Донелла повернулась спиной к окну и с ужасом посмотрела на графа.
Ночная рубашка не скрывала изгибов ее фигуры, и граф поразился тому, что она выглядела скорее ребенком, чем женщиной.
Какое-то мгновение он молча смотрел на нее, а затем уже другим голосом произнес:
Ну и к чему весь этот шум?
Я… я боюсь… и хочу убежать, — с легким надломом в голосе ответила Донелла.
Вовсе не стоило разыгрывать такую драму, — заметил граф.
Стоило, — упрямо ответила девушка. — Вы не имели никакого права приходить сюда… и пытаться поцеловать меня!
Внезапно граф осознал, что, как ни невероятно это было, она так и не поняла, что в его намерения входил не только поцелуй.
На мгновение воцарилось молчание.
Наконец граф заговорил:
Если я расстроил вас, то прошу прощения. Быть может, вы вернетесь в кровать и расскажете мне, как вы оказались в труппе Бэнкса и почему изображаете одну из его «красоток».
Донелла теребила занавеску.
Если… если я вернусь, — нерешительно начала она, — вы пообещаете не… не трогать меня?
Обещаю, — согласился граф. — К тому же мы вряд ли сможем разговаривать в такой обстановке, как сейчас.
Медленно, словно испуганный зверек, Донелла подошла к кровати.
Она села на противоположный ее край, как можно дальше от графа, и натянула простыню по самый подбородок.
Граф ждал.
Когда Донелла наконец посмотрела на него, он увидел в ее глазах страх.
А теперь давайте начнем с самого начала, — приказал он. — Расскажите мне, каким образом вы оказались у меня в доме вместе с людьми, которые известны в ресторане Эванса своими эротическими шоу?
Я… совсем не знала этого, — ответила Донелла.
Вы должны были знать, — не поверил ей граф. — Вы же поехали с ними.
После небольшого молчания Донелла с трудом заговорила:
Я… я встретила мистера Бэнкса в дилижансе.
Граф устремил на нее недоверчивый взгляд.
В дилижансе? — переспросил он. — То есть вы хотите сказать, что впервые познакомились с труппой Бэнкса, когда они ехали сюда?
Донелла кивнула.
Так почему же вы оказались у меня в доме?
Девушка колебалась.
Она понимала, что нельзя рассказывать графу слишком многое. Однако, с другой стороны, на следующий день она уже уедет, и граф не будет представлять для нее опасности.
Я жду! — поторопил ее граф.
Я… ехала в дилижансе, — начала Донелла, — а они сказали мне, что… что они едут давать представление… А мне негде было ночевать… и они позвали меня с собой.
То есть, как это, негде было ночевать? Куда вы ехали?
Куда-нибудь.
Куда? И откуда?
Это… это касается только меня.
Теперь и меня тоже, — возразил граф. — Вы приехали сюда как танцовщица из ресторана Эванса, а теперь выясняется, что вы совсем не та, за кого себя выдаете.
Донелла промолчала.
Я должен был понять это, еще когда услышал ваше пение и поговорил с вами, но меня ввели в заблуждение ваш парик и компания, в которой вы находились.
Нотка укора в его голосе заставила Донеллу покраснеть и начать оправдываться:
Я же не знала, что Китти и Дейзи… ну, что они будут только в этих своих трико… а потом… потом было уже поздно.
Слишком поздно, — согласился граф. — Вы, конечно, не поняли, зачем я переселил вас в эту комнату.
Донелла широко раскрыла глаза.
Горничная сказала… сказала, что вы хотите, чтобы мне было… поудобнее… Я еще подумала, что вы очень добры…
И вы не ожидали моего появления?
Нет… конечно, нет! — воскликнула Донелла. — Как я могла ожидать этого… от джентльмена? Вы поступили очень плохо и… и неправильно!
Я догадывался, что вы так скажете, — произнес граф. — Поймите наконец, что, если вы связываетесь в дилижансах с незнакомыми людьми и не представляете, где вам переночевать, вы наверняка окажетесь в опасности.
Донелла вздохнула.
Да… это было очень глупо, — признала она, — но я никогда не думала ни о чем подобном… до побега.
А, так вы убежали! — воскликнул граф. — Почему?
Донелла поняла, что сделала ошибку, и ответила, не глядя на собеседника:
Я не могу сказать вам.
То есть вы не скажете мне.
Это будет ошибкой… а мне так надо скрыться! Но… я не позволю, чтобы… со мной случилось еще что-нибудь подобное.
А вы можете быть уверены в этом? — поинтересовался граф.
Воцарилось молчание. Наконец граф воскликнул:
Да не будьте же вы такой глупенькой! С вашей внешностью вы не можете скитаться по свету хотя бы потому, что, завидев вас, любой мужчина пожелает обладать вами.
Я собираюсь… найти тихую деревушку, где… где мною будут поменьше интересоваться, — произнесла Донелла.
И в деревнях живут мужчины, — заметил герцог и увидел, как Донелла вздрогнула.
Тут ему пришло в голову, что все услышанное не может быть правдой. Это наверняка была какая-то новая игра, о которой он еще не слышал.
Суровым голосом, от которого девушка задрожала, он спросил:
На чьих лошадях вы ездили, когда были в провинции?
На лошадях моего отчима.
Граф испытующе посмотрел на Донеллу.
Если вы лжете, — предупредил он, — я сразу пойму это.
Я не лгу! — запротестовала Донелла. — Просто я… не хочу говорить об этом.
Она была уверена, что граф пожелает продолжить расспросы, и жалобным голосом сказала:
Я так устала, а вы… вы дразните меня! Пожалуйста… оставьте меня… позвольте мне заснуть!
Какое-то мгновение граф колебался, но наконец произнес:
Прекрасно, тогда мы поговорим завтра. Поверьте, Донелла, я всего лишь хочу помочь вам.
Он поднялся с края кровати и посмотрел на лежащую на другом краю девушку.
Мне многое надо сказать вам, — произнес он, — но я подожду до утра.
Донелла не двигалась, но граф заметил, что она наблюдает за ним — настороженно, словно подозревает в обмане.
Граф поднял канделябр и направился к двери, соединявшей две комнаты.
Вслед ему Донелла тихо произнесла:
Спасибо вам.
Граф обернулся и снова посмотрел на нее.
Он подумал, что только она может выглядеть так соблазнительно и так красиво.
Казалось невероятным, что при всем этом она так невинна, но ее невинность окружала ее подобно ауре.
Спокойной ночи, Донелла, — произнес граф.
Он вышел из будуара и закрыл за собой дверь. Поставив канделябр на место, он пошел в свою комнату, не веря произошедшему.
Улегшись в постель, он снова обдумал каждое слово их беседы и так и не смог понять, не остался ли он в дураках.
Когда Донелла убедилась, что граф ушел, она зажгла стоявшую у кровати свечу и подошла к двери, ведущей в соседнюю комнату.
Как она и надеялась, в замке торчал ключ, который девушка и повернула. Затем она подошла к окну и выглянула на улицу.
Луна волшебным светом освещала сад.
«Я должна уходить, — сказала себе Донелла, — и поскорее!»
Она подошла к шкафу.
Как она и ожидала, горничная повесила туда платье и жакет, в которых девушка приехала. На дне шкафа, под вешалками с одеждой, лежал ее саквояж.
Донелла быстро оделась и спрятала все свое имущество в саквояж. Она быстро оглядела комнату, чтобы удостовериться, что ничего не забыла.
Затем девушка очень медленно, боясь произвести малейший звук, повернула ключ в замке. Чуть приоткрыв дверь, она прислушалась. Вокруг стояла тишина, и Донелла выбралась в коридор.
Хотя слуги и погасили канделябры, одна свеча все же была оставлена гореть. Коридор был полон теней, но Донелла ясно видела путь.
Бесшумно ступая по толстому ковру, девушка подошла к лестнице, подождала и выглянула в холл.
Дежурный лакей сидел на стуле и никак не мог видеть ее.
Донелла прошла по коридору, который вел от той спальни, где ее поселили вначале.
Она решила было сказать Бэзилу Бэнксу о том, что уезжает, но потом подумала, что это повлечет за собой ненужные объяснения.
Ни Бэзилу, ни кому-то другому она никогда не расскажет, что граф приходил в ее комнату, чтобы поцеловать ее.
В какой ужас пришла бы, узнав об этом, маменька! К тому же Бэзил Бэнкс может потребовать от графа объяснений по поводу такого его поведения, а этого ему делать не стоит.
Когда Донелла исчезнет, никто уже не будет волноваться о ней, а уж граф еще менее всех.
Девушка отыскала лестницу, по которой лакей провел их после приезда и спустилась по ней в коридор, идущий к столовой.
Донелла попыталась отыскать дверь, ведущую в сад, — в существовании ее она не сомневалась. В доме ее отчима было несколько таких дверей, запиравшихся по ночам на засов.
Вряд ли кто-нибудь услышит, как она откроет дверь и выскользнет.
Слева от Донеллы оказался темный коридор.
Решив, что искомая дверь может находиться в его конце, девушка направилась туда. Она шла вперед, руководствуясь скорее инстинктом, нежели зрением, и внезапно услышала голоса.
Она остановилась, испугавшись ненужной встречи. В то же время ей показалось странным, что в такой час кто-то может оставаться в этом месте.
Она расслышала мужской голос, говоривший:
Ты сделал, что я тебе приказал?
По манере разговора Донелла решила, что это джентльмен.
Бесполезно, Гув, его там не было.
Отвечавший явно был человеком необразованным и говорил с акцентом лондонского простолюдина.
Как это, не было? — переспросил джентльмен.
Ну, я пошел в его комнату, как вы сказали, а птички-то уже и нет, — ответил второй человек.
Черт подери! — выругался джентльмен. — Вероятно, он был с той шлюхой, что пела в столовой. Никогда бы не подумал, что он положит на нее глаз!
Ну да, а в комнате его и не было, точно вам говорю, — добавил второй.
Ты мог бы и подождать, — заметил джентльмен.
Это слишком опасно, Гув. К тому же, если мужчина положил глаз на женщину, торопиться они не будут.
Проклятие! — снова выругался джентльмен. — Значит, придется попытаться в Лондоне. Он возвращается завтра или рано утром послезавтра.
А скачки в четверг, — заметил кокни.
Знаю! — раздраженно отозвался джентльмен. — Имей в виду, если ты не помешаешь ему ехать, я обанкрочусь, понимаешь ты это? Только ты можешь меня спасти, так что уж постарайся.
Постараться-то я постараюсь, Гув, только нелегко это будет.
Тебе придется проникнуть в его дом на Парк-Лейн. Я дам тебе план, так что ты найдешь его комнату так же легко, как сегодня.
Ох, надеюсь, он там будет, — отозвался кокни.
Говорил же я тебе, надо было подождать, пока он вернется!
После небольшой паузы он зло добавил:
Возвращайся в Лондон! Вот твои деньги. Увидимся завтра ночью. Это наш последний шанс, вбей наконец это в свою башку!
Говорю же, сделаю все как надо, — проворчал кокни.
Послышался звук отпираемой двери.
Только тут Донелла осознала не только то, что услышала, но и то, что ее могут обнаружить.
С проворством вспугнутой лани она повернулась и поспешила назад по своему же пути.
Она взлетела по лестнице, пробежала по коридору, и только у себя в спальне с ужасом подумала об услышанном.
Кто бы ни был этот джентльмен, он договаривался со своим подручным о том, чтобы искалечить графа и не допустить его в четверг к скачкам.
Донелла едва могла поверить в это, но тут же вспомнила, что, по словам графа, его лошади были фаворитами!
Если в последний момент граф не сможет скакать, тот, кто поставит на следующую по резвости лошадь, получит кругленькую сумму.
В свое время отчим подробно объяснил Донелле систему ставок, и теперь она поняла, что на графа, который был прекрасным наездником, ставили большие деньги.
«Я должна предупредить его», — сказала себе девушка.
Правда, ей тут же пришло в голову, что это вовсе ее не касается, и лучшее, что она может сделать, — завершить свой побег.
Тот джентльмен, кто бы он ни был, уже наверняка лег спать, а в деревне кто-нибудь наверняка будет ждать первый дилижанс на Лондон.
Тут Донелла поняла, что чересчур напугана и ни за что не осмелится выйти в одиночку в залитый лунным светом сад. К тому же это было бы не только трусливо, но и бесчестно — утаить от графа все, что она услышала.
«Папа счел бы, что я обязана рассказать обо всем», — сказала себе она.
В то же время ей страстно хотелось убежать и забыть о том, что видела Китти и Дейзи почти нагишом.
И, конечно, ей хотелось убежать от графа.
Он оскорбил ее, попытавшись поцеловать, и предложил ей украшение, посчитав, что, будучи актрисой, она его примет.
Донелла до сих пор не понимала, чего он хотел.
Девочки в школе рассказывали, что актрисы часто принимают от джентльменов украшения и деньги, но настоящая леди не могла принять никакого подарка дороже веера.
На Рождество мой брат подарил женщине, за которой ухаживал, пару рубиновых сережек, — сказала как-то Донелле одна девочка-француженка. — А мне он подарил всего лишь записную книжечку с моими инициалами.
А та женщина была красивая? — спросила другая девочка.
Откуда я знаю, — пожала плечами француженка. — Когда я рассказала все маме, она сказала, чтобы я не смела говорить об этих «тварях», а брат приказал мне держать язык за зубами.
Девочки дружно рассмеялись.
Теперь Донелла подумала, что граф не посчитал ее леди. Хоть она и смогла избавиться отнего сегодня вечером, завтра он может снова попытаться поцеловать ее.
И все же она не может позволить, чтобы его искалечили и он не смог ездить верхом.
С глубоким вздохом, исходившим из самых глубин ее души, Донелла принялась раздеваться.
Глава 6
Когда в комнату вошла горничная, Донелла проснулась.
Служанка раздвинула занавески, и Донелла сделала усилие, чтобы проснуться.
Который час? — спросила она.
Половина одиннадцатого, мисс, — ответила горничная. — Его светлость хочет видеть вас, когда вы спуститесь вниз.
Донелла резко села.
Половина одиннадцатого? — воскликнула она. — Не может быть!
Вы быстро уснули, мисс, — сказала горничная, — так что я не стала вас беспокоить.
Донелла постаралась вспомнить, что же произошло накануне.
Когда горничная принесла ей завтрак и присела у кровати, девушка спросила:
Мистер Бэнкс и две леди с ним уже уехали?
Да, мисс, — ответила горничная. — Они рано уехали, по-моему, около половины девятого.
Донелла вспомнила, что идущий в Лондон дилижанс должен был остановиться у ворот в девять утра.
Хотя она и не собиралась ехать с труппой, ей показалось обидным, что с ней не попрощались.
Впрочем, теперь ничего нельзя было поделать, и она принялась за завтрак.
Горничная принялась прибирать в комнате.
Донелла увидела, что это не та служанка, которая помогала ей вчера. Сегодняшняя горничная оказалась пожилой женщиной, которая, похоже, относилась к актрисам не так презрительно.
Когда Донелла закончила завтракать, служанка принесла ей теплой воды для умывания.
Прошу вас, упакуйте в мой саквояж все мои вещи, кроме тех, которые я надену, — попросила ее Донелла.
А вы налегке путешествуете, мисс, — заметила служанка.
Донелла не ответила. Она думала, стоит ли попросить графа дать ей карету до деревни, где она сможет сесть на идущий куда-нибудь дилижанс.
Если граф откажет, ей придется идти пешком, а дорога до деревни довольно длинная. К тому же день будет жаркий, а ведь ей придется нести жакет и саквояж.
Нечего жаловаться, — сказала она своему отражению в зеркале. — У меня есть выбор: или куда-нибудь уехать, или вернуться домой и выйти замуж за лорда Уолтингема.
Одна мысль об этом заставила ее вздрогнуть.
Наконец Донелла аккуратно уложила волосы и надела подходящую к ее платью шляпку.
Горничная помогла ей, и вскоре девушка была готова спуститься вниз.
Щетку с расческой она уложила в саквояж, и снова щедро одарила горничную чаевыми, подумав почти с сожалением, что на это ушел чуть ли не фунт из ее скудных средств.
И все же ночь в гостинице стоила бы гораздо дороже.