Он поднял бровь. Высокий, статный, белоснежная рубашка пенилась мелкими кружевными защипами, уходя в широкий черный шелковый пояс. Галстук был высоко заколот жемчужиной. Мощная челюсть надменно выдвинута вперед.
Я покраснела. Этот хам в который раз ухитрялся одним своим появлением выбить меня из равновесия.
— О какой потере идет речь? Как мне сообщили, вы совершенно безопасны для уединения с девушками.
Вот так! Мы вдвоем, а значит, я могу отвечать на наглые выпады без опаски прилюдно ранить собеседника.
— Безопасен? Меня так быстро списали в утиль?
Он резко разъярился. Я в который раз ошиблась с оценкой психологии оборотней, постоянно забываю, что с ними нужно быть поосторожнее.
В несколько молниеносных шагов он оказался рядом со мной, схватил за руку и дернул к себе.
— Безопасен для репутации?
Теплые жесткие губы прижались к моим, тело сжали железной хваткой. Надо было сопротивляться, но все произошло слишком неожиданно, и я только слабо дернулась. Странный тимьяновый запах закружил мне голову. Поцелуй закончился так же быстро, как и начался, оставив на губах горячий, пощипывающий след.
Громко стучало сердце, так громко, что он, наверно, его слышал.
— Безопасен для уединения, — пробормотал мистер Торваль и — я не могла поверить глазам и ощущениям — провел пальцем по вырезу декольте.
Вскрикнув, оттолкнула его изо всех сил, но это скала какая-то, смогла только на пару сантиметров отодвинуть его от себя.
— Потрясающе, — сказал он, подняв лицо с сумасшедшей улыбкой от уха до уха. И тут же получил хлесткую пощечину по довольному лицу.
Уже выбегая, я слышала за спиной ироничный смех мужчины. В жизни бы не подумала, что импотенты столь темпераментны и жарки в поцелуях.
Мои губы горели, мысли путались. Странный запах до сих пор кружил голову. Выскочив в зал, почти забыв о приличиях и возможной растрепанности прически, я бросилась на открытый балкон.
Высокий третий этаж, прекрасный вид на поместный сад и никого из гостей. Я вдохнула полной грудью, приводя мысли в порядок.
Что со мной произошло? Почему я не смогла дать сразу отпор нахалу?
Мир немного покачивало. И я совсем не удивилась, когда его качнуло сильнее.
И только когда чьи-то руки сильно толкнули сзади в плечи, я, уже выпадая через перила, поняла, что происходит что-то плохое…
Глава 9
Есть ли границы у бесконечной благодарности?
Резкий рывок, сопровождающийся треском ткани, остановил мой едва начавшийся полет. Спаситель ловко перехватил материю, подтягивая сначала за юбку, а потом и за верх платья. Кисея не выдерживала, зато шелк хоть и разрывался, но достаточно медленно для того, чтобы я успела обнять руками стойку балюстрады.
От выброса адреналина, или что там разлетается по организму, когда пытаются убить, в голове резко прояснилось, а сердце выстукивало какие-то отчаянные кричалки.
Ухватившись за перила, я подтянулась на дрожащих руках, перебросила ногу и замерла, улегшись на каменной опоре и мелко трясясь.
— Пришлось выбирать: или вас спасать, или давать в лоб этому уроду, — раздался знакомый низкий голос.
Все-таки Торваль пошел за мной, уж не знаю за какой надобностью, но спасибо ему большое.
Я храбрая и, предполагаю, не дура. Но пытались убить меня впервые. И это оказалось дико страшно. А главное, никакой возможности сопротивляться. Убийца даже не думал выкрикнуть предупреждающие слова или нанести предварительный удар.
То ли дело в моем мире. Уважаемый Святослав Игоревич предупреждал печенегов письмом: «Иду на вы!», чтобы знали и не забыли выйти навстречу, дабы побиться в чистом поле. Очень удобно и прилично, и никаких разрушений поселениям. Кто хочет, добро пожаловать, буду ждать вас у овина.
А японцы? Перед первой встречей с японским возможным партнером почитала классику, основу культурного сознания «Повесть о доме Тайра». Подошла армия к воротам, а им сообщают: «Нет чести биться с нами, нас мало. Идите к другим воротам, там защитников много». Армия развернулась и пошла к другим воротам.
А тут — фу. Без слов, без объяснений выкинули девушку с балкона. Причем убийца — мужчина, скорее всего, слишком сильно и жестко толкнули. Хотя и в нашей истории сволочей-толкальщиков в спину достаточно. Хватит ныть и наговаривать на мир.
Я осторожно сползла с перил в руки Виктору. Он обнял.
— Истерики не будет?
Придерживая меня, гладил по голове, прижимал к теплому, надежному телу.
Понемногу дрожь унялась.
— Истерика — не мой стиль. Мой стиль — поджечь, потом зайти проверить, ничего ли не забыла, — грустно поделилась я.
— Да уж, — неопределенно пробормотал он.
И вдруг опять я почувствовала необычный, едва уловимый, тонкий запах тимьяна. Тут же начавший кружить голову.
Я с изумлением подняла глаза и заметила жаркий, но тут же с трудом отведенный мужчиной взгляд. Он был нацелен вниз, на коленку в порванном чулке. Ножка выглядывала из разорванной дыры в юбке. Но хуже всего — лиф тоже порвался, и одна из розовых вершинок груди задорно торчала в эффектном окружении порванной кисеи.
— О небеса! — услышала я слабый, шокированный возглас.
В дверях балкона стояли обе мои тетушки, видимо, решившие меня поискать. Вот и нашли.
Мои тетушки не были бы Бизо, если бы не умели мгновенно брать себя в руки и перестраивать планы. Веера у них в руках загудели разозленным пчелиным ульем.
— Вас, кажется, зовут мистер Торваль? — дрожащим голосом спросила тетя Клара. — Сейчас самое время немедленно сделать невинной девушке предложение!
— Женитесь! — дала горькое согласие тетя Гвен, скорее всего, рассчитывающая на другого жениха.
Они обе сделали угрожающий шаг вперед, невольно заставив нас с оборотнем отшатнуться.
— И не подумаю! — грубо возразил им Виктор, даже не пытаясь выпустить меня из рук.
— Вот еще! — громко возмутилась я, одновременно стараясь запахнуть ворот.
Почему-то перед Виктором мне не было особенно стыдно. Мужик и мужик, наверно, перевидал грудей в своей жизни. А вот тетушки — создания нежные, да еще мои родственницы. Вон как пыхтят, неприятно им смотреть.
— Вы не хотите за меня замуж? — возмутился Виктор.
Вот это настоящая мужская логика. Он не хочет, а я, значит, должна кипятком исходить от одной идеи видеть его топорную физиономию ежедневно за завтраком. Кстати, куда-то исчез странный запах, и думать сразу получилось яснее.
— Отпустите меня, — сказала я строгим голосом. И уже обращаясь к тетушкам: — Этот мистер меня спас. Голова с непривычки закружилась, и я чуть с балкона не упала. Но моя благодарность не работает по принципу «жизнь за жизнь», поэтому подарим хороший артефакт, поблагодарим от души, и мистеру хватит.
Только в кино видела, как красиво может отпасть челюсть, и вот сейчас в первый раз удостоилась лицезреть вживую. А челюсть у Виктора была внушительная.
Но что мне еще оставалось делать?
Пугать тетушек на балу сообщением о покушении? Убийца-то давно убежал. Я потом им все объясню, деликатно и в спокойной обстановке. Пообещать вселенскую благодарность спасителю? И так нафаршированному надменностью и собственной значимостью, надави пальцем — и поползет из него.
— Мои благодарности, — кивнула я. — И будут еще большие, если откроете мне дверь вон на том соседнем балкончике. Не выходить же мне через зал в таком виде.
Я хотела развести руками, но, поймав охотничий взгляд Торваля, передумала. Не заслужил.
— А что мне за это будет? — поинтересовался мистер благородство.
Тетушки возмущенно заквохтали.
— Вы подлец, а не джентльмен, — сорванным голосом сказала тетя Клара. Ее широкая, старинного фасона юбка заколыхалась, изображая бурное море. Рядом пыталась закатить глаза тетя Гвен, но поняла, что так пропустит дальнейшие события, и прекратила.
О, если и дальше будут препираться, уйти через балкончик мне еще долго не светит. А там забредет сюда какой-нибудь зевака, и поди ему объясни, чем мы тут занимаемся.
— Есть предложение, — сказала я оскорбленному, но пока держащему лицо Торвалю. — Вы хотели магическое воздействие? Будет.
— Наедине, — жестко заявил Виктор.
— Один раз, — не менее железно сказала я.
Оборотень замер, пару раз моргнул удивленно. Потом, сдержанно фыркая и что-то бормоча себе под нос, не слушая опять загалдевших тетушек, полез на соседний балкон. Оттуда подал руку. Дернул глазом, когда я развернулась спиной к тетушкам, встала на перила, перенесла волосы вперед, прикрыв стратегические места, и спокойно протянула ему руки в ответ.
— С ума сойти, — проскрежетал Торваль, втянув меня на балкон. Там я молниеносно запахнулась, повернулась к тетушкам и мило им покивала.
Родственницы нервно замахали веерами. Но затем сообразительно бросились нас встречать в коридор.
— Значит, в женихи не гожусь? — Виктор злобно дернул за замок, сорвав хлипкую дверь с петель.
— Мир большой. Кому-нибудь сгодитесь, — огрызнулась я.
Мы ворвались в крошечный альков, тем самым испугав барахтающуюся на топчане парочку. Белокурая худышка, одни косточки, таких, ей-богу, надо силой откармливать, завизжала, пытаясь слезть с крупного мужчины. Платье на ней висело на талии и ниже, так что я почувствовала себя вполне прилично выглядящей на этом фоне.
Мы с Виктором быстро побежали сквозь комнатку, и только у двери меня остановил и заставил развернуться возглас:
— Ханна, ты куда? Можно же продолжать.
Я встретилась глазами с… испуганной подружкой. До этого видела спину, но, однако, теперь произошло опознание. Ханна Фист, чопорная и трепетная мисс, так заботящаяся о моей и своей репутации.
А с банкетки вставал Джеймс. Хм.
Сказать, собственно, было нечего, я только механически кивнула, изображая дружественное приветствие. Ханна также вежливо кивнула в ответ. Вот так. Сохранять лицо, даже если больше сохранять нечего.
Выйдя в коридор, я обнаружила, что тетя Клара уже ждет нас. А Гвен, как выяснилось, отправилась за накидкой для меня. Торваль, скрестив руки на груди, оперся спиной о стену, хмурясь и старательно отворачиваясь. Не только мое самолюбие сегодня разнесено в клочья. Будем считать, что бал удался.
Глава 10
Крепко следи за тылом, даже если ты не парень
— Джеймс не самый лучший вариант, — со вздохом призналась Ханна.
Она необыкновенно хорошо выглядела в сиреневой шляпке с каскадом цветов по тулье и такими же букетиками на лифе облегающего платья. Юбка сзади почти подметала оборками улицу, зато передняя ее часть еле достигала колен. При шаге мелькали темно-розовые чулочные подвязки. Над головой она крутила милый кружевной зонтик от солнца.
— На вид Джеймс — весьма хорош, — дипломатично заметила я. Мы медленно прогуливались с Ханной по улице, ведущей в городской парк. Утром соседка вызвала меня письмом, видимо, волнуясь из-за событий вчерашнего бала. И, кстати, совершенно напрасно, я была не из тех, кто разносит слухи. О чем ей не замедлила сообщить. Но от идеи прогулки она не отказалась, а я была рада познакомиться с городом. И с удовольствием смотрела по сторонам.
Сегодня после обеда у меня была назначена встреча с Виктором. К ней хотелось бы получить немного больше информации о Торвале и об оборотнях в целом. Заодно прояснить, почему Ханна посчитала его импотентом. После поползновений на балконе меня терзали крайне несмутные подозрения о хорошем состоянии его потенции.
Поэтому к сегодняшней встрече лучше всесторонне подготовиться. Оборотню интересна моя магия, для чего — неясно, но он явно в ней нуждался, слишком явно демонстрировал заинтересованность.
Но все эти мужские взывания о помощи часто имеют под собой совершенно однозначные потребности. Помоги мне, дева, я усталый одинокий путник. Так одинок, что переночевать не с кем. Как говорит Санька, типаж «Хэлп ми, сос ми».
Мужчина он, конечно, горячий. И от небольшого романа на память об этом мире я бы не отказалась. Но уж слишком самовлюблен. «Вы что, не хотите за меня замуж?» Пф-ф-ф.
Угу, бегу, одной рукой стаскиваю трусики, второй повязываю ему шарф, чтобы не простудился.
— Фи, ты приехала издалека и еще не знаешь привычки местных молодых людей, — со вздохом произнесла Ханна. — Джеймс — жеребец.
Я промолчала, во-первых, не понимая, что же в этом ужасного, во-вторых, мне показалось в алькове, что это одно из достоинств, которое Ханне вроде бы нравилось.
Девушка выждала минуту и поняла, что, кроме многозначительного качания головой, от меня ничего вразумительного не дождаться.
— Он иногда оборачивается в коня и бегает по полям с кобылицами.
Я резко остановилась, не сумев сдержать эмоции. Мое вытянутое лицо Ханна правильно поняла как согласие в невысокой оценке ценности Джеймса как жениха.
— Был бы еще капитал неплохой, а то так, два полуразоренных поместья.
Вот тут наши мнения разошлись. Для меня никакой капитал не являлся бы оправданием забегов с кобылицами.
Я осторожно подбирала слова, чтобы не обидеть загрустившую подружку.
— И что, все оборотни такие… с зовом к природе?
— О, — девушка захихикала, прикрыв рот ладошкой, — вам, людям, конечно, наши привычки кажутся необычными.
Необычными, милая, это не то слово. Больными на голову — так точнее. С кобылицами… Ничего себе информация, при моем-то воображении. Как теперь это развидеть…
Ханна облизнула узкие алые губы.
— Ты мне сначала очень не понравилась, Фи, прости. Свободная, богатая, родные вокруг крутятся, фигура роскошная. У вас, у людей, все так ясно и понятно.
Проходя мимо шикарного зеленого куста перед воротами сада, Ханна погладила соцветие, отдаленно напоминающее гортензию, такое же скопление бело-розовых небольших цветов.
Я не перебивала. Мне-то казалось, что оборотни считают себя выше людей. А оказывается, нам завидуют.
— У меня, Фи, как и у всех оборотней, сильные животные потребности. Я понимаю, надо выходить за другого оборотня, но мне намного больше нравятся люди. Ваши скучные, но такие спокойные ритуалы, медленная размеренность жизни, балы и сплетни. Никаких требований стаи, битв за выживание.
Она говорила все более медленно и мечтательно.
И явно недооценивала людей, точнее, знала только одну, весьма цивилизованную грань. Взять хотя бы Бизо, внешне сама благопристойность. А копни — железная хватка, в битве на выживание против оборотня я, не колеблясь, поставила бы на своих: что на отца, что на тетушек.
Пощипав себя за кружево перчатки, я осторожно спросила.
— Некоторые оборотни вчера были на человеческом балу. Твой брат, Джеймс, Виктор…
— Моему брату тоже нравятся люди, — сказала Ханна. — Джеймс пришел с ним за компанию. Уж не ради меня. Мы с ним так, по настроению, скорее от светской скуки. А Виктор… у него какие-то дела с Францем.
Я развернулась для уточнения и чуть не застыла с приоткрытым для вопроса ртом. Позади нас, на уже пройденной части тропинки, стояли Дик и Томас.
— Приветствуем, милые мисс, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, заявил Дик.
— Эти девушки шли в нашу сторону, — раздалось дальше по тропинке. Оттуда шли трое неизвестных мне молодых людей, несколько небрежно одетых.
— Волки, — испуганно пискнула Ханна.
— Какие из них? — шепотом спросила я, быстро оглядываясь в поиске отходных путей. Возможно, я и могла быстро убежать, но насчет Ханны не была уверена.
— Что ж, — обреченно сказала Ханна, и погладила меня по руке, — ничего не бойся. Если изнасилуют, заплатят хороший штраф.
Она серьезно? Надеюсь, когда она меня позвала в этот сад, то не догадывалась, кто бродит по дорожкам. И еще. Больше я никуда без родных в этом городе не пойду. Опасно тут, и обменный курс мне не нравится. На балу с балкона сбрасывают в обмен на замужество. На прогулке изнасиловать предлагают за хороший штраф.
— А за нанесение тяжелых побоев тоже штраф платят? — хмуро поинтересовалась я, глядя, как оборотни, воинственно щерясь друг на друга, идут на сближение с разных сторон, зажимая нас посередине.