Интересно, а иезуиты ходят на исповедь?
Слабые раскаты грома. Крис посмотрела на небо. Неужели пойдет дождь?..
Воскресение и вечная жизнь…
Да, да. Точно. В следующий вторник. Вдали сверкали зарницы. Не зови нас, дитя, мы сами тебя позовем.
Она подняла воротник пальто и медленно побрела дальше.
Она надеялась, что хлынет ливень.
Через минуту она была дома, где поспешила в ванную, затем заглянула в кухню.
– Привет, Крис, как дела?
За столом сидела хорошенькая блондинка лет двадцати с хвостиком. Шэрон Спенсер. Девушка из Орегона. Последние три года она исполняла роль наставницы Риган и секретаря Крис.
– Обычная нервотрепка. – Крис подошла к столу и стала перебирать принятые Шэрон сообщения. – Есть что-нибудь интересное?
– Хотите на следующей неделе попасть на ужин в Белом доме?
– Ой, не знаю. Как думаешь, что там будет?
– Наедитесь сладостей до тошноты.
– Где Рэгз?
– Внизу, в игровой комнате.
– Что делает?
– Лепит. Птичку, если не ошибаюсь. Вам в подарок.
– Да, подарок – это хорошо, – пробормотала Крис. Затем подошла к плите и налила себе чашку кофе. – Ты не шутила насчет ужина?
– Нет, конечно, – ответила Шэрон. – В четверг.
– Что-то грандиозное?
– Нет, человек пять-шесть.
– Круто.
Она была польщена, но не удивлена. Кто только не оказывал ей знаки внимания: таксисты, поэты, профессора, короли. Что им в ней нравилось? Ее жизнь.
Крис села за стол.
– Как прошел урок?
Шэрон закурила и нахмурилась.
– С математикой снова проблемы.
– Правда? Странно.
– Да, я знаю. Это ее любимый предмет.
– Господи, это «новая математика». Боже, что бы мы без нее делали…
– Привет, мам!
Вытянув вперед тоненькие руки, Риган с порога бросилась ей навстречу. Рыжие косички, похожие на крысиные хвостики. Нежное сияющее личико, усыпанное веснушками.
– Привет, вонючка! – Счастливо улыбаясь, Крис приняла дочь в медвежьи объятия и, не в силах сдержать волну нежности, жарко поцеловала в розовую щеку. – Моя сладкая. – И вновь – чмок-чмок-чмок – поцелуи. Наконец она отстранила Риган от себя и пристально на нее посмотрела. – Чем сегодня занималась? Чем-то хорошим?
– Всякой всячиной.
– Это какой же? Хорошей?
– Дай подумаю. – Риган прижалась коленями к коленям матери и тихо покачивалась взад-вперед. – Ну, во-первых, я училась.
– Понятно.
– А еще рисовала.
– Что ты рисовала?
– Цветы. Маргаритки. Только розовые. А потом… ах да! Лошадку.
Неожиданно Риган словно прорвало. Глаза ее загорелись.
– У этого человека была лошадка, ну, там, у реки. В общем, мам, мы гуляли, а потом появилась эта лошадка. Такая красивая! Жаль, мам, что ты ее не видела. А тот дядя, он разрешил мне посидеть на ней! Честно! Недолго, всего минутку!
Крис незаметно подмигнула Шэрон.
– Сам разрешил? – удивилась она.
Приехав вместе с ней в Вашингтон на съемки фильма, белокурая секретарша, которая теперь фактически стала членом семьи, жила в доме и занимала спальню на втором этаже – до тех пор пока не познакомилась в соседней конюшне с «наездником». В тот момент Крис решила, что Шэрон требуется место для уединения, и переселила ее в номер дорогого отеля. Более того, настояла, что оплатит ей проживание.
– Да, сам, – с улыбкой ответила Шэрон.
– Это была такая серая лошадка, – добавила Риган. – Мам, а нам нельзя завести свою лошадку? Или все-таки можно?
– Посмотрим, малыш.
– Когда ты мне ее купишь?
– Посмотрим. А что за птичку ты смастерила?
Сначала Риган недоуменно посмотрела на мать, затем обернулась к Шэрон и расплылась в улыбке, демонстрируя брекеты на зубах и робкий упрек.
– Ты ей рассказала! – укоризненно заявила она, после чего повернулась к матери и обиженно добавила: – Я хотела, чтобы это был сюрприз.
– Ты хочешь сказать, что…
– С длинным носом, ты как раз такую хотела!
– Рэгз, ты просто прелесть! Можно на нее посмотреть?
– Нет, ее еще нужно раскрасить. Когда будет ужин, мам?
– Проголодалась?
– Не то слово.
– Еще даже нет пяти. Когда был ланч? – спросила Крис у Шэрон.
– В двенадцать или около того, – ответила секретарь.
– Когда вернутся Карл и Уилли? – Сегодня Крис разрешила им взять выходной.
– Думаю, в семь, – ответила Шэрон.
– Мам, давай съездим в «Хот шопп»? – взмолилась Риган. – Ну, давай!
Крис взяла руку дочери и, улыбнувшись, поцеловала детскую ладошку.
– Беги наверх и одевайся. Мы идем в ресторан.
– Мам, я люблю тебя!
Риган, довольная, выбежала из комнаты.
– Дорогая, надень новое платье! – крикнула ей вслед Крис.
– Вы бы хотели снова стать одиннадцатилетней? – задумчиво спросила Шэрон.
– Не знаю. – Взяв ворох писем, Крис принялась их перебирать.
– Но имея разум взрослого человека? Со всеми воспоминаниями?
– Конечно.
– Ни за что.
– А если подумать?
Крис бросила письма на стол и взяла сценарий, присланный ее агентом Эдвардом Джаррисом. К сценарию прилагалось сопроводительное письмо, аккуратно прицепленное скрепкой.
– Черт, я ведь сказала им: временно никаких сценариев. Я даже не буду их читать.
– Но этот придется, – сказала Шэрон.
– Неужели?
– Сегодня утром я тоже его прочла.
– Ну, и как он тебе? Хороший?
– Думаю, замечательный.
– И мне придется играть монахиню, которая обнаруживает, что она лесбиянка?
– Нет, вам ничего не придется играть.
– Черт побери, кино с каждой минутой все интереснее! Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Чему улыбаешься?
– Они хотят, чтобы вы стали режиссером, – с напускной скромностью ответила Шэрон и выдохнула сигаретный дым.
– Что?
– Читайте письмо.
– О боже, Шэрон, да ты шутишь!
Крис схватила письмо и принялась читать. Глаза выхватывали обрывки фраз: «новый сценарий», «триптих», «студия хочет, чтобы сэр Стивен Мур», «принять роль при условии»…
– Я буду режиссером этой части!
Крис вскинула руки и издала пронзительный ликующий клич. Затем, держа письмо обеими руками, прижала его к груди.
– О Стив, ты ангел, ты вспомнил! – Съемки в Африке, выпивка, походные стулья, багрово-золотистый закат. «Кино – это сплошное надувательство! Актеру достается одно дерьмо, Стив!» – «А мне нравится». – «А я говорю, дерьмо. Знаешь, что в этом бизнесе самое реальное? Режиссура. Ты что-то сделал, и оно твое. Я хочу сказать, что-то такое, что живет!» – «Тогда сделай это, киска! Сделай!» – «Я пыталась, Стив. Пыталась. Но им это не нужно. Они даже слушать не хотят». – «Почему нет?» – «Да ладно тебе, ты знаешь почему. Они считают, что я не справлюсь». – «А по-моему, справишься».
Теплая улыбка. Теплые воспоминания. Милый Стив.
– Мам, я не могу найти платье! – крикнула Риган с лестничной площадки.
– В шкафу! – ответила Крис.
– Я смотрела.
– Сейчас приду. Подожди секунду. – Она бегло пролистала страницы сценария, внезапно поникла и прошептала: – Боюсь, это самое настоящее дерьмо.
– Я так не думаю, Крис. Нет! Сценарий действительно хороший.
– Ты думала, что в «Психо» недостает смеха.
– Мам!
– Иду! У тебя свидание, Шэр?
– Да.
Крис указала на стопку писем.
– Тогда продолжай. Мы можем доделать все это утром. Успеем.
Шэрон встала.
– Нет, погоди, – поправилась Крис. – Извини. Одно письмо нужно отправить сегодня вечером.
– Хорошо, – ответила Шэрон и потянулась за блокнотом.
– Ма-ма! – донеслось сверху. В голосе Риган слышалось нетерпение.
– Вернусь через минуту, – со вздохом сказала Крис, вставая, и тут же добавила, увидев, что секретарша бросила взгляд на часы: – Что такое?
– Ой, мне пора медитировать.
Крис могла лишь беспомощно развести руками. Последние полгода она стала свидетельницей «поисков безмятежности» со стороны секретарши.
Все началось в Лос-Анджелесе. Сначала это был самогипноз. Спустя какое-то время его сменили буддийские мантры. Последние несколько недель Шэрон жила в комнате наверху, и весь дом провонял ладаном. К ладану прилагалось регулярное монотонное гудение «нам-мьохо-ренге-кьо» («Понимаешь, Крис, это нужно постоянно повторять, и тогда ты достигнешь всего, что желаешь…»), которое можно было услышать в самое неподходящее время – обычно когда Крис учила роль.
– Можно включить телевизор, – как-то раз великодушно заявила ей Шэрон. – Лично мне посторонний шум не помеха.
Теперь это была трансцендентальная медитация.
– Ты уверена, Шэр, что такие штуки тебе на пользу?
– Это придает мне душевное спокойствие, – ответила Шэрон.
– Отлично, – равнодушно откликнулась Крис, затем повернулась и зашагала прочь, бормоча на ходу: – Нам-мьохо-ренге-кьо…
– Повторяйте это минут пятнадцать или двадцать без перерыва! – крикнула ей Шэрон. – Может, это пойдет вам на пользу.
Крис на мгновение остановилась. Господи, что же на это ответить? В конечном итоге она решила обойтись без ответа. Промолчав, поднялась наверх, в спальню Риган, где сразу же шагнула к гардеробу. Дочь стояла в центре комнаты, глядя в потолок.
– Как дела? – спросила Крис, перебирая вешалки в поисках голубого ситцевого платья. Она купила его на прошлой неделе и была уверена, что оно должно висеть в этом шкафу.
– Странные звуки, – ответила Риган.
– Да, я знаю, у нас появились друзья, – сказала Крис.
Риган вопросительно посмотрела на мать.
– Это кто же?
– Белочки, моя милая. Белочки на чердаке.
Ее дочь была брезглива и жутко боялась крыс. Даже безобидных мышей.
Поиски платья не увенчались успехом.
– Видишь, мам, его здесь нет.
– Да, я вижу. Может быть, Уилли отнесла его в чистку.
– Оно пропало.
– Верно. Надень вот это, темно-синее. Оно красивое.
После дневного киносеанса в Джорджтауне, где они посмотрели фильм «Вилли Винки» с участием Ширли Темпл, мать и дочь по мосту переехали на другой берег Потомака в Росслин, штат Вирджиния. Здесь, в ресторане «Хот шопп», Крис съела салат. Риган же с удовольствием умяла суп, две булочки, жареного цыпленка, клубничный коктейль плюс черничный пирог с шоколадным мороженым. И куда это все только в нее вмещается, удивилась Крис. В эти тонкие ручки? Ребенок был тощ, как мимолетная надежда.
Когда принесли кофе, Крис закурила и посмотрела в окно на шпили Джорджтаунского университета, затем перевела задумчивый взгляд на неторопливую гладь Потомака: ни за что не скажешь, что под ней скрываются коварные подводные течения. Крис поерзала на стуле. В мягком вечернем свете река, такая тихая и спокойная, внезапно поразила ее этой своей обманчивостью. В ней как будто что-то зарождалось.
И затаилось в ожидании.
– Мне понравился ужин, мам.
Крис посмотрела на счастливое лицо дочери, и, как это часто бывало раньше, у нее перехватило дыхание. На миг к ней, непрошеная, вернулась старая боль, которая давала знать о себе всякий раз, когда она замечала в лице Риган сходство с Говардом.
Все дело в освещении, подумала Крис и посмотрела на тарелку дочери:
– Ты не хочешь доесть пирог?
Риган опустила глаза:
– Мам, я до этого съела конфет.
Крис потушила сигарету в пепельнице и улыбнулась.
– Ну что, Рэгз, пора домой.
Они вернулись незадолго до семи часов. Уилли и Карл уже были дома. Риган тотчас помчалась в игровую комнату, чтобы закончить глиняную фигурку. Крис направилась в кухню за сценарием. Здесь она обнаружила Уилли. Домоправительница была занята приготовлением кофе. Вид у нее был хмурый. Уилли явно была чем-то недовольна.
– Привет, Уилли, как дела? Хорошо провели время?
– Не спрашивайте. – Она добавила в пузырящееся содержимое кастрюли яичную скорлупу и щепотку соли. Они ходили в кино, объяснила Уилли. Ей хотелось посмотреть на «Битлз», но Карл настоял на артхаусном фильме о Моцарте.
– Ужасно, – пожаловалась она, уменьшая огонь в конфорке. – Этот упрямец…
– Сочувствую, – сказала Крис и сунула сценарий под мышку. – Кстати, Уилли, вы не видели платье, которое я купила Риган на прошлой неделе? Голубенькое ситцевое?
– Да, я видела его утром в шкафу.
– Куда вы его положили?
– Оно там.
– Вы, случайно, не забрали его по ошибке вместе с другой одеждой, чтобы отнести в стирку?
– Оно там.
– Вместе с грязным бельем?
– В шкафу.
– Там нет. Я смотрела.
Уилли хотела что-то ответить, но промолчала, обиженно поджав губы.
В кухню вошел Карл.
– Добрый вечер, мадам. – Он подошел к раковине и налил стакан воды.
– Поставили мышеловки? – спросила Крис.
– Крыс нет.
– Вы поставили их?
– Конечно, я поставил их, но чердак чист.
– Скажите, Карл, как вам понравился фильм?
– Захватывающий, – ответил он. Впрочем, его голос, как и лицо, оставался бесстрастным.
Напевая себе под нос песню «Битлз», Крис собралась было выйти из кухни, но неожиданно для себя обернулась. Может, спросить его еще разок?
– Вы легко купили мышеловки, Карл?
Все так же стоя к ней спиной, тот ответил:
– Да, мадам. Никаких проблем.
– В шесть часов утра?
– Есть круглосуточный рынок.
Легонько шлепнув себя по лбу, Крис пару мгновений смотрела вслед Карлу, после чего шагнула к двери.
– Вот черт! – пробормотала она себе под нос.
После долгой приятной ванны Крис подошла к шкафу в своей спальне за халатом и обнаружила пропавшее платье дочери. Оно валялось на дне шкафа. Крис подняла его. С него даже не были сорваны магазинные бирки.
Что оно здесь делает?
Крис попыталась вспомнить, что было после покупки. В тот день она купила не только это платье, но и пару вещей для себя. Должно быть, я сложила все вместе, решила Крис.
Она отнесла платье в спальню Риган, где повесила его на вешалку в шкаф к другой одежде. Встав руки в боки, оценивающим взглядом окинула гардероб дочери. Замечательно. Красивые платья. Да, Рэгз, это тебе не в Европе у папы, который никогда не пишет и не звонит.
Отвернувшись от шкафа, Крис больно ударилась большим пальцем ноги о ножку комода. О господи, до чего же больно! Она подняла ногу, чтобы помассировать место ушиба, как вдруг заметила, что комод стоит на новом месте, передвинутый фута на три. «Неудивительно, что я ушиблась. Должно быть, Уилли передвинула комод, когда делала уборку».
Крис спустилась вниз с полученным от агента сценарием.
В отличие от просторной гостиной с огромными окнами-эркерами, из которых открывался вид на мост через Потомак, в кабинете ощущалась некая безмолвная плотность, как будто он был полон секретов, которыми шепотом делились друг с другом богатые дядюшки. Высокий камин, сложенный из кирпича, обшитые вишневым деревом стены, массивные потолочные балки, как будто выпиленные из какого-то старинного подъемного моста. Единственными намеками на день сегодняшний были модернового вида бар, хромированные стулья с замшевыми сиденьями и мягкий диван с цветастыми подушками фирмы «Маримекко». Крис с комфортом улеглась на диване со сценарием в руках. Между страниц лежало письмо от ее агента. Она достала его из конверта и перечитала.
«Вера, надежда и милосердие». Фильм-триптих, каждая часть со своим составом актеров и режиссером. Ей предлагался фрагмент «Надежда».
Название Крис понравилось. Слегка скучноватое, но изысканное. Возможно, потом его поменяют на что-то вроде «Рок-звезды и добродетель».
Звякнул дверной звонок. Бёрк Деннингс. Одинокий, без семьи, он частенько наведывался к ней. Крис встряхнула головой и кисло улыбнулась, услышав, как режиссер скрипучим голосом отпустил какую-то гадость в адрес Карла. Тот, похоже, был ему крайне неприятен, и Деннингс постоянно его изводил.
– Да, привет, дай выпить! – сердито потребовал Бёрк. Войдя, он первым делом направился к бару. При этом смотрел куда-то в сторону, избегая встречаться с ней взглядом, и не вынимал рук из карманов мятого плаща.