Быстрее… быстрее. Чем ближе была она, тем сильнее кипела кровь в жилах.
Кейт… Кейти… лунная девочка. Его жизнь и смерть.
Туннель волк преодолел в пару прыжков, растворяясь в воздухе и снова возникая за пару десятков метров дальше. Да, потом будет подыхать от усталости, сутки лежать, не в силах встать, но какое это имело значение, когда она была там.
За этой горой мусора… за ничтожной дверью, сквозь которую зверь просто пролетел. Мужчина вздрогнул от боли, сильнее сжимая ручки кресла, и красные капельки крови медленно потекли из носа. Надо было стереть, но он так боялся отвлечься.
Только увидеть, только понять, что с ней всё хорошо.
Что простила.
Мотоцикл — когда она успела научиться? — и две женские фигурки на нём. Незнакомая темноволосая девушка с огромными от страха серыми глазами и Кейт.
Он бы узнал её из тысячи, из сотни тысяч. В чёрном костюме, который только подчёркивал её совершенное тело. Его руки еще помнили каждый изгиб, шелковистость кожи.
Волк застыл, жадно вглядываясь, пытаясь увидеть за чёрным стеклом шлема хоть что-то. Но не смог.
Подался вперёд, заскулив, как щенок. Правда, к чести сказать, длилось это недолго. Скулёж закончился тихим рыком. Пусть не грозным, но рыком, и она словно очнулась. Встрепенулась, расправив плечи, и мотнула головой, сильнее сжимая руль, напряглась всем телом.
«Не подходи! Не смей!»
«Кейт!»
«Ты обещал!»
Ничего не изменилось. Они всё так же близки и далеки друг от друга.
Волк перевёл взгляд на темноволосую. Симпатичная, испуганная, но не сломленная. Это хорошо.
Рейф думал недолго, зверь предупреждающе рыкнул:
«Прячь девчонку!»
И растворился в воздухе.
Мужчина в кабинете открыл глаза и некоторое время просто сидел, тяжело дыша. Кровь не просто капала, а текла из носа, окрашивая воротник рубашки в алый цвет.
Он стёр её, мгновение изучая красные разводы на пальцах, затем потянулся к платку, который лежал в кармане.
Стив будет злиться, возможно, не простит. Но так будет лучше. Если бы три года назад кто-то сделал для него подобное, Рейф был бы ему благодарен.
Нельзя, чтобы младший пошёл по его стопам и сломал жизнь не только себе, но и девчонке. Путь поищет. Оставалось надеяться, что к тому моменту, как найдёт, Кейт рядом не будет.
Рейф не хотел, чтобы она знала, не хотел видеть жалость в её глазах или злорадство… Девушка никогда не скрывала, что желает ему смерти. Что она почувствует потом, когда его не станет и свобода наконец вернётся к ней?
Радовало, что он этого не узнает.
Лишь только зверь растворился в сумраке ночи, как Кейт нажала на газ, и девушки, взвизгнув шинами, понеслись прочь по ночной дороге.
— 34-
То, насколько это сложно и опасно для моего организма, я поняла где-то на второй минуте нашей стремительной езды. И причина была не в том, чтобы удержаться в седле, вцепилась я в мотоциклистку очень хорошо. Клещами не оторвёшь.
Холод.
Мне в пальто, без шапки и даже шарфика, в тонких чулках и на земле было не очень жарко, но сейчас, когда ледяной ветер дул прямо в лицо и грудь, я совсем заледенела. Плюс ко всему заморосил мелкий дождик.
Противный, застывающий на волосах от лёгкого морозца.
А поездка всё не кончалась. Сначала мы гнали на бешеной скорости, рискуя свернуть себе шею на мокром асфальте, по магистрали, затем свернули на небольшую дорогу, потом вообще на разбитую грунтовку.
Как же темно здесь было! Хоть глаз выколи.
Скорость пришлось резко сбросить, но зато ухабов и ямок в разы прибавилось. Теперь я не только замёрзла, ещё и отбила себе все мягкие места. Но спрашивать у Кейт что-либо было бесполезно. Во-первых, не услышит. Во-вторых, сейчас её отвлекать не стоило.
Поле сменилось небольшим пролеском, который быстро перешёл в густой сосновый бор с огромными вековыми деревьями и ароматом смолы и хвои.
Это уже была не дорога, а самая настоящая тропинка. Как мы не застряли, не знаю, но продолжали упорно двигаться вперёд, а потом и вверх, поднимаясь на небольшой холм.
И как она ориентировалась в этой темноте? По звездам, что ли?
Дорога заняла минут сорок. К тому времени я уже совершенно околела, стучала зубами и хрипела.
Остановились мы резко.
— Приехали, — глухо сообщила девушка, припарковываясь у чего-то огромного и непонятного.
Я не с первого раза поняла, что это небольшой сруб, спрятанный за густыми деревьями.
Следующая проблема — слезть и не упасть при этом. Ног я не чувствовала совсем и как опуститься на землю даже не представляла.
— Ты чего?
Трудно говорить, когда зубы отбивают чечётку. Просто мотнула головой, мысленно молясь, чтобы она поняла.
Кейт хмыкнула, поставила мотоцикл на специальный рычаг, что выдвигался снизу, перекинула ногу спереди и подала мне руку.
— Держу. Опускай ногу и медленно слезай. Не бойся, подхвачу.
Я сделала всё, как она сказала, и кое-как слезла, чувствуя, как от усталости подгибаются колени.
— Чёрт, замёрзла совсем, — выругалась Кейт. — Иди в дом. Быстрее. Я мотоцикл поставлю и разожгу камин. Водопровода нет, так что согреваться придётся одеялами. Одежду только сними. Всю! Она мокрая. Не дай бог, воспаление схватишь. А теперь беги!
Легко сказать — беги. Мало того, что тело не слушается, так еще туфли скользят на мокрой земле.
Дверь открылась легко. В доме было сухо, но прохладно.
Сбросив пальто, туфли и сумку на пол, я прошла вперед, очутившись в единственной комнате, которая была одновременно кухней, залом и спальней.
Света не было. Пришлось двигаться на ощупь. Дойдя до небольшого диванчика, я стащила с себя юбку и блузку. Нижнее белье решила оставить, оно не намокло. А вот с чулками пришлось повозиться. Они словно намертво прилипли к телу. Но мне удалось их снять. После этого я упала на диван, кутаясь в покрывало и поджав ноги к телу.
Согреться всё не получалось.
Меня затрясло еще сильнее. Плюс ко всему перехватило горло и горело лицо.
Кейт пришла быстро. Вошла в дом всё в том же шлеме, бросила мне еще один плед и подошла к небольшому камину. Пара минут, и пламя занялось.
— Сейчас будет теплее. Я сделаю чай, — произнесла она, выпрямляясь. — Кажется, были противовирусные. И леденцы для горла. Надо посмотреть.
Но уходить не спешила, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Ладно, — произнесла девушка отрывисто. — Всё равно увидишь.
И, подняв руки, стащила шлем с головы.
Первое, что бросилось в глаза, — это длинные-длинные белоснежные волосы. Никогда таких не видела, словно лунное серебро, они покрывали грудь, спину и плечи Кейт. Я довольно долго их изучала и только потом перевела взгляд на лицо. Особо не рассчитывая, что что-то разгляжу в темноте.
Но этого не потребовалось.
На меня, не мигая, смотрели два золотисто-желтых глаза.
Модифицированная…
— 35-
Вот только проблема в том, что модифицированных женского пола не было. Никогда. Вот совсем. Мальчики и только мальчики!
Рот открылся сам собой то ли от удивления, то ли для крика.
— Тихо. Я человек, — тут же вставила она, выставляя руки перед собой. Не для того, чтобы коснуться, а пытаясь успокоить. — Не оборотень.
— Но…
— Это не заразно. Последствия отношений с модифицированными, — безрадостно произнесла молодая женщина, убирая волосы назад.
— А-а-а…
Больше я произнести не могла, внезапно закашлявшись. Что-то я не помню, чтобы у кого-то из любовниц модифицированных была подобная реакция. Точно уверена, что нет. Такого бы я точно не упустила, как и пресса. Это был бы настоящий бум.
— Последняя ступень привязки, — пояснила Кейт.
— А я?
— Нет. Ты даже первую не прошла. Радуйся, что успела убежать вовремя. Что дали убежать, — горько добавила молодая женщина, бросая шлем на небольшое плетёное кресло у камина. — Грейся, — добавила она, неожиданно усмехнувшись. — Надо же, как удивилась, даже дрожать перестала.
— Угу, — прохрипела я, еще сильнее кутаясь в покрывало, пряча нос и добавив приглушенно: — Горло першит.
— Да, чай надо тебе сделать, — кивнула Кейт, расстёгивая куртку, и поспешила к небольшой переносной газовой плитке, которая стояла в углу. — Сейчас всё будет.
Загромыхал чайник, потревоженная крышка кастрюли, которая едва не упала, когда девушка её задела
— Ты здесь живёшь?
Без водопровода, туалета и отопления. Камин не в счет. На крохотных пятнадцати квадратных метрах. Ради этого стоило бегать? Я впервые задумалась о том, нужна ли мне такая свобода.
— Нет, — наливая ковшом из ведра воду в чайник, пояснила Кейт, которая уже успела зажечь керосиновую лампу и поставить её на небольшой столик. — Это как перевалочная база. Ты не подумай, моя жизнь относительно спокойна. Была. Последние месяцы Омару словно с цепи сорвались. Меня так в первые недели не искали. Знать бы, что случилось, но не высунуться лишний раз.
Я кивнула и снова закашлялась, сотрясаясь всем телом.
— Прости, надо было приодеть тебя. Но времени было в обрез.
— Я понимаю. Волк меня тоже испугал, — отдышавшись, заметила я. — Никогда не видела, слышала, читала, но не видела. Это же только чистокровные так могут.
— Да, — нехотя кивнула Кейт, собирая волосы в гладкий хвост на макушке.
Какая она маленькая, тоненькая и хрупкая, девочка совсем. Интересно, сколько ей лет? Сначала показалось, что не больше восемнадцати. Вот только взгляд такой острый, взрослый.
— И кто это был? — просипела я.
— Омару.
Стив?
«Нет, — тут же поняла я. — Не Стив».
Отчего мне казалось, что этого модифицированного я бы точно узнала. Даже его звериную сущность.
— Нет, — подбросив еще парочку поленьев, покачала головой девушка. — Это был не твой модифицированный, а мой.
Хотелось сказать, что у меня никакого модифицированного нет. Но в носу так сильно защекотало, что, не сдержавшись, я громко чихнула.
— Мда. Выглядишь ты не очень.
— Чувствую себя так же.
Кейт подошла к небольшому сундучку и, покопавшись немного, достала оттуда широкие штаны и футболку, которые положила рядом.
— Одевайся.
— Можно потом? — жалобно спросила у неё.
При мысли о том, что придётся вылезать из-под покрывала, я задрожала еще сильнее.
— Тебе надо согреться.
Хотелось сказать, что мне и так жарко, лицо пылало огнём, но благоразумно промолчала. Потому что, несмотря на жар, трясло меня основательно. Аж диван скрипел.
Кейт склонилась надо мной и приложила ладонь ко лбу.
— Температура поднимается, — нахмурившись, произнесла девушка. — Надо сбивать.
— Всё будет хорошо. Сейчас приду в себя, отлежусь и буду завтра как огурчик.
— Таблетки, чай и спать.
— А ты? — прохрипела я, присаживаясь и пытаясь надеть брюки дрожащими руками.
Насколько я успела рассмотреть, других спальных мест здесь не наблюдалось. Да и на диванчике можно спать лишь скрючившись.
— Ничего. В кресле устроюсь.
Кресло было еще менее удобным, чем диван.
— Не переживай, — бросила Кейт, копаясь в небольшой коробочке с таблетками. — Я почти не сплю.
— Это как-то связано с твоими глазами?
Одевшись, я вновь упала на диван и укрылась.
— Нет, просто не сплю. Вот, нашла. Оно должно помочь сбить температуру, — демонстрируя мне саше, произнесла Кейт.
— Почему не спишь?
— Кошмары.
Эта ночь была тяжелой для нас обеих. Я мучилась от простуды. То дрожа от холода, то сгорая от высокой температуры, укрывалась и раскрывалась. Потела, насквозь промочив одежду, и снова замерзала, отбивая зубами чечётку. Кашляла до боли в животе и саднящего горла.
То спала, то просыпалась, находясь на какой-то грани между сном и явью.
Надо отдать должное, Кейт была рядом, прикладывала мокрую тряпку ко лбу, поила чаем и заставляла глотать таблетки. Она уснула где-то под утро, и то ненадолго.
Ей действительно снились кошмары. Не знаю, что это было, но Кейт тяжело дышала, вертела головой, хмурилась и кусала губы чуть ли не до крови. Очнулась она вообще с тихим криком и слезами на глазах, шепча едва слышно:
— Ненавижу… ненавижу тебя.
— 36-
Кейт
Ненавижу спать.
Ненавижу сны.
Такие реальные, настоящие. Они приходят ко мне каждую ночь, день, утро. Время суток неважно. Стоит лишь закрыть глаза, и прошлое наваливается, заставляя вновь и вновь переживать произошедшее, испытывать те же чувства, эмоции и не иметь возможности всё исправить.
Оно окружает меня, обступает со всех сторон, не давая сбежать, давит… душит. Я задыхаюсь, но вынуждена это терпеть раз за разом.
… Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три…
Мне восемнадцать, и сегодня самый счастливый день в моей жизни.
Мы с Шоном танцуем в самом сердце зала отеля «Фортуна». Дорогой паркет, огромная люстра над головой, сверкающая дорогими кристаллами, живая музыка и аромат настоящих цветов.
Поздний летний вечер, жара уже отступила, и можно вздохнуть свободно. Тихие разговоры, лёгкий смех и одобрительные взгляды. Мы прекрасная пара и идеально подходим друг другу. Все это знают.
Сегодня всё для нас.
Мы кружимся уже третий танец подряд, то убыстряясь, то замирая, прижимаясь так тесно, что становится трудно дышать. Прикосновения будоражат кровь, которая уже приливает к щекам, делая их пунцово-красными. Бич бледной кожи, она так быстро краснеет, выдавая меня с головой.
Шон тихо смеётся, привлекая к себе. Его ладонь мягко и в то же время требовательно скользит по обнажённой коже спины. Я специально надела это платье, хотя мама запрещала. Лёгкое, серебристое, блестящее, с открытой спиной и на тонких бретелях, оно так эффектно подчёркивало мою фигуру, каждый её изгиб, и мягко опускалось до самого пола.
Я знаю, что Шон успел оценить этот наряд, видела, как загорелся его взгляд. И мне это нравится.
— О чём таком думает моя невеста, что заставляет её щеки так мило розоветь?
Невеста…
Я блаженно улыбнулась и кокетливо стрельнула глазами.
— Ты меня смущаешь, Шон.
— Привыкай, Кейти. Теперь я буду часто тебя смущать. Говорить неприличные вещи, обещать, что сделаю с тобой…
Я тяжело сглотнула, напоминая:
— До свадьбы еще полгода.
— Непрерывного контроля со стороны твоего отца, — тяжело вздохнул Шон. — Сколько еще нянек он для тебя наймет?
— Для папы я всего лишь маленькая девочка. И всегда ей буду, — отозвалась я, улучив момент и щелкнув жениха по носу. — Он пытается защитить меня.
— Обет целомудрия в наше время… пережиток прошлого.
— Ты знал, на что шёл.
Движение у дверей заставляет меня оглянуться и присмотреться внимательнее. Еще гости? Так вроде бы все уже прибыли, да и кому приходить так поздно, когда праздник подходит к концу?
Отец срывается с места. Поспешно. Стул падает, и удар слишком громкий, привлекающий внимание. Теперь все смотрят на него, как папа спешит к высокому гостю, застывшему в дверях.
Досада.
Мне это всё не нравится, и я не намерена это скрывать. Отец, как всегда, в своём репертуаре. Не может прожить без важных дел хотя бы пару часов. Даже сегодня, в столь знаменательный для меня день, он опять взялся за переговоры.
— Это Омару?
Шон хмурится и выглядит недовольным.
— Кто? — переспрашиваю я скорее рефлекторно.
Всему виной удивление и досада.
Все знают Омару, могущественная семья модифицированных, держащая в своей узде весь город и его окрестности. А может, и больше. Птица слишком высокого полёта, чтобы интересоваться нами. Да, бизнес отца приносил деньги, но не такие, чтобы привлечь чистокровок.
— И не просто Омару, — продолжил Шон, останавливаясь. — А Рейф.
— Это имеет значение?
Мне не нравится повышенное внимание, с которым все смотрят на нового гостя. Это нервирует, особенно когда я понимаю, что тот глядит прямо на меня. Не мигая, пристально, провокационно.