- Есть. И она самая трудная. Мне нужно срочно в алмазный район попасть, причем незаметно.
От неожиданности мадам Хлоя даже присвистнула, и глаза ее стали очень большими и удивленными.
- Зачем тебе?
- Очень надо предупредить одного человека. Если с ним что-нибудь случится, я буду виноват.
- Так пошли ему весточку, я найду курьера.
- Не могу. Не тот случай. Мне надо самому. Очень надо.
- Ладно, - мадам Хлоя немного поколебалась, а потом кивнула, выходя. – Жди здесь. Заодно и переодеть тебя надо, в этих полупрозрачных шмотках и дорогом, но местами порванном плаще ты сразу кидаешься в глаза. Хорошо, что утро раннее, и тебя в таком виде вряд ли кто-то мог приметить.
Рэни безжалостно кромсал свои волосы, пока дожидался хозяйку, когда же она вернулась с ворохом одежды, он ничем не напоминал того ухоженного парня, что недавно переступил порог ее заведения.
- Молодец. Быстро справился. Держи. Надевай. Через пару минут по улице проедет молочник, который доставляет продукты в алмазный район. Он провезет тебя через ворота как своего помощника, а там ты уж сам.
- Спасибо, мадам Хлоя, - Рэни от полноты чувств быстро чмокнул ее в щеку, но она отмахнулась от него.
- Одевайся быстрее.
Еще через час Рэни оказался у дома графа Вальдрагона и понял, что опоздал. Ворота были настежь распахнуты. Внутри сновали вооруженные воины, причем, судя по черной форме, все из тайной стражи, а с ними два офицера в алой форме с золотым аксельбантами – личная гвардия короля. Пока Рэни растерянно заглядывал за ворота, из дома вывели графа Вальдрагона. Два воина тащили его, выкрутив руки за спину. Они остановились около офицеров в алом, те что-то сказали и рассмеялись, графа оттащили чуть дальше и запихнули в карету без окон. Кучер тут же щелкнул кнутом, лошади тронулись с места, и карета покатила к воротам в сопровождении двух десятков верховых. Рэни тут же отскочил от ворот и скрылся за ближайшим деревом. Понимая, что опоздал, он глядел вслед карете, ощущая свою вину. В голове даже мелькнула мысль: пойти и признаться в том, какую роль он сыграл в аресте графа, но воспоминания о матери и больной сестре не дали ему выполнить это самоубийственное желание. За предательство и покушение на дворянина наказание было только одно – смерть, а его поступок именно так и можно было назвать.
- Надеюсь, графу удастся доказать свою невиновность, - Рэни с тоской посмотрел туда, где скрылась карета, поколебался немного и принял решение. Он был твердо намерен вернуться. Вот только устроит мать и сестру, чтобы они ни в чем не нуждались, и тут же вернется. Двух дюжин дней ему должно было хватить, королевские суды иногда затягивались на полгода, а то и дольше, так что он вполне может успеть. А там пусть допрашивают хоть с палачом, хоть с помощью ментальной магии, он готов ко всему.
Молочник ждал его в условленном месте. Обратный путь они проделали так же беспрепятственно, как и въехали в дворянский район. Стражи на воротах не обратили на них никакого внимания, обсуждая какие-то свои похождения.
К отправке каравана Рэни как раз успел. Матери и Тине выделили место в телеге, на которой везли тюки с тканями. Рэни пришлось идти пешком, еще и помогая вознице с лошадьми, когда они останавливались на привал, но это его не тяготило. Ухаживать за животными было несложно, и думать такая работа не мешала. Он все прикидывал, как лучше сделать, как устроить мать, куда потом явиться с повинной, и что с ним после этого будет. Рассчитывать на снисхождение не приходилось, но Рэни надеялся, что его раскаянье учтется на суде и каторжные работы заменят смертную казнь. С каторги был шанс вернуться, с виселицы – нет.
Через четыре дня пути караван остановился в небольшом городке, где к нему должны были прибавиться еще несколько торговцев с товарами, здесь же они провели ночь, разместившись на двух расположенных рядом постоялых дворах. Ужин Рэни отнес матери и Тине наверх, благо им досталась отдельная небольшая комнатка, а сам он ночевал в общем помещении с десятком караванщиков. Ужинать ему тоже пришлось внизу, вместе со всеми, так что Рэни, взяв свою порцию, устроился за угловым столиком вместе с тремя возницами. Разговоры шли о торговле и предполагаемых ценах, так что Рэни быстро перестал прислушиваться к происходящему за столом. Постепенно к ним подсаживались все новые люди, так что к концу ужина Рэни отодвинулся в самый угол, прислонился плечом к стене и тихо сидел, прикрыв глаза и неспешно потягивая яблочный сидр. Он даже почти задремал, когда его слуха коснулось знакомое имя.
- Что? – сонливость мгновенно слетела с Рэни.
- Я говорю, вчера казнили графа Вальдрагона в столице на королевской площади. Голову отрубили, так люди говорят, голова после этого еще и вещала пророчество страшное о конце света. Вон как.
- Как казнили? – Рэни чуть кружку с остатками сидра не уронил. – Его же только арестовали. А как же суд?
- Так королевский суд состоялся сразу по аресту. Его тут же осудили и приговорили. Казнь…
Дослушивать Рэни уже не стал. Он выбрался из-за стола и почти бегом выскочил во двор. Сердце сжималось в груди от боли. Единственный, кроме родных, человек, который был добр и внимателен к нему, и он убил его. Убил! Пусть и не своими руками.
Не видя ничего вокруг, Рэни добрел до колодца и рухнул перед ним на колени, обхватив себя руками. Сухие рыдания рвались из груди, но слез не было. Была только жгучая горечь, разливающаяся внутри. В какой-то момент хлынул дождь, вымочивший Рэни до нитки и приведший его в чувство. Казнь уже состоялась и ничего изменить нельзя. Все, что ему осталось – это помнить и мучиться от угрызений совести.
Стуча зубами, Рэни встал на ноги и побрел в свою комнату. Многие его соседи уже спали, некоторые задержались в зале, потягивая пиво, и на мокрого Рэни никто не обратил внимания. Переодевшись, он укутался в одеяло и лег на свое место. Сна не было. И мыслей не было. В голове образовалась черная пустота. Так Рэни до утра и пролежал.
Около полудня пятого дня караван подошел к огромной каменной арке, за которой клубился сизый туман. Рэни, бездумно бредущий за телегой, не сразу понял, отчего караван остановился. Присмотревшись, он разглядел, как первые телеги с большим интервалом въезжают в туман, под руководством молодого мага в серебристо-сером балахоне.
- Что происходит? – тихим голосом поинтересовалась Тина. Рэни пожал плечами, сам ничего не понимая.
- Это природные пространственные врата, - пояснил им возница, перебирая вожжи в руках, дожидаясь своей очереди. – Если бы не они, дорога на юг занимала бы дней двадцать – двадцать пять, а так мы за пять дней добираемся на место. Маги внимательно следят за воротами, чтобы никто не пострадал. Время установили, когда можно туда, а когда обратно, ну и плату взымают за пользование. Удобно.
Когда подошла их очередь пользоваться порталом, возница подстегнул коней, и те шустро припустили вперед, явно зная как себя вести. Рэни, нервничая, ухватился за бортик телеги и даже закрыл глаза, шагнув в сизое марево. Его на мгновение обдало холодом, а в следующее яркое солнце и разогретая им земля дохнули в лицо жаром. Открыв глаза, Рэни поморгал, вглядываясь в новый пейзаж. Переправившиеся ранее телеги собирались на площадке метрах в пятистах от портала. Деревья вокруг портала мало чем отличались от тех, которые росли севернее, зато дальше, насколько хватало глаз, простиралась степь, трава в которой почти вся была сухая и выгоревшая, только справа на горизонте виднелся белокаменный город у подножья черных гор.
Еще около часа караван отдыхал после портала, а потом тронулся в путь к тому самому городу. К вечеру они уже проходили ворота. Воспользовавшись советом караванщика, Рэни отвел семью в гостиничный двор, где они недорого сняли две комнаты на пару дней. Тина после дороги выглядела очень бледной и вновь начала кашлять. Мать, встревоженная ее здоровьем, тут же отправила Рэни за лекарем.
Оставив вещи, Рэни узнал у хозяйки гостиницы, где можно найти мага-лекаря, и отправился по указанному адресу. Когда он стучался в двери дома, на улице уже стемнело. Пожилой мужчина, открывший ему, был крайне недоволен поздним визитом, но все же согласился пойти и посмотреть Тину, запросив за первичный осмотр две серебряные короны.
Когда лекарь вышел из ее комнаты, Рэни услышал, как надрывно рыдает там мать.
- Крепитесь, вашей сестре осталось уже недолго, - тихо произнес лекарь, и Рэни почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Большего потрясения он в жизни не испытывал. – К-как н-недолго? Мы же… маг-целитель сказал – выздоровеет.
- Шарлатан ваш маг, - лекарь нахмурился. - На такой стадии чахотку вылечить невозможно. Год назад – можно было бы помочь, а сейчас… - он выразительно покачал головой. – Тот маг просто снимал боль и оказывал поддерживающую терапию, потому вашей сестре дышать становилось легче. Я могу делать то же самое раз в день до конца, для этого не надо быть дипломированным магом, хватит сил и такого слабого лекаря, как я. Это облегчит ее уход.
- Сколько? – прошептал Рэни помертвевшим голосом.
- Один золотой. Сегодняшний визит можете не считать.
- Хорошо, - Рэни сунул руку в кошель и достал горсть монет, передав их лекарю. – Приходите насколько хватит монет. Потом я еще дам.
Лекарь быстро пересчитал и убрал монеты в свой кошель, а потом тронул Рэни за локоть.
- Тут очень дорогое проживание. Если хотите, я могу отвести вас к своей соседке, она вдова, сдает комнаты недорого. Заодно, и маме вашей и сестре поможет.
Так семейство Рэни оказалось в небольшом домике у вдовы Лесы Грисс, расположившись в двух комнатах на втором этаже. Леса была немногим старше матери Рэни, но смерть мужа, погибшего два года назад, не подкосила ее так сильно. А может, она просто была сильнее и не позволила сломать себя жизненным обстоятельствам. Детьми боги ее не благословили, вот и придумала вдова пускать постояльцев. Горе семейства Рэни она приняла близко к сердцу. Добрая женщина помогала ухаживать за Тиной и поддерживала в меру сил вконец убитую горем мать, совершенно переставшую замечать сына. Помыкавшись весь следующий день в чужом доме, Рэни решил поискать работу. Он мало что мог, но работать по своей старой профессии больше не собирался. Лучше уж подмастерьем каким-нибудь устроиться.
Посоветовавшись с лекарем, он направился на рынок, где можно было услышать много интересного и нужного. Был на рынке и столб с объявлениями, но читать Рэни не умел. В деревне, где он жил в детстве, грамоте обучали по выходным в храмовой школе, но сначала Рэни был еще мал, потом он помогал матери по дому, поскольку она только родила и долго после этого болела, да и Тина была очень слабенькая, а позднее работал в меру сил. Когда же наследник барона их буквально выселил, они перебрались в столицу, и об образовании вообще речи уже не шло.
Когда Рэни добрался до рынка, начался мелкий дождик. Укутавшись в плащ, он обходил лавки, интересуясь, не нужен ли кому помощник или еще какой работник, но везде его ожидал отказ. День прошел впустую. Никому он не был нужен, но возвращаться к старой «профессии» Рэни не собирался, даже если он будет умирать с голоду. Что-то сломали в нем последние события, так что даже вспоминать прошлый заработок было противно.
Вернувшись в дом вдовы ближе к вечеру, Рэни поел остывшую кашу, найденную на кухне и, заглянув на минутку к недавно задремавшей Тине, ушел в свою комнату. Он лег в кровать, завернувшись в одеяло, словно в кокон, но сна не было, как и в прошлую ночь. Он просто лежал, глядя на танцующие по потолку и стенам тени, и пытался понять, как жить дальше, когда… Тины не станет. Возвращаться в столицу смысла не было. Нужно было искать работу в провинции, но какую? Ответов на этот вопрос Рэни не находил. Малышом он мечтал стать таким как отец, даже учился стрелять из лука и арбалета, и это у него неплохо получалось, но прошлое осталось позади. Далеко-далеко. В другой жизни.
Пятнадцать дней пролетели как пустой сон. Тина медленно угасала, вместе с ней уходила и надежда. Не в силах выносить гнетущую атмосферу в доме, Рэни каждый день уходил в город и бесцельно бродил по улицам. Иногда он захаживал на рынок, прислушиваясь к тому, что говорят люди. Вот там, на рынке, он и услышал такое, отчего едва не упал, запнувшись. Граф Вальдрагон жив!
Рэни подошел к небольшой группе людей, живо обсуждающих последние столичные новости. Оказалось, что Его Величество вовсе не казнил своего преданного начальника стражи. Они все это разыграли, чтобы поймать группу заговорщиков, и те попались в расставленную ловушку. В результате по столице прокатилась волна арестов и казней. Главных заговорщиков, коих насчитывалось семеро, сразу же казнили, причем троих посадили на кол, чего уже более ста лет не случалось в королевстве, остальным просто отрубили головы. Тех, кто был просто исполнителями – сослали, приговорив к пожизненной каторге на рудниках.
С рынка Рэни ушел, пошатываясь, не закончив выслушивать подробности. Граф Вальдрагон не простит сыгранной им роли во всем произошедшем, это было понятно. Вопрос был в том, как быстро его отыщут, учитывая, что он не слишком-то и прятался. Рэни только надеялся, что дней десять у него еще есть, чтобы Тина не узнала о казни брата. Он очень не хотел, чтобы его сестра, уходя, переживала за него. Пусть уйдет спокойно, зная, что ее все любят.
Перешагнув порог дома, Рэни замер, вслушиваясь в страшный крик-вой матери. Он взбежал по лестнице за одно мгновение, дернул дверь в комнату Тины и замер на пороге. Тина лежала на кровати невозможно бледная, но при этом лицо ее выражало покой и умиротворение. Она словно спала. Мать рыдала, встав перед кроватью на колени и держа в ладонях ее руку. Рэни подошел на подкашивающихся ногах, прикоснулся губами к холодному лбу сестры. Он растеряно оглянулся, не представляя, как теперь быть. Хорошо, что в этот момент появилась Леса.
- Рэни, иди вниз, поешь. Мы сами все сделаем. Иди.
И он пошел. Сел на кухне и уставился в окно. Еще полчаса назад ему казалось, что он уже примирился с грядущей кончиной сестры, но, когда столкнулся со смертью, понял, что привыкнуть к этому невозможно. Сердце плакало кровавыми слезами, но, вместе с тем, где-то глубоко в груди теплилось… облегчение. Тина отмучилась, и он теперь не будет метаться в поисках денег на ее лечение, как ни чудовищно бы это звучало. В горле стоял ком, хотелось плакать, но слез не было.
Входная дверь хлопнула, наверх поднялось несколько женщин, чтобы подготовить тело к захоронению. За ними в доме появился плотник, и Рэни не смог усидеть. Он почти бегом покинул дом и до ночи бродил по городу, не находя себе места. Когда же он вернулся, дом был погружен в гнетущую тишину. В комнате матери и Тины горела свеча. Из-за двери доносилось бормотание. Рэни тихо вошел в комнату, стараясь не прервать молитву матери, она же его заметила не сразу. Тина, все такая же красивая, лежала в гробу, обряженная в белоснежное платье и небольшой венок. В руках ее находился маленький букет невесты, как того требовала традиция захоронения невинной девицы.
Около часа он просидел в углу, стараясь придумать слова для прощания с Тиной, но и их не находилось.
- Рэни, - голос матери вывел его из задумчивости.
- Да, мам?
- Иди. Нечего тебе здесь сидеть.
- А ты?
- Я еще посижу. Иди.
Уже в дверях он услышал ее шепот:
- Ты сильный. Ты справишься. А я так устала. Устала.
- Мам?
- Иди, Рэни. Пожалуйста. Дай нам побыть наедине.
И он вышел. Сколько раз потом Рэни ругал себя за то, что ушел. Сколько раз пытался себе представить, как все сложилось бы, откажись он уйти, но… Что толку думать о том, чего не случилось. Утром, когда Рэни, так и не сомкнувший глаз, вошел в ту комнату, матери уже не было в живых. Она повесилась рядом с телом дочери.
Происходящее дальше слилось для Рэни в одно маловразумительное пятно. Очнулся он только на кладбище, когда могилы родных ему людей начали закидывать землей. Жрец бормотал молитвы, прося богов принять две души в небесные чертоги, рядом стоял лекарь и Леса, пришедшие попрощаться. Рэни окинул взглядом кладбище, пытаясь вспомнить, как сюда попал, а потом решил, что ему это без разницы. Больше некуда спешить. Он остался один, никому не нужен, если не считать мстительного графа, а он…