Последнее время Локи часто пытался использовать магию. Но… Видимо, то, что пережил трикстер, оставило настолько глубокий след, что даже самые простейшие заклинания выходили у него с трудом, отнимая все силы. Вот и сейчас… Локи поднимает руку и проводит ладонью над рунической надписью. Вспыхивает слабый золотистый свет, в нем начинают появляться какие-то очертания… и тут же все исчезает. А вот Бог Лжи валится на бок, его тело выгибает судорога, а с губ срывается глухой стон.
Тор уже рядом. Он прижимает брата к себе и гладит по спине, чувствуя, как успокаивается дрожь.
– Локи, ты не должен так мучить себя, – Тор понимает, что говорит банальность, но не может подобрать других слов.
– Я просто никчемная вещь… – шепчет Локи, – от меня никакой пользы…
Тор вздрагивает от этих шипящих слов. В них ненависть… всепожирающая, темная, выпивающая душу. И всю ее Локи направил на себя.
– Я пришел поговорить, брат, – Тор намеренно переводит тему. Он уже давно понял, что говорить с Локи о том, что в произошедшем нет его вины – бесполезно. Трикстер либо молчит, либо приводит настолько убедительные доказательства обратного, что Тору хочется его ударить.
– Говори, – бесцветно отвечает трикстер и поднимает на брата прозрачные зеленые глаза.
– Я подумал… – Бог Грома с трудом подбирает слова, – подумал, что мне стоит поговорить с отцом насчет тебя… То есть не совсем… – и Тор растерянно замолкает, потому что его брат смеется. Смеется тихим безумным смехом, от которого мурашки бегут по коже.
– Поговорить насчет меня… – отсмеявшись, выговаривает Локи, но в его глазах Тор не видит и следа хоть каких-нибудь эмоций, там только пустота, – поговори, брат. Не мучайся.
– Я не…
– Не строй из себя идиота, Тор, и не думай, что я совсем лишился разума, – перебивает его трикстер и с трудом поднимается на ноги, – я же понимаю, что это все продолжаться не может. Нужно что-то решать. Поговори с… Одином. Пусть он решает что со мной делать. Он уже решил однажды, пусть решит и второй раз.
– Локи, я ведь… Ты и сам понимаешь, что это необходимо…
– Тор, то что я сейчас сказал – не было сарказмом. Иди и реши этот вопрос. Я даже не очень понимаю, зачем тебе нужно было обсуждать этот вопрос со мной, брат.
Локи отворачивается и больше не говорит ни слова. А Тор, дотронувшись до ледяных пальцев брата, выходит в коридор и медленно шагает в сторону приемных покоев отца. В голове царит смятение. Бог Грома даже не представляет с чего начать разговор со Всеотцом. Сказать все то, что он думает о поступке Одина с Локи? Но тогда на конструктивное общение нечего и рассчитывать… Рассказать все как есть и спросить, знал ли отец, что делали с трикстером там, в Йотунхейме? Да… пожалуй, так и нужно сделать.
С этим решением Тор распахивает перед собой золоченые створки дверей в покои Одина.
Всеотец поднимает усталый взгляд на сына и встает навстречу.
– Тор… Не думал, что ты придешь в такой поздний час. Какие-то срочные дела? – Тор чувствует в голосе отца неподдельную заботу и удивление. Тор уже очень давно не говорил с отцом.
– Да, отец. Дело действительно срочное. Я нашел Локи, – напрямую, не дав себе возможности отступить, выговаривает Тор и смотрит на Одина, ожидая реакции.
– Нашел Локи, – задумчиво повторяет Всеотец и опускается в кресло, прикрывая единственный глаз, – и что с ним?
– Что значит «и что с ним»?! – взрывается Тор, – ты же сам отдал его Бюлейсту! Какого черта ты так спокоен?!
– Сын, успокойся, – приказывает Один, – я не понимаю, о чем ты говоришь. Я не был в Йотунхейме уж очень давно, с того самого момента, как вытащил оттуда тебя, твоего брата и остальных.
– Что значит... Отец, но Бюлейст сказал, что говорил с тобой, и Локи тоже…
– Так значит, Локи уже здесь? – в голосе Всеотца появляется озабоченность. – Давно?
– Неделю… – автоматически отвечает Тор, – подожди! Ты ведь… Как объяснить тогда твое появление в Йотунхейме?
– Тор, Бюлейст брат Локи, ты это знаешь. И он тоже, как и все йотуны, владеет магией. Ему не составит труда принять облик любого из нас, – в голосе Всеотца напрочь отсутствуют эмоции.
– Обманул Локи? – удивленно переспрашивает Тор и тут же замолкает. То, в каком Локи был состоянии… Ничего удивительного.
– Так что с Локи? – спрашивает Один.
– С ним… Отец, Локи в тяжелом состоянии сейчас. Его пытали целый год… – Тор не уточняет как именно и опускает взгляд в землю.
– Я поговорю с ним… – Всеотец тяжело поднимается, – идем, Тор.
И снова Бог Грома толкает дверь Локи. Только теперь за его спиной отец… И Тор не знает, как Локи отреагирует на это. Он прекрасно понимает, что для трикстера это будет шоком… Но как сгладить эту встречу – Тор не знает.
Бог Безумия резко оборачивается на звук и замирает. В зеленых глазах мелькает целая гамма чувств: удивление, ненависть, боль, обида… Локи медленно отступает назад, к стене, будто боясь, что Один может ударить его.
– Отец… – Локи выговаривает это слово с такой болью, что у Тора к глазам поступают слезы, – не думал снова увидеть тебя… В наш последний разговор, ты четко дал понять…
– Локи, здравствуй сын… – голос у Всеотца ровный, спокойный... Будто он говорит с умалишенным. – Тор рассказал мне, о том, что произошло. Но ты ошибся. Я не был в Йотунхейме. Мы даже не представляли, что…
– Что?.. – выдыхает Локи, – Что значит – не был? Я ведь… Или… – в глазах трикстера вспыхивают искорки подозрения смешанного с всепоглощающей болью. И только Тор может считать это выражение… – Я… не мог ошибиться!..
Тор чувствует себя сейчас очень неудобно. Ему больно. Больно, как Локи. Он чувствует его боль! Его растерянность, его испуг… Боги! Он бы все сейчас отдал за то, чтобы брату стало хоть чуть-чуть легче!
– Локи, я рад, что ты дома, – Один подходит к сыну и кладет руку ему на плечо.
– О, да… – в голосе трикстера прорывается сарказм, – я ведь сломал Радужный мост, убил Лафея, пытался убить брата, захватить трон… Естественно, мне тут рады.
– Сын, ты достаточно страдал, я знаю. – Голос Один становится еще мягче, и Тору отчего-то кажется, что Локи хочет ударить отца, – не кори себя. Ты ошибся…
– Ты… – Локи отшатывается от отца, натыкается на брата и шарахается к стене, – ты знаешь… Что ты знаешь?!
– Не больше, чем нужно, – Всеотец спокойно смотрит на приемного сына, – отдыхай, Локи. Ты поправишься, – и, кивнув Тору, выходит из комнаты.
Локи бессильно сползает по стене. На его лице опустошение и боль. Тонкие пальцы трясутся, когда он неловко пытается поправить упавшие на лоб волосы.
Тор осторожно подходит к брату и садится рядом.
– Видишь… все не так уж и плохо. – Тор понимает, что с братом сейчас нужно говорить, – Отец не гневается на тебя.
– Что ты ему… сказал? – голос Локи тихий и глухой, едва слышен.
– Ничего… Локи, клянусь, он не знает ничего такого. Я просто сказал, что тебя пытали…
– Спасибо… – шепчет трикстер и, кривясь от боли, пытается подняться.
Тор подхватывает его под локоть и ставит на ноги. Прижимает к себе и чувствует, как начинает стучать в висках кровь.
– Тебе нужно лечь, брат, давай я помогу…
И Тор осторожно укладывает брата на недавно перестеленную постель. Локи тихо выдыхает и смущенно просит перевернуть его на живот.
Громовержец суетливо и излишне резко кивает и подхватывает брата, помогая повернуться. Штаны у Локи чуть приспустились на бедра, и Тор протягивает руку, чтобы поправить их, и… случайно задевает нежную кожу брата, чуть пониже пупка. Пальцы будто прилипают к этой прохладной гладкости. И Тор завороженно, не совсем понимая, что делает, ведет ладонь вниз.
Локи издает какой-то странный звук, похожий на болезненный стон и перехватывает руку брата, все еще слабыми тонкими пальцами.
– Тор, мы же… договорились, – со странной болью говорит он.
– Я помню… – Бог Грома гладит пальцы брата, пытается их согреть.
– Тогда зачем, Тор? Зачем ты меня так мучаешь? – похоже, что последняя реплика запланирована не была и Локи опускает глаза, плотно сжимая губы.
– Мой день рождения послезавтра, – зачем-то говорит Тор, чтобы перевести тему, – я хочу, чтобы ты пришел.
– Приглашаешь меня? – в голосе Локи смешиваются недоверие и удивление.
– Да, брат, тебя.
– Но мне… нечего тебе… – Локи как-то странно запинается и обрывает фразу, – я устал, Тор. Договорим завтра.
– Спи, Локи…
Тор встает, чтобы уйти, но вдруг Локи перехватывает его ладонь.
– Останься? – тихо просит трикстер.
– Останусь, – так же тихо говорит Тор, опускается на край кровати и осторожно гладит брата по волосам, – спи…
Глава 9. "Фригг".
Завтра они не договаривают. Потому что Локи молчит. Весь день. Он сидит в одной позе на краю кровати, глядя остановившимся взглядом на книжную полку. Все попытки Тора добиться от брата хоть чего-нибудь заканчиваются провалом. И Богу Грома становится страшно. Он садится перед братом на пол и ждет. Сам не зная чего. Он берет безвольно лежащие на коленях руки трикстера и растирает холодные бледные пальцы, не зная, что еще может сделать для Локи.
Скрипит дверь и в комнату заходит Фригг.
– Как он? – тихо спрашивает она у Тора.
– Не знаю… – хрипло, потому что весь день молчал, говорит Тор, – он не говорит со мной. Я не знаю….
Верховная богиня присаживается рядом со своим приемным сыном и прижимает его к себе. Локи сначала вздрагивает, а потом как ребенок прячет голову у нее на груди, обхватывая за шею. Его плечи вздрагивают, а с губ срывается всхлип. И Локи заходится рыданием. Он впервые плачет по-настоящему, как когда-то в далеком детстве.
– Я думал… – выговаривает он, давясь слезами, – думал, что ты прокляла меня… Я боялся, что больше никогда…
– Локи, глупый… Я же твоя мать. Я бы никогда не прокляла тебя. Никогда! – в голосе Фригг тоже слезы, но она сдерживается.
– Но я же неродной! – с болью выдыхает Локи слова, которые жгут его изнутри, – Я же…
– Ты мой сын, Локи. Я воспитала тебя. Я вложила в тебя часть себя. Неужели, ты думаешь, что после того, как ты узнал о своем происхождении, я откажусь от тебя?
– Но отец… Он ведь взял меня чтобы заключить мир… Я был нужен, как залог… – трикстер тяжело выкладывает слова одно за другим, будто собирая мозаику без образца.
– Так и было сначала, – соглашается Фригг, – но мы же не отказались от тебя, когда поняли, что планы, которые строил твой отец, не могут быть выполнены.
– Ты любишь меня, мам? – как-то совсем по-детски спрашивает Локи.
– Конечно, люблю, сынок. Конечно…
Мать еще долго сидит рядом с Локи. Ее пальцы перебирают волосы младшего сына, и Тор замечает, как болезненно дергаются ее губы, когда она замечает белую прядку.
Наконец, она целует сына в лоб и поднимается.
– Я должна идти, Локи. Всеотец отправляется на важные переговоры, и я должна сопровождать его. Не забудь, что завтра у Тора День Рождения, – улыбается она, – но я думаю, он уже сказал тебе?
– Я сказал, – Тор улыбается тоже, когда видит слабую улыбку, скользнувшую по губам мага. – И Локи обещал быть.
– Вот и решено, – кивает Фригг и, еще раз улыбнувшись сыновьям, выходит за дверь.
Остаток дня Локи читает книгу. На предложение Тора почитать вслух, он соглашается. И Тор засыпает в кресле, под размеренный голос брата, размышляя над значением слова «индукция».
Снятся Богу Грома странные отрывочные сны. В каждом эпизоде фигурирует Локи. Он что-то говорит, или просто смотрит на старшего брата… И всегда, в каждом кадре – с запястий Бога Безумия капает густая алая кровь. Тор пытается спросить почему эти раны так и не зажили, ведь он же перевязывал их! Но Локи только качает головой и молча указывает куда-то за спину Тора. Громовержец резко оборачивается, но видит только пустоту, в которую ведет разрушенный Радужный мост. Тор зачем-то подходит к краю и останавливается. Рядом с ним появляется Локи. Он как-то странно смотрит на старшего брата, а потом вдруг резко и коротко целует его в губы и, оттолкнув Тора от себя, делает шаг в бездну…
Тор отчаянно вскрикивает, все в груди обрывается, он уже не помнит, что это сон… Он бросается к этому обрыву, надеясь что-то исправить, хотя ясно понимает, что все кончено.
И тогда Тор валится на колени и, поднимая голову к небу, кричит…
И чья-то рука выхватывает его из этого кошмара. Он чувствует холодные ладони на своих щеках и чужое дыхание на губах…
– Брат, очнись!
И Тор, еще не понимая, что это уже реальность, коротко и резко целует брата в губы, как это только что сделал Локи.
– Тор… – трикстер подается назад.
– О, Боги… – Громовержец откидывается в кресле, – Локи, прости.
Локи кивает и отходит к столу. Бог Грома окидывает взглядом помещение и понимает, что за окном уже давно ночь, на письменном столе брата горит светильник, бросающий болезненный зеленый свет на черный мрамор.