Я переполнена головокружительным восторгом. Кладу телефон в сумочку, ощущая каждой
фиброй своего тела, как все внимание Норы приковано ко мне. Я пока не готова
встретиться с ней лицом к лицу. Мурашки начинают бежать быстрее по коже, все больше
распространяясь по моему телу. Она молчит и смотрит на меня, пока я изо всех сил
стараюсь казаться нормальной – борясь с широкой улыбкой, готовой расползтись на моем
лице.
– Итак. – Нора наклоняет голову. – Ты уезжаешь?
– Ага, – отвечаю я ей, незаметно наблюдая за ее реакцией. Как ни странно из всех
сотрудников, Нора – единственный человек, который не сказал ничего о внимании СМИ
или о моем недавнем назначении с должности стажера на нечто среднее между
корреспондентом, связанным с законодательной властью с обязанностями пресс–
секретаря. Это та дверца, которую мне бы хотелось открыть и узнать о чем она думает, но
я должна отступить.
– Лучше не заставлять его ждать, – шепчет она. – Он немного одержим, когда дело
касается тебя.
Мои глаза моментально встречаются с ее. Я напоминаю себе, что если Бен и я не
позволяли себе ничего большего, чем то, что было выложено в прессе, в этом нет ничего
принципиально нового. То, что мы вместе – это часть моей работы. Но я могу списать это
на то, что это СМИ все раздувают? Сложнее то, что офис Вице–президента
распространяет слухи о том, что связь между мной и Беннеттом основана на
романтических отношениях. Они ищут средства, чтобы рассказать историю любви, но
совершая все это, становится все труднее и труднее скрывать секрет за секретом, и я даже
не знаю, надо ли мне это еще.
– Э–э, у меня вопросик. Где находится задний выход? – Я отключаюсь от сервера Сената,
переводя свое внимание на экран компьютера, вместо того, чтобы привести бушующие и
кружащиеся в моей голове мысли.
– Я лучше провожу тебя. Иначе ты потеряешься. Готова? Прямо сейчас? – Она
направляется в сторону двери и я поднимаюсь, готовая следовать за ней.
Она оглядывается через плечо.
– Я только захвачу сумочку. Не волнуйся, я прекрасно знаю, что Беннетт сторонник «здесь
и сейчас», когда дело доходит до некоторых вещей.
– Прости? – Я чуть не роняю сумочку.
Она переводит свой взгляд, дергая подбородком в сторону дверного проема.
– Журналисты. Они расположились снаружи. Держу пари, он пытается их избежать.
Глава 15
ФРЕЙД – ДЕРЬМО.
– Какого х*я ты несешь? – Я смотрю на Арчера, вижу, что он мрачно усмехается, посылаю
его подальше, поднимаясь из кресла, готовый выброситься из окна рядом со мной.
– Единственный раз в своей жалкой засраной жизни, Габриэль Норт говорил правду.
– Расскажи мне все до мельчайшей гребанной детали. – рявкаю я. – Я плачу тебе неплохие
деньги и почему я только сейчас об этом узнаю? У нас не разрешено членам клуба иметь
свои собственные подземелья. Я мог бы быть готов к этому.
– Не было доступа к информации.
– И вот тебе на. – Я надеялся, что, возможно, возможно Норт блефует. Я никогда не
вернусь в свой кабинет. После настоящего шоу, устроенного днем, я разыскал Арчера и
устроил ему разнос в его же офисе. В промежутке между ответами на письма и
вовлечением в телеконференции, мне удалось встретиться с ним и попытаться разобраться
в том дерьме, которое творится между Анжелой Уорнер и президентом.
– Да. Я нашел источник. – Сидя, закинув ноги на стол, Арчер подбрасывает бейсбольный
мяч в воздух. Ловит его, прежде чем снова бросает его вверх.
– И? – Я смотрю как мяч закручивается, устремляясь вверх и сыплю проклятия себе под
нос. – Я плачу тебе не за то, что ты практиковался в бросании мяча.
– Боже, ты редкостный вид мудака. Хорошо, – мычит он. – У него есть дом в горах,
построенный словно крепость и мало кто о нем знает, он и Уорнер летают туда один, два,
три раза в месяц, проводя там, на вершине горы, вместе от нескольких часов до
выходных.
– Откуда ты знаешь об этом месте – ни с того ни с сего?
– Потому что я тесно общаюсь с его шеф–поваром, если хочешь знать. Никогда не
сбрасывай со счетов штатных работников; они те, кто знает больше дерьма, чем ФБР о
наших бесстрашных лидерах.
– Почему это место под пристальным вниманием?
Арчер подбрасывает бейсбольный мячик и ловит его, потирая большим пальцем вдоль
шва, как будто он тщательно обдумывает, что сказать.
– Слушай, откуда мне знать, что это неважно. Но этот факт подтверждается фотографиями,
видео, сообщениями электронной почты. Даже оплата счетов за услуги сварщика,
работавшего над оснащением тайной комнаты набором очень специфичного оборудования
для бондажа, которое Норт специально заказал. Он не глупый. Он берет свою жену и
внуков туда в качестве прикрытия.
Мудак. Не сомневаюсь, Норт будет использовать свою семью в качестве ширмы, когда
закует Уорнер в наручники.
– О каком количестве оборудования идет речь?
Арчер откидывается на спинку кресла и опускает ноги, громко стукая ими по полу.
– Взгляни. – Он быстро пробегается пальцами по клавиатуре и я встаю рядом с ним. На
его мониторе несколько схематических рисунков. – К темнице Норта есть доступ через
подземный туннель, соединяющий гостевой дом, находящийся на его территории на
расстоянии в четверть мили. – Арчер набирает несколько команд и я получаю полный план
его частной собственности.
– Он хитрый, сволочь, – отвечаю я.
– Я очень тесно пообщался с одним из дизайнеров интерьера и подергал за кое–какие
ниточки, чтобы заставить женщину говорить. У старины президента есть пунктик по
поводу горизонтального подвешивания, связывания партнеров... своих многочисленных
партнеров при помощи установленного им оборудования. Хочешь увидеть, на чем он
специализируется? – Я смотрю на него, но он вполне серьезен.
И опять же, только это может объяснить причину того, что Норт встретился со мной, а его
просьба понаблюдать за мной в действии – нелогична. Ной вполне способен помочь
президенту. Гораздо больше, чем я могу. Мне не интересны игры по перетягиванию
каната.
– Покажи мне, что ты нашел, – рявкаю я.
Он щелкает мышкой и открывается еще одно окно. На экране появляются зернистые
фотографии, но я четко могу увидеть Норта в сопровождении еще одного человека в
капюшоне. У обоих в руках кнуты. Уорнер связана и с кляпом во рту, рядом с ней еще одна
женщина в наручниках и также с кляпом во рту – обе грубо скованы. Я проверяю дату и
время, указанные на снимках, заполняющих экран. Сцены на фотографиях напоминают
методы, используемые ЦРУ для пыток заключенных – повод, по которому Уорнер и я в
прошлом году собирали множество слушаний в комитете Сената по расследованиям.
Когда она захотела посетить одну из тюрем, чтобы поприсутствовать в качестве свидетеля,
скрытого двухсторонним зеркалом, возникло препятствие. Забудьте об этом посещении, я
был решительно против некоторых из их методов, и благодаря слушаниям это дерьмо в
Гуантанамо прекратилось. Бля! Это подобие садистских наказаний, которые Норт и второй
мужчина вытворяют с этими женщинами, никогда не пройдет в Доме. Никогда.
Я брезгливо отворачиваюсь.
– Я достаточно увидел. – Многое становится ясным, почему он присутствует в Доме в то
время, когда Ной устраивает выступление вовлекающее в себя троих участников. То, что
мы предлагаем, должно показаться скучными по сравнению с тем развратным дерьмом,
которое он жаждет. – Как долго он замешан в подобном виде сцен с пытками? –
спрашиваю я Арчера, понизив голос, и думаю о Ксавии. Никогда в жизни Норту не удастся
заполучить ее в свои руки.
– На сколько я могу знать, очень давно.
Есть кое–кто, кого хочет лидер свободного мира, и все сильнее и сильнее я убеждаюсь, что
это она. Он хочет не просто мою сабу, он хочет Ксавию. Каким–то образом этот ублюдок
узнал, что она моя саба, и сейчас он охотится за ней.
Я готов пробить стену и от злости сжимаю челюсти.
– Насколько он близок к кланам Стиллманов и кланам Кеннеди? Я имею в виду помимо
политики. Что–то типа помощи в подковерных играх.
Арчер вздыхает.
– Дай мне секунду.
Насколько я помню и знаю, как знают и остальные члены Холма, у Норта есть
долгосрочные связи со Стимланами и Кеннеди, также как и у множества мною уважаемых
членов Конгресса. Пока Арчер порхает пальцами по клавиатуре, я переписываюсь с
Оливером по поводу моего расписания на понедельник и прохожу в пустой офис,
расположенный дальше по коридору, делая пару звонков. Пролистывая контакты, я
смотрю на имя Ксавии и, бл*дь,... я хочу ей позвонить, но я должен сохранять присутствие
духа. Когда я возвращаюсь, Арчер стоит около принтера.
– Вот. Список их последних дружеских встреч. Я все еще работаю над ее кузеном и с тем
дерьмом, в которое он вляпался. Я почти добрался.
– Бл*ь. Есть хоть какая–нибудь идея, почему он в Вашингтоне?
– Когда у меня будут неопровержимые доказательства, ты будешь первым, кто об этом
узнает. – Он протягивает мне огроменный список длиной в три страницы. – Здесь ты,
возможно, найдешь то, что хочешь знать про президента.
Месяц назад Норт пригласил их на частный показ документального фильма в Белом доме.
Переименовал библиотеку в честь дяди Ксавии. Принял участие в праздновании Дня
рождения ее деда на Манхэттене. Был на борту яхты, направляющейся в Бимини на
протяжении дня, проведя его за глубоководной рыбалкой снова со Стэнли. Он и Стэн
работали в нескольких крупных благотворительных фондах в Чикаго, Лос–Анджелесе и
Майами, а в Европе во Франкфурте, Стокгольме и Праге.
– Стэн и президент непосредственно связаны с увеличением осведомленности
международной общественности к болезни Альцгеймера и здравоохранении. –
просматриваю быстренько.
Арчер фыркает.
– Если это именно так, как ты называешь это.
***
Я покидаю подземную стоянку и возвращаюсь в свой офис, потянув узел на галстуке и
ослабив его. Почти пять и на дорогах полно машин. Весь мой день был пущен коту под
хвост и я мало успел сделать по отношению к своей законодательной деятельности за
исключением того, что я присутствовал на двух скучных встречах. Для сенатора, эта
гребанная пара встреч считается долгой и нудной и в течение нескольких часов я
постоянно висел на телефоне. Отчасти Кса, Оливер и Нора знают про обед с Джексом, но
только Ксавия знает, что эта встреча касается Дома. Никто не имеет понятия, где я был эти
последние два часа.
Дерьмовый день, чтобы отсиживаться, но я ведь могу писать сообщения. Оливер, Нора, и
я переписываемся. Другие сотрудники доводят до меня последние сплетни, которые
исходят от Кубинской торговой политики, находящейся в состоянии изменения.
Избиратели хотят гарантий того, что не случится очередной всплеск. Выехав на улицу, я
включаю навигатор, и медленно продвигаюсь вперед, пока не оказываюсь около заднего
входа в свое здание. Я звоню, разговариваю с Кса. Она спустится через пять минут, и я
откидываюсь на подголовник, заставляя свой разум перестать кипеть.
Когда я вижу, как начинает открываться задняя дверь, я выхожу из машины, поднимая
очки на макушку.
– Все в порядке? – Я произношу это слишком резко, глядя на озабоченное выражение лица
Кса.
– Отлично, – уверяет она меня с натянутой улыбкой. – Просто не знаю, чего ожидать.
– Бен, – голос Норы звучит из–за Ксавии, прежде чем она попадает в поле моего зрения. –
Тебе лучше уехать. Журналисты окружили здание. Один из охранников, возможно, слил
прессе то, что видел Мисс Кеннеди.
– Спасибо, Нора. Напомни мне повысить тебе зарплату, – говорю я серьезно. С меня
достаточно и этого.
– Я думала, что мы хотели, чтобы они сделали несколько наших фотографий? – Голос
Ксавии звучит обеспокоенно и я напряженно киваю.
– Мы сделаем это. Надо решить когда. Время и место, где это произойдет, решение
остается за нами.
Нора машет нам и я беру Кса за локоть, провожая ее к пассажирской двери, наслаждаясь
шлейфом ее духов, разносящемся в горячем летнем воздухе. Если бы не было радом Норы,
то мне было бы дважды насрать на журналистов, я бы поцеловал Ксавию так, что она
застонала бы и заставила бы меня забыть все то дерьмо, которое засело в моем мозгу.
Усилив свою хватку на руке Кса, я притягиваю ее к себе.
– Что мне надо сделать, чтобы ты вернулась в мою квартиру и я раздел бы тебя догола.
Связал тебя шелковой веревкой и вошел в тебя.
– Нам лучше уехать, – шепчет она.
Глядя ей в глаза, я нахожусь на грани того, чтобы не наброситься на ее идеальный ротик.
Ну и пусть моя помощница смотрит – мне плевать!
– Беннетт? – тихо спрашивает Кса.
– Да, правильно, – говорю я. Ладно, сейчас наступает тот момент, когда я отпускаю ее
руку. Я делаю это, киваю в ответ Норе и обхожу машину, скрежеща зубами.
– Чего же ты хочешь? – спрашивает меня Кса, когда я сажусь в машину и поворачиваюсь к
ней, не желая больше терять время.
– Этого. – Я с жадностью набрасываюсь не ее губы в голодном поцелуе, все этим
демонстрируя, что она первая в моем меню. – Я хочу тебя подо мной, я еще лучше, свое
лицо у тебя между ног.
– Еще два дня, – шепчет она возле моих губ.
Я рычу:
– После произошедшего сегодня это вряд ли возможно. Я не знаю, смогу ли я
продержаться еще пять секунд. – За прошедшую неделю наши графики были насыщены
событиями, да еще и снующий вокруг персонал, заставили нас умерить наши свидания
«кожа–к–коже». Но только не сегодня. Я отпускаю ее, давая себе время, чтобы переварить
тот факт, что мы, блядь, не собираемся трахаться в ближайшие три минуты.
– Ты уверен, что все хорошо? Нормально прошла встреча с Джексом? Он заезжал на
минутку.
Мать его. Прежде, чем проклятья вырываются из меня, я вдыхаю и беру себя в руки.
– Да все нормально, он, возможно, приходил по поводу кубинских чиновников.
– Похоже, он был расстроен. – Она опускает солнцезащитный козырек, пока я завожу
машину и выезжаю из переулка. Если бы я мог сказать ей правду, то я бы сказал. Но с чего
начать... я наблюдаю за ее бабушкой и дедом, также как и за ее кузеном. Без какого–либо
плана или доказательств я не могу беспокоить ее своими предположениями.
Я смотрю через боковое стекло, готовясь выехать на аллею.
– Боже, посмотри сколько народу.
– Неужели у них нет больше ничего более интересного, чем писать о нас, – говорит она,
вцепившись в консоль, ее глаза широко распахнуты и смотрят в сторону толпы репортеров
и фотографов, расположившихся вдоль тротуара, словно стадо антилоп гну.
– Не волнуйся, – успокаиваю я, сжимая ее руку. – Наши окна затонированы. – Я добавляю
газа и выезжаю на улицу, в то время, как несколько фотографов делают бесполезные