Молчаливый вопрос завис в воздухе.
– Я не работаю в стиле «дашь на дашь» для достижения своей профессиональной выгоды,
– отвечаю я. – К тому же, я не буду использовать свою сабу для получения пользы.
– Тогда хотелось бы добавить, что это я помог предотвратить катастрофу связанную с
Вами меньше года назад. Сделал несколько звонков, чтобы замять скандал . Это касается
всех трех вас. – Его тон звучит резко, в то время как он бросает взгляд от меня на Джекса и
Анжелу, а затем возвращает свой взгляд обратно ко мне. – Я возвращаю свои долги. Как
до, так и после.
Узел в моем желудке завязывается все сильней, и я не смотрю на сенатора Уорнер. Она,
сидя с другой стороны, сохраняет безмятежное выражение, не предпринимая попыток
исправить факты. Несмотря на это, я не буду терпеть эту херню из–за того, что Анжела
чуть не втянула меня в это.
– Вы не так все поняли. Я никогда не участвовал ни в чем подобном, – я не упоминаю имя
Анжелы, но перевожу свой взгляд на нее моментально. – Требую вашего вмешательства.
Я должен был догадаться, что когда Уорнер необходимо замять скандал... когда игры на
грани выходят за пределы допустимого... она может обратиться всего лишь к одному
человеку со связями, способному уладить все дела. Она попыталась вовлечь меня.
Пыталась сказать, что я был тоже замешан и мои руки также были испачканы и я
приложил свою руку к тому, что происходило. Теперь, правда, вылезает наружу. Своей
властью Главнокомандующий избавляет ее от забот, а она свою очередь в долгу перед ним
– она стала его рабыней. Я могу видеть это в ее глазах. Держу пари, когда они наедине, она
унижается перед ним. Ест у его ног. Спит на полу рядом с его кроватью. Связана, с кляпом
во рту, оставлена на несколько часов, в надежде получить от него удовлетворение.
Один из агентов Секретной службы подходит к столу, держа в руках сотовый телефон.
– Простите, сэр. Это «Вечнозеленая». [Прим. пер. – Здесь имеется в виду секретное
кодовое имя «Вечнозеленая» первой леди США с отсылкой на Хиллари Клинтон, которая
являлась ей в период с 1993–2001 гг. Для справки, секретное имя Б. Клинтона было
«Орел». Символично]
Это кодовое слово Секретной службы для обозначения первой леди.
– Извините, – говорит Норт, обращаясь ко мне, затем смотрит на Джекса. Анжелу он не
удостаивает внимания.
– Извините меня, сэр? – спрашивает она, потупив глаза.
Он игнорирует ее, поднимаясь из–за стола, двигаясь к агенту.
– Проводите Уорнер в дамскую комнату.
Она фыркает в знак протеста, ее лицо мрачнеет, но она послушно выходит со своего места,
бросая подозрительный взгляд на агентов Секретной службы, стоящих неподалеку. Я
переглядываюсь с Джексом. Он слегка пожимает плечом. Президент получил искаженное
представление о том, что представляет из себя доминирование – это в большей степени то,
в чем я убедился, проведя пятнадцать минут в его беспечном присутствии. В Белом доме и
в пределах Капитолия я никогда не видел эту его сторону. До сегодняшнего дня, его
внебрачные связи не были моей заботой.
Что за дебильное дерьмо притащил Джексон к порогу нашего Дома, организовав эту
встречу? Ослепляющий жгучий гнев обжигает мою кровь. Дважды Уорнер ударила меня в
спину, но хуже всего, что чувство предательства оставляет горький привкус у меня во рту.
Джекс никто иной как в Иуда, который сидит здесь и выступает посредником в этой
сделке. Какого хера он получит взамен? Я поворачиваюсь к нему и заявляю:
– Неужели цена предательства стоит того?
***
– Вы можете рассказать мне что–нибудь о сенаторе Стоуне? Какой он? Настоящий мужик?
– спрашивает Келс. Репортер «Таймс». – Он хорошо целуется?
Я смотрю на файлы на рабочем столе, удивляясь, как в один миг ко мне относятся как к
профессионалу, а в другой момент чувствую себя, словно распространяю школьные
сплетни.
– Кэлс, мы говорили о внешней торговле, Кубе, Кастро и визитах сенатора Стоуна, – я
напоминаю ей, мысленно выстраивая список задач на сегодня. – Вы даже не освещаете
общественный интерес.
– Хэштег самый горячий, хэштег Сенатор, – отвечает она. – Я поменяю место работы, если
вы сдадитесь. Эксклюзивное интервью. Я клянусь, Ксавия. Я буду у вас в долгу. Отдам
вам своего первенца. Свою машину. Черт, что я могу еще вам предложить?
Вздохнув, я еще раз кидаю взгляд на кучу папок на столе.
– Волшебного джинна. Желательно, разбирающегося в социальных сетях и может
выполнять мою работу.
– Черт, хотя бы небольшой кусочек информации. Пожалуйста! – умоляет она.
– Я вынуждена попрощаться, Келси.
– Но...
– Прощайте, Келси, – повторяю и кладу трубку.
Этот день проходит быстро. Я пишу сообщение Брук. «Тест? Как все прошло?»
«Я справилась с ним!» Кажется, она счастлива... надеюсь. Прошла неделя и она ведет себя
по–прежнему. Никаких вечеринок. Она сидит, уткнувшись носом в книгу и даже ходила со
мной вчера на йогу.
«Что собираешься делать позже?» Отправляю ей сообщение в ответ.
«Куча дел. Буду сидеть допоздна. Готовить доклад».
«Горжусь тобой! Обнимаю».
После рассмотрения результатов голосования на открытых торгах с Кубой, я жду
последнего раунда пресс–релизов для журналистов, с которыми я встречалась сегодня и
которые все еще обращаются со мной как с младшим пресс–секретарем, а не как с
женщиной, сидящей рядом с самым горячим сенатором на Холме. Официально, Бен не
объявил о том, что он является соратником Райан, но вокруг ходят слухи о его встрече за
закрытыми дверями с Вице–президентом. За минувшие сутки, его постоянная фраза «Я
свяжусь с вами» – это то, что он говорит о его ближайшем политическом будущем, и «Мы
близкие друзья», когда его спрашивают, встречаемся ли мы.
За день до официального объявления о своем намерении баллотироваться. Пресса
расположилась снаружи здания, словно стая акул, жаждущей урвать политической крови.
Господи. Я чуть не забыла. Быстро скачиваю и пересылаю перевод внешнеторговых
документов на принтер, чтобы положить их в папку Беннетта. Не важно, что у нас есть
своевременно обновляемая зашифрованная электронная папка для него, я не могу
обвинять его способ хранения всех копий: от выступлений до докладов в Белом доме.
Хуже, чем президент Никсон, мне так кажется.
Я иду через запасной выход из своего офиса, огибаю холл и двигаюсь в сторону
помещений, предназначенных для основного персонала.
– О, привет, – зовет Оливер. – «Пост» цитирует тебя сегодня. Видела?
– Мне сплясать на радостях или там первосортная чушь? – спрашиваю я, улыбаясь. По
крайней мере, он принял новость о том, что Беннетт и я якобы встречаемся как ничего не
стоящую. Ничего страшного. По сути, большинство других сотрудников, кажется, не
сильно впечатлила эта новость. Парочка фраз типа «О, это круто» и «Вау... на самом деле»,
но не более того. Мне достаточно того, что я стараюсь избежать катастрофы на работе, где
моя работа заключается в том, чтобы контролировать руководителя по связям с
общественностью Вице–президента и отсутствие реакции от моих коллег–сотрудников это
приятный сюрприз.
– Смотря как посмотреть, – ухмыляется Оливер.
– Извините, – я слышу протяжный техасский акцент позади себя и зажмуриваюсь.
– Спикер Картер, рад Вас видеть, – говорит Оливер и встает.
– Бен тут?
– Он вышел, – отвечает Оливер в то время, как я направляюсь к принтеру и вожусь с
кнопками.
Я поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Джексом, но разворачиваюсь, чувствуя, как жар
поднимается по моей шее. Он здесь, чтобы обсудить с Беном анонимное сообщение,
которое я отправила ему? Не одно, а парочку сообщений о его офисе и персонале. Я не
упоминала имя Джона, но дала Джексу более чем ясное предупреждение. Вот ведь черт. Я
жду, чувствуя волнение от того, что он хочет сказать.
– Передайте ему, что мне нужно поговорить с ним.
– Обязательно. – Оливер кивает ему и возвращается к своему столу. – Странно.
– О чем ты, – я хочу, чтобы он был честен.
Он достает свой сотовый из рабочего стола и читает все хэштеги, которые он твитнул.
– Мы все твитнули, – говорит он, подняв ладонь. – Дай пять!
– Хэштег «Спасибо»! – смеясь так, как будто я это и имела в виду, я даю ему пять и
возвращаюсь к принтеру, распечатывающему копии. Я не слышала, чтобы Беннетт говорил
что–то о моем последнем пресс–релизе; но теперь по многим причинам я сижу как на
иголках. Я сгребаю в кучу стопку бумаг, как только принтер выплевывает последнюю
страницу, сажусь и разжимаю кольца папки, устраивая ее у себя на коленях.
– Какие–нибудь извести от Бена? – спрашивает он.
– Не–а. С обеда тихо. – Я поднимаю взгляд от документов, которые я раскладываю. – Ты
думаешь, что что–то происходит?
– Просто любопытно. Я обмениваюсь сообщениями с ним, не переставая, но он не
отвечает на мобильный, а уже пора идти домой.
– Я думала, он появится к этому моменту. Ты скажешь мне, если что–то пойдет не так?
– Конечно. Всякое бывает. Я просто думаю о встрече с лоббистами в понедельник. – Не
только Джекс и Оливер хотят знать, где сейчас Бен. Он действительно ушел в
Министерство внутренних дел или, по крайней мере, был там пару часов.
– Я думал, что у него встреча за ланчем с Картером, но как–то странно после того, как он
пришел в поисках нашего босса, – отвечаю я, сохраняя спокойное выражение лица.
Бен сообщил, что сегодняшняя их встреча была больше связана с Домом, нежели с
какими–либо реальными политическими спорами. Оливер пожимает плечами, глядя на
экран своего ноутбука.
– Ты знаешь, как это бывает, – бормочет он как бы про себя. – Не удивительно, когда
сенатор Уорнер повсюду.
Я закрываю папку, собираясь уходить, но останавливаюсь. Сенатор Анджела Уорнер? Есть
что–то раздражающе непостоянное в ней. Несколько раз я проходила мимо нее в коридоре
и она смотрела на меня, не произнося ни слова. У меня сильное впечатление, что она хочет
что–то сказать, но не делает этого. Случайно, я перевожу свой взгляд на Оливера, держа в
руках большую папку.
– Что с ней такое? – Я спрашиваю его, прижимая записную книжку к груди.
– Помимо того, что она наиболее не определившийся сенатор, – говорит он. – Я больше
ничего не знаю. С января, я не доверяю ей. Она стала разочаровывать.
– Она выглядит довольно собранно. Видно исходящую от нее инициативу, – я высказываю
свое первое впечатление.
– В прошлом году она работала как ненормальная. Была сопредседателем на слушаниях в
Сенате – на тех, основной целью которых было ЦРУ и дебаты по поводу пыток в
Гуантанамо. Она преуспела в этом.
– Сопредседателем с кем?
На его лица появляется растерянное выражение.
– С нашим боссом.
Озноб пробегает у меня по спине.
– И что случилось?
– Если бы я знал. Примкнула не к тому лагерю. – Он трет рукой свое веснушчатое лицо и
рассматривает скрепку, лежащую на столе. – Они с Беном никак не могли прийти к
согласию по поводу показателей расследования. Бывает, Сенаторы набирают обороты,
пресса ожесточенно следит за ними, и вуаля. Некоторые думают, что они могут все.
– Ооо, – говорю я и чувствую, что за этим что–то скрывается, но он не говорит мне.
– Так как ты новенькая, я предупреждаю тебя. Никогда не говори ничего, о том, что
замышляет Бен против Уорнер. У нее есть связи, серьезная поддержка и это единственная
причина, по которой она здесь. Ты увидишь ее порхающую здесь повсюду, но честное
слово. Меньше всего... или совсем ничего, достаточно того, чем она занимается.
– Хорошо. – Я прижимаю папку к себе сильнее. – Увидимся завтра.
– Нужна какая–нибудь помощь в подготовке к поездке на Кубу? – спрашивает он,
поправляя галстук.
– У нас все готово. – Я улыбаюсь. Останавливаюсь в дверях. – Спасибо за твою помощь.
Это была хорошая неделя.
– Ты все испортила, Кеннеди.
– Нет, не испортила. Это и называется командной работой. – Я подмигиваю ему и он
смеется.
Возвращаясь в свой кабинет, я выхожу через заднюю дверь. Мой телефон мигает. Я
усаживаюсь в кресло, хватая телефон и зажимаю его, удерживая между плечом и головой.
Я нажимаю кнопку, чтобы проверить голосовую почту и прослушиваю сообщение от
журналиста, вместо того, чтобы услышать сообщение от Бена.
Дерьмо! Я кручусь на своем стуле. На полках, что позади меня, выстроились тома с
документами, расставленные в хронологическом порядке. Несколько компьютерных сбоев
привели к тому, что правительство спонтанно решило разгрузить сервера, а мой все
контролирующий демон–сенатор разбирается с компьютерными глюками по старинке.
– Тук–тук, – зовет меня Нора с порога.
– Чем занимаешься? – Я смотрю на нее сквозь оправу очков, пока сама ставлю папку на
полку и, нажимая на кнопку, отключаю голосовую почту и затем вешаю трубку.
– Босс ищет тебя, – говорит она. – Он звонил три раза.
– Правда? – Мой пульс пускается вскачь, когда я слышу, что он объявился. – Я ходила
распечатывать на большой принтер. На моем закончилась бумага.
– Ты была занята, – Говорит она, делая заметку в своем блокноте. – Я заказывала только
для тебя. Но вернемся к недавнему вопросу; Бен хочет поговорить с тобой.
– Похоже, вот почему моргал мой телефон.
– Он заставил меня пообещать ему, что я найду тебя... Позвони ему. Живо.
Я поморщилась, надеясь на то, что нет ничего более серьезного, чем просто пресс–релизы.
– Звучит как что–то очень срочное.
– Не думаю что что–то серьезное. Но ты ведь знаешь, как у него все бывает, – отвечает она
и тут же мой телефон вибрирует на столе.
– Поняла. Я позвоню ему. – Вот так проходит мой день, прыгая между стационарным
телефоном и сотовым. Естественно, номер Бена мигает на экране мобильного в
пропущенных. Я вся на нервах, отвечая на телефон, в то время как Нора стоит рядом с
моим столом. Крепко сжимая телефон, я молюсь, чтобы он не сказал ничего
провоцирующего недозволенного в стенах этого здания. – Эй, как прошел день?
– Где ты была? – Его хриплый голос требовательно звучит с другого конца. Он игнорирует
мой вопрос – признак того, что он сильно раздражен.
– Готовилась к Вашей поездке на Кубу. Как прошел день? – Говоря медленно, я
контролирую свой голос – не скажу, что говорить с ним привычное дело. Неопровержимой
уликой является тот факт, что мое лицо горит и я хочу спросить о Джексе.
– Я внизу. Сегодня у нас ужин с тобой. Ты готова уйти?
Я бросаю взгляд на Нору, прикрывая трубку рукой.
– Ты скоро уходишь?
– Да. Я уже почти ушла. Скажи ему, что мы все уходим.
– Хорошо. На сегодня мы уже закончили.
– Тогда я заберу тебя у заднего входа нашего здания. Ты знаешь, где это? – Он не сообщает
мне ничего нового, но уверенный звук его голоса заставляет мое сердце забиться сильнее
у меня в груди.
– Нет, но я найду, – отвечаю ровно, заправляя прядь волос за ухо, и прислушиваюсь к
своему голосу, чтобы в нем не было ни капли придыхания.
– Спускайся немедленно. Я очень сильно хочу тебя.
Я слышу, как кровь пульсирует у меня в ушах. Ощущение того, что я сделана из
легковоспламеняющегося материала, достигает моих нервных окончаний, создавая
впечатление, что мою кожу прожигает и со мной все становится ясно.
– Дайте мне пять минут.
– Хорошо. Пять, но не больше... иначе. – Он вешает трубку и чувство опустошенности на
моем лице проносится невыносимой болью сквозь мою кровь.