или типа того, но этот был особенным.
Эндрю приземлился рядом со мной, наши бедра и руки соприкоснулись, и он
поднял крышку.
– Ты когда–нибудь играл?
– На рояле? Нет. Господи, да я с треугольником с трудом справлялся.
Он улыбнулся.
– Удивительно. Мне казалось, что человек с твоим музыкальным слухом должен
уметь играть.
– Я умею, – с гордостью проговорил я. – Я умею проигрывать пластинки.
Эндрю усмехнулся и опустил пальцы на клавиши. Он пустился в объяснения об
аккордах и октавах, но запутал меня, добавив про черные клавиши. А если уж быть до
конца честным, я начал думать о том, насколько же длинными и элегантными были его
пальцы, и каково было бы ощутить их на своей коже… Черт, держу пари, он мог бы
исполнить меня как мелодию.
– Спэнсер?
– О, прости. Меня поглотили твои пальцы.
Он хмыкнул.
– Положи свои пальцы вот так, правый указательный на фа.
Я положил, а он приподнял мои руки и сдвинул на несколько клавиш.
– А, эту фа.
Его плечи от смеха затряслись, он приступил к обучению, где какая клавиша, и
вскоре мы мастерски сыграли примитивную пьеску. Ну, мастерски для меня. Эндрю, наверно, последний раз играл ее года в четыре.
Под конец я сдался, провозгласив себя рояльно побежденным.
– Нет такого слова.
– Есть. – Я усмехнулся. – Сыграй мне что–нибудь.
– Что?
– Сыграй что–нибудь. Что угодно. Свою любимую, – сказал я, – «Лунную сонату»
или как эта фигня называется.
Он посмотрел на клавиши, потом вернулся взглядом ко мне.
– Уверен?
– Абсолютно.
И он заиграл. О, боже мой. Никогда не слышал ничего прекрасней. Никогда. Он
прикрыл глаза и затерялся в каждой ноте. Ему даже не требовалось читать партитуру; он
знал все наизусть. Совершенство.
Последняя нота повисла в воздухе, как эфирная сущность. Его руки опустились на
колени, и он наконец–то посмотрел на меня, весь такой уязвимый, словно
продемонстрировал мне ту часть себя, что видело мало людей.
Мне стоило бы как–то по–умному похвалить его, но я смог выпалить только:
– Вау.
Он нервно выдохнул, губы изогнулись в улыбке.
– Понравилось?
– Я в восторге. А теперь сыграй мне что–нибудь из этого твоего джаз–фанка. –
Потом, припомнив про манеры, я добавил: – Пожалуйста.
Его поведение изменилась полностью. Глаза заискрились, улыбка стала дерзкой. Он
опустил руки на клавиши и заиграл самое фанковое соло, что мне доводилось слышать. Я
мог представить людей из двадцатых годов, танцующих в каком–нибудь джаз–баре под
эту композицию. Пока он играл, двигалось все его тело; всего себя он вложил в музыку.
Легко можно было понять, что он занят любимым делом. Разумеется, Бетховена он играл
с уважением. Но джаз явно обожал.
Когда музыка закончилась, я умудрился лишь вздохнуть.
– Я мог бы весь день слушать твою игру.
– Правда?
– Черт, да. Почему тебя это удивляет?
Он пожал плечами.
– Просто Эли музыка бесила.
Я уставился на него.
– Чего?
– Бесила его. Если он читал или что–то еще. Наверно, слишком громкая и
назойливая. – Он скорчил рожицу. – Я играл, когда он спал.
Мне не верилось. Чем больше он рассказывал, тем больше руки чесались вмазать
Эли по роже.
– Он долбанутый? Больше всего мне нравится твоя игра на рояле.
Щеки Эндрю вспыхнули очаровательным розовым оттенком.
– О, спасибо.
Я покачал головой.
– Не могу поверить, что он такое говорил. Вот же мудила.
Эндрю опустил глаза на клавиши и не отреагировал.
– Извини, перегнул палку, – тихо изрек я. Мне было жаль, что я вышел за рамки. Но
я не заявлял, что не прав.
Эндрю поднялся из–за рояля.
– Мне нужно пойти в душ и переодеться, – сказал он. – Не возражаешь? Я
собирался в душ раньше, но потерял счет времени.
– Нет, все отлично. – Меня заинтересовало: он намылился в душ просто освежиться
или передернуть? Я надеялся на последнее, а потом вынужден был стопорить мысленные
картинки, от которых мой член начал волноваться. А затем заметил его ноутбук. – Эй, можно взять твой комп?
– Конечно. Не стесняйся.
– Можно проверить твой «фейсбук»? Хочу посмотреть, как дела у Эли.
Он моргнул.
– Э… Ой. Ладно. – Он дернул плечом. – Только никаких комментов или личных
сообщений от моего имени. Никаких бесед с моей мамой и никаких приглашений на обед
сестре.
Я рассмеялся.
– По рукам.
Эндрю отправился наверх, а мы с ноутбуком разместились на диване. Я хотел
проверить комментарии под загруженным фото на «фейсбуке», чего делать без его
одобрения не хотелось. Поэтому решил поискать информацию об Эли.
Парень был лошарой, и я никак не мог догадаться, что же Эндрю в нем нашел.
Может, он был жеребцом? Может, у Эндрю «пунктик» на парней с большими членами?
« Ну, тогда я должен его вполне устроить». Я фыркнул и огляделся по сторонам, словно
кто–то мог меня видеть.
Эндрю пришло несколько комментариев и оповещений, которые я проигнорировал
– от Эли ничего не поступило, а остальное меня не касалось. Я отыскал Эли и пробежался
по его новостной ленте, наткнувшись на несколько фоток. При помощи правой кнопки
мыши и оперативного «гугл–поиска» я тралил сеть в поисках непристойностей Эли.
Ничего необычного не всплыло. Даже поиск изображений и использование
функции локации не выдали ничего странного. Из того, что я смог почерпнуть благодаря
игре в гугл– детектива, двойной жизни или чего–то жуткого или неблаговидного за ним не
водилось. К сожалению, он был нормальным. Все равно лошарой, но, увы, нормальным
лошарой.
Возвращаясь к общему поиску, я напечатал место его работы вместе с именем и
использовал ключевые слова вроде образования, диплома и адреса. И меня просто–
напросто шокировало, какую информацию можно нарыть в интернете.
Эли Мастерсон пытался устроиться на работу в «Фуджифильм» в отдел графики. Я
точно не знал, чем он занимался в своей типографии, может, одно с другим и не
стыковалось, но мне стало любопытно, в курсе ли Эндрю.
Это предложил Эндрю? Эндрю пытался пристроить его на работу?
– Как ты начал работать на «ДримУоркс»? – издалека начал я, когда он вернулся
вниз. Я проигнорировал, как прекрасно от него пахло, и что с мокрыми волосами он
выглядел еще лучше.
Мой вопрос его, казалось, удивил.
– Хм, я получил степень бакалавра изобразительных искусств персонажной
анимации. Перейдя в магистратуру экспериментальной анимации, я работал с ними в
рамках стажировки.
– Ох, как сложно–то все, – довольно глупо отозвался я. – Мог просто сказать:
«Нужно быть лучшим в своей индустрии».
Он улыбнулся.
– Зачем?
– Да без причины, – ответил я. – А у Эли какое образование?
Брови Эндрю сошлись на переносице.
– А что?
– Просто любопытно, почему он пытался устроиться в «Фуджифильм», вот и все, –
рассказал я ему. – Какая у него специальность?
Взор Эндрю недвусмысленно поведал мне, что об отклике на вакансию он не знал.
– Что?
– Он тоже мультипликатор? – задал я вопрос. – Или он пробовался в другой отдел?
На что–то совершенно иное?
Он медленно покачал головой.
– Он хотел заниматься… – Он замолчал. – В смысле пробовался? Когда?
– Есть только дата публикации. Три месяца назад. – Я развернул ноутбук на
коленях, чтоб ему был виден экран. – Но тут указаны его имя и твой адрес, так что
произошло это в период вашего совместного проживания.
Он сделал несколько робких шагов и сел рядом со мной. Глаз от экрана не отрывал.
Я вручил ему ноутбук, и он прочел найденную мной информацию. Следует признать, было ее немного, но для Эндрю она определенно стала новостью.
После долгой минутной тишины он спросил:
– Что это значит?
– Не знаю.
– «Фуджифильм» только что открыл трехмерное художественное подразделение на
студии «Юниверсал» в Сингапуре, – произнес он, сдвинув брови и покачав головой. – У
него даже портфолио нет для подобных предложений. Даже в полиграфической
индустрии понадобились бы примеры работ.
– Эндрю, – мягко позвал я. – Я не особо разбираюсь в подобной фигне, но у него
был доступ к твоей работе?
Он уставился на меня, в вытаращенных глазах мелькнула беспомощность, а лицо
покрылось бледностью.
– О, нет. – Он подорвался с дивана и взлетел по лестнице, перескакивая через
ступеньку. Я нагнал его, когда он забежал в шкаф и снял любимый рисунок со стены.
Развернул его и подцепил заднюю часть рамки, избавляясь от раздражающих крошечных
металлических петелек. Он что–то искал. Выдохнул, явно облегченно, и поднял. Там
стояла его подпись, даже чернила потекли по полотну. Это был оригинал.
Затем снял со стены еще один, как и я, и одну за другой мы открыли каждую рамку.
Закончив с проверкой, мы уселись на пол в шкафу, окруженные нарисованными бордами
и пустыми рамками. Эндрю прислонился к стене и вздохнул.
– Здесь оригиналы, – сказал он. Но мы оба были в курсе, что Эли работал в
типографии. Даже его коллега говорила, что он специализируется на репродукциях.
Потом он вытаращил глаза.
– Мои драконы, – пробубнил он и вскочил на ноги.
О, нет, черт возьми.
Он помчался вниз в гостиную и остановился перед рисунками в рамках, словно не
мог вынести мысль, что они не оригинальны.
– Я проверю их, – обратился я к нему. Осторожно снял первую рамку со стены и
положил «лицом» вниз на обеденный стол. Расстегнул металлические петельки и вытащил
крышку. Там в своем первоначальном виде стояла подпись Эндрю. – Это твое, –
прошептал я.
Он заметно обмяк и приложил руку к сердцу.
– О, слава богу.
Я проверил еще два, которые тоже оказались оригиналами.
– Эндрю, – начал я. – Он мог снять копии.
– Для проверки подлинности нужны оригиналы, – пояснил он, приложив руки ко
лбу и расхохотавшись. – Господи, я почти ударился в панику.
– Почти? – изумился я. Если это было почти, я не горел желанием
засвидетельствовать полноценную панику. – Я готовился убивать его.
Он рассмеялся с заметным облегчением.
– Немного стыдно, что я сомневался в нем.
– Эндрю, – тихо сказал я. Даже осторожно. – Это не отменяет факта, что он пытался
получить работу в другой стране, живя с тобой и не сказав ни слова.
Выглядел он так, словно я ударил его. На ответ ему потребовалось время.
– Эли может быть кем угодно, но он не вор.
И вот оно – он до сих пор защищал его, несмотря на то, что всего минуту назад
считал способным на воровство. Напоминание о его чувствах к нему, а я охереть как
ошибался, думая иначе.
Я подавил свои эмоции и нацепил безразличную маску.
– Окей, – я с трудом сглотнул. – Нам лучше прибраться и выдвигаться отсюда.
Сначала ужин? Есть хочется.
В течение очень долгой секунды он смотрел на меня.
Да. Конечно.
Глава 9
К моменту выхода из ресторана я был готов закруглиться со всей этой чехардой. Я
пытался не выискивать скрытый смысл в том, как он допрашивал официанта о
принимаемых при приготовлении пищи мерах предосторожности при аллергии на
моллюсков, или в нашей безостановочной почти двухчасовой болтовне.
Мы ни разу не вспомнили об Эли, что меня более чем устраивало.
Мне требовалось все закончить. Мне было необходимо, чтоб Эли либо вернулся к
Эндрю, либо свалил подобру–поздорову. Несмотря на мое нежелание все прекращать, мне
разрывало мозг. И сердце.
Стоило отложить идиотские чувства и сосредоточиться на работе.
Бар был забит. Из–за джазовой музыки гудела толпа. Место было отличным, и я
мысленно отметил вернуться сюда, когда Эндрю больше не будет в моей жизни.
Я купил нам напитки и нашел столик, хотя за ним находилось полно народу, и
места особо не было, поэтому стояли мы довольно близко. Эндрю расположился спиной к
толпе, а значит, мне удастся рассмотреть через его плечо, если Эли решит нарисоваться.
И он, разумеется, объявился. Так я и знал. Мы заманили его, а он заглотил наживку
по самые гланды. Я опустил руку на талию Эндрю и проговорил ему на ухо:
– Он здесь.
Эли направился к бару и сканировал помещение. В скором времени заметил нас.
Глаза прищурились, в них неистовствовала буря, а челюсть напряглась. Он явно не очень–
то был счастлив, что я находился так близко к Эндрю. Может, узнал меня. Мне было
неведомо. Мне было насрать.
А затем дурацкая гордыня и самообман заставили меня сделать шаг вперед. Я понял
– вот он, мой первый и последний шанс узнать, хорош ли он на вкус. Я подошел
вплотную, прижимая Эндрю к столу, чтоб Эли хорошенько разглядел со стороны.
Положил руку ему на грудь и наклонился, шепча на ухо:
– Не оборачивайся, он подсматривает за нами. – Я отклонился и обхватил пальцами
его подбородок. – Могу я поцеловать тебя?
Глаза Эндрю широко распахнулись, дыхание сбилось, и он кивнул. Я нежно
прижался к нему губами, ощущая тепло его губ. Происходящее опьяняло, мое глупое
сердце бешено колотилось. Я знал, что не должен желать большего, но голова шла
кругом, и чистейшее желание вышвырнуло осторожность и разум в окно. Мой глупый
мозг обнаружен не был. Я скользнул рукой по его подбородку, наклонил его голову и
поцеловал от всей души.
Он перевоплотился в мягкие губы и теплое дыхание, бурбон и все, чего я желал.
Поцелуй не был на показуху. Не был частью сделки заставить бывшего ревновать.
Целовал я его, потому что хотел. Я питал к нему чувства, сбивающие с толку и пугающие
чувства, которые мне не удавалось понять.
Я целовал его. Приоткрытыми жадными губами и смакующим языком. А он
отвечал на поцелуй. Одной рукой он скользнул по моей спине и притянул ближе, а другой
– обвил за шею. Блин, он умел целоваться.
Когда мы сбавили обороты и оторвались друг от друга, взор его был
отсутствующим, а губы немного покрасневшими. Выглядел он пьяным от поцелуя и
самодовольным.
Поцелуй был прекрасен. Он был идеален для меня. Если и существовал
предназначенный мне человек, инь для моего янь, то вот он – Эндрю.
Тем не менее, я только что нарушил все установленные мной правила личного и
профессионального характера. Не только я провалился, Эндрю тоже. Он платил мне за
предоставление услуги, а я превысил полномочия.
– Ничего себе, – с придыханием проговорил Эндрю и облизнул губы. – Господи, ты
умеешь целоваться.
– Ты тоже неплох, – попытался я пошутить, но с ноющей болью в груди справиться
было невозможно. Я сделал вдох, чтоб собраться и включить профессионала. Каким–то
образом мы поменялись местами, и теперь я стоял спиной к бару. – Эли видел?
– Ой, – он отпрянул и выглянул из–за моего плеча. – Хм, он ушел.
Мое сердце воспарило. Обычно, если нам не противодействовали, значит,
отношения реально закончены. Что не должно было меня радовать. Результат не подходил
Эндрю. Я противоречил сам себе. В голове творилась полнейшая неразбериха, сердце…
ну, с ним я порешаю позднее.
– Эндрю, если он ушел… – Я не мог сказать. Не хотел сообщать дурные вести. Не
хотел делать ему больно, но моя работа с ним также подошла к финалу. Хотелось
спросить его, было ли настоящим то, что я ощутил, почувствовал ли он то же самое.
Несомненно, почувствовал. Это не могло быть односторонним. – Эй, пойдем.
Он нахмурился, но кивнул, а я взял его за руку и повел по переполненному бару.
Мы почти достигли двери, когда кто–то схватил Эндрю за плечо.