— Я здесь, ты здесь, а кто нам ещё нужен? — рассудительно отозвалась темнота. — Нет, если, конечно, хочешь, можно твоего рогатого обратно позвать, да за надо ли?
— За надо? — тупо повторила ведунья.
— Ну я про тоже, — согласились рассудительно. — Не за надо.
— Да вы кто?
— Я-то? — удивилась темнота, будто в жизни такого глупого вопроса не слышала. — Я — это я. И ты — это ты. По-другому разве может быть?
— Простите, но я вас не вижу совсем, — призналась Арха, уже морально готовая завизжать теперь по настоящему — так, чтобы в Ахаре услышали.
— А зачем тебе на меня смотреть? — хихикнуло удивлённо. — Я, чай, не невеста на выданье, да и ты на хорошего жениха не смахиваешь, нарчар. Впрочем, на плохого тоже не похожа. Хотя вот невеста получилась хоть куда. Тощая, бледная, с пузом и рыдает, — темнота рассыпалась сухими, отрывистыми смешками, как горохом. — Ну чего ты меня боишься-то? Вон, истряслась вся, глядеть радостно. Бабка я твоя.
— Ещё одна?
— Не ещё одна, а всего лишь вторая по роду. По уму-то и первая, — темнота возле локтя ведуньи не то чтобы посветлела, но как будто подтаяла, жиже сделалась. И оказалась, что рядом с камнем сидит себе шаверка. Архе примерещилось, что она в лекарку змеёй швырнула. На самом же деле просто клюкой за плечо зацепила, не дав с камня сверзиться. А потом и в запястье тонкими костлявыми пальцами впилась, помогая выпрямиться. — Ну и куда это ты собралась, кровь от крови моей? — поинтересовалась ехидно. — Сама пришла, не звал тебя никто и бежать? Ничему, видать, родня не научила, даже ведовству!
— Ведовству?!
— Вежливости! — огрызнулась шаверка.
И подняла голову, скинув на плечи то ли капюшон, то ли просто покрывало. Темнота не давала лекарке женщину рассмотреть как следует. Но одно Арха могла сказать точно: возраст бабушки — той, что в пещере спала, а не вновь обнаруженной — ей определить было не под силу. Эта же оказалась старухой. Да такой, основательной, одной ногой на погребальном костре стоящей.
— Ну, и чего припёрлась? — поинтересовалась бабка уже без всяких смешков, неприязненно даже.
— Да мы тут случайно оказались. Там пожар, а мы сюда и… — забормотала лекарка, судорожно соображая, пора уже на помощь звать или ещё подождать можно?
— Здесь никто случайно не оказывается, — сообщила старуха веско, наставительно. — К Элной-ара Тьма просто так никого не приводит. Раз очутилась тут, значит, за надобностью, — странная шаверка вдруг понизила голос до свистящего шёпота. — Места тут тайные, заповедные. Вот сколько живу здесь, а самой порой боязно. Тени какие-то, шепотки по ночам чудятся. А то вдруг раз!.. Эй, ты куда намылилась-то опять?
— Никуда, — проворчала ведунья, обратно на камень забираясь. — Я упала. Так что там раз?
— Да то и раз. А, может, два или даже три, — отмахнулась шаверка. — Одно я тебе скажу, девочка. Ты страдания-то свои не страдай. Нету на то достойной причины. И недостойной нет. Никакой не-ту, — она развела руками, едва не задев клюкой Арху по носу. — Вот ты мне ответь. Если кто-то, к примеру, свою жизнь едва ль не с колыбели расписал и идёт себе так упорненько, трудненько, но идёт, шажок за шажочком задуманное свершая, а?
— Что?
— Отвечай, давай! — грозно потребовала бабка.
— Так вы вопрос-то задайте, — робко посоветовала лекарка.
— Ты глухая, что ль, или дура навовсе? — удивилась старуха. — Вроде на имперском изъясняюсь, не на гхарском. Ладно, спрошу ещё раз: за ради чего он это всё бросить должен?
— Ну-у…
— А ты не нукай! — прикрикнула шаверка. — Лошади твои вон там, а меня не запрягла! Давай, давай, соображай.
— Если близкому беда грозит? — ещё осторожнее предположила лекарка.
— Это кому такому-разэтакому тут беда грозит? — вконец рассвирепела женщина. — Тебе, недоразумение с выменем? Да что-то никакой беды над тобой не вижу! А ну хватит себя пупом мира считать!
Ведунья опять едва с камня не свалилась, шарахнувшись от свистнувшей кнутом клюки.
— Я ничего не понимаю… — протянула жалобно, нервно на пещеру оглядываясь.
Кажется, на помощь позвать всё же стоило.
— Вот хоть бы раз, хоть бы один разочек с первого раза кто понял, — хныкнула старуха, утирая сморщенную, как печёное яблоко, щеку. — Этому всё разжуй да в рот положи. Этому разъясни. Уж думала, в родной-то крови мозгов побольше, а туда же — дура и есть. Слушаешь меня или нет?
— Слушаю, — покорно согласилась Арха.
— А раз слушаешь, то отвечай. Ну вот кто в том виноват?
— В чём?
— Ах ты, Тьма! Ну, говорю же, говорю! Ты чего получить желаешь? От жизни своей кривой? Вот там хотела лекарем стать, в книжках умных рылась. А потом? Ну, соображай быстрее, некогда мне тут с тобой.
— Откуда вы?..
— Я всё ж Элной-ара, а не кобыла недоенная, — хмыкнула шаверка. — Ну, отвечай скорее!
— Да не знаю я! — выпалила вконец растерявшаяся лекарка.
— А я об чём?! — возликовала бабка. — Про тоже талдычу, уже весь язык отболтала. Не знаешь ты, чего тебе и нужно, урыльник твой поросячий. А от мужика, у которого всё по шажочкам расписано, ещё требуешь чего-то. Промежду прочим, чего и требуешь, сама не знаешь. Ты б в себе покопалась: чего хочу? Чтоб на руках с утра до ночи носил? Чтоб сидел рядышком, за ручку держал? Чтоб в глазки глядел?
— Да какие глазки?!
— Во-во, и я о том же, — старуха ласково погладила ведунью по руке. — Ты в себя-то загляни, загляни. Самое время сейчас, ведь никто за плечом не маячит. Нету ничьей власти — ни Тьмы, ни Жизни. Пойми, что тебя надобно, нарчар. А там уж и мужику несчастному душу выедай по кусочкам.
— Я выедаю? — тяжко изумилась Арха.
— Ты, ты! — закивала шаверка радостно.
Видимо, обрадовалась, что лекарка поняла, что ей втолковать пытались. Разубеждать полоумную ведунья побоялась.
***
Вроде бы всем давно известно: нервировать беременных женщин нельзя. Но в последнее время окружающие только и делали, что Арху пугали. Причём делали это удивительно однообразно, подкрадываясь незаметно. Вот и родная бабуля объявила о своём появлении тем, что внучке руку на плечо положила, да ещё похлопала успокаивающе. Хорошо, что сама за спиной ведуньи встала — лишь поэтому лекарка опять не навернулась.
— Проснулась — смотрю, а тебя нет, — заботливо пояснила Агной. — Решила проведать. Зря мы всё же дозорных не выставили. Конечно, тут, вроде, злодеев тут сроду не водилось, но глаза лучше открытыми держать. Хотя оно и понятно: что с мужчин возьмёшь? Они духом слабы, значит, и в теле сил немного.
— Сама же чего сторожить не встала? — насмешливо спросила старуха, на земле сидящая. — Легко на мужиков пенять, когда по старости да немощности сил осталось — сурок наплакал.
— Ты бы шла в пещеру, нарчар, — будто ничего не слыша, заботливо посоветовала степнячка. Эдаким специальным нежно-бабушкиным голосом посоветовала — Архе от неё подобного слышать ещё не доводилось. — К утру же сквозить стало, как бы тебе не простыть. А то смотри, я своих мужчин попрошу, рядом лягут, согреют.
— Нет, не надо! — выпалила лекарка, представив, как на такую заботу её демоны отреагируют. — Всё хорошо, мне и так жарко!
— Ну, смотри, — усомнилась шаверка. — Только себя-то беречь надо.
— Ты её слушай, слушай, нарчар, — хихикая, подсказала старуха. — Как уж себя-то сберечь, красотка Агной не понаслышке знает. Ей до других дела нет, лишь бы собственная шкурка в целости осталась. Да ещё в тепле и уюте, золотом украшенная. И ведь не посмотрит, что золото чужое, а тепло ворованное!
— Ничего я у тебя не крала, дура старая! Я не виновата, что ты спятила!
Вопящей Агной, да ещё так, что слюна брызгала, Архе видеть тоже ещё не приходилось. С другой стороны, много ли она про родную бабку знала?
— Спятила-поспятила! — завопила в ответ старуха, проворно на ноги вскакивая и даже про клюку свою забыв. — Сама дура, дура, дура! — лекарка была уверена: сейчас язык покажет. Не показала. — Скажешь, не ты у меня жениха увела? Другая, может, кто?
— Да не был он никогда твоим женихом! Он от тебя, как от бешеной кобылицы шарахался!
— Не ври, чего не знаешь! Он в твой шатёр зашёл, просто потому, что заблудился!
— Не заблудился, а от тебя прятался! Ты его своей рожей овечьей напугала до икоты!
— А с чего она у меня вдруг овечьей стала? Кто на меня ос наслал, кто мёдом меня намазал, пока спала? Не ты?
— Мало намазала! Надо было тебя в муравейник сунуть! Ты мне подпругу подрезала и тетиву подпалила!
— Так ведь не просто ж так! Кто у меня подвеску с камешками голубенькими попёр?
— Сама вначале у меня спёрла, а потом говорит, будто её, будто я? Как тебя Тьма только выносит?! Так и не выносит же, потому ты до сих пор и не сдохла, карга старая!
— А это, вообще, кто?
Негромко, так, что Арха, над ухом которой клекотали две разъярённые демонессы едва расслышала, поинтересовалась Ирда. Оказывается, пока шаверки пытались друг друга перекричать, спящие в пещере успели проснуться и наружу вылезти. Впрочем, это как раз и не удивляло. Гневных женских воплей даже цикады испугались, присмирели.
— Если я всё правильно понял, — пояснил один из «наложников», демонстрируя, что имперский местные шаверы всё же знают, — та, что с палкой — уважаемая Элной-ара. Другой тут взяться неоткуда, на этой горе только она живёт.
— И кто такая эта Элной-ара? — почесав нос, поинтересовался Шай.
— Видящая, — пожал плечами шавер. — Умеющая зрить то, что было и то, чему ещё только суждено случиться. Но об этом её редко спрашивают. Не дело смертным знать, что им Тьма уготовила. Потому к ней и обращаются только за тем, чтобы она растолковала, как сейчас жить. Советы даёт толковые. Если, конечно, понять. Уж больно запутанно говорит.
— Это точно, — подтвердила Арха, бочком, перебирая руками по камешку, отодвигаясь от старух.
— Н-да, — хмыкнул Дан. — Говорят и впрямь запутанно. Ирраш, разобрался бы ты, что ли?
— Почему я? — изумился лорд Нашкас. — Это не мой род, не мои женщины. Я тут вообще чужой.
— Зато шавер, — ухмыльнулся Шай, скривив надутую кровоподтёком щёку, — тебе и карты в руки.
— Я ещё жить хочу, — пожал плечами грозный капитан столичной стражи.
— Ну а вы? — хаш-эд искоса глянул на «наложников».
Неприязненно так глянул. Может, всё-таки слышал предложение заботливой бабули? Или ему просто местные нравы не нравились?
— А что мы? — хмыкнул тот самый, имперский знающий. — Нам только Агной-ара приказывает.
— Не смотри на меня! — выставил руки Тхия. — Я больше в женскую драку не влезаю.
— Так драки ещё и нет, — заметил Адин.
И припоздал с замечанием. Потому что пока он говорил, шаверки успели-таки в волосы друг другу вцепиться. Визжа и завывая, как самые натуральные кошки, покатились по земле, совершенно неженственно лягаясь.
Арха понятия не имела, как происходят демонические бои за право сильного. Вполне возможно, что её неведомый дед тоже отстаивал свою власть, пытаясь супруге глаза выцарапать, но это вряд ли. По совсем не экспертному мнению лекарки, Агной-ара в такой драке не сильна была. Старуха с клюкой явно брала верх. Уже и уселась на поверженную степнячку, левой рукой вцепившись в шевелюру соперницы, а правой клюкой охаживая.
— Дан, как-то это… нехорошо, — высказал своё мнение Тхия, то ли неприязненно, то ли болезненно морщась.
— И почему всегда я? — едва слышно вздохнул хаш-эд.
Но, видимо, вздох расслышала не только лекарка.
— Потому что это твои будущие родственницы? — усмехнулся Ирраш.
— Твои тоже, — мрачно буркнул лорд Харрат.
— Справедливо, — мигом посмурнев, согласился шавер.
И глянул на Арху очень, ну просто очень недовольно. И вот как так получается: чтобы не случилось, чтобы не стряслось, а виноватой она оказывается? Проклял, что ли, кто при рождении?
А Дан на лекарку так и не посмотрел. Он, кажется, её вообще не замечал.
Глава шестая
Глава шестая
Никогда не делайте зла назло. Гадости должны идти от души
(Из наблюдений мистрис Шор)
Солнце ещё толком встать не успело, а демоны уже обратно в столицу засобирались. Лорд Харрат Шая в сторону отозвал, долго ему что-то втолковывал. Судя по вытянувшейся физиономии блондина, ничего хорошего демон не услышал. Арха за их разговором со стороны наблюдала, сама не очень понимая, хочет она, чтобы Дан с ней попрощался или не хочет.
Выяснить мнение самого хаш-эда не удалось. Адин не дал дождаться отбытия бывших гвардейцев. Настойчиво так за ручку ведунью взял и повлёк за собой. Может, и хорошо, что повлёк. По крайней мере, не пришлось наблюдать, как Дан её не замечает демонстративно.
Далеко синеглазик лекарку уводить не стал, всего-то за скальный взлобок завернул. А там уже и костерок разведён, и сухие сосновые иголки в кучу собраны, чтобы сидеть удобнее. Вон на эту кучу Адин и приземлился, царственным жестом предложив и Архе располагаться.
— Я тебе кое-что рассказать хочу. Честно говоря, давно хотел. Но Дан… Он считает, что тебе это всё не нужно. Говорит, что вас такое никак не коснётся. А в жалости, — Адин усмехнулся невесело, бессмысленно переворошил палкой костерок, — наш лорд Харрат никогда смысла не видел. И если уж что-то не имеет прикладной пользы, то оно и не нужно.
— Да уж, — о своём вздохнула Арха.
— Ну, вот и я о том же, — демон вытянул ногу, откинулся назад, облокотился, глядя на дымную полоску горизонта. — В общем, я сначала про себя, а потом про других, чтобы понятней было, ладно? — ивтор быстро улыбнулся, будто стесняясь, головой покачал. — Мне-то повезло больше, у нас бабушка была. Её, конечно, к сёстрам приставили. Но уж раз рядом постоянно крутился, то она и меня под крыло взяла. Так сказать, до кучи. Вообще-то мне свои мамки-няньки полагались, но отцу из столицы за воспитанием детей присматривать неудобно, да и некогда. А мать… Моя родительница — это вообще отдельная песня, как-нибудь в следующий раз о ней.
Адин потянулся, сунул палку в костёр, покрутил веткой в воздухе, раздувая тлеющий на конце огонёк.
— Чтобы тебе про воспитание маленьких дворянчиков и высокие отношения в аристократических семьях кое-что понятно стало: отсылают мальчишек из дома почти сразу, как самостоятельно туалетом пользоваться научатся.
— Куда отсылают? — не поняла ведунья.
— Погоди, — отмахнулся, от неё демон, — всему свой черёд. Так вот, за всё время я родных навестил целых два раза. Потом уже кадетский корпус был, тогда вообще домой не ездил. И в самый раз, когда кадетствовали и всплыла правда про мою ущербность.
— Адин…
— Арха-а, — передразнил её ивтор, ухмыляясь. — Я, конечно, не Дан, но в жалости не нуждаюсь. И котятьчи глаза по моему поводу делать не нужно. Слава Тьме, давно уже взрослый и местами даже состоявшийся лорд. Не о том речь. Так вот, когда отец о моих предпочтениях узнал, он мать с бабкой выгнал.
— Как выгнал?!
— Просто. Выставил за ворота в чём были, — равнодушно пожал плечами синеглазик. — Я их потом нашёл, конечно. Ну, как нашёл? Бабушка к тому времени умерла, а мать окончательно с ума сошла. От меня-то отец отречься никак не мог, хоть ему и очень хотелось, но всё же единственный наследник. Естественно, он второй раз женился. Но у них только ещё, по-моему, три дочери родились. Сына нет, это точно. Но от моих сестёр по матери отказался. Чтобы, как он выразился, не плодили дурную кровь. Спасибо Адашу, у нас теперь собственное имение есть, да ещё и гербовые привилегии — я могу им хоть какое-то приданое собрать.
Адин снова сел, подобрав под себя ноги.
— Так к чему я это? Мать он вышиб за то, что урода родила. А бабку за то, что благодаря её воспитанию таким вырос. Но, честное слово, в платья меня не рядили, вышивать не заставляли и кукол отбирали. Хотя, клянусь, я очень обижался. Но суть в том, что отца никто его не осудил.
— Да почему?
— Да потому, — демон переломил свою палку, кинув обломки в костёр. — Ты пойми — это не хорошо и неплохо. Это так, как оно есть. Так принято. Так и никак иначе. Чистота крови, величие рода и его же честь — вот, что важно! Всё остальное в расчёт не берётся. Адаш с Адашей в первый раз увиделись перед самой отправкой в замок Харратов. А они, на минуточку, близнецы. Просто Адашу при себе отец держал, а это как раз неправильно. Адаша же мать воспитывала — правильно. Кстати, при первой встрече Адаша братцу нос расквасила.