Глеб сел на своё место. Похоже, что лоб его вспотел от волнения, только он не мог сразу сообразить, отчего больше: от её такого близкого и кокетливого присутствия, или от этого казуса с её изображением, которое тоже взволновало его не на шутку не только эмоционально, но и физически. Он пробормотал застенчиво, натягивая скатерть на колени:
- Глупо получилось. Света, честное слово, я не ожидал, что она вдруг разденется, да еще и на публике. Черт меня дернул выложить трубку на стол.
- Вот именно! Хвастаться меньше надо, целее будешь. Ну-с, что тут у нас на первое?
Тему сняли, и Глеб выдохнул с облегчением. Он подумал, что, вероятно, не знает еще и сотой доли возможностей этого «живчика», и надо бы быть с ним аккуратней впредь.
Между тем зал стал заполняться новыми и новыми лицами. Впрочем, новыми они были для Светланы с Глебом, а многие между собой, судя по всему, были хорошо знакомы, и некоторые подходили к столику Вероники и здоровались, обмениваясь рукопожатиями с Борисом. Жизнь в этом заведении существенно отличалась от той, что оставалась за окном: другие платья, костюмы, духи, и в воздухе царила атмосфера непринужденного благополучия и комфорта. Так и формируется элита, подумал с долей горечи Глеб, ковыряя вилкой в морепродуктах под майонезом. Еще недавно, пару-тройку лет назад, рестораны были забиты «братвой» от шестнадцати до двадцати лет, и отовсюду неслась характерная речь, а со сцены в основном пели шансон. И где они теперь, теневые воротилы жизни русской? Кого отстрелили, кто сам сошел, кто легализовался и вырос; и поднялся возрастной ценз в таких заведения до отметки «сорок», так что Глеб стал ощущать себя несколько неловко даже, когда на него бросали мимоходом беглые взгляды солидные господа и дамы, зашедшие сюда по привычке, просто поужинать.
В дальнем углу зала ненавязчиво играл маэстро за белым роялем, и мало кто из посетителей знал, что он исполнял Анданте из концерта Моцарта для фортепиано №25 до-мажор, да и незачем, наверно, им это было знать; но насколько себя уверенно чувствовала Светлана, слушая эту музыку и мысленно пробегая пальцами знакомые ноты, рожденные гением более двухсот лет назад. А от их века достанется потомкам творения Белла, Калашникова, Биттлз и Циолковского, суть которых их последователи уже модернизировали до неузнаваемости – старину Дарвина удар хватил бы от такого совершенствования видов.
Тот же официант принес им горячее. Света по достоинству оценила стейк-медиум: мясо было мягким и ароматным, прекрасно сочетаясь с красным вином, названия которого она так и не уловила, но догадывалась, что Глеб заказал что-то особенное, не из их обычного рациона. В голове потихоньку зашелестела листва, все люди, казалось, улыбались только ей, и Глеб был сегодня по-особенному притягательный и обворожительный: шутил, смеялся, рассказывал анекдоты – да и Бог с тем, что она их уже читала в Интернете сто лет назад, а вот эта синяя рубашка была ему очень к лицу; и она, как завороженная, легко поддавалась его мягкому обаянию, не тревожась уже особенно из-за неестественного блеска его глаз и обозначившимися под ними тенями: подумаю об этом завтра, как успокаивала себя Скарлет О’Хара, уплывая в грёзы.
Они провели великолепный вечер. Светлана помнила, как они танцевали вдвоём под звуки вальса, у Глеба это получалось прямо как у того танцора, которому постоянно что-то мешает, но было весело и непринужденно, им все аплодировали, и ей даже на какое-то мгновение показалось, будто она выхватила из массы кружащихся вокруг лиц напряженный от зависти взгляд Вероники – но, Бог мой, чего ей-то завидовать; и Света ощущала себя счастливой и умиротворенной, но… слегка одурманенной этим чудным напитком то ли 51-го, то ли 91-го года, явно набравшего крепость за всё это время в подвалах древних викингов, или норманнов, или просто каких-нибудь замечательных виноделов... Потом они поднимались в громадном лифте наверх, и она смотрела на себя в большое, на всю дальнюю стенку лифта зеркало и строила рожицы Глебу, который обнял её сзади и целовал её шею, уши, затылок, плечи.
Смешной портье в несуразной тюбетейке встречал их на этаже, провожал по выстланному мягким ковром коридору до их номера 405 и отворил перед ними массивную дверь в двуспальные апартаменты, показавшиеся ей поистине царскими: пышные кремовые кресла с могучими спинками, в которых, казалось, можно было утонуть; светлые плотные портьеры, открытые наполовину и придерживаемые алым кушаком, словно поясом запорожского казака; огромный плоский телевизор, неподалеку от которого стоял стеклянный столик и на нём живые цветы – веточка белой хризантемы, придававшей этому райскому шику оттенок уюта и домашнего комфорта.
Она не успела толком разглядеть спальню, потому что только лишь захлопнулась входная дверь, как Глеб увлек её туда, стаскивая с неё одежды, и она вся отдалась этому порыву, неистово целуя его шею и грудь, разрывая путы его рубашки и брюк, пока не ощутила в себе его твердое мужское присутствие, возносившее её в поднебесные выси, сначала медленно и осторожно, но потом всё выше и быстрее, быстрее и выше, и выше, еще выше и еще быстрее... Её пальцы непроизвольно стискивали тонкую ткань простыни, а голова металась между двух подушек, раскидавшихся в изголовье кровати от неистовых движений её буйного тела, и ей казалось, что она вот-вот достигнет неба и коснется его кончиками своих пальцев, всё также возносясь ввысь, пока они вместе, наконец, не ощутили обжигающее прикосновение звезд, вдруг рассыпавшихся веером над их изможденными телами, раскинувшимися на постели в бескрайнем море удовлетворенной страсти.
Глеб скатился на сторону взъерошенной кровати, с трудом переводя дух.
- Ну ты дьявол, - сумела произнести она, закидывая обессилевшие руки вверх, за голову.
- А ты тигрица, - ответил он, повернулся к ней и нежно погладил её грудь, плавно перейдя на живот и ноги, целуя твердые соски в завершающем вальсе обессиленного партнёра.
Что-то жалобно пискнуло на полу в ворохе их одежд, и он вспомнил про свой телефон, который, должно быть, вывалился, пока они кувыркались, поглощенные друг другом. Глеб был уверен, что с трубкой ничего не могло случиться – она в огне не горела и в воде не тонула, и подзаряжалась от неведомой энергии. Он медленно поднялся, нашел её под своими брюками и прочитал входящее сообщение: «Вам привет от 666rus, хотите ответить?» Он прошел в смежную комнату, сел в кресло и набрал ответ: «Кто это?», на что получил реплику, как пощёчину: «Это Вы, Глеб».
Он был уверен, что не выпил сегодня столько, чтобы самому себе передавать приветы. Это, должно быть, была чья-то не очень остроумная шутка, но сейчас ему недосуг было разбираться с перипетиями входящих и исходящих вызовов. Он отложил телефон в сторону, а в следующий момент получил в живот сокрушающий удар синтепоновой подушкой, прилетевшей в него из спальни: Света, опять вся боевая, как чингачгук на коне, раскачивалась на их постели, словно на батуте, готовя следующий заброс очередного снаряда в его сторону. Она пищала и улюлюкала, прикрывая рот ладошкой, радостно приветствуя свой меткий выстрел.
Света чувствовала необычный прилив сил, тем более неожиданный после такого полуспортивного марафона. Её подмывало выплеснуть возродившуюся энергию, и она начала дурачиться, прыгая на огромной кровати и кидаясь в Глеба подушками, которые прилетали назад, с регулярностью маятника сваливая её с ног в упругую бездну их постели. После одного из таких хуков она, вконец обессиленная, рухнула на толстую перину, пробормотав устало, что надо сходить в душ, и заснула.
***
Борис достал карточку VISA и протянул официанту для расчета. Он немного устал сегодня, и хотелось поскорее уйти из ресторана, где было довольно много знакомых лиц. Между тем Вероника, глядя ему в глаза, сказала:
- Знаешь, дорогой, я сегодня днём совершила вольность.
- Что такое, Ника, о чём ты? – он на неё посмотрел с некоторой озабоченностью.
- Я воспользовалась «Короной», которую ты мне оставил на экстренные случаи, и оплатила еще одно удовольствие на сегодня.
Борис улыбнулся:
- Ты оплатила наш ужин авансом?
- Нет, но я оплатила авансом нашу ночь, - она взяла его за руку и приложила его ладонь к своей щеке, - ты же не против, правда?
- Разве перед тобой можно устоять?
Официант кашлянул, напоминая о своём присутствии и, когда Борис обернулся в его сторону, тихо прошептал ему на ухо:
- Борис Сергеевич, сожалею, но эта карточка пуста.
- Что ты имеешь в виду, на ней нет денег?
- Определённо так, баланс по ней равен нулю.
- Что за черт, я днём проверял этот счет, там было больше, чем достаточно.
- Боря, что-то не так? – спросила Вероника.
Он досадливо поморщился:
- Ошибка какая-то: я положил утром деньги на этот счет, после обеда перепроверил поступление – они поступили, а здесь терминал выдаёт нулевой баланс, - он покачал головой в изумлении. – Завтра нужно будет позвонить в банк.
Официант предупредительно заметил:
- Борис Сергеевич, вы можете воспользоваться кредитом в нашем ресторане – две минуты, и я всё улажу.
- Да не стоит, Андрей, спасибо, я расплачусь наличными, а иначе просто запутаюсь во всех этих кредитах. Вот, возьми по счету, - он рассчитался и повернулся к девушке. – Тык что мы теперь творим?
- Помнишь, здесь, внизу, мы были как-то…
- В сауне, что ли?
- Да.
- Ну и..?
- Ты не догадываешься?
- Я уже просто начинаю расстегивать запонки.
- Шикарно! Наше время начинается через десять минут.
- И сколько его у нас?
- Сколько пожелаешь. Для меня оно превращается в бесконечность.
- Отлично. Я могу тебя, в принципе, донести на руках.
- Не надо, ты что, дурачок, здесь столько знакомых!
- Плевать я на них хотел – ты же моя?
- А ты как сам думаешь?
- Я не хочу сейчас думать, мы же не за этим сюда пришли.
- Значит, не думай.
- Тогда идём?
- Я уже бегу впереди тебя. Бронь на твоё имя.
- Кто бы сомневался, Ника, ты очень продуманная девочка, иногда меня это просто пугает.
- Не бойся, через несколько минут я тебя съем, и не будет больше ни страха, ни забот.
- Обещаешь?
- Гарантирую. Через час ты станешь совершенно другим. И я тоже.
Они вышли из ресторана, она впереди, он чуть сзади, как того требовал этикет. Борис сдержанно улыбался, как и подобает успешному руководителю солидного предприятия, совершенно не подозревая о том, насколько гарантии его девушки, высказанные ею только что, обретут буквальную форму и содержание даже быстрее, чем она обещала.
Его часы уже отсчитывали минуты в обратном направлении.
6
Света мирно спала, тихо посапывая во сне. Глеб подложил под её голову подушку и укрыл простынею, затем прошел в смежную комнату, сел в мягкое глубокое кресло и включил телевизор. Шли новости. Опять взрывы, опять пожары, наводнения и землетрясения: не иначе, как мир катится в преисподнюю – каждый день в новостях сообщали об очередном катаклизме. Он поднял с пола телефон и тут же заметил, как на экране телевизора появились титры: «Выберите номер канала», и Глеба это сообщение уже особенно не удивило – действительно, почему бы этому прибору в его руке, по которому он иногда звонит, а иногда и зарабатывает деньги, ни послужить ещё и вместо телевизионного пульта. Он пощелкал клавишами цифр на своей трубке, спокойно наблюдая за сменой телевизионных каналов на экране, затем что-то подтолкнуло его трижды кряду нажать на кнопку с цифрой «6».
На экране телевизора отобразилась точная копия дисплея его телефона. Число Зверя – насколько это всё реально и серьёзно, спросил он себя, или всё это продолжение какого-то сатанинского эксперимента? Когда-то раньше, в детстве, он уже видел это сочетание трёх одинаковых цифр, и оно его пугало. Его вдруг как молнией пронзило осознание того, что магия этого числа присутствует и в номере телефона: +123-123-123, ведь если сложить внутри групп цифры между собой, то получается 6-6-6, и этот «крутой» номер ещё круче, чем представлялся изначально. И насколько символично то, что перевёртыш LiveD – DeviL показал себя сразу после того, как Глеб снял со счета Бориса все его деньги, и те мистическим образом оказались зачисленными на его лицевой счет у провайдера, которого нети в помине? Глеб извлек из памяти телефона сообщение о первых зачислениях на свой баланс, и элементарная арифметика показала, что все они так или иначе крутились вокруг цифры «6», а где это не получалось, то провайдер просто добавлял ему «бонусы», чтобы исправить ситуацию:
«Разослано приветственных сообщений: 42. Подтверждено прочтение немедленно: 15. Сохранено в папках абонентовВходящие : 24. Удалено абонентами без прочтения: 3+3 резерв. Итого Ваш баланс пополнен на (24+15)*$6=$234+6 бонус. Ваш провайдерLiveD благодарит Вас за пользование его услугами».
Он пересчитал еще раз: 4+2, 1+5, 2+4, 3+3 / 2+3+4=9(+6)=15 (1+5)=6. Но не всё ли ему равно, «шестёрки» там будут или «семёрки» - в конце, концов, это могло быть и простым совпадением, а реальность предоставляемых провайдером услуг не вызывала сомнений. Он вроде как подписался под обязательством нести ответственность за «дьявольские» выкрутасы, но сегодня вечером вполне достойно вышел из положения с этой заставкой на дисплее, когда Вероника со Светланой вдруг предстали в своих «натуральных» образах. Формы Светы без всяких сомнений были скопированы с оригинала, поэтому было бы логично полагать, что и Вероника была показана в своём истинном облике, и то, что он наблюдал тогда, его очень впечатлило.
Глеб порылся в настройках телефона, определил нужный профиль и задал команду «Воспроизвести». В дальнейшем он вспоминал потом себя, как будто извлекая сон из памяти.
На большом экране появилась Вероника в море кипящей лавы, не причинявшей ей видимого беспокойства. На шее у неё висел круглый золотой медальон, в центре которого теперь была ясно различима перевернутая пятиконечная звезда. Как и в предыдущем исполнении, уровень лавы начал медленно оседать к её ступням под звуки медленной мелодии, только теперь Вероника начала двигаться в такт, покачивая бёдрами и касаясь тонкими пальцами упругих округлостей своей груди. По мере нарастания ритма музыки, движения девушки в танце становились всё более экспрессивными и эротичными: она извивалась гибким стройным телом, проводя руками по нежной коже, подставляя невидимому оператору все таинства своих прелестей; и это совершенно не напоминало вульгарный стриптиз в исполнении доморощенных актрис, а было наполнено искренними переживаниями молодой женщины, как будто накопившаяся энергия стремилась найти выход и неистово металась в поисках несуществующего астрального окна. Глеб смотрел, завороженный, не в силах оторваться от этого зрелища, наполненного страстью и непреодолимым желанием. В затуманенных глазах Вероники отображались такой куртизанский соблазн и призыв, а губы, казалось, беззвучно твердили только его имя, что он по инерции подвинулся ближе к экрану, соскользнув на пол; и когда она, со сладострастным стоном опустившись на тонкий огненный ковер, широко развела свои длинные ноги, согнув их в коленях и одновременно маня руками Глеба, и ярко-рыжие щупальца ласкали и обволакивали её истомленную страстью розу, он со сдавленным звериным рычанием откинулся назад и вдруг замер: в мерцающем круге появился Борис.
Его «снимали» со спины, и он был одет так же, как и этим вечером: в светлом дорогом костюме и при галстуке, только один странный предмет вносил несуразицу в его облик – в руке он держал плеть, кожаные концы которой зловеще раскачивались в такт его неторопливых шагов. С появлением Бориса лицо девушки застыло, и он еле слышно на фоне мерной зловещей музыки произнёс голосом, лишенным всяких эмоций:
- Ника, ты была непослушной девочкой, и папа тебя накажет.
Он обернулся к невидимой камере, криво усмехнулся прямо в лицо Глебу и, резко взмахнув плетью, полоснул ею по спине девушки, которая в немом оцепенении лежала распростёртой у его ног и лишь молча вздрогнула от хлёсткого удара. Лицо её исказилось от боли и ненависти, она взглянула прямо в глаза Глебу, и он прочел по её губам единственное слово: «Спаси».