- Не больно? - поинтересовался альфа, лизнув венку на шее Авиана, где так отчетливо слышался учащенный пульс.
- Да... - выдохнул омега, толкаясь в ласкающую член ладонь.
- Да, больно? - насмешливо хмыкнул Хесс, проталкивая в жаркую глубину тела второй палец, разводя их в стороны. Его собственный член уже нетерпеливо терся об ягодицы Авиана, но он все же не решился пренебрегать подготовкой - слишком узким еще был парень.
- Нет... Не больно... Хе-е-есс, - Авиан вскрикнул, когда в него протиснулся третий палец, и альфа быстрыми толчками начал то погружать их полностью, то почти вытаскивать, что было особенно мучительно. Хотелось ощутить такую необходимую заполненность, и Авиан заерзал, забился в крепких объятиях.
- Сейчас, тихо! Прикуси! - Хесс убрал руку, которой ласкал член мальчишки и поднес к его рту. Тот недоуменно лизнул ладонь и покраснел, когда услышал тихий смешок над ухом: - Полижешь как-нибудь в следующий раз, а сейчас прикуси. Ты перебудишь всех.
- Укусить тебя за руку? - недоуменно переспросил Авиан, насаживаясь на пальцы, все еще скользящие в заднице.
- Да. Ну, если не хочешь, чтобы я запихнул тебе в рот потную наволочку или простынь в сперме, - прошептал Хесс, и в следующее мгновение вытащил пальцы из расширенного ануса с влажным хлопком. Авиан мгновенно сжал зубы на ребре ладони альфы, и протяжный стон застрял где-то в горле.
А еще через секунду он ощутил уже знакомое растяжение, легкое покалывание и кратковременную боль, когда Хесс одним плавным толчком вошел в него. Перед глазами вспыхнули разноцветные искры, в груди зародился сдавленный хрип, но изо рта он так и не вырвался, а наоборот начал расти в теле, накапливаться, зреть в безумном напряжении, в невероятной жажде наконец-то получить разрядку. А потом последовал первый толчок, и еще один, и еще... Хесс двигался плавно, в одинаковом темпе, то почти выскальзывая из дрожащего тела, то входя до основания, так, что в тишине камеры отчетливо слышались влажные шлепки бедер о кожу ягодиц. Авиан еще пытался ускорить движения, отчаянно ерзал и толкался назад, но Хесс, в конце концов, просто закинул на него ногу, прижимая худое тело к койке. Свободной рукой альфа поглаживал мокрую от пота спину, прочерчивал линию по позвоночнику, иногда аккуратно разминал сведенные судорогой мышцы и перебирал взлохмаченные смолянные пряди мальчишки. Тот все сильнее стискивал зубы на его коже, но Хессу было плевать. Наоборот, эта боль позволяла сдерживаться, не сорваться на привычную долбежку.
Вскоре и самому Хессу пришлось прикусить плечо Авиана, оставляя на коже следы-полукружия от зубов, только чтобы сдержать рык, который едва не сорвался с губ, когда в теле омеги начал набухать узел. Хесс еще успел ощутить, что Авиан прокусил его ладонь до крови, когда, лихорадочно задрожав, наконец-то кончил, но потом все ощущения сосредоточились в жаркой глубине, которая пульсировала и часто сокращалась. Вся сущность мальчишки подсказывала ему, что делать, поэтому он неосознанно сжимал внутренние мышцы, делая удовольствие безграничным, выжимая из альфы сперму, заполняющую его нутро. Хесс так и уснул, не выходя из Авиана, прижав его к себе и переплетя ноги. А сам омега долго не мог заснуть, рассеяно слизывая соленую кровь из прокушенной ладони альфы и отсчитывая секунды блаженного покоя. Но через какое-то время утомленный организм одержал вверх, и Авиан провалился в уже привычный вязкий полуобморок.
***
- Красивый... - губ коснулось что-то влажное и шершавое, и Авиан невольно открыл рот. В то же мгновение чей-то язык погрузился вглубь, огладил внутреннюю сторону щек, прошелся по нёбу, скользнул по кромке зубов. - Так пахнет... Господи... - горячие руки сжались на бедрах, пальцы щекотно пробежались по чувствительной коже на внутренней стороне, приласкали мошонку, сжали яички в пригоршню, перекатывая их. - Сладкий... - тихий шепот раздался возле уха, дыхание коснулось щеки, а ласкающая рука сдвинулась еще ниже, к анусу.
- Эльман, ты же не будешь трахать его спящим, нет? - голос Хесса прозвучал насмешливо, и в то же мгновение Авиан широко распахнул глаза, осознав, что все эти прикосновения ему не снятся. И правда: Эльман почти лежал на нем, покрывая поцелуями лицо, и пальцами поглаживая между ягодиц.
- А он уже не спит, - счастливо пропел младший альфа, нежно чмокая омегу в нос. Зеленые глаза сейчас искрились таким восторгом, что Авиан даже смутился и перевел взгляд ниже. Впрочем, идея оказалась плохой. Эльман был голым и очень возбужденным. - Как ты, мелкий?
- Х-хорошо, - заикаясь, ответил Авиан и уперся ладонями в голую грудь, пытаясь оттолкнуть альфу, намерения которого были крайне прозрачны. - Эл, не надо...
- Ты ведь хочешь, малыш, - интимно прошептал в ухо Эльман, и Авиан судорожно сглотнул. Да, хотел... И в этот момент и правда не было разницы, кто возьмет его. Где-то в подсознании шевельнулось отвращение к самому себе, кольнуло осознанием, что он сейчас напоминает просто животную самку - и быстро угасло. Природа продумала все, сделала физические ощущения во время течки настолько мучительными, что никакие принципы и моральные устои не играли роли.
- Я... не могу... так... Ты же... Хесс и Лиан... я... - слова срывались с языка, но никак не хотели сплетаться в связные фразы, а настойчивые пальцы Эльмана все продолжали ласкать, дразняще обводя пульсирующую дырочку, погружаясь внутрь буквально чуть-чуть, лишь слегка раздвигая сфинктер. И губы у альфы были такими теплыми и гладкими, он целовал подбородок, и скулы, и сжатые веки... Было хорошо, и плевать, что уже рассвет, что за ночь это второй мужчина, что пути назад нет... Все так неважно...
- Ты такой... Как же ты пахнешь, - забормотал Эльман, выводя сложные узоры на шее, там, где ярко алели засосы, оставленные Хессом. - Невероятный. Ты ведь для меня особенный, у меня никогда не было омеги еще. Какой же ты красивый... - он все говорил, и слова окутывали иллюзорным облаком. Авиану хотелось верить, и он даже не понял, когда начал отвечать на поцелуи и покорно раздвинул ноги, чтобы дать больший доступ.
- Так, детки, трахаться на моей койке вы не будете, - сердито проворчал Хесс. - Эл, перетаскивай его к себе.
- Зануда ты, - проворчал Эльман, но быстро поднялся, сгреб Авиана в объятия, сдавливая до хруста в ребрах, преодолел несколько шагов до их кровати и быстро опустил омегу на холодные простыни.
Авиан поежился, расфокусированным взглядом обвел камеру, отмечая, что Натаниэль все так же то ли спит, то ли просто лежит у себя, а Далиан наверняка наверху. Но через мгновение Эльман уже лег сверху, жадно впился в губы, и стало не до размышлений. Руки альфы касались, казалось, везде: он то поглаживал плечи, то ласкал напряженные соски, то очерчивал впадинку пупка, но, в итоге, сконцентрировался на члене. Обхватил его у основания, крепко сжал, провел по всему стволу, сдвинул кожицу с головки, обнажая шелковистую, глянцевую кожу, погладил круговыми движениями, нашел крошечную дырочку, собрал несколько капель смазки, растер между большим и указательным пальцем. А потом поднес руку к лицу и облизал.
- Вкусный, - восторженно выдохнул Эльман, возобновляя прерванную ласку. Движения на члене были настолько энергичными, что Авиан совсем скоро кончил просто в ладонь альфы, сгреб в охапку простыни, всхлипнул, начал жадно ловить воздух широко открытым ртом. И весь его вид был настолько порочно-прекрасным, что Эльман не смог сдержаться: обхватил тонкие лодыжки, закинул ноги себе на плечи и толкнулся в содрогающееся от оргазма тела.
- Ай! - вторжение оказалось болезненным, упругая плоть расступалась с трудом, и Авиан даже всхлипнул, пытаясь соскочить с члена. Создавалось такое ощущение, что его распяли, и это было намного больнее, чем даже в первый раз, поэтому он замотал головой из стороны в сторону и несвязно забормотал: - Эл, больно очень. Я не могу. Ну, пожалуйста...
- Прости-прости, малыш. Я не подумал. Потерпи чуточку, сейчас пройдет. Извини, я не сдержался, - Эльман и правда сожалел, сцеловывал соленые слезы, но легче от этого не становилось.
- Какого хуя, он у тебя кончил уже? - рявкнул Хесс, выходя из-за перегородки и на ходу застегивая рубашку. - Ему, конечно, теперь больно. Авиан, тихо. Давай, парень, дыши глубоко, - Хесс присел перед койкой на корточки, большой ладонью сжал вялый член омеги, ритмично поглаживая, заставляя вновь твердеть. - Вот так, умница. А дальше сами разберетесь.
С этими словами он отошел к себе, Эльман же начал медленно погружаться, не забывая целовать, и гладить, и шептать какие-то бессвязные комплименты. У него, казалось, даже дрожали руки, настолько ново было это ощущение - хрупкая, юная омега под ним, такая открытая и уязвимая. Инстинктивно хотелось защищать и оберегать.
Впервые Авиан смотрел в глаза альфы во время сцепки. Видел, как они темнеют, как расширяется зрачок и раздуваются от напряжения ноздри. Чувствовал каждую секунду в себе, ощущал каждый обжигающий поток спермы в своем теле, ловил каждый судорожный вздох. И потом, когда и Авиан наконец-то кончил от нескольких движений сухой ладони, Эльман упал на него, уткнувшись носом в висок, и прошептал:
- Я, кажется, тебя люблю.
Авиан ничего не ответил. В эту секунду он чувствовал себя на целую жизнь старше и как никогда отчетливо осознавал, что эти слова - не ложь... Просто это та кратковременная правда, которой нельзя верить, которая рождается под воздействием новых ощущений. Так же, как легко она сорвалась с языка, так же легко и забудется...
***
Авиан проснулся через несколько часов. В камере оказался только Далиан, сидящий у него в ногах и задумчиво смотрящий в окно.
- Лиан... - хрипло пробормотал омега. Тот обернулся, и Авиана затопило чувство вины. Он и Эльман... Господи, что же он наделал?
- Проснулся. Хорошо. Наши на прогулке, меня кое-как удалось отмазать. Воды? - парень кивнул, неловко приподнялся, натягивая простынь на обнаженное тело и жадно опустошил протянутый стакан. Впрочем, когда Далиан отошел к столу и вернулся с едой, омега опустил взгляд в пол и пробормотал:
- Я не голоден.
- Авиан, поешь хотя бы немного, - Далиан поднес ложку ко рту омеги. Тот упрямо поджал губы и отрицательно помотал головой. - Что ты как маленький? Авиан, ну? - Бета повысил голос, швырнув ложку обратно в металлическую миску, и она громко звякнула. Далиан устало потер переносицу и уже спокойно спросил: - Ты теперь долго собираешься играть в оскорбленную невинность? Где тот мальчишка, который умел бороться, Авиан? Что с ним случилось?
- У того Авиана еще оставалось чувство собственного достоинства, - ответ был настолько тихим, что Далиан едва услышал. Устало вздохнул, поставил миску с остывшей кашей просто на пол и лег, увлекая за собой мальчишку..
- Дурак ты, Вин... - выдохнул Далиан, поцеловав Авиана в лоб. И это сокращенное имя, и небрежная ласка, и теплые пальцы на щеке в тот момент так напомнили Кристиана, родительскую заботу и участие, что Авиан не сдержался - всхлипнул, неразборчиво забормотал:
- Прости... прости меня, Лиан. Мне жаль, мне так жаль... Я так виноват перед тобой...
- Стоп-стоп-стоп! - Далиан прижал тыльную сторону ладони ко рту Авиана, вынуждая замолчать. - Не тарахти ты! За что виноват? Я же говорил, что заботиться о тебе мне не в тягость.
- Я не об этом, - пряча лицо в подушке просипел Авиан, когда бета наконец-то отнял руку от его лица. - Эльман.
- Что Эльман?
- Ты же любишь его... - в голосе омеги снова послышались едва сдерживаемые рыдания, а в глазах стояла такая тоска, что Далиан не удержался: опять ласково погладил мальчишку по щеке, стирая влажные дорожки.
- Допустим. И что?
- А я... с ним... Мне жаль, Лиан. Я не хотел делать тебе больно. Только не тебе.
- Какой же ты еще ребенок... - Далиан прижал омегу еще ближе к себе, запустил пальцы в спутанные на затылке пряди и монотонно заговорил: - Я уже в третий раз сижу. Знаешь, это, наверное, на судьбе так написано - полжизни провести за решеткой. Я, конечно, могу себя оправдывать, долго тебе рассказывать о том, какой я несчастный, старший из шести детей. Отец тоже постоянно сидел, папа умер, а мне приходилось опекать младших братьев, кормить их как-то. Вот так на воровстве постоянно и попадаю, - Далиан грустно хмыкнул. Сейчас он невидящим взглядом смотрел в одинокое окошко, но вряд ли видел за ним серый осенний свет. Сейчас его сознание блуждало где-то далеко, в прошлом, а Авиан смотрел на него во все глаза, боясь даже вздохнуть и нарушить этот минутный откровенный порыв. - Когда впервые посадили, мне тоже восемнадцать было. И я был на месте того рыжего, о котором ты так печешься. Меня тоже трахали всей компанией, а я скулил, как жалкий щенок, и просил только о смерти. Но, знаешь, от унижений не умирают, без гордости можно жить, и разорванная задница тоже постоянно заживала. Все начиналось снова...
- Лиан... - Авиан дрожащими руками вцепился в рубашку беты. Его трясло, и он отчаянно жмурился, чтобы прогнать картинки, отчетливо возникающие от слов Далиана.
- Так, если ты снова собираешься рыдать, то нихрена я тебе рассказывать не буду! Я, конечно, понимаю - гормоны и все такое, но не над каждым же словом сырость разводить, Авиан! Это было давно и не стоит чьих-либо слез.