Он знал.
Мысль обжигает.
Тот конверт. Он знал о конверте.
А потом тонкие пальцы перехватывают запястье и Том сонно просит:
– Ложись.
Хемсворт кивает и залезает под гостеприимно отогнутое одеяло, забывая, что должен спать в другой комнате.
________________________________________________________
Приношу извинения за такую большую задержку.
И. Брамс – Фантазии op. 116 - №2 Intermezzo. Andante.
Глава 21. «Фильм».
Крис просыпается от ощущения пустоты. Не открывая глаз, шарит рукой по стороне Тома, но ладонь натыкается только на холодную пустоту.
Хемсворт садится на край кровати, ожесточенно трет ладонями лицо, пытаясь проснуться. За окном уже серое утро. По ощущениям часов восемь. Наверное.
Спускаясь по лестнице, Крис чувствует себя лунатиком. Причем лунатиком не вполне владеющим своим телом. Последние ступеньки – и Хемсворт плетется на кухню. Останавливается в дверях, натыкаясь взглядом на узкую спину Тома, одетого в затрапезную майку, выцветшую настолько, что зеленый цвет едва угадывается.
– Ты чего? – голос хрипит и Крис откашливается, пытаясь заставить связки смыкаться хоть немного лучше.
Хиддлстон вздрагивает, резко оборачивается, смотрит покрасневшими глазами, с залегшими под ними буквально черными синяками.
– Ты спал вообще? – Крис проходит в кухню и почти падает на стул.
– Кофе будешь? – вместо ответа Том демонстрирует чашку. – Я могу и тебе заварить. У меня хороший, колумбийский.
Крис отчаянно зевает и кивает. Кофе сейчас самое оно.
– Я подумал, тебе надо сходить куда-нибудь, – Том щелкает кнопкой на чайнике и оборачивается к Хемсворту. – У меня послезавтра вечером небольшой концерт. Правда, я еще не договаривался ни с кем, это все ориентировочно. Ты мог бы прийти, если захочешь.
– Будешь то новое играть? – Крис встает и подходит к Тому, намереваясь помочь с кофе. И с удивлением смотрит, как музыкант мучается, пытаясь зачерпнуть ложкой нужное количество кофейного порошка из пакета. Руки у Тома трясутся так, что Хемсворту становится не по себе.
В голову начинают закрадываться нехорошие подозрения.
– Так ты спал? – вкрадчиво интересуется Крис, перехватывая Хиддлстона за запястье.
– Я буду, – Том слишком поспешно опускает глаза. – Помнишь, я тебе играл? Вот это в программу записано. И еще пара. Кое-что Моцарта из Реквиема. А потом...
– Том, – Хемсворт прерывает музыканта. – Ты не ответил.
– Дотошный ты наш, – Хиддлстон зло вырывает руку и отходит на шаг. – Нет, не спал. Доволен?
– Нет, не доволен, – Крис качает головой. – Так нельзя, ты же знаешь. Ты должен высыпаться.
– Ты ко мне сиделкой нанялся?! – яростно шипит Том, отшатываясь от подошедшего было Криса. – Я буду поступать так, как считаю нужным!
– Истерить тоже? – Хемсворт снова подходит ближе, заставляя Тома упереться в раковину. – Или, может, причина не во мне?
– Как будто ты не знаешь! – Том пытается отойти вбок, но Крис вжимает его в край еще сильнее, не давая двинуться. – Что, не помнишь, что случилось сегодня утром? Или... вчера? Я вот о вчера вообще ничего не помню, – в голосе музыканта появляется издевка. – Может, вчера ты меня тоже трахнул? Было или нет?
– Нет, – Хемсворт снова качает головой. – Ты играл мне на флейте. И это было позавчера. Потому что сейчас уже завтра. То есть...
– Я понял. Пусти, – Том дергается, стараясь вывернуться. – Я хочу заварить кофе.
– У меня стоит, – Хемсворт чуть двигает бедрами. – У тебя тоже, кстати.
– Иди в ванную, передерни. Полегчает, – грубо бросает музыкант, отталкивая Криса.
– Не хочу, – тот вжимается еще ближе, кладет ладони на бедра Хиддлстона, чуть поглаживает. И чувствует, как Том вздрагивает и невольно подается вперед. – Мне нужно снять напряжение.
– Знаешь что, Крис? – Том шепчет это в самое ухо, почти нежно. Так, что все внутри Хемсворта сладко переворачивается, и он уже подается ближе, чтобы услышать какую-нибудь соответствующую пошлость. И отшатывается, потому что Хиддлстон резко выговаривает: – Найди себе шлюху.
– Прости, – Крис виновато отходит в сторону, пропуская музыканта. – Я не то имел в виду.
В ответ Том пожимает плечами и плескает в чашку кипяток. Подцепляет ложку, размешивает темную жидкость. Трясущиеся пальцы плохо управляются с прибором, поэтому капли кофе брызгают на стол.
– Я действительно не хотел... – Хемсворт подходит сзади, отбирает у Тома ложку и кладет на стол. – Том, просто скажи мне, что было в письме и все. Что они требуют от тебя?
– Тебя это не касается, – в голосе Хиддлстона появляются неуверенные нотки. – Тебе не стоит ни о чем беспокоиться. И думаю, тебе уже можно уехать, условия сильно изменились. Выйдешь из отпуска... Уверен, в редакции тяжело без тебя. К тому же...
– Что они на этот раз хотят от тебя? – перебивает его Крис. – Что за очередной дьявольский план?
– Не они, – Том тяжело опускается на стул. – Тут другое. И это имеет отношение только ко мне. Тебя оставят в покое, обещаю. Ты и не вспомнишь об этом кошмаре.
Хемсворт сглатывает, поднимается и подходит к Тому. Жестко обхватывает пальцами за подбородок, заставляет поднять голову и целует. Кусает за нижнюю губу так, что Том дергается, а потом зализывает отметку. От губ музыканта пахнет кофе. Крепким, горьковатым... Мелькает мысль, что наверняка Том выпил не одну чашку, сидя здесь в одиночестве.
– О чем ты думал? – шепчет Крис, почти не отстраняясь. – Почему не хочешь, чтобы я помог? Мы же...
– Не надо, – хрипло просит Хиддлстон. – «Мы» – это лишнее теперь. Я бы хотел, поверь. Ты и сам знаешь.
– Ты зря думаешь, что тебе будет легче одному, – Крис никак не может оторвать взгляда от чуть припухших губ музыканта. – Просто скажи мне, что было в письме и мы что-нибудь придумаем.
– Да? – в интонации Тома снова проявляется издевка. – Придумаем? Знаешь, Крис, иди отсюда. Одевайся и уходи. И всем будет хорошо.
– Я не... – начинает было Хемсворт, но Том перебивает его.
– Я как-то непонятно выразился? – в голосе музыканта раздражение. – Не хочу больше видеть тебя. В конце концов – это мой дом, а ты явился без приглашения. Так что я имею полное право.
***
Кафе полупустое. Как и в любое раннее воскресное утро. Несколько посетителей, сонные официанты.
Крис сидит, уткнувшись в свою чашку с почти остывшим кофе, и механически помешивает темную жидкость. В голове пусто. Только лениво перетекает мысль о том, что хорошо бы залезть в интернет и поискать приличный отель.
Глоток холодного кофе Крис делает неожиданно для самого себя. Смотрит удивленно на чашку в руке, пытаясь сообразить, когда же решил поднять ее.
– Крис, – знакомый голос заставляет поднять глаза.
У столика стоит Том. В кожаной куртке поверх той самой старой майки.
– Садись, – Хемсворт кивает на кресло напротив себя.
– Это письмо от третьей стороны, – Хиддлстон начинает сразу, без вступления. – Они что-то вроде охотников за нечистью. За выродками, вроде меня. Они считают, что избавиться от меня будет гораздо легче, чем разбираться с целой сектой. Ведь неизвестно, смогут ли они им полноценно противостоять. А твоего Старейшину убили, чтобы не мешал. Эти чистильщики не любят тех, кто связан со сверхъестественным, но не состоит в их Ордене. И мне сделали предложение, – Том нервно проводит рукой по волосам. – Я могу сам сделать их работу. Избавить мир от опасности. Так они выразились. Сказали, что бог не сочтет это самоубийством, – он нервно усмехается. – Взамен обещали твою безопасность. Вот.
И безвольно откидывается на спинку, прикрывая глаза.
А Крис потрясенно молчит, пытаясь осмыслить сказанное. В голове проносятся вереницы мыслей.
– Извини, что сказал, – Том говорит это, не открывая глаз. – Это отвратительно с моей стороны, знаю. Но я не смогу сделать это сам, наверное... Я даже дорогу на зеленый перешел. Стоял и думал, что шаг – и все кончится. А потом зеленый загорелся.
– Пошли домой, хорошо? Там все и обсудим, – Крис поднимается из-за стола. – В кафе такие вопросы не решают.
И Том согласно кивает, вставая следом.
***
Дома они ничего не обсуждают. Том весь день буквально заливает в себя кофе, сидя на кухне, а Крис банально убирается. Таскается по всему дому с пылесосом, протирает пыль, моет все поверхности, которые для этого пригодны, хотя, в принципе, в доме почти идеальная чистота, не считая разбросанных по всей комнате вещей самого Криса.
Но идей, чем заняться еще, у Хемсворта просто нет, а работа занимает и руки, и голову.
В конце концов, комнаты заканчиваются и Крис, забрав у Тома ключи, идет к машине. Черный ауди смотрит подозрительно. Или кажется?
Мытье машины забирает еще два часа. Хемсворт заканчивает полировкой кузова и влажной уборкой салона.
Когда он возвращается, Том все так же сидит на кухне, сверля пустым взглядом стену. На вопрос о том, будут ли они есть, музыкант только пожимает плечами и советует Крису решать самому.
– Может, посмотрим что-то? – предлагает Крис, беспомощно останавливаясь рядом с Хиддлстоном. – У тебя, я видел, целая коллекция.
– Можешь посмотреть, – тот кивает. – Там все по годам и жанрам разложено. Поймешь.
– Я хотел с тобой, – Крис опускает ладонь на острое плечо Тома. – Пожалуйста. Тем более, я не очень разбираюсь в кино. Думал, что ты сможешь подобрать что-то.
– Пошли, – Хиддлстон вдруг кивает. – Я вспомнил. Хотел посмотреть один фильм. Еще давно. Купил даже, но руки так и не дошли.
Том засыпает на двадцатой минуте просмотра. Тихо дышит, привалившись к плечу Криса. Хемсворт обнимает его, осторожно перетягивает к себе на колени и смотрит в экран до самых титров.
_____________________________________________________________
Mozart – Requem /Lacrimosa dies illa/
Глава 22. «Карпаты очень красивы».
Приходит в себя Том в собственной постели, накрытый до самого подбородка одеялом, прижатый к широкой груди Хемсворта. Тут же вспоминаются вчерашние слова Криса.
– ...просто попробуй хотя бы подумать о том, что я сказал! Они заставили тебя верить в реальность, которую внушили тебе. Ты сам создавал себе всю эту боль! Тебе стоит просто захотеть! Вот, гляди!
Хиддлстон судорожно вцепляется пальцами в растрепанные пряди, дергает. И глухо смеется, понимая вдруг, что голова не болит. Нет этого отвратительного ощущения стука крови в висках, нет больше тошноты, головокружения. Ничего из этого. Даже глаза больше не слезятся.
Что, черт возьми...
Том испуганно оборачивается к Хемсворту, протягивает было руку, чтобы разбудить и замирает: Крис спит, чуть приоткрыв рот, подложив ладонь под щеку. Прядь светлых волос упала на лоб. И музыкант, едва дыша, боясь разбудить, касается кончиками пальцев щеки Криса. Гладит, проводит по щетине, наслаждаясь ощущением. А потом рвано втягивает воздух, подаваясь назад, потому что Крис вдруг ловит его за запястье и целует в ладонь.
– Доброе утро, – Хемсворт улыбается. – Чего ты дергаешься? Удивлен, что в кровати? Прости. Не хотел будить, отнес сам.
– Вчера... – том неосознанно облизывает губы, – Крис, вчера мы ведь из больницы приехали. Ты меня вроде бы сразу в постель положил?
В голубых глазах Хемсворта мелькает целая гамма чувств, сменяющих друг друга. Непонимание, удивление, отчаяние и, наконец, боль. Настолько яркая, ощутимая, что Том вздрагивает и подается к Крису в неосознанном желании утешить.
– Что?.. – шепчет он почти в самые губы Хемсворта. – Что случилось, Крис? Если это из-за моей болезни, то тебе не стоит...
Тот закусывает губу, качает головой. И выговаривает глухо:
– Ты снова забыл. Боже, Том...
В его голосе отчаяние. И Хиддлстону становится страшно. Он обнимает лицо Криса ладонями, прижимается лбом ко лбу и просит:
– Скажи мне! Что я забыл? Что произошло? Крис, если я виноват... Если я что-то сделал – скажи, я исправлю! Я сделаю все, чтобы...
– Тише... – Крис перебивает его. – Ты только верь мне, хорошо? Я объясню. Выслушаешь?
– Да, конечно.
В голове толкутся сотни разных мыслей. Какие-то обрывки, странные образы.
– Ты здоров, Том, – тихо начинает Хемсворт. – Уже четыре дня. Тот наш разговор, который ты помнишь, – то, что остается в твоей памяти после каждого пробуждения, а остальное стирается. У тебя, скорее всего, что-то не так с кратковременной памятью. Из-за стресса, наверное. Я не знаю, может, надо было обратиться к врачу, но они... Нет уверенности, что врач будет не подставным, что они не навредят тебе еще больше. А день назад пришло письмо. Ты, наверное, помнишь, я рассказывал тебе о Старейшине, который помог нам?