худая женщина в белом одеянии священных Избранных Девы Летописецы. Ее светлые
волосы локонами ниспадали с плеч и заканчивались у ее бедер, слегка развеваясь, глаза ее
были цвета нефрита, а улыбка являла собой благословение, которого он ничем не
заслужил.
Избранная Лейла изменила для него все, превратив Братство из цели в нечто
терпимое, из врага в жителя мира, с которым можно сосуществовать.
За коротких полтора года, что Кор знал ее, она повлияла на его черную душу
больше, чем кто бы то ни было за всю его жизнь, за небольшое время подталкивая его
развиваться дальше, чем ему казалось возможным.
Дестроер, Брат и приятель Вишеса, вновь заговорил.
- Вообще-то я не возражаю, если Тор разорвет этого мудака в клочья. Он заслужил
это право.
Брат Вишес выругался.
https://vk.com/vmrosland
- Все мы заслужили. Придется постараться, чтобы после него в конце хоть что-
нибудь осталось.
И в этом-то и парадокс, подумал Кор с закрытыми глазами. Единственный выход из
этого смертоносного сценария - это открыть любовь к женщине, которая ему никогда не
принадлежала, не принадлежит и принадлежать не будет.
Но он не пожертвовал бы Избранной Лейлой ради кого угодно или чего угодно.
Даже ради спасения себя.
Тор шагал по сосновому бору на горе Братства, замерзшая земля хрустела под его
говнодавами, сильный ветер бил прямо в лицо. Позади себя он чувствовал свои потери,
следующие за ним по пятам точно тень, мрачный скорбный строй, столь же осязаемый,
как и цепи.
Ощущение, будто его преследуют его мертвецы, заставляло его чувствовать себя
героем паранормального ток-шоу, одного из тех, что пытаются доказать существование
привидений. Ну что за куча бреда. Человеческая истерия вокруг предполагаемых
призрачных созданий, парящих над лестницами и заставляющих старые дома скрипеть от
бесплотных шагов - все это так характерно для эгоцентричных и вечно раздувающих
драму низших созданий. Еще одна вещь, за которую Тор их ненавидел.
И как обычно, они упускали суть.
Мертвые, черт подери, совершенно точно преследовали тебя, касаясь холодными
пальцами твоей шеи в жесте помнишь-меня, пока ты уже не мог решить, хочешь ты
кричать от того, что скучаешь по ним... или потому что хочешь, чтобы тебя оставили в
покое.
Они преследовали тебя ночами и прокрадывались в твои сны, оставляя за собой
минное поле со спусковыми механизмами печали.
Они были твоей первой и последней мыслью, фильтром, который ты пытался
отбросить, невидимым барьером между тобой и всеми остальными.
Иногда они являлись даже большей частью тебя, чем те люди в твоей жизни,
которых ты действительно мог коснуться и обнять.
Так что да, никому не нужно тупое ток-шоу, чтобы доказать то, что и так известно.
Хоть Тор и нашел любовь с другой женщиной, его первая шеллан Велси и нерожденный
сын, которого она носила, когда ее убило Общество Лессенинг, всегда были с ним так же
близко, как его собственная кожа.
А теперь в доме Братства произошла еще одна смерть.
Пара Треза, Селена, отошла в Забвение считанные месяцы назад, скончавшись от
болезни, от которой не было исцеления и даже надежды понять ее суть.
С тех пор Тор толком не спал.
Вновь сосредотачиваясь на вечнозеленых деревьях вокруг, он пригнулся и убрал с
дороги ветку, затем обошел упавший ствол. Он мог бы дематериализоваться в место
назначения, но его мозг столь беспощадно грохотал в клетке черепа, что он сомневался,
сумеет ли сосредоточиться и обернуться призраком.
Смерть Селены стала для него огромным спусковым крючком, черт подери,
событием, затронувшим третьих лиц и так сильно встряхнувшим его снежный шарик, что
его внутренние снежинки кружились и отказывались оседать на место.
Когда Забвение призвало ее, он находился внизу, в тренировочном центре, и момент
смерти не был тихим. Он был отмечен криком, вырвавшимся из души Треза, звуковым
аналогом надгробного камня - и Тор хорошо знал этот звук. Он сам издал его, когда ему
сказали о смерти его женщины.
Так что да, с Земли в Забвение Селена улетела на крыльях агонии своего
возлюбленного...
https://vk.com/vmrosland
Вытаскивание себя из этой мысленной ловушки напоминало попытки вытащить
машину из оврага - требовались невероятные усилия, а прогресс достигался дюйм за
дюймом.
Продвигаясь по лесу, меж деревьев, сквозь зимнюю ночь, хрустя тем, что под
ногами, с призраками, шепчущими позади него.
Гробница представляла собой святую святых Братства, скрытое место, где
принимались новые члены Братства, где проводились тайные собрания и хранились
сосуды убитых лессеров. Расположенная глубоко под землей, в созданном природой
лабиринте, она была вне зоны досягаемости для тех, кто не прошел церемонию и не был
отмечен как брат.
Однако этим правилом пришлось поступиться, по крайней мере, по отношению к
вестибюлю длиной в четыре сотни метров.
Подойдя к незаметному входу в пещеру, он остановился, чувствуя, как накатывает
злость.
Впервые за всю его жизнь как брата, он был нежеланным гостем.
И все из-за предателя.
Тело Кора находилось по ту сторону решеток, на середине уставленного полками
прохода, лежало на каталке, а его жизненные силы отслеживались и поддерживались
машинами.
Пока ублюдок не очнется, чтобы его можно было допросить, Тору не разрешалось
входить.
И его братья были правы, не доверяя ему.
Закрывая глаза, он видел, как их Король ранен в горло, вновь переживал момент,
когда жизнь Рофа утекала вместе с красной кровью, переписывал ту сцену, когда Тору
пришлось спасать жизнь последнего чистокровного вампира на планете, вырезав дыру в
его горле и вставив трубку из своего рюкзака в его пищевод.
Кор организовал покушение. Кор приказал одному из своих воинов всадить пулю в
плоть этого достойного мужчины, подговорил глимеру сбросить законного правителя - но
ублюдок потерпел неудачу. Роф выжил вопреки всему, и первым демократическим
голосованием в истории расы был назначен лидером всех вампиров, и занимал теперь это
место по единодушному согласию, а не по линии крови.
Так что пошел ты нахрен, сукин сын.
Стиснув руки в кулаки, Тор легко проигнорировал скрип его кожаных перчаток и
ощущение тесноты на костяшках пальцев. Он чувствовал лишь ненависть столь глубокую,
что походившую на смертельную болезнь.
Мойры посчитали целесообразным отнять троих у него самого и его близких:
Судьба украла у него его шеллан и ребенка, а потом забрала возлюбленную Треза. Хотите
поговорить о балансе во вселенной? Ладно. Он хотел своего равновесия, а оно воцарится
лишь тогда, когда он раздерет шею Кора и вырвет еще теплое сердце ублюдка из его груди.
Самое время источнику зла сойти со скамейки запасных, и именно он сравняет
гребаный счет.
И ожиданию пришел конец. Как бы он ни уважал своих братьев, он устал
придерживать лошадей. Сегодня у него печальная годовщина, и он собирался почтить
свою скорбь особенным подарочком.
Пора повеселиться.
2
Низкий прозрачный сосуд из стекла был таким чистым, таким лишенным мыльных
пятнышек, пыли и грязи, что его корпус одновременно был воздухом и водой в нем:
абсолютно невидимый.
https://vk.com/vmrosland
Наполовину полон, подумала Избранная Лейла. Или наполовину пуст?
Сидя на мягком стуле между двумя раковинами с золотой отделкой, перед зеркалом
в золоченой раме, отражающим глубокий сосуд перед ней, она смотрела на поверхность
жидкости. Граница между воздухом и жидкостью была вогнутой, вода едва заметно лизала
внутреннюю сторону стекла, будто наиболее амбициозные молекулы пытались отбросить
границы и сбежать.
Она уважала попытку, хоть и грустила из-за ее тщетности. Она хорошо знала,
каково это - желать свободы от места, в котором ты обитала не по своей вине.
Веками она была водой в стакане, невольно, лишь по праву рождения, вылитой в
роль служения Деве Летописеце. Вместе со своими сестрами она долго исполняла
священные обязанности Избранной в Святилище, поклоняясь матери расы, записывая
происходящие на земле события для последующих поколений вампиров, ожидая
назначения нового Праймэйла, чтобы оказаться оплодотворенной и дать жизнь новым
Избранным и Братьям.
Но теперь с этим было покончено.
Склонившись над сосудом, она более внимательно посмотрела на воду. Ее обучали
эросу, не летописанию, но она хорошо знала, как всматриваться в видящие чаши и быть
свидетелем истории. В Писчем Храме те Избранные, в чьи обязанности входило
записывание историй и родословных расы, час за часом сидели, наблюдая, как
разворачиваются перед ними рождения и смерти, любовь и браки, войны и мирные
времена, худые руки со священными перьями детально переносили все на пергамент,
следя за всем этим.
Для нее здесь больше не было картин. Не на земле.
А здесь, наверху, больше не осталось свидетелей.
Новый Праймэйл в итоге пришел. Но вместо того, чтобы лечь с кучей женщин и
продолжить программу размножения, введенную Девой Летописецей, он предпринял
беспрецедентный шаг и освободил их всех. Брат Черного Кинжала Фьюри нарушил
прогнившую, поломанную традицию, разрушил узы, и тем самым Избранные, которые
были изолированы с самого момента их запланированного рождения, получили свободу.
Больше не являясь живыми воплощениями суровых традиций, они стали личностями,
узнавали свои вкусы, делали первые шаги в земной реальности, ища и находя
предназначение, центром которого были они сами, а не служение.
Тем самым он положил начало гибели бессмертного.
Девы Летописецы больше не существовало.
Ее кровный сын, Брат Черного Кинжала Вишес, искал ее в Святилище и обнаружил
лишь ее отсутствие и последнее послание, написанное на ветру лишь для его глаз.
Она сказала, что имеет на примете преемника.
Никто не знал, кто это.
Откинувшись на спинку, Лейла осмотрела то, во что была одета. Это уже не
священное одеяние, в которое она облачалась все эти годы. Нет, эта одежда была из
местечка под названием Pottery Barn, и Куин купил ее буквально на прошлой неделе. В
преддверии наступающей холодной зимы он беспокоился о том, чтобы мать его детей
всегда была в тепле и окружена заботой.
Рука Лейлы опустилась к ее уже плоскому животу. После стольких месяцев
вынашивания в своем теле их дочери, Лирик, и их сына, Рэмпейджа, было одновременно
странно и знакомо не ощущать ничего в своей утробе...
Бормотание голосов, тихих и низких, проникло сквозь дверь, которую она закрыла.
Она пришла сюда из спальни, чтобы воспользоваться туалетом.
Она отключилась после того, как помыла руки.
Куин и Блэй, как обычно, были с малышами. Держали их. Ворковали над ними.
Каждый вечер ей приходилось готовить себя увидеть всю эту любовь, не между
ними и малышами... а между двумя мужчинами. Воистину, отцы проявляли потрясающую
https://vk.com/vmrosland
взаимную привязанность друг к другу, и хоть это было прекрасно, это излучение
заставляло ее еще сильнее чувствовать холодную пустоту собственного существования.
Смахнув слезу, она приказала себе собраться. Она не могла вернуться в спальню со
слишком яркими глазами, красным носом и разрумянившимися щеками. Сейчас у их
семьи из пятерых человек должно быть время радости. Сейчас, когда близнецы пережили
критическое положение после рождения, и Лейла тоже оправилась, все они наслаждались
облегчением, что все живы и здоровы.
Сейчас пришло время жить счастливой жизнью.
Вместо этого она все еще была печальной водой в невидимом стакане,
вздымающейся в попытках выбраться.
В этот раз, впрочем, она сама создала себе тюрьму, а не удача в генетической
лотерее.
Определение измены, по крайней мере, согласно словарю, звучало как "акт
предательства по отношению к кому-то или чему-то"...
В закрытую дверь тихо постучали.
- Лейла?
Она шмыгнула носом и включила один из кранов.
- Да-да!
Голос Блэя был тихим, как обычно.
- Ты там в порядке?
- О, вполне. Я решила немного поухаживать за кожей лица. Скоро выйду.
Она поднялась на ноги, нагнулась и сбрызнула щеки водой. Затем потерла лоб и
подбородок полотенцем для рук, чтобы румянец более ровно распределился по коже.
Затянув потуже пояс халата, она расправила плечи и направилась к двери, молясь, чтобы
ее самообладания хватило достаточно долго, чтобы выставить их на Последнюю Трапезу.
Но она получила отсрочку.
Когда она открыла дверь, Блэй и Куин даже не смотрели в ее сторону. Они
склонились над колыбелькой Лирик.
- ... глаза Лейлы, - сказал Блэй, протягивая руку и позволяя малышке схватиться за
его палец. - Определенно.
- И у нее точно волосы ее мамэн. Только посмотри на этот проступающий светлый
цвет.
Их любовь к малышам была ослепительной, она освещала их лица, согревала их
голоса, смягчала их движения так, что все их движения совершались с заботой. И все же
Лейла сосредоточилась не на этом.
Ее взгляд прильнул к широкой ладони Куина, поглаживавшей спину Блэя вверх-
вниз. Нежность их связи с обеих сторон была бессознательной, предложение и принятие
того, что казалось ничтожным и в то же время являлось самым значимым. И наблюдая это
с другого конца комнаты, она вынуждена была часто заморгать.
Иногда доброту и любовь так же сложно созерцать, как и насилие. Иногда смотреть
со стороны, наблюдать за двумя людьми на одной волне - это все равно что видеть сцену
из фильма ужасов, от которой хочется отвернуться, забыть, стереть из памяти - особенно
когда отправляешься в постель на день и лицом к лицу сталкиваешься с часами
одиночества в темноте.
Осознание, что у нее никогда не будет такой особенной любви с кем бы то ни
было...
Куин обернулся к ней.
- О, привет.
Он выпрямился и улыбнулся, но она не поддалась заблуждению. Его глаза
прошлись по ней, будто он ее оценивал - хотя возможно, дело было не в этом. Возможно, в
ней просто говорила паранойя.
https://vk.com/vmrosland
Она так устала жить двойной жизнью. И все же по какой-то жестокой иронии это
казалось любимым развлечением судьбы - ценой облегчения ее совести станет
прекращение ее существования.
И как она могла оставить своих малышей?
- ... в порядке? Лейла?
Когда Куин посмотрел на нее, нахмурившись, она встряхнулась и выдавила улыбку.
- О, со мной все прекрасно, - она предполагала, что это было осведомление об ее
состоянии. - Просто отлично, правда.
Желая подтвердить ложь, она подошла к колыбелькам. Рэмпейдж, или Рэмп, как его
называли, боролся с желанием уснуть, а когда его сестра издала непонятный звук, он
повернул головку и протянул ручку.
Забавно, даже в столь юном возрасте он, казалось, понимал свое положение и хотел
ее защитить.
В этом заключалась порода. Куин был членом аристократии, результатом поколений
выборочных скрещиваний, и даже несмотря на его "дефект" в виде одного голубого и
одного зеленого глаза, который вызвал презрение в глазах глимеры и его собственной
семьи, его почтенную кровную линию невозможно было отрицать. Как и влияние его
физического присутствия. Более шести с половиной футов ростом, его тело было сплетено
из идеально точеных мышц, его плоть была отшлифована тренировками и реальными