузе этот информатор и король нищих считался кем-то наподобие мэра, поэтому отыскать его не составляло особого труда.
Призрак все еще помнил, как несколько недель назад очнулся после лихорадки и, отправившись ночью в таверну, услышал разговор о самом себе. На протяжении нескольких дней он заглядывал в другие таверны, и везде говорили о нем, о Призраке. Прибытие Сэйзеда и Бриза заставило его отложить разговор с Дарном – очевидным источником слухов. Пришла пора исправить упущение.
Перепрыгивая через кучи бесполезных досок, обходя горы пепла, Призрак наконец-то добрался до норы, которую Дарн называл своим домом. В этой части берега вырыли что-то вроде пещеры. Деревянная дверь выглядела такой же прогнившей и щербатой, как все в Хэрроузе, однако Призрак знал, что изнутри она укреплена толстым дубовым брусом.
Дверь охраняли два здоровяка, когда тот приблизился, кутаясь в свой плащ. В тот самый плащ, в котором его бросили в огонь; прожженный и в дырках.
– Хозяин никого не принимает, парень, – даже не вставая с места, лениво проговорил один из охранников. – Приходи позже.
Призрак пнул дверь. Та слетела с петель, а брус выскочил из креплений и упал на пол.