- Нет, я туда не хочу, - прошептал Авиан, еще крепче цепляясь за бету. Не хотелось, чтобы кто-то еще видел его в таком состоянии.
- Там никого нет. Они ушли на завтрак, Авиан, - спокойно произнес Далиан. Омега вскинул удивленный взгляд, но заговорить не успел. - Ты что, и правда думал, они тебя выпустят? Послушай, парень, я чудесно знаю, какие мысли крутятся сейчас в твоей голове. Думаешь, что никто, кроме тебя, никогда не испытывал ни боли, ни стыда? Пойми, я могу представить, насколько тебе сейчас хреново. И я не буду говорить, что станет лучше, потому что ты просто мне не поверишь. Но роль великомученика - это плохой выбор, Авиан. Из-за того, что произошло, ты не превратился в постоянную жертву обстоятельств, ты не должен вести себя как гребанный фаталист. Как ты там говорил? "Тебе нечего терять"? Так вот, что я скажу тебе, парень, тебе есть, что терять!
- Прости, - тихо выдохнул Авиан, снова пряча лицо в изгибе плеча беты. Тирада Далиана - это то, что как раз было нужно. Чертовски больно, но необходимо. Как будто залить рану антисептиком, обеззараживая и давая ей возможность со временем затянуться, а не загнить, разрушая и здоровую плоть.
- Тебе не за что извиняться, я уже это говорил. Пойдем, тебе и правда не помешает отдохнуть, - Авиан согласно кивнул. Усталость действительно навалилась неподъемным грузом, поэтому он, с трудом переставляя ноги, добрался до кровати и неуклюже забрался на свою койку. Далиан залез следом, прижимая к себе мальчишку и укрывая их обоих измятой простынью. - Спи, я побуду с тобой.
- Я тебе уже говорил, что ты замечательный? - сонно пробормотал Авиан, облизывая соленые от слез губы.
- Можешь повторить, - Далиан хмыкнул, слегка пригладив непослушные волосы на затылке омеги. Авиан улыбнулся, и бете сразу же стало спокойнее - все с этим мальчишкой будет хорошо, он обязательно справится.
- Ты замечательный, - послушно повторил Авиан.
- Спасибо, дорогуша. Только ты меня и ценишь, - театрально вздохнул Далиан и уже шепотом добавил: - Ты, Вин, тоже замечательный. Ты тоже.
Уже через несколько мгновений Авиан наконец-то погрузился в глубокий сон без сновидений. И Далиан был рад, что удалось хотя бы ненадолго облегчить состояние омеги. Сам бета чудесно знал, что это ненадолго и вскоре и стыд, и обида на весь мир вернутся вновь. Но, дай Бог, все наладится, когда Авиана заберут из тюрьмы, где перед глазами не будет людей, напоминающих о случившемся. Дай Бог...
Часть 18
Хесс вернулся следующим утром. Пристально осмотрел камеру, втянул носом воздух и, удовлетвореный этой небольшой ревизией, уселся за стол.
- Какие люди! - шепотом пробормотал Эльман, небрежно плюхаясь напротив. Он схватил пачку сигарет со стола, вытащил одну и только потом, сделав несколько затяжек, осторожно поинтересовался: - Как свидание?
- Нормально, - неохотно отозвался Хесс, постукивая пальцами по столу. Эльман, да и все остальные, уже привыкли, что после встреч с супругом он был не в лучшем расположении духа, поэтому никаких подробностей не предвиделось. Когда-то, в порыве откровенности, Хесс признался, что брак - наибольшая глупость за всю его жизнь, что они с мужем всегда были словно чужие, и детей у них нет. Но Эльман все-таки подозревал, что какие-то чувства супруг Хесса испытывает. Ведь приходил же он сюда на длительные свидания, а это было довольно редким явлением. Все-таки тюрьма - неподходящее место для омеги. - Вы тут ничего не наворотили в мое отсутствие, а?
- Нет, как видишь, все живы и здоровы, - выпустив изо рта сизый дым, ответил Эльман. Было еще очень рано, в небольшое окно свет попадал слабо, но все же сегодняшний день обещал быть солнечным и более-менее теплым для поздней осени. Эльман мечтательно прикрыл глаза, не в силах дождаться, когда же их выведут на прогулку. Конечно, небольшая площадка, где приходилось жаться друг к другу, несравнима со свободой, с ощущением ветра в лицо, столь любимым альфой, но это все-таки было предпочтительнее, чем крошечная камера со спертым воздухом.
- Эльман! - сердито зашипел Хесс, больно пнув того по лодыжке под столом.
- Эй! Что такое?
- Дрыхнешь что ли? Спрашиваю, как мелкий? - кивнув в сторону коек, где все еще спали остальные, повторил Хесс. Эльман тоже посмотрел в указанном направлении, пожал плечом и неуверенно пробормотал:
- Нормально... вроде. Ну, то есть ты же и сам понял, что течка закончилась, так что он перестал мучиться. Хотя теперь он считает себя чуть ли не жертвой жестоких садистов, которые надругались над ним. Нет, ну что у этих омег за мировоззрение, а? Странные они все. Сначала упрашивают трахнуть их, потом же сучат и прикидываются святой невинностью. И ладно омеги, их же всем этим догмам папаши учат, но Авиан! Он ведь как бы бетой был, а те же дают альфам за милую душу, сам знаешь. И как он целкой до восемнадцати проходил, я ума не приложу! А знаешь...
- Заткнись ты уже! Прорвало? Потом будешь строить предположения, когда пацана заберут. И не лезь к нему, ясно? - дожидаться ответа Хесс не стал. Просто поднялся из-за стола и направился к раковине, где плеснул в лицо ледянной водой. Мутное зеркало отразило уставшее лицо с темными кругами под глазами, и Хесс вновь подумал, что время его не пожалело. Сейчас, с посеребреными сединой висками, он был совсем не похож на того полного энергии парня, которым был долгие девятнадцать лет назад. И Авиан был лучшим напоминанием о давно минувших днях, кровью и плотью его любимого мужчины. Если честно, то он больше всего мечтал, что к моменту его возвращения мальчишки здесь уже не будет и можно будет просто выкинуть всю прошлую неделю из головы, но он все еще был здесь, а значит стоило с ним поговорить. Спокойно, взвешенно, не в жару истерики или примитивной похоти. Возможно, удастся немного успокоить его, хоть как-то помочь. Это меньшее, что он мог сделать для Кристиана.
***
Авиан рассеянно вертел в руках пачку с сигаретами, уставившись в одну точку. В камере он был один, все остальные сейчас находились на прогулке, и омега наконец-то выбрался из своей койки. Нарезав несколько десятков кругов в тесном помещении, он-таки уселся за стол. Подумывал закурить, но за последние полчаса так и не вытащил сигарету из пачки. Многое хотелось обдумать, но мысли сегодня почему-то совершенно не удавалось собрать в кучу, не говоря уже о том, чтобы прийти к верным выводам. В итоге Авиан сдался - состояние апатии оказалось на удивление приятным. Словно огромная, неловкая кукла, - верти как хочешь, делай с ним, что заблагорассудится, и все равно будет плевать. Зачем мучиться, сожалеть о чем-то, если в этом пустом безэмоциональном вакууме так комфортно?
Скрежет ключа в замочной скважине снял оцепенение. Авиан бросил сигареты на стол, забрался с ногами на грубо сколоченную лавочку, вжимаясь в стену и стараясь стать совсем незаметным. Вот же черт! Неужели они так быстро вернулись? Мало того, что не хотелось ни с кем общаться, так еще и конвоир мог заметить, что Авиан рассиживается и вовсе не напоминает человека при смерти. Только этого не хватало! Но, вопреки ожиданиям, альфы в камере так и не появились, зато медленно зашел охранник, поглаживая широкую грудь. Это был не Томас, Авиан, кажется, вовсе его не видел раньше.
- Эй, Авиан Лайер - ты? - поинтересовался мужчина и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: - Что сидишь? Вставай, давай. Пришли к тебе, ждут.
- Ждут? - пересохшими губами переспросил Авиан. Да, он ждал. Каждую проклятую минуту ждал, когда его заберут отсюда, когда все эти ужасы останутся позади. Но сейчас, когда встреча с папой - а это, конечно, мог быть только Кристиан! - была совсем рядом, Авиан просто не мог поверить, что это происходит на самом деле.
- Томас настолько тебя отходил, что ты оглох, парень? Да, ждут! - начиная раздражаться, ответил охранник, демонстративно помахивая наручниками. Авиан тяжело сглотнул, неуклюже поднялся, в несколько широких шагов преодолел расстояние до двери и настороженно замер, опустив взгляд на грязный пол под ногами. Он боялся, что это все окажется злой шуткой, а то и вовсе галлюцинацией - остаточным результатом недавней течки. Вот сейчас Авиан поднимет глаза, а впереди окажется только стальная запертая дверь, и все надежды, затопившие за последние секунды, словно мировой океан, окажутся лишь миражом. Таким желанным и таким же нереальным. Но глумливый смешок, резанувший слух, был настоящим, как и чужие толстые пальцы, больно охватившие запястья. Авиан бестолково уставился на эти руки, покрытые шрамами и уродливыми пигментными пятнами, завороженно проследил за металлическими браслетами, которые охранник одел на его кисти и только после этого позволил себе счастливо зажмуриться. Это правда! Черт возьми, он сегодня будет дома! И совсем скоро и вовсе не вспомнит эти месяцы, сотрет их, будто неудачный набросок на белом полотне жизненного пути. - Иди уже! Сегодня, знаешь ли, вовсе не моя смена...
Авиан сделал первый шаг. Не оборачиваясь. За спиной проскрежетал ключ, и омега едва не грохнулся на колени от нахлынувших эмоций. Это была чистая эйфория, он почти оглох и ослеп от восторга и, наверняка, на его лице растянулась совершенно идиотская улыбка. Но не прошло и минуты, как первичный восторг схлынул, развалился, словно хрупкий песочный замок под холодной морской водой. Чего размечтался, идиот? Выйти из тюрьмы - это еще не все. Это не изменит того факта, что он падшая омега, обычная течная дырка, как те омеги из колоний на периферии страны. Дикие отбросы, на которых власть давно плюнула, позволяя им жить так же, как сотни лет назад. У них была свобода, но не было никаких гражданских прав, они и вовсе не имели возможности пересекать негласный кордон, отделяющий цивилизованные города от примитивного общинного строя. И вот он, Авиан, сын образованных родителей, гражданин великой державы, носитель почетного статуса омеги - ничем не лучше. Да что там! Он хуже, в сотни раз хуже! Ведь везде, на каждом шагу, с самых пеленок им твердили, что омега - это гордость семьи, образец благочестия и кротости. Но никак не затраханное, обезумевшее от похоти существо, которым Авиан был еще пару дней назад.
Охранник что-то говорил за спиной, но из всей этой тирады удавалось вычленить только отдельные слова, которые складывались в какую-то бессмыслицу.
- ... прогулка сейчас... дерьмо... не моя смена...
Узкий коридор все никак не заканчивался, длинные лампы туско мерцали на потолке, словно в каком-то второсортном ужастике. Темно, светло...
- Томас мне рассказывал... ты, парень, знаешь... на него уже доносили... - болтливость конвоира раздражала, как будто слушаешь старую пластинку. Авиан немного ускорил шаг, наконец-то проходя мимо всех камер, которые, к счастью, в это время были пусты. Увидеть папу было страшно. И в тоже время отчаянно хотелось. Это потом будут проблемы. С отцом. Адвокатами. Прессой, возможно. А до этого будут теплые объятия и лживо-сладкие обещания "все будет хорошо". И пусть все эти отсрочки - пустышка, лишь временная передышка перед основным действом, но как же необходимо это было Авиану. Просто знать, что хоть кто-то любит его несмотря ни на что.
- ...встречи в другое время... но омеги сюда так редко приходят... исключение... красивый такой... папа твой...
"Заткнись! Не смей его обсуждать!" - Авиану отчаянно хотелось заткнуть этого любителя потрепаться, не слышать вовсе этот монотонный гул за своей спиной и тем более какие-либо комментарии касательно Кристиана. Черт возьми, да они же все считали его просто куклой! Красивой, хрупкой игрушкой, которую стоило беречь. Из-за статуса. Из-за способности выносить ребенка, но никак не за то, что он был чудесным, мудрым, любящим. Слепые животные! Прикрылись законами и традициями, сделали из омег бесправные инкубаторы и радуются! Вы посмотрите, какое у нас цивилизованное общество! Только, блядь, нахрен оно надо, когда тебя осудят за первую же ошибку? Кому нужна эта лицемерная забота, направленная лишь на то, чтобы держать показатели рождаемости на стабильно высоком уровне?
- Пришли! - Авиан испуганно вздрогнул, осознав, что стоит перед комнатой встреч. Идиот, даже не подумал, что скажет папе, как объяснится, как будет смотреть в глаза...
"Идиот, просто конченый идиот! Нашел время думать о правах! Не видать тебе, Вин, никаких прав. Ты падшее ничтожество, помнишь? Так что можешь сколько угодно возмущаться, но участь-то твоя от этого более легкой не станет", - внутренний голос жестоко вернул в реальность, вышибая из головы все посторонние мысли, справедливый гнев, надежды. И не успел Авиан даже вздохнуть нормально и унять дрожь в руках, как его запястья освободили от наручников, дверь резко распахнули, его толкнули внутрь, не давая ни убежать, ни повременить. Вот так вот. В омут с головой.
***
- Вин, мальчик мой, - Кристиан стремительно поднялся из-за стола, широко развел руки для объятий и сделал шаг в сторону Авиана. Один. Второй. Третий. Секунда - папины пальцы на плечах, погладил спину, привлекая к себе. Тесно, близко, не спрятаться, не скрыть. Авиан знал, что от него несет потом и спермой. Он вонял альфами, как проститутка после удачной ночи.
- П-па... - жалкий хрип - единственное, что вырвалось изо рта. Авиан так и стоял, руки безвольно повисли и мелко дрожали, тело было натянуто, словно гитарная струна. Тронь пальцем - порвется.
- Вин... - Кристиан нюхал. Тщательно, как будто не веря. Конечно, кто бы поверил? Его сын-бета вонял затраханной омегой. Тут бы любой усомнился в реальности происходящего. Авиану казалось, что прошли часы. Весь организм, все органы работали на износ: убойная доза адреналина гоняла кровь по жилам в бешеном ритме. Ну же, скажи хоть что-нибудь! Поймешь? Простишь? Примешь? Ведь сам не без греха, ведь чудесный такой. Не может ведь отказаться, бросить. Не может ведь? И когда Кристиан поднял лицо, встречаясь своими небесно-голубыми глазами с карими сына, Авиан едва не зарыдал от облегчения. - Ты?..