напомнило мне о старых фильмах времен Рэя Чарльза и забегаловках Нового Орлеана. Я
был заинтригован. Потом вступил контрабас, а далее – что–то похожее на духовые
инструменты.
– Эй, не так уж плохо, – сказал я.
Эндрю выглядел немного самодовольно и жутко мило, поэтому я притворился, будто
крайне заинтересовался обложкой. А когда снова поднял глаза, Эндрю стоял у стойки и
наблюдал, как рисует Эмилио.
Легко было забыть, что они оба художники: один покрытый татуировками и немного
грубоватый, а второй чистюля из Лиги Плюща.
Я должен был догадаться, что у них найдется много общего.
Я оставил музыку играть и присоединился к ним возле стойки. Эндрю просто смотрел, пока Эмилио рисовал волны и солнце, а спустя некоторое время поднял взгляд на него.
– Очень хорошо, – сказал Эндрю.
Эмилио отмахнулся от комплимента.
– Спасибо.
– Эндрю тоже художник, – напомнил я.
Эмилио глянул на Эндрю так, словно тоже об этом позабыл.
– Круто. Что рисуешь?
– Борды с различными персонажами, – объяснил он, словно в этом не было ничего
выдающегося. Он все никак не мог оторвать глаз от кальки. – Твоя техника рисования
невероятная.
– Я всегда рисую от руки, – сказал Эмилио. – На бумаге легче, чем на коже, но иногда для
лучшего эффекта мне приходится рисовать от руки прямо на коже.
– Господи, – прошептал Эндрю. – Я бы никогда не смог.
– Рисовать борды тоже круто, – произнес Эмилио, взял клочок кальки и пихнул ему ручку.
– Покажи, что умеешь.
Эндрю посмотрел на меня, уголки губ опустились. Потом улыбнулся и занес ручку
над листком. Он взмахнул ручкой всего несколько раз и, пока рисовал, забавно надувал
губы, а потом отпихнул листок. Рисунок был очень простым, и в то же время можно было
разобрать, что на нем. Парень плечами и головой походил на мультяшного персонажа, но
у него была стильная прическа, короткая по бокам, и щетина на подбородке. А подтяжки, что были на мне в день нашего знакомства, выдали с головой.
Он нарисовал меня.
Эмилио взорвался хохотом и протянул Эндрю руку для братского пожатия.
Я злобно зыркал на них, симулируя обиду, хотя в действительности было очень здорово.
– О, смотри! Это же парень с четвертой страницы «Модного образа жизни».
Эндрю рассмеялся, придвинул листок и над маленьким пареньком нарисовал слова
«Модный образ жизни», как на журнальной обложке. А ниже приписал «Спэнсер Коэн».
– Вот. Теперь ты на обложке.
Я расхохотался, а Эмилио забрал рисунок, не позволив мне его забрать.
– Отправится на нашу Стену почета. – Он пришпилил его рядом с фотографиями
татуировок.
Именно тогда дверь открылась, вошли две женщины и улыбнулись Эмилио.
– Заканчиваю рисунок, – сообщил он им. – Присаживайтесь. Освобожусь через минуту.
Одна из дамочек начала покачивать головой.
– Классная музыка!
Эндрю хлопнул меня по руке.
– Говорил же.
Я рассмеялся, сказав:
– Пошли. Нам лучше не мешать Эмилио.
– Можешь остаться, если хочешь, – предложила одна из дамочек, просканировав нас с
Эндрю. – Оба можете остаться.
Решив, что сейчас самое время протестировать его на людях на тему публичных
проявлений привязанности, я обнял Эндрю за талию.
– Простите, леди. Нам есть, чем заняться.
Эндрю зарделся и, скорее всего, затаил дыхание, но даже не вздрогнул.
– О, – сказала она, уловив смысл. – Ужасно.
– Для меня – нет, – заявил Эндрю.
Я чуть ли зарыдал от смеха как раз, когда Даниэла появилась откуда–то из–за спины. Она
посмотрела на меня со странной улыбочкой на лице, и пока мы с Эндрю собирали
пластинки и плеер, я заметил, как она вопросительно глянула на Эмилио, что я решил
проигнорировать. И, слава богу, никто ничего не сказал. По крайней мере, перед Эндрю. Я
знал, что позже меня вздрючат.
Эндрю был удивительным человеком. Внешний вид говорил, что он должен быть
порядочным американским мальчиком, хорошо воспитанным, застенчивым и даже
немного занудным. Но его чувство юмора, предпочтения в кино и музыке, ум делали из
него загадку. Он выдавал наименее ожидаемые комментарии и реплики, и я реально начал
задумываться: Эли походу чокнутый дебил, раз ушел от него.
– Нам не туда? – спросил Эндрю, кивнув в сторону дальней части салона.
Я прошел к входной двери.
– Нет. Мы отправляемся к тебе. На автобусы сюда.
Эндрю пожал плечами, но остался стоять на месте.
– Ну, ты можешь ехать на автобусе, если хочешь, но я за рулем. Моя машина там. – Он
указал на дальнюю часть салона.
Эмилио засмеялся, а я показал ему «фак» и, вздернув подбородок, прошагал мимо Эндрю.
– Тогда туда.
– Пока, мальчики, – сказала Даниэла. – Лола просила передать, что позвонит тебе завтра.
– Спасибо, – ухмыльнулся я и придержал для Эндрю открытую заднюю дверь. – Мог бы и
сообщить, что водишь.
Он улыбнулся, выходя на солнышко, и двинул в сторону припаркованного на стоянке за
рядком магазинов «бмв», где мы чуть раньше уже проходили.
– Когда мы шли мимо нее, ты даже не заявил типа: «Эй, вот моя тачка».
Он отпер ее и открыл водительскую дверь.
– Не могу же я выдать все свои секреты за два дня.
– Вождение машины – не секрет. – Я поставил проигрыватель на заднее сиденье и уселся
на переднем в его безукоризненно чистой машине.
– Ты никогда не спрашивал про вождение, – сказал он, перемещая рычаг передач в
обратном направлении. – Что если Эли спросил бы тебя о моей машине? Ты облажался
бы.
– Я бы ответил, что был слишком занят, пока ты трахал меня на заднем сиденье, чтоб
обращать внимание на машину.
Он включил передачу и разинул рот.
Я рассмеялся.
– Шучу. Мы ни за что бы там не поместились. Однако могло бы что–то выйти из
«перевернутого ковбоя»…На слэнге так называется поза, при которой один лежит на
спине, а второй находится сверху спиной к партнеру.
Он прищурился, выставил первую передачу и развернул машину.
– Тебе всегда нужно шокировать?
– Иногда. А иногда это просто весело. Как сейчас.
Он покачал головой и вырулил на улицу.
– Было смешно?
– Ага. А еще кое–что поведало без необходимости спрашивать.
– И что же?
– Ты не поправил меня, когда я предположил, что ты был бы сверху, – сказал я, стараясь
казаться легкомысленным, хотя мой член отреагировал совсем не легкомысленно.
– Э–э, вето. – Он откашлялся и разрумянился целой палитрой красного оттенка. – Вето, вето, вето.
Я хохотнул.
– Справедливо. Но могу сказать: сейчас ты это представляешь.
Он зыркнул на меня.
Я указал на дорогу.
– Следи за движением. Господи!
Чем он, к счастью, и занялся.
– Хочешь прокатиться?
Я фыркнул.
– Ни за что. Не та сторона машины, не та сторона дороги.
Он проворчал что–то очень похожее на «долбаные австралийцы», подстраиваясь под
движение. Пришлось признать: водителем он был отличным. А машина довольно
неплохой.
– Я не сидел за рулем с момента переезда сюда, – признался я.
– Вообще?
– Ага. Либо автобус, либо ногами. Я живу рядом со всеми нужными мне местами. Хотя, если честно, мне этого не хватает.
На какое–то время задумался.
– Я до этого пошутил, но могу притормозить, если ты на самом деле хочешь за руль.
– Нет, – сказал я, улыбаясь. – По мне так лучше не долбать твою тачку на втором
свидании.
– Свидании?
– Ну, ты меня понял. Во всех смыслах и мотивах. А если Эли спросит – да. Свидание. –
Казалось, он пребывал в шоке, так что я добавил: – Не паникуй, я не жду, что ты отдашься
мне на втором свидании.
Он покачал головой.
– Ты невыносим.
Я довольно промурлыкал:
– Спасибо. Между прочим, ты отлично справился, когда я обнял тебя. Круто сыграно.
– Я… не ожидал.
– А я не ожидал твоего заявления дамочкам насчет моей гомосексуальности.
Он проверил зеркало заднего вида и перестроился в другую полосу.
– Да, меня бесят замечания типа «ужасно, что ты гей». – Он нахмурился. – Это
неуважение.
– Да, – согласился я.
– Надеюсь, Эмилио не был против, что я высказал его клиентам.
– Абсолютно нет. Эмилио без всяких угрызений совести ставит на место грубиянов.
– Он очень хорошо рисует от руки, – сказал он. – Меня это поразило. Наверно, я никогда
не считал татуировщиков художниками.
– Разумеется. За исключением того, что его борд – человеческое тело.
Он улыбнулся.
– Зачем мы едем ко мне? – спросил он. – Разве мы не собираемся сегодня на выход?
– Собираемся. Нам нужно настроить твой проигрыватель, потому что ты еще не слышал
Нину Симоне в исполнении Джеффа Бакли.
Он припарковал машину недалеко от дома и секунду не шевелился, словно хотел что–то
сказать, но не был уверен, стоит ли. В конце концов, произнес:
– Звучит здорово.
После этого он немного замкнулся. Словно мы вернулись в день знакомства в кафе.
Господи, это реально было всего два дня назад? Казалось, он выстроил оборонительную
стену, из–за которой его улыбка стала совсем не той, а манера говорения немного
неестественной. Он опустил проигрыватель на обеденный стол.
– Хочешь включить? – спросил я.
Он вытер ладони о брюки.
– Может, позже. Воды?
– Конечно. – Я улыбнулся ему. Не знаю, почему меня так это парило, и почему больше
всего я желал исправить то, что сделал неправильно. Он предложил мне попить, но
выглядел расстроенным. Мне хотелось спросить его, все ли нормально, но не хотелось, чтоб он заявил: «Сделка окончена». Я не хотел прекращать проводить с ним время.
Поэтому притворился, что ничего плохого не происходило, и направил настроение в
безопасное русло.
– Есть фильмы?
Какого хрена я творил? Мозг приказывал уйти. Глупое сердце говорило глупым ногам
стоять на месте и велело моему глупому рту задавать глупые вопросы.
– Конечно, – крикнул он из кухни. – В тумбочке под телевизором. И есть «Нетфликс».
Я открыл тумбочку, желая осмотреть его коллекцию фильмов, и улыбнулся, увидев
первый диск, – «Как приручить дракона». Я вытащил его и поднял, когда он вернулся в
комнату.
Он искренне улыбнулся.
– Второй тоже есть, – сказал он. – Ты вроде говорил, что видел только первый.
Я открыл коробку и вставил диск в плеер.
–Этот я видел. Но нам стоит смотреть по порядку.
Он хмыкнул и плюхнулся на диван, выглядя более расслабленным. Что бы его ни
беспокоило мгновение назад, позабылось, отчего я стал счастливее, чем, наверно, должен
был. Я взял пульты из аккуратного рядка под огромным плоским экраном и вручил их
ему, усаживаясь на другой край дивана. Я собирался усесться рядом, но решил повторно
его не пугать. Он передал мне бутилированную воду.
– Спасибо.
Он понажимал какие–то кнопки, и начался фильм, но потом что–то сделал на своем краю
дивана, который начал медленно опускаться назад, превращаясь в кресло.
– Эй, – сказал я. – Как я это делаю?
Уголки его губ приподнялись как раз в тот момент, когда он отпивал из бутылки.
– Сбоку есть кнопка.
Я нашел кнопку, и медленно начала подниматься опора для ног, а спина автоматически
отклонилась назад.
– О, дружище, мне нужно купить себе такой же.
– Сестра заявляла, что это пустая трата денег. Но лучше решений я в жизни не принимал.
– Понимаю почему. – Господи, было так удобно. – Окей, расскажи мне о том, что ты
рисовал для фильмов.
Он улыбнулся.
– Хорошо.
– Над чем тебе больше нравится работать? – спросил я. – Люди или драконы?
– Драконы.
– Который именно?
– Беззубик.
– Разумеется.
– Проблема?
Я засмеялся.
– Нет. Было бы ошибкой выбрать кого–то другого. Он самый милый, без сомнений.
Эндрю хохотнул.
– Так и есть. Он очень похож на кота.
Некоторое время мы смотрели фильм в тишине.
– В настоящее время работаешь над чем–то? – задал я вопрос. – Хочу посмотреть твои
работы.
Он швырнул мне обложку диска и вздернул бровь, возвращаясь к фильму. Я таращился на
обложку, не совсем врубаясь, в чем прикол. А потом меня осенило. О, Господи.
– Ты рисовал обложку?
– Думал, мне придется ударить тебя ею по голове, – со смешком сказал он. – Да, я работал
над ней. Но работа не только моя. Требуется громадная команда.
Я изумленно покачал головой.
– Ты работал над гребаной обложкой? Офигеть как круто! Ты должен это провозгласить.
Почему ты всем не рассказываешь?
– Потому что я не мудак.
Я фыркнул.
– А я был бы огромным мудаком.
Он захохотал.
– В этом городе и без меня достаточно выпендрежников и звездных подражателей.
– Знаешь что? – спросил я. – Мне нравится это в тебе.
Его губы дрогнули от пытавшейся вырваться улыбки.
– Спасибо. – Он вернулся взглядом к фильму. – Ты тоже не пытаешься вскарабкаться по
социальной лестнице. Приятно встретить такого человека в этом городе.
Его слова вынудили мое сердце сбиться с ритма, что застало меня врасплох. Типа как при
столкновении с форвардом в матче по регби.
Он смотрел на меня и кусал губу, и я почти мог видеть бегающие мысли в его голове.
Потом он улыбнулся.
– Хочу тебе кое–что показать. – Он спрыгнул с дивана и ждал, пока я нажму на кнопку, чтоб автомат вернулся в исходную позицию. Он выгнул бровь. – Знаешь, можно просто
слезть.
– Ни за что, – возразил я. – У меня до сих пор на заднице шрамы от ботинка Наны. Я
спрыгнул с ее кресла, мне тогда было шесть. С того момента я послушно поднимаю
каждое кресло, в котором сижу.
Он рассмеялся и кивнул в сторону лестницы.
– Пойдем.
Я проследовал за ним, оценивая открывшийся вид на его зад. Он остановился в дверном
проеме, но я мог рассмотреть, что было внутри: его огромная постель размера «кинг–
сайз» с массивным деревянным каркасом, покрывало и одинаковые черно–золотые
подушки, и даже не касаясь их, я знал – они были дорогими. И мягкими.
– Если ты хотел меня в своей спальне, стоило только попросить, – пошутил я.
Только вот я не шутил. Я был бы не прочь провести немного времени в его комнате.
Он прошел к другой двери.
– Вообще–то в шкафу.
– Хочешь меня в гардеробной?
Он с недоумением уставился на меня.
– Где?
Чертовы австрализмы не давали покоя.
– Блин. Шкаф. Гардеробная. Одна фигня. Серьезно, тебе необходимо выучить
австралийский, чтоб общаться со мной. Ты реально возьмешь меня в шкафу? – Я пожал
плечами. – Меня извращения не смущают.
Он остановился, касаясь рукой двери.
– У меня нет извращений, – возмутился он. – Ты всегда говоришь только о сексе?
– Не всегда, – признал я. – Еще частично о еде и музыке.
– В каком–то конкретном порядке?
– Нет. Люблю менять местами. Заставлять гадать.
Он закатил глаза и отвернулся к двери.
– Я еще никому этого не показывал, но думаю, ты сможешь оценить.
Я припомнил, насколько он волновался, когда решил мне что–то продемонтсрировать, поэтому мне стало любопытно, что же это такое. Он открыл дверь, и с правой стороны
длинного гардеробного шкафа виднелись полки и аккуратно висящая одежда. А слева –
голая стена. Только это была не просто стена. Над моей головой было длинное узкое окно, откуда пробивалось естественное освещение, а стену покрывали борды. Они явно были
нарисованы им; некоторые черно–белые, некоторые цветные. Одни полностью
завершены, другие были лишь набросками.
– Ого, – прошептал я, сразу же узнал персонажей из просмотренных фильмов и не мог
оторвать от них глаз. – Эндрю, они невероятные.