Однако, интересно тут всё устроено! Аборты запрещены, но каждая вторая беременность заканчивается абортом. Что-то это мне всё напоминает, такое знакомое и родное… Вроде того, что «закон нарушать нельзя, но, если очень хочется, то можно»… И про компанию. Всё должно начинаться именно компанией…
Короче говоря, я и не подозревал о том, что, оказывается, эта страна стремительно стареет и в неотдалённой перспективе даже, возможно будет вымирать. Что, в общем-то, выглядит для меня очень странно, поскольку я всегда считал, что патриархат — это здоровое общество. Здоровое, в плане воспроизводства населения. Я знаю, что у нас Германия, да и не только она, считай вся Европа, за последнее время провалилась по демографии сильно вниз, устанавливая каждый год новые антирекорды. Негров с арабами даже для развода стали завозить, чтобы у них хоть кто-то там рожал, статистики ради. Но арабы, пардон, — это не немцы. Можно бесконечно называть меня каким-нибудь гадким фобом, но я стопудово уверен, что немецких традиций в производстве эти приезжие не подхватят. Другие у них устремления, другие жизненные ценности у этих людей. А при такой недальновидной политике «аборигенозамещения» проводимой руководством Германии, мне кажется, что знаменитые немецкие механики достаточно быстро перейдут в разряд мифических существ. Станут кем-то вроде гномов. Про которых все слышали, но лично так никто и не увидел.
В прошлой жизни, тренируясь в переводе и читая с этой целью множество всяких разных иностранных журналов и газет, я пришёл для себя к следующим выводам, отчего у них, в Европе, в этом плане так нехорошо. Это потому, что: во-первых, они явно зажрались, а во-вторых у них там явный матриархат, разъедающий общество изнутри. Но, сейчас, «зачерпнув» информации из местных СМИ, я понимаю, что не всё так однозначно и просто, как мне виделось раньше. Ну, допустим, тут тоже зажратые, коль имеют доход по несколько тысяч долларов на душу населения. Но ведь здесь патриархат?! Что, против «сытости» он «не танцует»? А что тогда — «танцует»? Бедность?
Специально поискав, нашёл статистику по соседу, по КНДР. Там коэффициент рождаемости оказался равен 2,1. Как раз та цифра, которая объявлена местным руководством той высокой целью, к которой нужно стремиться, напрягая все силы нации. А ведь уровень дохода на душу населения в РК и КНДР отличается значительно! Похоже, да, дело тут только в одном. Как говорят в школе Кирин? да и не только в ней, — надо меньше жрать! Будете тогда стройными, здоровыми и дети у вас будут… Ещё и денег сэкономите на еде.
— Все руки помыли? — спрашивает матушка, заглядывая из коридора в комнату.
— Все, все! — дружно киваем ей в ответ.
— Молодцы! Тогда быстро пойдёмте за мной! Поможете принять ребёнка, только что оставленного в «бэби-боксе». Посмотрите, как это делается…
Что правда, что ли? Сразу практика? Ну ладно, коль так…
Иду следом за всеми, вперёд не лезу, смотрю, чем дело кончится. Приходим в комнату, в которой уже есть две женщины в одеждах монахинь, которые, видно, нас ждут. Ещё посреди комнаты есть стол, на котором лежит свёрток, шевелится, кряхтит и пищит. Как я понимаю, это тот самый, только что подброшенный ребёнок. Подходим к столу, смотрим.
Пфф… Лицо сморщенное, красное, волос нет, глаза не открываются, открывается, похоже, пока только рот, издающий неприятный писк. И ешё пахнет… гавном каким-то! Фуу-у…! И что, вот из этого вырастает человек? Интересно… Я, собственно, как-то не сталкивался с младенцами. Издали только видел…
— Первое, что нужно сделать, — пока я глазею на страшилку в тряпках, говорит между тем матушка, — нужно освободить младенца от пелёнок и провести его первичный осмотр. Посмотреть, нет ли каких у него повреждений или врождённых дефектов. Потом, мы его помоем и передадим на осмотр врачу…
— Вот ты. Как тебя зовут? — неожиданно обращается ко мне она, смотря на меня через головы девчонок предо мной.
— Пак ЮнМи, матушка ЧинХи, — отвечаю я, одновременно думая при этом, — а чё сразу я? На мне что, ризы наложены?
— Иди сюда, — приглашают меня к столу, — будешь распелёнывать. У тебя есть младшие братья или сёстры?
— Нет, — отрицательно кручу головой я, оценивающе смотря сверху вниз на копошащееся в тряпках на столе.
— Вот и попробуешь поухаживать за младшенькими, — ободряют меня и советуют, — начинай развязывать вот этот узел…
— А что, перчаток мне не дадут? — интересуюсь я, не спеша приступать.
— Сто лет назад, когда три смелые женщины приехали в далёкую и чужую для них страну, у них не было с собою ничего, из того, что у нас есть сейчас, — отвечает мне матушка, — Ни памперсов, ни стиральных машин, ни утюгов, ни СВЧ-печей, ни холодильников… Они даже языка не знали. Всё делали своими руками, без всяких перчаток. Поэтому, у нас установлена традиция. Все волонтёры, первый раз пришедшие нам на помощь, принимают детей с улицы голыми руками. В память об основательницах приюта они прикасаются к грязи и нечистотам общества голыми руками. Так, как когда-то делали они…
Пфф… — выдыхаю я, пытливо смотря при этом на матушку, — А если эти тряпки до меня трогал кто-то с кожным заболеванием? С каким-нибудь там, «псссыриазом»? Не знаю точно, что это такое, но, судя по названию, ничего хорошего… Но те три первые монахини, да. Всё своими руками. Можно и отдать дань уважения. Не одного ведь ребёнка спасли за свою жизнь, царствие вам небесное, смелые женщины…
Вздохнув, я осторожно, кончиками пальцев, касаюсь мокрого узла.
Чё ж воняет-то так? Надеюсь, с одного раза я ничего не подцеплю… Наверняка у сестёр есть небесное заступничество, а я грешник, вон как меня ГуаньИнь законопатила… Хотя, врачи говорят, что микробы одинаково уверенно жрут, что атеистов, что верующих…
Разворачиваю пелёнку.
Бяя-яе! Да он… обосрался! Он весь… в зелёно-коричневом говне! И я в нём испачкался! Фуууу, как воняет!!
Желудок от густого запаха и неприятного вида внезапно сжимается и пытается выкинуть через рот своё содержимое. Мои внутренности сжимаются в рвотном спазме. Бросив всё к чёртовой матери, пулей вылетаю в коридор, на свежий воздух…
…
Сижу на полу, смотрю. Соображаю, как вступить в контакт. Несмотря на моё полное фиаско с обкакавшимся младенцем, меня, к моему удивлению, не отправили в автобус и назад, а дали шанс реабилитироваться — поручили поиграть с более старшими детьми. А точнее — с одним, который сейчас сидит предо мною на полу и, задрав верх голову, молча таращится на меня, распахнув свои глазёнки. И как мне с ним играть? Пфф… Ладно, будем следовать советам опытных и умных. Например, уфологи, для начала рекомендуют установить просто эмоциональный контакт…
— Привет, — старательно улыбаясь, говорю я, попутно ещё вспоминая, как женщины общаются с маленькими детьми, — меня зовут ЮнМи…
В ответ — ноль эмоций. Всё так же распахнутые глаза и открытый рот. Пфф… Что дальше? Кажется, нужно спросить — «А как нас зовут, таких хорошеньких?». Спросить? Да он, кажется, ещё и не говорит… Сказать — «ути-пути-пути?» А нафига? Что это мне даст? Да и не умею я сюсюкать… Пощекотать? Лучше не стоит. А то у него вдруг отвалится ещё что-нибудь? Он такой маленький… Блин! Оказывается, убирать улицы было не так уж и плохо! Понятно, что делать, сколько делать… А вот с этим что делать? Непонятно…
Сидим друг напротив друга, молчим. Он всё так же разглядывает меня с выражением удивления на лице, я — думаю.
Может, игрушку ему дать? Займётся.
— Слушай, — говорю я, подтягивая к себе по полу жёлтый пластиковый пакет со всякой детской мелочёвкой, — мне тут выдали почти целый мешок с игрушками… Хочешь, посмотреть, что там?
Ноль эмоций. Всё то же пристальное разглядывание моего лица.
— Смотри, какая здоровская машинка, — говорю я, сунув руку в мешок и вынув из него первое в неё попавшееся, — с колёсами!
Ноль эмоций.
Повозил машинку по полу, «побибикал». Добился секундного переключения внимания с меня на неё, но потом опять — разглядывание меня.
Что, так и будем сидеть? Что ж там у меня на лице??
— А вот смотри, самолётик…
Выкладываю. Ноль эмоций.
— Смотри, какая рыбка…
— Кубик…
— Пирамидка… Слушай, я тебе что, Дед мороз, что ли? На вот тебе весь мешок, выбирай, что тебе нужно!
Беру за концы пакет и аккуратно, чтобы случайно не завалить ребёнка, вываливаю перед ним всё его содержимое.
— Гляди, сколько всего! — говорю я.
Ребёнок опускает голову вниз, секунду смотрит, потом протягивает руку и хватает ею освободившийся пакет. Заливается радостным детским смехом и начинает им махать. Сижу рядом, смотрю, как веселящийся малыш размахивает жёлтым пластиковым пакетом и понимаю, что ничего не понимаю.
Пфф… Пожалуй, лучше мне держаться от детей подальше. Ничего я в них не петрю…
…
(несколько позже. Настоятельница заглядывает в комнату, из которой раздаются музыка и громкие радостные детские визги и смех. В комнате царит веселье. Девочки из Кирин, возвышаясь минаретами, танцуют вместе с окружившими их маленькими детьми, а ЮнМи, в углу комнаты, с явным удовольствием играет им всем на простеньком синтезаторе, приткнувшемся у стены.)
Время действия: этот же день, вечер
Место действия: школа Кирин
(ЮнМи разговаривает по телефону с директором агентства «FAN Entertainment»)
— Добрый вечер, господин СанХён, простите, что вас беспокою, но вы говорили, что работаете допоздна, а дело срочное…
— Здравствуй, ЮнМи. Что опять случилось?
— Да, в общем-то, ничего серьёзного, но, требуется ваше решение. Только что звонила моя онни, сказала, что в дом к маме приходили телевизионщики. Хотят, чтобы я поучаствовала в их шоу, про то, как маньяка поймала. Но у нас с вами в контракте записано, что такие вопросы решаете вы. Вот я и звоню узнать, что мне делать?
— Никаких шоу. Ты к ним не готова.
— В смысле, не готова? А чего там готовиться?
— Хех! И как ты себе представляешь шоу?
— Ну, дадут бумажку с вопросами ведущего и моими ответами. Запомнить, да и всё…
— Да, это когда шоу «чьё-то», тогда так и делается. А тебя пригласили на «дикое шоу», в котором ведущий может, как угодно издеваться над приглашёнными, пытаясь поднять свой рейтинг и рейтинг канала. Понимаешь?
— А-а… Понятно, сонсен-ним… Я не знала.
— Запомни, ЮнМи. До твоего дебюта — никаких шоу. Первое появление на публике для артиста — очень важно. Выставят тебя в глупом виде, потом всю твою карьеру будут тебе этот случай вспоминать и смеяться. Ну, и соответственно и отношение к тебе будет. У зрителей и рекламодателей. Ты меня поняла?
— Да, сонсен-ним, поняла! Спасибо большое! Никаких шоу!
— Доживём до твоего дебюта, тогда и покажем тебя в лучшем свете, сделаем всё как положено. Если доживём. Ты уже разговаривала с ДжуБоном?
— Нет, занятия танцами у нас завтра, сонсен-ним.
— Почему завтра? Ты раньше не могла это сделать? Чем ты была занята?
— Сегодня мы ездили в детский дом, сонсен-ним. Занимались благотворительностью.
— А-а, понятно. И как тебе детский дом?
— Жуткое место, сонсен-ним. Столько детей!
— Ты не любишь детей?
— Когда их много — нет, сонсен-ним. И когда они в какашках испачканы — тоже нет.
— Ха-хаха! Хорошо вас свозили! Ничего, это полезно, посмотреть на правду жизни. Ты же собиралась заниматься благотворительностью? Как ты будешь тогда это делать?
— Дистанционно, сонсен-ним. Или, найду для этого кого-нибудь постарше.
— Подожди, я кое-что вспомнил! В школьной администрации мне сказали, что это ты установила баллончик с краской у себя в шкафчике? Это так?
— Выдумки и гнусные инсинуации, господин президент, если вам так сказали. Не верьте.
— Да-а? Но мне сказали, что есть доказательства, которые указывают на твою вину.
— Все улики косвенные, господин СанХён. Их можно трактовать и так и эдак.
— А ты откуда это знаешь?
— Со мной разговаривал директор по безопасности школы. Всё, что он мне предъявил — это пять минут смеха для суда.
— Для суда?
— Если будут ко мне приставать с этой краской, подам на них в суд! Пусть там разбираются, кто прав, кто виноват! А то — камеры есть, записи, как мусор мне в шкаф валят — есть, а они ничего не делают, только смотрят, как я на это среагирую! Педагогическая методика у них такая, видите ли! А может, это директор СокГю самолично подбрасывал мне этот мусор, следуя этой дурацкой методике?
— Тссссс… ЮнМи, у тебя нет абсолютно никакого уважения к старшим! Ты что, действительно собралась подать на школу в суд?
— Нет, сонсен-ним. Я собираюсь следовать духу корпоративной солидарности, при условии, если меня не будут доставать. Я очень зла на них, но понимаю, что неудачи в работе бывают у всех. Главное, делать из них правильные выводы. Поэтому, подавать в суд я не намерена.
— Хорошо, понял тебя… Что ж, разумное решение требующее ответных шагов. Я поговорю с СокГю. Да! Ещё. Эта твоя песня — «Почему ты уходишь?» неплохо растёт в европейских просмотрах. Попробуй её перевести на корейский.
— На КОРЕЙСКИЙ?!
— Да. Возможно, раз дело идёт там, то, может, и в Корее она будет успешна?
— Сонсен-нииииим… Я же уже говорила, что лучше первую версию использовать!
— А я тебе говорил, что чтобы деньги собирать в Европе, нужно в это вложиться?! Я тебе это говорил или нет?
— Да, сонсен-ним, говорили… Но, если сделать как я предлагаю, результат будет лучше.
— И что потом, с этим результатом делать? Ради одной песни выстраивать систему сбора денег? Расходы наверняка будут больше, чем прибыль. Ты напишешь ещё песен? Когда это будет и кто их потом будет исполнять на этом, на французском?
— Я могу…
— У нас с тобою договор, по которому ты должна учиться до конца года в школе. Хочешь бросить учёбу? Что потом? Поедешь с гастролями и угробишь свой будущий голос, на который ты рассчитываешь? Врачи ведь тебе сейчас вообще петь запрещают. А там уже будет всё серьёзно, и контракты, и деньги. Это будет уже не школа.
— …
— Учись, ЮнМи-ян. Наберись терпения и учись. Терпение — одна из человеческих добродетелей. Никуда сцена от тебя не денется. Но, нужно быть к ней готовой. Поторопившись, ты рискуешь на неё не попасть. Ты меня поняла?
— Да, сонсен-ним, поняла.
— И обрати больше внимания на свою дисциплину и правила поведения. На следующей неделе начнутся съёмки фильма памяти, мне будет нужно, чтобы тебя отпускали из школы. А у тебя с дисциплиной полный провал. Как мне просить отпускать тебя в такой ситуации?
— Я поняла, господин президент. Постараюсь.
— Старайся. Школа для тебя сейчас самое главное. Поняла?
— Да, сонсен-ним, спасибо.
— Давай тогда будем заканчивать наш разговор. Много уже было сказано.
— Да, сонсен-ним, я ещё хотела сказать, что в школе меня спрашивают, о чём вы со мною говорили. Я всем отвечаю — без комментариев. Но, похоже, все уже догадались, что я ваша трени.
— Ничего страшного. Так и отвечай. Придёт время, скажешь.
— Хорошо, господин СанХён, до свидания. Всего вам доброго.
— До свидания, ЮнМи-ян!
Время действия: следующий день
Место действия: школа Кирин, урок танцев. Вдоль стены стоят построившиеся для занятий ученики. Посреди зала стоят друг перед другом ЮнМи и ДжуБон.
— Прошу меня простить, сонсен-ним, — говорит ЮнМи с непроницаемой азиатской маской вежливости на лице, — я была излишне эмоциональна. Больше такое не повторится.
ДжуБон, откинув назад голову, смотрит сверху вниз, как ЮнМи кланяется в завершении своей покаянной речи. Школьники у стены, с одобрением во взглядах, наблюдают за ЮнМи.