– И где же он?
– Сейчас увидите – он ждет вас в ходовой рубке. Идемте, – берет он нас под руки и, оглянувшись к старшему помощнику капитана, требовательно шепчет: – Срочно уберите труп!..
По дороге на мостик прошу его пояснить суть происходящего. Он выразительно глядит на меня: «Сдурел, что ли?! Позже!»
Позже так позже. Я терпеливый. Однако кое-что необходимо выяснить, не откладывая в долгий ящик.
– Когда вы «десантировались» на лайнер, катера рядом не видели?
– Нет, – пожимает плечами Горчаков. – А что за катер?
– Хорваты во главе с отцом Хелены.
Горчаков наклоняется ко мне:
– Анте Анчич?
– Вы и его знаете?
– Знаю. Это его работа? – косится он на окровавленное и перебинтованное плечо.
– Одного из его приятелей.
– Анчич и все его приятели прошли через спецназ Французского иностранного легиона. Так что ты легко отделался.
– Ну, мы тоже не из Дворца пионеров.
– Это верно, – посмеивается генерал. – Так Анчич еще жив?
– К сожалению.
– Нет, Женя, катера не было. Точно не было…
Входим на мостик – святое место всякого корабля. Здесь уютно из-за приглушенного света и прохладно благодаря работе мощных кондиционеров.
– И где же сюрприз? – озирается по сторонам девушка.
– Вон он, – кивает генерал на молодого человека, задремавшего в кресле штурмана. – Для него вы тоже – большой сюрприз…
– Марко! – бросается к своему возлюбленному Хелена.
Марко вскакивает с кресла и бросается навстречу.
– Как-то неловко смотреть на извержение нежности, – крутит головой Горчаков. – Пошли, подымим. Там и поговорим.
Перемещаемся на левое крыло мостика. Мы с Георгием не курим – профессия не позволяет, а генерал спокойно шуршит пачкой сигарет, чиркает колесиком зажигалки и с удовольствием затягивается дымком.
Оглядываю звездное небо. Взгляд скользит по борту судна и вдруг натыкается на катер. Все тот же проклятый катер!
Теперь он не осторожничает, держась на дистанции в левом галсе. Теперь он привязан к штормтрапу и болтается у самого борта.
– Ты спрашивал об этом катере? – озабоченно спрашивает Горчаков.
– О нем.
– Понятно. Это означает, что мой давний знакомец где-то рядом…
Глава 9
Черное море; борт «Sea Dream»
18 августа
Крутанув штурвал, Анчич направляет катер к тому месту, где секунду назад взгляд зафиксировал всплеск от падения тела. Страсть как хочется увидеть в расходящихся от судна волнах безжизненное тело русского.
На поверхности темной воды играют блики от судовых огней – приходится на короткое время включить прожектор.
А вот и тело – ворочается в пенном вихре, безвольно раскинув руки.
– Этьен?! – узнает товарища Анчич.
И, скрипя зубами, глядит вверх на горящие желтым светом окна. Возможно, за одним из них сейчас стоит и надменно ухмыляется русский…
– Как же ты мне осточертел! – кричит хорват, выключая прожектор.
Затем оглядывается и смотрит на пустую кормовую площадку. Смотрит с таким пронзительным сожалением, будто эта жалость способна оживить и вернуть на борт убитого несколько минут назад рулевого. Как теперь без него обойтись? Ведь Анчич остался в одиночестве…
– А это еще кто? – переводит он взгляд на экран бортового радара.
Помимо крупной метки круизного лайнера на экране появилась крохотная отметка маломерного судна, идущего встречным курсом.
Нет, сейчас генералу встречаться ни с кем нельзя. Разве что со своими земляками или другими коллегами по Легиону. Но откуда им здесь взяться?
Сбавив обороты, он дает лайнеру уйти вперед. Затем откидывается на спинку кресла, наливает из термоса горячего кофе и делает несколько глотков бодрящего напитка.
– Передохнем и пропустим встречное судно. А потом предпримем решительный штурм…
* * *
В одной руке он держит бинокль с мощной оптикой, с помощью которого наблюдает за военным катером, другой – корректирует курс короткими движениями штурвала.
Катер идет навстречу на приличной скорости.
– Пройдет мимо, – уверен Анчич. – Наверняка турецкая береговая охрана…
Однако, поравнявшись с «Sea Dream», скоростное судно закладывает крутой вираж, замедляет движение и подходит вплотную к левому борту круизного лайнера. В тот же миг сверху летит и разворачивается штормтрап.
«Что ж, и это неплохой вариант, – наблюдает хорват за тремя фигурами, поднимающимися на борт круизного судна. – Хорошо бы нерадивым матросам позабыть о подъеме веревочной лестницы…»
Была ли это нерадивость или же прибывшие гости намеревались вскоре покинуть лайнер тем же способом, но трап так и остался трепыхаться на свежем ветру. Даже когда катер выбросил густое облако выхлопных газов и полностью исчез из виду.
Кто эти люди и зачем они прибыли на «Sea Dream», бывшего хорватского генерала не интересует. Он вообще редко обращает внимание на фон и сопутствующие события, когда продвигается к глобальной цели.
Оставив управление автопилоту, Анчич лезет в рундук, где лежит огромная сумка, прихваченная из багажника автомобиля. Вжикнув «молнией», он роется в арсенале разнообразного оружия и боеприпасов…
Автоматическая винтовка хороша, но тяжела и габаритна – при случае ее под одежду не спрячешь. В результате к любимому и всегда торчащему за поясом «Glock-17» добавляется небольшая вещица от немецкой оружейной фирмы «Heckler & Koch» – пистолет-пулемет «MP-7».
Повесив оружие на плечо, он возвращается к штурвалу, увеличивает мощность двигателей, подводит и прижимает яхту к борту. Выскочив на нос, ловит конец болтающегося трапа. И, хорошенько закрепив его к швартовому канату, карабкается вверх…
* * *
Ниша одной из нижних палуб. Никого.
«По расчетам Этьена, русский прячет мою дочь в одной из кают левого кормового коридора, – припоминает генерал последний доклад сержанта по радио. – Я на левом борту; до кормы – сотня шагов. Значит, цель рядом».
Клацнув затвором и спрятав пистолет-пулемет под полу пиджака, он ныряет из ниши во внутренний коридор и решительно идет к корме.
Поворот вправо, поворот влево. Опять влево и снова вправо.
Раскрытая дверка подсобки, внутри все перепачкано кровью. Впереди тупик и закрытая дверь в каюту. На полу перед дверью – вторая лужа крови.
Здесь. Это точно здесь!
Отработанное движение, и MP7 оказывается в правой руке. Указательный палец точно ложится на спусковой крючок.
Мощный удар ноги, и пластиковая дверь разлетается на куски.
Ствол хищно рыскает по ярко освещенному пространству – в каюте горит верхний свет и лампа над письменным столом. Никого. Только Эйнштейн, высунув длинный язык, издевательски глядит с фотопортрета.
Анчич в бешенстве. Обратный путь до поворота к нише он преодолевает, даже не спрятав оружия. Повстречавшегося на пути матроса сшибает с ног кулаком; несвоевременно открытую кем-то дверь в каюту сносит сокрушительным ударом плеча. Лишь обнаружив впереди трап наверх и услышав жуткий грохот, притормаживает и приводит себя в порядок: прячет под одежду оружие, стирает платком кровь с кулака; успокаивает дыхание и приглаживает взъерошенные волосы.
* * *
Грохочущая музыка доносится из ночного клуба.
Поднявшись на следующую палубу, хорват попадает в гудящий улей веселящихся пассажиров. Большинство пьяны и еле держатся на ногах, но проводники и обслуга корректны – здесь допускается все. Или почти все.
Заглянув в ресторан, он направляется в клуб. Сумасшедшее разноцветье прожекторов нормального освещения не дает – приходится медленно обходить весь танцпол и внимательно изучать каждую компанию, вглядываться в каждое лицо.
Русского с Хеленой он не находит, однако решает сделать второй круг – уж слишком подвижна в огромном зале людская масса, немудрено и пропустить нужного человека.
Не те. Не тот. Не та…
На середине второго круга его взгляд случайно цепляет выход из клуба. А точнее, миниатюрную фигурку девушки, медленно идущей к двери.
Анчич останавливается и пристально глядит вслед…
Рост, фигурка, сложение, цвет волос, прическа – все точь-в-точь как у Хелены. И все же стопроцентной уверенности нет. Необходимо увидеть лицо.
– Обернись. Прошу тебя, обернись, – повторяет он, словно заклинание. – Обернись же, ну!..
Перед широкими дверьми она на миг притормаживает и поворачивает голову. Слегка. Наполовину.
– Она! – ревет Анте и, подобно ледоколу, движется сквозь толпу.
* * *
Он очень быстр. Но в зеркальном вестибюле перед клубом ее уже нет.
Коридор уходит в разные стороны. Молниеносный взгляд влево. Толстый расхристанный мужик в обнимку с двумя бесформенными тетками. Дальше никого.
Взгляд вправо. Четверо мужчин разного возраста курят и над чем-то смеются. За ними виднеется несколько удаляющихся фигур.
Туда!
Страйк! Мужчины разлетаются в стороны, как кегли в боулинге. Впереди чинно двигает ягодицами толстуха; зато в конце коридора он снова замечает тонкую фигурку дочери.
Ударившись об стену и падая, толстуха визжит, матерится.
Добежав до поворота, Анчич бросается к трапу – других вариантов выбора пути здесь нет. Поднявшись, он оказывается в следующем вестибюле.
Прямо – бар. Левый «рукав» коридора ведет в носовую часть лайнера, правый – в кормовую.
В «рукавах» Хелены не видно. Генерал не раздумывая врывается в бар…
Спустя пару минут он возвращается в холл. Растерянность на лице сменяется озлобленным оскалом; в одной руке дымящая сигарета, другая то и дело ныряет под полу пиджака и нащупывает рукоятку пистолета-пулемета.
Хорват в отчаянии: Хелена бесследно исчезла, а корабль огромен, и он не знает, в каком из направлений продолжить поиски…
Жадно затягиваясь сигаретным дымом, он внезапно настораживается. Динамики судовой трансляции настойчиво повторяют приятным женским голосом одно и то же объявление, в котором звучит знакомое имя:
– Уважаемые дамы и господа, прошу внимания! Хелену Анчич ожидают в зале кинотеатра. Повторяю: Хелена Анчич срочно приглашается в зал кинотеатра.
Победно усмехнувшись, Анте тушит в пепельнице сигарету и жестом останавливает молодого стюарда:
– Кинотеатр. Где судовой кинотеатр?
– По этому коридору все время прямо, – указывает в сторону носа парнишка. – А дальше увидите афиши, анонсы фильмов и вход в зрительный зал…
* * *
В холле перед кинотеатром – ни души. Это на руку. Незачем лишний шум и свидетели.
Подойдя ко входу, генерал прислушивается… Сквозь толстую дверь с хорошей звукоизоляцией едва проникают звуки: стрельба и чьи-то выкрики.
Дверь легко поддается слабому усилию. В образовавшуюся щель вместе с прохладным воздухом тотчас устремляется темная портьера и ничем не сдерживаемое звуковое сопровождение фильма.
Анчич проскальзывает внутрь, делает шаг влево и медленно отводит пальцем в сторону край плотной портьеры…
Вначале привыкшие к яркому коридорному свету глаза различают лишь прямоугольник экрана с быстро сменяющимися сценами динамичного сюжета. Но вот из мрака проступают очертания ближних кресел; через секунду он видит середину зала и даже первые ряды. Зал относительно небольшой – мест на двести; два входа, разнесенные по задним углам.
По мере привыкания к темноте Анчича охватывает беспокойство: здесь что-то не то.
Ах вот в чем дело – зал пуст!
Впрочем, нет. Ряду на третьем или четвертом сидит одинокий зритель. Это молодой длинноволосый мужчина в белой рубашке. Свет от экрана хорошо освещает его лицо, профиль которого виден генералу.
– Матич?.. – ошеломленно произносит он фамилию ненавистного серба. – Марко Матич? Но откуда?.. Почему он здесь?!
Правая рука машинально ныряет под полу пиджака, указательный палец привычно ложится на спусковой крючок, а большой переводит переключатель из положения «предохранитель» в режим «автоматический огонь».
Все готово. Анчич с медленной осторожностью, словно боясь спугнуть удачу, поднимает ствол. «MP-7» – не простой пистолет-пулемет, а особенное оружие, сделанное гениальными немцами под новый патрон уменьшенного калибра с остроконечной высокоскоростной пулей с повышенной пробиваемостью. Это, конечно, не «АК-47» и даже не «АК-74М», но и не трещотка для ближнего уличного боя.
Линия прицеливания плавно совмещается с головой ненавистного Матича. Еще секунда, и он наконец-то будет нашпигован пулями…
Глава 10
Черное море; борт «Sea Dream»
18 августа
К двери кинотеатра приближается колоритная пара. Оба очень в годах. Дама ворчит:
– На могилу чаще цветы приносят, чем даришь мне их ты…
Спутник в долгу не остается:
– И что ты предлагаешь?..
– Тихо! – командует дама. – Третий раз уже объявляют. Слышишь?
Мужчина поворачивает ухо к встроенному в стену динамику…
– Уважаемые дамы и господа, прошу внимания! Хелену Анчич ожидают в зале кинотеатра. Повторяю: Хелена Анчич срочно приглашается в зал кинотеатра…
– Что бы это значило? – с негодованием глядит она на спутника.
– Откуда мне знать?!
– Прошу прощения, – появляется галантный стюард, – последний сеанс по техническим причинам отменен. От имени дирекции туристической компании приношу извинения.
Дама трагично вздыхает:
– Какая жалость! Я так хотела насладиться мелодрамой!.. Пойдем, Иннокентий, ты должен сделать мне массаж…
Приоткрываю толстую дверь, оббитую звукоизолирующим материалом, и гляжу на молодого парня, только что спровадившего пожилых зрителей.
– Ушли, – замечает он мой вопросительный взгляд. – Больше никого не видно.
– Молодец. Теперь сам мотай отсюда подальше.
– Как?! Но я же отвечаю за порядок в зрительном зале…
– Мы приняли у тебя вахту на ближайшие полчаса.
– А капитан в курсе?
– Само собой. Все – проваливай, я сказал!
Парнишка торопливо семенит по коридору, а я прикрываю дверь и возвращаюсь в зал. А точнее, становлюсь в самый угол за последней складкой плотной темной портьеры, висящей на стальном карнизе – другой металл вряд ли выдержит такую тяжесть. Георгий Устюжанин скрывается за похожей портьерой у второй двери – на тот случай, если отец Хелены решит проникнуть в зал там, а не здесь. Наша приманка – Марко Матич – сидит в середине четвертого ряда и как ни в чем не бывало смотрит захватывающий боевик.
Идея пригласить его для просмотра хорошего фильма принадлежит мне. Как, впрочем, и мысль сделать объявление по судовой трансляции с ненавязчивым упоминанием имени Хелены Анчич.
– Полагаешь, он клюнет? – засомневался Горчаков, выслушав мой план.
– Он фанатик и уже не остановится.
– Тебе лучше знать. А почему кинотеатр?
– Подходящее место. Там нашу беседу на повышенных тонах никто не услышит – слишком толстые стены…
Сергей Сергеевич одобрил задумку, поставил в известность капитана Горского и пожелал нам успеха.
* * *
Ждем, приготовив пистолеты.
Проходит десять минут с момента первого объявления. Пятнадцать. Двадцать…
Неужели не слышит? Или слышит, но не понимает?
А может быть, почуял ловушку и готовится ударить из-за угла?
Черт бы его побрал…
Стоп! Рано паниковать. Дверь немного приоткрывается, разбавляя мрак тонкой полоской света. Полоска становится шире…
Чья-то рослая фигура на миг заслоняет свет, после чего дверь мягко возвращается на место.
Он здесь. Вот только хорват ли это? Мы оба прячемся за одной портьерой. Он – за левым краем, я – за правым.
Пользуюсь тем, что мои глаза давно привыкли к темноте, – осторожно выглядываю из-за складки и вижу белеющий кончик орлиного носа. Сомнений все меньше и меньше. А когда на уровне пояса из-за той же портьеры появляется короткий ствол пистолет-пулемета, их не остается совсем. Это точно Анчич.