— Она приспосабливается. Любит ходить по магазинам и решила немного поучиться на актерских курсах. По-видимому, это то, чем она всегда хотела заниматься, но не осознавала этого, пока не посетила первое занятие. — Я пожал плечами. — В любом случае это делает ее счастливой.
Роман посмотрел на меня.
— Что насчет тебя? Она делает тебя счастливой?
— Она хорошая мать.
— Как и моя мать. Но это не значит, что я хочу трахнуть ее и застрять с ней на весь остаток жизни.
— У тебя уникальное видение на всякое дерьмо.
— Я трахаю инструктора по йоге, она увлекается всем этим интроспективным дерьмом.
— Уверен, ты с ней именно поэтому. А не потому что она может закинуть ноги себе на плечи.
— Единственное время, когда она нахрен затыкается и прекращает попытку просветить меня бесполезной мудростью — когда она закидывает свои ноги мне на плечи. Мой член действует как затычка в ванной, полной цитат мудрости.
Я усмехнулся, а затем поднялся, хлопнув своего друга по спине.
— Пошли вернемся на вечеринку. Я отморозил себе яйца и хочу проверить Бэка. Там становится слишком громко.
Продвигаясь сквозь растущую вечеринку, я проложил себе дорогу в комнату моего малыша. Такой чертовски милый, даже улыбается во сне. Ладно, возможно, это было подергивание, но его ротик расслаблялся и растягивался в улыбке каждые несколько секунд. Ему, наверное, снились сны о гоночных машинах и винограде — двух вещах, ставших любимыми в последние пару месяцев. Я подтянул одеялко к его подбородку и провел пальцами по мягким щечкам. Господи, я никогда и не мечтал любить кого-то настолько сильно. На мгновение сердце в груди сжалось от мысли, что двадцать с чем-то лет назад мой собственный отец смотрел на меня так же. Мне нужно было, чтобы отец поправился. Я хотел, чтобы он узнал моего сына и научил меня быть таким же отцом, как он сам.
Я не был религиозным, в последний раз я был в церкви во время своей скоропалительной женитьбы на Алексе. А перед этим, по-моему, на похоронах. Но над колыбелькой моего сына висел крошечный крестик. Я смотрел на него ежедневно, но никогда — как на нечто большее, чем декорация.
Не помешало бы попробовать.
Стоя возле кроватки Бэка, я произнес короткую молитву Богу, чтобы присматривал за моими отцом и сыном.
Мы вернулись в Нью-Йорк четыре месяца назад, и этот крестик все время висел на стене рядом с кроваткой. Но когда я открыл дверь, чтобы вернуться на вечеринку, вещица упала на пол.
Я надеялся, что это не было знаком.
Глава 20
Эмери
Голова ощущалась так, словно меня сбила машина, полная разъяренных членов общества анонимных алкоголиков. Меня сильно мучила жажда, во рту была пустыня, но от каждого глотка воды тошнило. Господи. Неудивительно, что я не часто пью.
Единственной хорошей вещью в этом похмелье было то, что я была настолько сосредоточена на своем дерьмовом самочувствии, что у меня не оставалось возможности думать о прошлом вечере.
Дрю.
Тот поцелуй.
Тот поцелуй.
Болдуин.
Задерживая дыхание, я пришла в офис позже, чем даже когда опаздываю. До обеда у меня не было назначено консультаций, но я не успела сделать записи в картах пациентов.
Мысль о встрече с Дрю внезапно сделала мою похмельную тошноту чем-то типа разминки перед реальной. Меня охватило облегчение, когда, повернув за угол коридора, я увидела его дверь закрытой. Неловкость с ним была неизбежной, но когда мое самочувствие улучшится, это будет легче. Отсрочка на более долгое время в тот момент казалась идеальной.
В своем кабинете я повесила пальто на вешалку за дверью и установила ноутбук на док-станцию. Только когда я села за стол и потянулась, чтобы открыть ноутбук, то заметила записку. Она была написана от руки почерком Дрю:
Буду весь день на даче показаний в Джерси. Не вернусь до вечера. Сделай мне одолжение и поднимись в мою квартиру. Я оставил записку с инструкцией на кухне. Восточный пентхаус. Ключ-карта к лифту и ключ от двери лежат в твоем верхнем ящике. Спасибо, Д.
Это было странно. Я хотела остаться и ответить на несколько электронных писем, но любопытство не собиралось долго ждать. Взяв ключи и карту для лифта из стола, я направилась в лобби менее чем через пять минут. Во время подъема я в шоке смотрела, как сменяются светящиеся цифры. Я знала, что Дрю живет в здании, но он никогда не упоминал о пентхаусе. Что ему понадобилось, чтобы я сделала в его квартире? У него был кот?
Блестящие серебристые двери лифта открылись, когда я достигла последнего этажа. Выйдя, я увидела только две таблички: ВП и ЗП. В отличие от моей квартиры, замок на двери Восточного пентхауса открылся легко. Дрю написал, что не вернется до вечера, но я должна была окрикнуть, открыв дверь.
— Эй? Есть кто дома?
В квартире было тихо. Никаких пушистых созданий, встречающих меня у двери. Я закрыла ее и пошла искать кухню.
Вот дерьмо.
Квартира Дрю Джаггера ошеломляла.
С приоткрытым ртом я прошла через изящную кухню, спустилась на две ступеньки в утопающую в полу гостиную и подошла к стеклянной стене. Окно от пола до потолка открывало вид на Центральный парк, который мог бы стать сценой из фильма. После нескольких минут созерцания, я оторвала взгляд и вернулась в кухню. На гранитной стойке была записка:
По коридору первая дверь направо.
Что за?
Там был только один коридор. Я потянулась влажными пальцами к дверной ручке. Почему я так нервничала?
Я понятия не имела, чего ожидать, поэтому очень медленно открыла дверь. Чтобы найти… пустую ванную? Я все еще держала записку из кухни, поэтому перепроверила указания. По коридору первая дверь направо. Предположив, что он ошибся, я уже собралась закрыть дверь, когда увидела стикер на зеркале над раковиной. Включила свет и хорошенько осмотрелась прежде, чем прочитать. Это была чертовски хорошая ванная. Больше спальни в моей квартире. Повернувшись к своему отражению, я сняла стикер с зеркала.
Сумка на стойке. Там для тебя несколько девчачьих штук для ванны. Пульт для гидромассажа тоже там. Запоздалые поздравления с Днем рождения. Наслаждайся сегодняшним днем.
П.С. Жаропонижающее в аптечке.
Мои глаза неожиданно наполнились слезами. У непримиримого разрушителя отношений была мягкая сторона.
***
Моя кожа начинала морщиться. Я задремала на двадцать минут в расслабляющей ванне, слушая Нору Джонс. Дрю купил соль для ванн, лавандовую пену и две лавандовые свечи. Странное чувство, овладевавшее мной, когда я раздевалась и одалживала ванну в незнакомом доме, исчезло, как только ступила в теплую воду.
Я пробыла в ванне больше получаса, и вода начала остывать, но мне все еще хотелось опробовать гидромассаж. Открыв кран на минуту, добавляя горячей воды, чтобы вернуть тепло, я взяла пульт и нажала несколько кнопок, и гидромассаж ожил.
М-м-м-м, ощущение божественное.
Я увеличила давление струй на мою спину и направила одну на ногу, согнув правую в колене, чтобы получить ощущение массажа ног.
Это на самом деле ощущалось как массаж. Когда мне в последний раз делали массаж? Мужчина? Очень давно. Слишком давно. Вероятно, именно поэтому, когда закрыла глаза, чтобы насладиться ощущением, я начала думать о том, как это будет чувствоваться на других частях моего тела.
И это привело мои мысли прямиком к Дрю.
Тот поцелуй.
Тот поцелуй.
Вздох. Я не осознавала, что Болдуин вышел в коридор, а Дрю сделал это только ради того, чтобы заставить того ревновать. Он ощущался таким настоящим. Таким наполненным желанием. То, как крепко он прижимался своим твердым телом к моему, как крепко сжимал меня, я думала, голод подпитывает поцелуй. И хотя сначала это поразило меня, тело отреагировало незамедлительно. Вот почему, когда я поняла, что он сделал это только из-за смотрящего на нас Болдуина, чтобы заставить его ревновать, я была полна таким количеством различных эмоций.
Сегодня я тоже была сбита с толку, но по другому поводу. Казалось, меня больше заботило то, что между нами с Дрю все становится странным, а не то, о чем подумает Болдуин.
Когда мужчина поселился в моих мыслях, я решила отправить Дрю сообщение. Я даже не была уверена, писал ли он сообщения, никогда не видела, чтобы он обращал внимание на свой телефон, кроме как разговаривая по нему.
Эмери: Это может стать моим самым любимым подарком на день рождения. Спасибо.
Мое жалкое сердце начало скакать, когда я увидела прыгающие точки.
Дрю: Превосходя подарок, направленный на разрезание твоих глазных яблок, который ты вернула? Тебе легко угодить.
Я рассмеялась. Я также переместила ногу, чтобы освободить струю и почувствовать давление.
Эмери: Это действительно было мило с твоей стороны. Эта ванна божественна.
Дрю: Правда? Ты прямо сейчас пишешь мне из ванны?
Эмери: Да.
Дрю: Ты не можешь рассказывать дерьмо вроде этого. Я в середине дачи показаний и теперь буду отвлекаться, представляя тебя голой в своей ванне.
Я начала печатать ответ, затем остановилась. Дрю представлял меня голой. Мелкие мурашки побежали по моему телу, несмотря на то что я была покрыта теплой водой. Знала, что он дразнил меня, но в этом еще было и что-то захватывающее, а мне хотелось поиграть.
Эмери: Нравится то, что представляешь?
Дрю: Мне только что пришлось поправить под столом брюки. Как думаешь?
Я думаю… Мне нравится мысль о Дрю Джаггере, твердеющем от мысли обо мне. Мое тело реагировало на его сообщения так же, как на его поцелуй прошлым вечером. Я хотела написать в ответ что-нибудь сексуальное, но прежде чем смогла придумать что-то остроумное, точки снова начали прыгать.
Дрю: Как пошли дела с Профессором Мудаком после моего ухода вчера?
После его слов о Болдуине меня ударило то же самое чувство, что и вчера ночью, как ведро холодной воды: напоминание о том, что Дрю был просто в обычном обличии грубияна. Хотя я снова подумала на минутку, что он был серьезным.
Эмери: Не о чем говорить.
По какой-то причине, прощаясь, Болдуин спросил меня, может ли он пригласить меня сегодня вечером, чтобы компенсировать то, что отменил нашу вчерашнюю встречу.
Сообщения от Дрю шли с ускоренной частотой, но он замолк на несколько минут. В конце концов снова побежали точки.
Дрю: Веселись. Вынужден вернуться к работе.
Больше я ничего от него не слышала. Я откисала в ванной еще несколько минут, а затем вернулась в свой кабинет. Послеобеденные встречи были нерегулярными, и остаток дня прошел за заполнением карточек моих пациентов. Болдуин написал, что зарезервировал на семь какое-то место, название которого я не могла произнести, так что покинула офис в пять тридцать, чтобы освежиться перед ужином.
Я сменила блузку и юбку, в которых была в офисе, на маленькое черное платье. Не было необходимости искать ресторан, в который мы собирались; я знала, что он будет пафосный. В отличие от Дрю, Болдуин не пошел бы в бар с бильярдом в подвале и не ел бы жирные гамбургеры у Джоуи. Самое забавное было в том, что сегодня у меня не было желания идти в какое-то вычурное место. Надевая маленькие жемчужные серьги, я начала злиться на себя за притворство, будто хотела быть в таком месте с Болдуином. По правде говоря, я притворялась, будто мне нравятся те же вещи, что и ему, только чтобы проводить вместе больше времени.
Когда Болдуин постучал в дверь ровно в семь, я все еще не чувствовала себя самой собой. Мое обычное волнение сменилось раздражением. Меня бесило, что он отшил меня прошлым вечером в пользу последней девушки, которую трахал, а я притворялась в симпатии к его интересам, в то время как он явно не старался изо всех сил ради меня. Я открыла дверь и пригласила его войти, чтобы взять свой телефон с зарядки и поменять сумочку. Пока была в ванной, я услышала звонок телефона из гостиной и голос Болдуина, сказавший «алло».
Я стала свидетелем разговора, вернувшись в гостиную.
— Вероятно, в районе одиннадцати.
Я прошла на кухню и открыла сумку, которую использовала для похода на работу и начала перекладывать некоторые вещи в маленький черный клатч.
— Хорошо, да. Это будет поздно, но потом мы это обсудим.
Я прокрутила свои сообщения, пока Болдуин заканчивал свой разговор. Около десяти минут назад от Дрю пришло сообщение.
Дрю: Возвращаюсь назад. Ты все еще в офисе? Придется написать ходатайство по возвращении, это будет долгая ночь для меня. Заказываю китайскую еду. Хочешь чего-нибудь?
Я начала отвечать, когда Болдуин повесил трубку и спросил:
— Готова?
— Конечно. — Я взяла новую сумочку и пошла к шкафу за пальто. Болдуин, как всегда, джентльмен — взял мое пальто и встал позади, чтобы помочь его надеть. — Ты после ужина должен работать?
— Х-м-м?
— Телефонный звонок. Слышала, как ты сказал, что поговоришь с кем-то позже.
— Ох. Это была Рейчел. У нас обоих в эти выходные рабочие мероприятия, и она хочет, чтобы я посетил ее после своего. Сказал, что обсужу это с ней, когда вернусь.
Маленький пузырь злости, разрастающийся внутри меня, наконец, лопнул. Как ни странно, на самом деле я злилась не на Болдуина, а на себя. Я повернулась к нему лицом.
— Знаешь что? Мне жаль делать это в последнюю минуту, но меня целый день мучала головная боль, и сейчас она усилилась. Боюсь, я сегодня не буду хорошей компанией.
Болдуин отступил, нахмурив брови.
— Не хочешь пойти на ужин?
— Не сегодня. Прости. Можем перенести?
Я не осознавала сразу, что Болдуин использовал эту же фразу, когда отменил нашу встречу вчера вечером. Можем перенести?
После его ухода я вспомнила, что не отправила Дрю сообщение, которое печатала. Мой палец завис над текстом «Уже ушла, но спасибо», пока не начала его стирать.
Пошло оно все.
И, не позволяя себе передумать, отправила другое.
Эмери: Я буду свинину Му-шу.
Глава 21
Дрю
— Такое ощущение, что я выбрал неправильный день, чтобы выбраться из офиса.
Эмери выскользнула из пальто, демонстрируя обтягивающее маленькое черное платье. Она улыбнулась. Черт. Всю дорогу в такси до дома я провел, убеждая себя, что поцелуй был для ее же блага. Я помогал ей. Он состоялся не потому, что она была красивой, умной и вообще не умела играть в бильярд, но ни разу не пожаловалась, когда я привел ее в бар с бильярдом. Все потому, что Профессору Мудаку был нужен маленький стимул, чтобы он зашевелился. Себя я тоже почти убедил.
Но эта мысль жевала меня целый день. Что, если я в итоге разжег этот огонь, нажав на спусковой крючок для него? Эмери растворилась во мне во время того поцелуя. Я чувствовал, как сдалось ее тело, слышал маленький звук, который она издала, и знал, что она чувствовала то же, что и я. Двигатель был полностью запущен и готов к старту. Для того ублюдка.
Дача показаний должна была длиться четыре часа. В итоге это заняло у меня в два раза больше времени из-за моего рассредоточенного внимания. Потом вечером я позвонил Иветт, чтобы отменить назначенное месяц назад свидание. Иветт — стюардесса, не желающая обязательств и напевающая сладкую мелодию, делая минет. Женщина с золотой холостяцкой медалью.
— Я собиралась выйти, но планы поменялись, — ответила Эмери.
Я кивнул.
— Давай есть. Твое Му-шу остынет.
Она села на один из стульев для гостей с другой стороны стола.
— Здесь много еды. К нам еще кто-нибудь присоединится?
— Тебе потребовалось много времени для ответа, так что я заказал побольше, думая, что ты все еще здесь. Не был уверен, любишь ли ты курицу, говядину или креветки, так что взял всего по чуть-чуть. Парень по телефону едва ли говорил по-английски. Когда я перезвонил заказать твою свинину, понял, что легче добавить ее в заказ, чем пытаться изменить его. — Я подвинул к ней контейнер с едой. — Тарелок нет. Вилок — тоже. Надеюсь, ты умеешь есть палочками.