Поняв, что своим телом он не испугал и не вызвал брезгливости, граф вновь вернулся на кровать, на этот раз, заняв место между раскинутых в стороны ног Рэни.
- Согни чуть колени, - скомандовал он, и Рэни почувствовал, что сила, удерживающая его в неподвижности, чуть ослабла, позволяя немного поменять положение ног.
- Достаточно, - граф положил ладони на щиколотки, чуть сжал их пальцами, а потом провел руками вверх. – Нежная кожа. Не всякая дама может похвастаться такой.
Граф склонился ниже, почти касаясь носом кожи, и принюхался.
- Вербена и мята. Тебе идет, - граф чуть коснулся кожи губами, потом потерся щекой о колено, и Рэни вдруг почувствовал, как внизу живота разлилось тепло. Еще никто из клиентов не ласкал его так странно и, в то же время, приятно. Да клиенты вообще никогда не утруждали себя ласками, думая лишь о своем удовольствии. Отдавая себя, Рэни никогда не испытывал настоящего удовольствия. Было дело, кончал под клиентом, если тот, трахая, умудрялся попадать по нужному месту, но никакого особого удовольствия это не приносило, чистая физиология, как пояснил ему один из парней, взявшийся обучать новичка тонкостям науки соблазнения. Теперь же Рэни чувствовал себя более чем странно. Это заводило его и пугало одновременно, а граф и не думал останавливаться. Он ласкал ноги Рэни от щиколоток до бедер, изредка чуть прикусывая кожу и тут же зализывая укус. Потом переместился вправо и занялся шеей, оказавшейся настолько чувствительной, что Рэни чуть не кончил, почувствовав на ней горячие губы. Грудь и соски были не так чувствительны, но граф и тут нашел, чем удивить. Он немного потер соски пальцами, заставив их собраться в более плотные комочки, потом вынул из волос Рэни пару заколок и… защемил ими соски. Рэни как будто молнией изнутри пробило. Он выгнулся и вскрикнул, а граф усмехнулся и произнес низким, сводящим с ума гортанным голосом:
- То ли еще будет… - и вновь вернулся к вылизыванию шеи, тогда как пальцы его начали едва ощутимо ласкать член Рэни, сводя его с ума. Он то чуть сжимал головку, проводя большим пальцем сверху, размазывая выступающие капельки, то надавливал им на уздечку, совершая легкие круговые движение, только еще больше распаляя желание.
Не прошло и десяти минут, как Рэни готов был на все, только бы прекратилась эта пытка удовольствием. Когда граф отстранился и снял зажимы с сосков, Рэни взвыл не своим голосом и… кончил, обильно заливая спермой свой живот и постель. Даже на грудь и руку сидящего рядом графа попало несколько капель. Рэни, поняв, что натворил, замер, испуганно глядя на испачканного им клиента, а тот только улыбнулся и, стерев пальцами с себя капли, размазал их по груди Рэни.
- Какой горячий мальчик. Давно никого не было? Ничего, отдохни немного, и мы продолжим.
Граф подошел к двери, ничуть не смущаясь своей наготы, открыл ее и что-то приказал тихим голосом. Рэни не услышал, что именно сказал граф, но через минуту, граф только и успел что вернуться к кровати, в двери комнаты поскреблись и вошли трое слуг, старательно отводя взгляды от графа и распростертого на кровати Рэни. Один слуга нес небольшой столик, который установил у кровати, и низкий табурет. Второй поставил на столик вино в ведерке со льдом, серебряный бокал с витиеватым рисунком, тарелочку с сыром и вазу, наполненную разнообразными фруктами. Третий – опустил на табурет небольшой пустой таз, в который поставил кувшин с теплой водой, а на край таза повесил небольшие полотенца. Быстро закончив свои дела, слуги вышли, а граф взял кувшин. Он смочил одно полотенце водой, опустил кувшин на пол, а потом вытер влажной тканью живот и грудь Рэни.
- Зачем? Я сам, - лепетал несчастный Рэни, отчаянно краснея и чувствуя, что сходит с ума. Такого просто не могло быть. Рэни уже несколько лет позволял клиентам иметь себя во всех возможных позах и считал, что чувство стыда давно им потерянно, а тут, от нескольких движений мокрой ткани заливался краской и готов был провалиться под землю от стыда. Подумать только: за ним ухаживали! И кто? Сам граф Вальдрагон! Никогда еще он не чувствовал себя так… глупо. Граф же на это лишь посмеивался.
- Садись рядом. Пробовал когда-нибудь Санийское вино? – граф бросил использованное полотенце в таз.
Магия отпустила, позволяя двигаться. Рэни отрицательно покрутил головой, глянув на возбужденный член графа, и неловко сел на краю кровати, поджимая под себя ноги.
- А как же?.. – Рэни потянулся к члену графа, собираясь помочь ему получить удовольствие, но тот отстранился.
- Не сейчас. У нас вся ночь впереди.
Рэни вздохнул и кивнул, соглашаясь ждать столько, сколько прикажут. Мокрый живот немного холодило, но укрыться одеялом без разрешения было нельзя, а просить его… Рэни и так чувствовал себя неловко, а тут еще чувство вины начало разгораться в груди. Граф был с ним так… внимателен и заботлив, а он помогал устроить какую-то подлость в его доме. Рэни уже открыл рот, чтобы рассказать о своем нанимателе и бумагах в соседней комнате, но с губ не сорвалось ни единого звука.
Не обращая внимания на Рэни, граф наливал в кубок вино, а Рэни раз за разом пытался заговорить. Напрасно. И ошейник начал сильнее давить на горло, заставив его закашляться.
- Что такое? В горле пересохло? На, выпей вина.
Как только Рэни понял, что нужно молчать обо всем произошедшем, ошейник мгновенно отпустил, и он смог прошептать почти нормальным голосом:
- Спасибо.
Вино было очень мягким и приятно отдавало лесными ягодами. Сделав глоток, Рэни почувствовал, как в горле образуется ком горечи, не имевший никакого отношения к напитку. С трудом проглотив отпитое, Рэни тяжело вздохнул. Магия ошейника не позволит ему предупредить графа, как бы он не старался, а снять… - Рэни вернул бокал и провел пальцами по ошейнику, несколько раз подергав место, где располагался замок. Напрасно. Ошейник и не думал раскрываться. Когда-то он слышал о подобных штуках. Говорили, что снять их может только тот, кто надевал или более сильный маг, но такового у Рэни в знакомцах не водилось, да и сам он в магии ничего не смыслил, а надежда на то, что эти «украшения» снимут, таяла с каждой минутой. Теперь его было проще убить, чем заплатить и надеяться, что он будет держать язык за зубами.
Опустевший бокал вынули из его руки, чтобы долить вина, и вновь вернули. Рэни машинально и это допил, а граф вдруг расхохотался.
- Разве можно благородный напиток как простую воду хлебать? Эх ты, чудо.
Бокал вновь отобрали, а Рэни почувствовал, как в голове начало шуметь, и комната закружилась вокруг кровати.
- Э-э, парень, ну-ка ешь, - Рэни всунули в руку большую грушу. Мягкая и спелая, она так пахла, что удержаться и не откусить было невозможно. Сладкий сок тут же потек по запястью. Рэни замер, пытаясь сообразить, обо что его вытереть, но эту проблему за него решил граф. Он перехватил руку Рэни, поднял ее повыше и провел языком по сладкой дорожке, собирая сок. Рэни потрясенно замер, и сердце его забилось испуганной птичкой.
- Сладкий, - проурчал граф, облизываясь. – Чего застыл? Ешь свою грушу, а я прослежу, чтобы ты не испачкался.
И снова Рэни краснел, пока граф облизывал его руки, но грушу он все же доел до огрызка. Мог бы и его съесть, он с детства не был приучен едой раскидываться, но граф со смехом отобрал огрызок, решив, что Рэни просто пьян и не очень понимает, что делает. После груши его угостили сыром и какими-то сладкими красными и желтыми ягодами, которых Рэни никогда раньше не видел. Граф кормил его этими ягодами с рук, при этом сок пачкал его пальцы, и тогда настала очередь Рэни облизывать их, собирая сладость. Как-то незаметно это переросло в более интимные ласки. Граф, грудь которого Рэни пачкал ягодами, вырисовывая на коже узоры и тут же вылизывая, запустил пальцы в его волосы, принуждая опустить голову ниже. Возбужденный член гордо покачивался перед глазами Рэни, и он, не колеблясь, обхватил губами головку, усиленно работая языком.
Поначалу граф направлял его, а когда понял, что Рэни достаточно опытен в минете, позволил ему действовать самому. Только когда граф был близок к разрядке, он отстранил Рэни, не дав ему закончить начатое.
- Повернись и встань на четвереньки.
Поняв, что сейчас его, наконец, поимеют, Рэни развернулся, чуть прогнулся в спине, выпячивая зад, и шире расставил ноги.
- Какое аппетитное зрелище, - проурчал граф одобрительно, сжимая ягодицы. – Чистенький аккуратный мальчик, что может быть лучше?
Граф обвел анальное колечко пальцами, чуть надавил, проникая внутрь на одну фалангу, и тут же вышел.
- Смазка уже немного подсохла, и растянуть тебя побольше не помешает.
Рэни дернулся было, чтобы выполнить пожелание графа, но тот перехватил его запястье и вынудил вернуться в прежнюю позу.
- Стой так, - он несильно шлепнул Рэни по правой ягодице, не причиняя боли, а предупреждая, что его приказы нужно выполнять. Рэни и не собирался спорить. Когда граф присел сзади, сжимая в руках флакон с маслом, он постарался расслабиться, пропуская внутрь сначала один, а потом и два пальца, уверенно нашедшие нужную точку внутри. То, что граф пожелал лично заняться таким делом, как растяжка, было невероятно, но эта ночь вообще отличалась от всего, что было раньше, так что Рэни уже перестал удивляться.
Когда внутри было скользко от обилия масла, член стоял как каменный, а кольцо мышц легко раскрывалось, принимая три пальца, граф отстранился. Рэни еще больше выпятил зад, ожидая, что вот сейчас, сию секунду… Но граф только усмехнулся, вновь шлепнув Рэни по ягодице.
- Рано, - произнес он и скользкими от масла пальцами обхватил член Рэни, чуть сжимая головку. И тут же что-то жесткое обхватило основание члена и яички. Рэни не выдержал. Он буквально взвыл от отчаянья:
- Пожалуйста… Пожалуйста!..
- Ш-ш-ш, какой нетерпеливый. Ты уже кончал один раз, теперь потерпи немного, сейчас моя очередь.
Рэни уже был согласен на все, только бы пытка закончилась поскорее. Когда он почувствовал, как головка члена проникает в него, подался назад, чтобы поскорее насадиться на чужой член, но граф быстро пресек своеволие, а Рэни получил пару шлепков и приказ – не дергаться, а дальше… Дальше началось настоящее безумие. Рэни и раньше иногда шлепали ладонью клиенты, когда им хотелось, чтобы он поактивнее двигался и посильнее кричал, но никогда еще чужие ладони на бедрах или ягодицах не приносили такого удовольствия. Рэни даже подумал, что ему что-то подлили в вино, но вскоре все мысли выветрились из головы, оставив только безумное желание кончить.
Когда граф уложил его на бок и вновь вошел, легко проникая одним толчком на всю длину, Рэни уже ничего не соображал. Он выл, рычал, метался, двигал бедрами навстречу и сжимал в себе член, неосознанно стремясь получить разрядку, только ее не было. Проклятый ремешок, которым граф воспользовался, перед тем как перейти к «главному блюду», пережимал член и яйца, не давая кончить.
Затем Рэни перевернули на спину и задрали ноги так, что коленями он практически касался собственной головы, вот тут-то и началась настоящая «скачка». Граф врывался в него с такой силой и яростью, что Рэни на мгновение показалось: трахать его будут до смерти, а она уже близка, судя по тому, как колотится сердце, и сжимается все внутри. Он даже вдохнуть не мог нормально и только хрипел, борясь за каждый глоток воздуха. Именно в этот момент граф, словно опомнившись, чуть замедлился, быстро снял стягивающий член ремешок и сделал еще одно движение, прижимаясь пахом так сильно, как только мог. Рэни, почувствовав, как член внутри него содрогается, сорвался в самый сильный за свою жизнь оргазм. Он изливался и изливался, содрогаясь всем телом, сжимая внутри себя член графа и чувствуя, что сознание исчезает со скоростью взбесившегося жеребца.
Когда Рэни пришел в себя, рядом никого не было. Между ног ощутимо саднило, но не больно, а так… сладко. Он вновь был вытерт начисто, о чем свидетельствовали мокрые следы на животе и бедрах, а также влажные полотенца в тазу. Полбутылки вина, бокал и фрукты с сыром все еще стояли на столе, а вот графа и его одежды нигде не было видно. За окном все еще было темно, но луна поднялась выше, так что Рэни предположил, что с момента прихода графа в комнату прошло часа три – четыре, а значит, скоро рассвет.
Рэни сел, окинул взглядом комнату еще раз и задумался. Он никак не мог решить: что ему делать? Как предупредить графа о том, что ему приготовлена ловушка? Он уже понял, что сказать об этом не сможет, и, поскольку грамоте его никто не обучал, написать тоже. Попытаться предупредить как-то слуг? А если в доме есть кто-то работающий на его заказчика? Впрочем, почему «если»? Наверняка есть, и, может быть, даже не один. Ведь кто-то же открыл окно, через которое Рэни залез в спальню графа!
- Окно, - спохватился Рэни. – Я могу воспользоваться им еще раз.
Он бросился к окну, но, сделав пару шагов, понял, что столь бурно проведенная ночь не прошла для него даром, зад ощутимо побаливал, стоило ему начать двигаться. Скакать по карнизам в таком состоянии было небезопасно, но…
- Выхода у меня нет, - вздохнул Рэни, поднимая свои штаны и натягивая их.
Одевшись, он подошел к окну, открыл его и, убедившись, что внизу никого нет, да и во всем доме царит тишина, выбрался на карниз. В ногах ощущалась некоторая слабость, так что на этот раз идти пришлось намного осторожнее. Однако, добравшись до нужного окна, Рэни понял, что опоздал. Оно было плотно закрыто, и шторы задернуты. Немного потоптавшись на карнизе, Рэни решился постучать в стекло, но его или не слышали, или в комнате никого не было. Он еще минут пять потоптался на одном месте и хотел было возвращаться, когда вспомнил, что в спальне было два окна. Увы, но второе оказалось не гостеприимнее первого. От такой прогулки у Рэни устали руки, и ноги подгибались, так что торчать и дальше перед закрытыми окнами было глупо. Разбившееся тело под окнами вряд ли порадует графа и его слуг. Пришлось возвращаться назад ни с чем. Однако, когда он пробирался мимо первого окна, в голове мелькнула идея. Пара заколок все еще была в волосах. Граф наверняка их запомнил, а значит, если увидит на окне со стороны улицы, обеспокоится и заинтересуется, как они туда попали. Не зря же ему король доверил столь ответственный пост, граф наверняка очень умен и сможет что-то заподозрить.
Недолго думая, Рэни вынул из волос одну заколку, попутно выдрав вместе с ней пару волосин, и вонзил в щель между деревом и стеклом так, чтобы она непременно бросилась в глаза тому, кто отодвинет шторы. Рэни еще подумал, что если ему повезет, то слуга, который утром будет открывать окно, скажет хозяину о такой необычной находке.
- Если, конечно, этот слуга не предатель.
Тяжело вздохнув, Рэни направился к той комнате, в которой провел самую незабываемую ночь в своей жизни. Перед самым окном правая нога все же сорвалась с карниза, и Рэни чуть не полетел вниз, но природная цепкость и удача все же были на его стороне. Разодрав рукав и ободрав локоть до крови, он все же смог вернуться обратно в комнату. Тут, с момента его ухода, ничего не изменилось. Немного поразмыслив, Рэни вернулся к кровати. Возле вазы с фруктами обнаружились две заколки, которыми граф пользовался не по назначению. Рэни почувствовал, как щеки заливает краска стыда, когда нахлынули воспоминания, но он решительно отбросил их. Покрутив заколки в руках, Рэни подобрал подушку и нацепил их по ее углам. Слуги, наверняка, скажут графу, что его «гость» забыл свои вещи в комнате.
- Граф же не может подумать, что подобным образом вещи можно случайно забыть или потерять?
Рэни внимательно оглядел комнату в поисках своих вещей и увидел брошенную на полу рубаху графа. Она едва выглядывала из-под кровати, так что именно из-за этого ее могли не найти сразу. Поколебавшись, Рэни поднял рубашку, аккуратно сложил ее, засунув за пазуху. Он и сам себе не мог пояснить, зачем забрал ее, но расставаться с украденной вещью совершенно не хотелось. Окинув еще раз взглядом комнату, Рэни поймал себя на том, что выискивает причину задержаться здесь еще немного, в надежде, еще хоть раз взглянуть на графа.
- Смешно. Граф и шлюха на одну ночь, - Рэни печально усмехнулся сам себе, надел плащ и направился к двери, но, протянув к ней руку, все же развернулся обратно к кровати.