Он берет мою руку, все еще стягивая мои трусики, которые скользят по коленям к
лодыжкам и снова говорит мне:
– Перешагни.
Я голая и с завязанными глазами, на мне плащ, маска и каблуки. Продолжая трястись,
будто лист в ужасный шторм, я смущена в высшей степени из–за того, что я нахожусь с
незнакомцем, чье лицо сейчас в нескольких сантиметрах от моей промежности. Я
задерживаю дыхание, молясь, чтобы это поскорее закончилось. Полы моего плаща снова
закрываются, и я ахаю от облегчения.
– Подними руки. За спиной. – По звуку его голоса я понимаю, что Джекс стоит позади
меня, и я делаю, как он говорит, я чувствую, что что–то металлическое – холодное и
крепко облегающее опускается сначала на одно запястье, а затем на другое. Я в
наручниках и он кладет что–то маленькое мне в руку.
– Ключ. Ты отдашь его своему Дому, – говорит он и я понимаю.
Беннетт сказал, что я должна буду что–то предложить ему в знак своей покорности. Этот
ключ является символическим действием, означающим мое желание, чтобы он освободил
мои запястья.
– Пора, – объявляет Джекс.
Я отгоняю слезы и сглатываю, сомневаясь в своем решении. Во всем, начиная с того,
чтобы быть раздетой незнакомцем – это не моя идея, как и в том, что можно хорошо
провести субботний вечер улюлюкая и громко крича, а в действительности будучи
выведенной в маске на сцену, в то время как люди будут смотреть на меня, и осознание
этого кажется в сто раз более нервирующим и... я замираю.
Вокруг меня стоит гул и по раздающимся шагам, я понимаю что, в комнате мы больше не
одни.
– Так, у нас новенькая? – Раздается рядом мужской голос, и я вздрагиваю.
– Ага. Как тебе тусовка? – Спрашивает Джекс невозмутимо.
– Все так же, как и накануне, – Голос человека глубокий, но мягкий, с властной нотой. Это
качество, которое мне нравится в голосе Беннетта и Джекса, и такой же у этого человека.
Возможно, они партнеры – те, о ком Бен говорит как о других Домах.
– Сообщение со сцены. Не снимай с сабы накидку.
– Поверь мне, – парирует Джекс. – Я уже всего наслушался. Этот аукцион обещает войти в
историю. Здорово, что это первый вечер, после возвращения Бена обратно. Готов
предположить, что есть несколько серьезно настроенных членов клуба. Честно говоря, я
не знаю, что из этого выйдет. Если кто–нибудь захочет получить ее первым, то этот
аукцион перерастет в настоящий хаос.
– Я понял тебя, но они пляшут под его дудку. У них нет ничего на него.
– Скорее под кнут, которым он прикладывается, – фыркает Джекс.
– Клуб уже готов, – отвечает другой человек.
– Давай посмотрим. Все ли службы безопасности на своих местах? – Джекс держит меня
за локоть.
– Да, – говорит мужчина. – Как только Орел будет в гнезде, все подъезды и выезды будут
заблокированы.
Они говорят приглушенными голосами. Как обычно деловым тоном, но их уверенная речь
не помогает моему животу не скручиваться в тугой узел. Становится еще хуже, когда меня
выводят из комнаты. Двигаясь по обе стороны от меня, Джекс и второй мужчина держат
меня за локти, сопровождая, как я думаю в зал, где люди толкаются и извиняются. Мы
идем вперед, затем поворачиваем, а затем оказываемся в что–то типа лабиринта, где я
слышу приглушенные голоса. Кто–то стонет, слышны звуки порки, кто–то мычит, в то
время как мы проходим мимо дверей, и я полагаю, это те комнаты, где происходит все, что
угодно. Беннетт сказал мне, что есть комната, где нет никаких дверей. Должно быть, это
она и есть.
Насколько я знаю, все комнаты Дома, за исключением одной открыты для просмотра. В
некоторых приватных комнатах есть окна, доступные только Домам и их сабам. Бен
обещал мне, что мы не будем ни в одном из открытых пространств клуба. В наш первый
раз у нас будет столько уединенности для утверждения своих прав на сабу, насколько это
возможно получить в Доме, это означает, что с одной стороны будет находиться зеркало, а
с другой стороны, люди которые буду смотреть.
Мои сопровождающие остановились и из крошечной щелки сбоку маски, я вижу, что
освещение отличается. Рассеянное. Тусклое. Но вокруг нас что–то потрескивает. Голоса
говорящих приглушенные. Я слышу какой–то звук, хрустальный звон и бесконечный смех.
– Мы проведем тебя на три ступеньки вверх на сцену и ты должна встать на колени, –
советует мне Джекс. – Подожди, пока твой Дом не обратиться к тебе. Делай так, как он
велит, или ты будешь наказана. Прямо тут на сцене. Поняла?
– Да, Смотритель, – шепчу я хрипло, чувствуя, как слабеют мои колени.
Если бы не двое мужчин по обе стороны от меня и их властная хватка на моих руках, я бы
ни в жизни не сделала эти три шага. И вот я на сцене и как мне сказано, с их помощью,
встаю на колени, чувствуя жесткий пол. Я качаюсь на коленях, чувствуя себя ужасно, в то
же время дергая за наручники. Шум голосов становится все громче, и по доносящемуся
гулу голосов я могу понять, что речь идет обо мне.
Мужчины и женщины обсуждают мою роль в виде сабы и чтобы они хотели сделать со
мной. Как бы они находили удовольствие в моем теле. Как бы они делили меня.
Вместо того, чтобы сидеть с кротким понурым выражением сабы, я вздергиваю
подбородок. Может быть, я и с завязанными глазами и мои руки скованны за спиной, но,
черт возьми, я не собираюсь делать вид, что у кого–то в этой комнате есть гребанный
шанс делать со мной все, что угодно!
– Ради всего святого, – слышу я рычание Беннетта и его шаги, раздающиеся с конца
сцены. – Похоже, что ты хочешь завоевать мир, моя маленькая саба.
Глава 5
НАРУШАЯ ПРАВИЛА.
Двигаясь, отсчитывая ступеньки до сцены, у меня возникает сильное желание сблевать.
Дом настолько переполнен, что яблоку негде упасть. Я одет в черную футболку, кожаные
брюки и мотоциклетные ботинки, выходя на сцену, все мое внимание сосредоточено на
Ксавии. Несколько минут назад, я видел, как ее ввели вовнутрь Джекс и Ноа. Моя челюсть
по–прежнему сжата. Я напоминаю себе, что она вошла на сцену без каких–либо
инцидентов. До сих пор никто не сделал ошибки всей своей жизни, прикасаясь к ней.
То, что Джекс раздевает ее – уже достаточно, чтобы довести меня до предела, но, по
крайней мере, в нем я уверен – он смотрит на мужчин, а на нее он не взглянет. Конечно, за
пределами нашего клуба, никто не обсуждает, что спикер Палаты представителей гей.
Уверен, что Джекс будет засовывать свой член в женщину, но только в том случае, если в
этой игре будет принимать участие и мужчина. В конечном итоге вся эта игра закончится
тем, что он кончит в этого чувака. Доверил бы я Кса кому–нибудь другому? У меня только
один ответ. Ебтвою, нет!
Сегодня я перечитал, точнее тщательно прочесал и проанализировал законы клуба «Дом»
и регламент его членов, пока не нашел кое–что. Идеальный вариант, который я смогу
использовать, чтобы сорвать эту церемонию в виде аукциона, на котором становятся
настоящими сабами. В моем кармане достаточно денег, чтобы остаться в выигрыше
сегодня вечером. Утверждая свои права на нее, в качестве ее Дома – необузданно, все это
долгое время, пока будет проходить обучение, будет означать, что мы здесь будем в
течение следующих трех месяцев. Мы сможем обойти законы клуба, с которыми нам
придется иметь дело... в конце концов.
После того, как я вижу Ксавию, входящую в главный бар, я напрягаюсь и становлюсь
чересчур бдителен. Честно говоря, я не представляю себя с ней в течение следующих трех
минут. . пока она не вздергивает свой подбородок в знак непокорности. И, бл*дь, все
вокруг исчезает, кроме того факта, что эта девушка совсем не умеет сдерживать свою
спесь, одновременно подтверждая мое решение.
– Ради любви к Богу. Похоже, ты собираешься завоевать мир, маленькая саба, – я рычу,
двигаясь через сцену, и останавливаюсь прямо перед ней.
У нее завязаны глаза, но ее упрямство проявляется в каждом движении, которое она
совершает. Черный парик, обрамляющий ее высокие скулы, ее светящуюся кожу и ее
полный рот словно сокровище, которым, я жажду овладеть. Я протягиваю руку и провожу
пальцем по ее лицу, губам, и нажимаю, чтобы она раскрыла рот. Мой член твердеет и я
уже готов. Готов полностью принять ее подчинение. Я снова вернулся к такой жизни и
проголодался, желая принять командование над своей мятежной маленькой сабой.
Я убираю полоску материала, которая скрывает ее глаза. Синее синего, и когда ткань
убрана, она моргает. Наши взгляды встречаются и я чувствую толчок возбуждения,
проносящегося сквозь меня. Другой рукой, я обхватываю ее подбородок, в то же самое
время она подается вперед.
– Ты принадлежишь мне, – говорю я.
Ее подбородок дрожит, и я жду, кажется целую вечность, ее ответа. Она отвечает шепотом:
– Да, Мастер.
Электрический разряд проносится через мои нервные окончания. Воздух вокруг нас
потрескивает. Сцена, люди, клуб становятся незначительными для нас. Все мое внимание
полностью сосредоточено только на ней.
– Смотритель, сделай все необходимые объявления, – я обращаюсь к Джексу тихим
голосом, который выходит из меня как рычание. Я обвожу всех присутствующих взглядом,
не терпящим никаких возражений в случае с тем, что сейчас будет объявлено. Выражение
наших с Кса лиц показывает равнодушие и полное пренебрежение ко всему, что может
дать понять, что мы с ней пара. Громкий ропот разлетается по всей комнате – они не
показывают своего откровенного «нет» – но все присутствующие должно быть удивлены,
почему я не снимаю плащ и маску со стоящей передо мной на коленях женщины.
Хорошо, сегодня вечером они удивятся.
Джексон Картер торжественно кивает и сообщает всем присутствующим, что первый
аукцион этой ночи не состоится, так как я использовал привилегию как Дома клуба,
заявляя права на эту сабу. Ограничивая любой доступ к ней. Накладывая запрет любому
члену на то, чтобы ее выбрать.
– Ты полностью собираешься соблюдать условия, изложенные в регламенте нашего клуба?
– спрашивает меня Джекс. Прилюдно мы создаем прецедент своим поведением. Слышится
ропот неверия среди присутствующих, громко начинают двигать стульями... и вдруг,
Джекс поднимает и ударяет молотком. – Тишина. – Он смотрит на охрану в темных
костюмах, стоящих по всему периметру комнаты, и на тех, которые размещены по обе
стороны от сцены. Один лишь знак и члены будут удалены по любому поводу.
– Да. В обязательном порядке. Эта саба моя. Только моя и только я буду обучать ее, –
отвечаю я ему.
Если я отступлю – нарушу требования этого договора, это означает, что я потеряю свой
вес здесь. Еще один Дом клуба может вмешаться и захотеть владеть моей сабой. Не имеет
значения, что другие владельцы и я – друзья или работаем вместе на Холме в
Объединенном Экономическом Комитете. Неважно, что мы прикрываем друг друга все эти
годы, и стали ближе, чем братья.
– Это ее контракт? – Джекс открывает сложенный документ, лежащий на кафедре. Это
единственный, который я предоставил ему и он не оформлен.
– Собственноручно подписан сабой, – отвечаю я, солгав, крепко сжав зубы. – Саба
согласна с регламентом клуба.
Сегодня вечером я даю Ксавии шанс понять, приемлем ли ей мой способ господства и
является ли это тем, что она действительно желает. Если нет – то по сути, я облажался.
Джекс не будет разглашать этот факт. У меня есть двадцать четыре часа, чтобы
предоставить ему оформленный сабой контракт или отказаться от партнерства.
– Очень хорошо, – кивает он. – Заявляй на нее права.
Заявление прав на сабмиссива подразумевает одну цель: предоставление сабмиссиву все, в
чем она или он нуждается. Без вопросов, я приобретаю средство для удовлетворения
своего чересчур–завышенного голода – но, по сути, вся власть исходит от подчинения
Ксавии.
Я выбрал скользкий путь и один неверный шаг откроет дверь другому доминанту, который
будет владеть телом этой девушки, пока я вынужден буду смотреть... и терпеть. Мышцы
тела стянуло узлом при мысли о другом, прикасающемся к ней – этот день никогда не
наступит!
Кса качается, и я тянусь к ее плечу, чтобы удержать ее дрожащее тело.
– Ты в порядке? – рычу я сквозь стиснутые зубы. Я твердый, возбужденный, и я хочу,
чтобы она обвила свои губки вокруг моей головки.
– Да, сэр, – Она смотрит прямо мне в глаза. Мы смотрим друг на друга, и, словно дерзкая
девчонка, она медленно, вызывающе облизывает губы. Увидев ее язычок – язычок с
пирсингом, танцующим над ее мягкими, словно лепесток розы, губами, я понимаю, что
назад дороги нет.
Сегодня у нас будет возможность определить, насколько она готова отдать себя мне.
Следующий шаг–это судьбоносный момент.
Мы обсудили, как я буду заявлять на нее права. Она интересовалась вопросами, которые я
буду задавать, и как ей следует отвечать, как она будет обращаться ко мне, и что я буду
делать. Тогда какого хера я медлю? Либо я заявляю на нее права либо мы расходимся.
Третьего не дано. В моем мире нет ванильных свиданий. Это место, где мы с ней можем
находиться, не боясь возникновения скандала. Вместе мы будем творить историю – но
только эти стены будут свидетелями всего.
– У тебя есть какие–либо вопросы по поводу условий договора клуба?
– Нет, сэр.
– Согласна ли ты на мое полное господство над тобой?
– Да, Сэр.
– В любой момент ты можешь прекратить сцену.
– Я понимаю, сэр.
– Ты моя, саба. Моя собственность. Полностью моя и я владею тобой и до тех пор, пока
наш контракт в силе, ты будешь обращаться ко мне «Мастер».
– Мастер, я ваша собственность. Спасибо, что принимаете меня.
– Открой свой ротик и продемонстрируй всем присутствующим, как ты принадлежишь
мне. Подчинись мне, – Я расстегиваю молнию и освобождаю свой член.
Она приподнимает голову и я, слегка нажимаю своей округлой головкой на ее губки,
оставляя на них свою смазку. Она открывает свой розовый, блестящий ротик, и я
проглатываю стон, сковавший мое горло, в то время как она облизывает мой член своим
язычком с пирсингом. Я сдерживаю себя, скользя только кончиком своего члена в ее
горячий ротик, и качаю сильнее бедрами, входя все дальше и глубже.
Запуская руки в ее волосы, я обхватываю ее затылок, одновременно трахая ее рот,
демонстрируя всем присутствующим, что может случиться с новым сабмиссивом, кто
бездумно начинает вечер, бросая вызов. Либо так, либо быть раздетой и проведенной
через всех присутствующих, давая всем находящимся в зале возможность прикоснуться...
поласкать ее.
Нет нужды смотреть по сторонам, чтобы увидеть, как некоторые из присутствующих
членов клуба вероятнее всего мастурбируют, используя свои руки, трахая себя, или
используют своих сабмиссивов, которые стоят пред ними на коленях, отсасывая и
низвергая их в ад. Это единственный момент в течение всей ночи, когда остальным
разрешено заниматься сексом в основном помещении гостиной, помимо тех, кто
находится на сцене. Несколько женщин – Доминатрикс, членов клуба, с которыми я
знаком, резко выкрикивают, требуя, чтобы я сильнее засовывал свой член в горло Кса.
Мои пальцы вцепились в ее парик в то время, как я удерживаю ее, чтобы получить
удовольствие. Она не их. Поначалу я двигаюсь медленными толчками в идеальном ротике
этой девушки, но как только жидкое пламя разгорается во мне и потом взрывается у меня