Лязгнул засов…
— Хьун хилла [109]…
Что на самом деле случилось — чеченец осознать не успел. Дверь открывалась внутрь — и Николай бросился на нее с такой силой, что чеченец не удержался на ногах и отлетел на пол. Металлической чушкой — стукнул о пол автомат. Николай упал сверху, ударил чеченца коленями, зажал рот, полоснул заточенным как бритва лезвием по глотке — не помешала даже борода. Чеченец засучил ногами, захрипел, забулькал, как баран, зарезанный на Курбан-Байрам. Или как русский солдат, которых любили резать чеченцы.
Все возвращается…
— Чисто! — прошептал по-русски Раджив. Он по-прежнему был с бесшумным пистолетом, автомат держал на боку. Одноточечный ремень, как у американских контрактников — мода, пошедшая со «Свободы Ираку».
Николай расстегнул нагрудник чеченца. Повернул его, чтобы снять автомат. Автомат неплохой — болгарский или русский, такой же как у их амира — но без подствольного гранатомета. Зато с прицелом, американский ЭОТЕК, поставленный на боковую планку через переходник, да еще с откидным магнифайером… где только раздобыл такое гаденыш… Нагрудник испачкался кровью и Николай нахмурился. Но делать было нечего — зато восемь полных магазинов, гранаты…
— Держи этот пост. Закрой дверь.
С ножом в руке — нельзя полагаться на чужое оружие, пока не проверил его лично — Николай поднялся наверх, стараясь не шуметь. Внизу — была еще одна дверь, стальная и запертая, она перекрывала вход в коридор, и ключи искать было некогда. Он решил проверить — что на третьем этаже — что-то ему подсказывало, что люди, знающие морзянкой SOS могут знать и много чего другого…
В коридоре было темно. Чеченцы, очевидно, дрыхли и никто не обращал внимание на домик, используемый для содержания заложников. Но все могло измениться очень быстро. Как говорят американцы — все дерьмо происходит очень быстро.
Он решил проверить все двери.
Николай крадучись, подошел к первой двери, негромко постучал.
— Ман анта? [110]
Ответа не было.
Вторая дверь. Ответа нет.
Третья дверь была его. Последняя…
В ответ на стук — раздался еще более сильный стук — настоящий пинок в дверь с той стороны. Николай даже вздрогнул.
— Get out, mother fucker!
Ни хрена же себе…
Николай обернулся — Раджив был здесь, в начале коридора, он со страшным лицом смотрел на него. Он тоже — слышал. Значит, могли слышать и чеченцы.
Николай поднял указательный палец для Раджива — «тихо, внимание».
— Shut up and listen — сказал Николай — Now I open the door [111].
Лязгнул засов… тяжеленная зараза из металла, слон не согнет… идиотская дверь, мать ее… здание, построенное русскими, двери здесь открывались внутрь, а не наружу. Несмотря на весь опыт, Николай просто не успел ничего сделать… конечно, и плен сказался. Его словно ураганом втащило внутрь, кто-то врезал его по почкам и повалил на пол. Все, что он успел — это избежать захвата за горло. Что дальше — гадать не приходилось, скручивающее — и все!
— Wait! — раздалось приглушенное и тут же кто-то удивленно спросил — what a fuck…
Стукнула дверь.
— Раджив, не стреляй! — просипел Николай.
В фильме — обычно показывают, как освободившийся положительный герой в одиночку выносит целую военную базу. А уж если освободилось несколько положительных героев… тогда всем бородатым точно кранты. Еще взрывы… когда пуля, например, попадает в бензобак, взрыв бывает до неба. Что уж говорить о гранате…
В реальности — Раджив, Николай и освобожденные американцы бросились бежать. С дисциплиной у исламских экстремистов было хреново и, несмотря на то, что военный городок сам по себе был неплохо приспособлен для эффективного несения караульной службы, несмотря на то, что намаз уже закончился — им все же удалось выскользнуть. Почему? Ну… например, в неподражаемом местном амбре — смеси вони от дерьма, мочи и гниющих пищевых отходов — явственно чувствовался приторный запашок Мари Хуаны. Косяк моджахеду лучший друг, особенно если рядом нет женщин. Вырвались, в общем. Прошли прямо под вышкой, на которой очевидно, давил на массу еще один часовой или два — и ушли.
Захватить машину возможность была — но по здравому рассуждению от этого решили отказаться. Может быть, если бы на пути попался Л» энд Ровер» или «Ланд Круизер» — не отказались бы. Но тут — военный городок стоял на окраине населенного пункта — только небольшие седаны, какие при Каддафи мог себе позволить даже бедняк. Дернуть такой — только проблем огребешь. Их шестеро — как втиснутся в седан. А если сработает противоугонка или их просто кто-то увидит — а нравы тут простые, начнут стрелять и все. Что с топливом? Как замаскировать следы — ведь машина на песке оставляет следы, которые просто не замаскируешь. В общем — решили бежать без машины.
На шестерых у них было два автомата — один, который был у Раджива и тот, который удалось взять трофеем. Пистолет с глушителем, Раджив отдал его Николаю. Один из американцев взял себе автомат Николая — он решил доверить им оружие, тем более что знал их. Жест доверия, в общем — кто белый, тот свой. Восемнадцать снаряженных магазинов и еще двести патронов россыпью — не так плохо, если речь идет о профессионалах. Текила — взял себе трофейный автомат с американским прицелом, сказав, что он снайпер и сумеет распорядиться им наилучшим образом.
Бежать было тяжело — но в группе не было раненых, не было и откровенно зеленых салаг. Все они знали секрет длительного бега без устали: бежать надо размеренно, а если совсем невмоготу — надо задержать дыхание, но продолжать бежать. Именно так — открывается второе дыхание. Организм думает, что он гибнет, и печень выбрасывает в кровь экстренный запас крови для обеспечения питания клеток кислородом. Представители некоторых племен Африки могут бежать целый день, от рассвета до заката без отдыха и пищи.
Чуть оступаясь — хорошо, что здесь был не песок, а твердая почва под ногами — главный среди американцев обошел одного из своих и побежал рядом с Николаем…
— Я… должен поблагодарить тебя… русский… Меня… зовут Джим… и ты спас мою гребаную… задницу…
— Заткнись! — Николай старался не сбивать дыхание.
— Серьезно… в долгу… не останемся…
— Помолчи…
Николай ускорился, догнал бежавшего впереди Раджива. Повар контингента ООН — бежал как опытный марафонец, дыша носом.
— Раджив… вода…
— Я… знаю… оазис…
— Сколько…
— Километра… три… надо… бежать… всю… ночь…
Это и ежу понятно, бежать всю ночь. Интересно — их будут преследовать? Возможно, что и будут. Хотя ночью…
Безымянный оазис оказался заброшенным — хотя здесь когда-то жили люди, судя по остаткам домов. При Каддафи — бедуины получали большую государственную поддержку на то, чтобы поддерживать свой кочевой образ жизни. Сейчас нефть стоила в полтора раза больше, чем в самые лучшие времена при Каддафи — но денег на бедуинов не хватало. Говорили, что охранники нефтяных месторождений, а то и топ-менеджеры нефтяных компаний — ради смеха охотились на них с вертолетов.
У Раджива оказалось несколько тонких, но прочных пакетов и две упаковки презервативов. Презерватив — для солдата штука чертовски полезная: в него можно налить воду, можно сберечь в нем свои вещи от воды или набрать чего-то туда. Его можно надеть на ствол, чтобы уберечь винтовку от загрязнения. Ну и… много чего другого можно сделать, если есть презерватив.
Оазис был окультуренным — труба и кран. Труба была ржавая, вода текла плохо — но, по крайней мере, она текла и на вкус хоть и отдавала железом — это была вода.
— Черт… это можно пить? — спросил Текила, с сомнением облизав палец.
— Не хочешь, не пей! — резко ответил Джим.
— Эй, сэр… я просто так спросил.
Николай, улучив момент, подошел к Радживу. Он уже завязал узлом свой презерватив с водой, опустил его в пакет и был готов двигаться дальше.
— До Сирта километров семьдесят, так? — он сказал это по-русски, проверяя, знает ли этот язык его собеседник.
— Да — ответил по-русски индус.
— Я знаю укрытие. Надежное.
— Я знаю их четыре, русский.
— Зачем ты помог мне?
— Хинди — руси, бхай-бхай, не слышал? Мы помним добро, русский. Русские всегда помогали нам… тот человек, который учил меня говорить по-русски, говорил, что русский язык — это язык свободы. Английский — язык угнетения.
Николаю почему-то стало стыдно.
— Ты знаешь, что с моими людьми? Полковник Омар жив? Он может нам помочь.
Повар Раджив грустно улыбнулся.
— Омар тебя и предал, русский!
— Этого не может быть.
— Это так.
Они говорили по-русски.
— Ладно, х…й с тобой.
Повар усмехнулся.
— Это слово означает что-то нехорошее, я знаю.
— Да. Очень нехорошее. Но это не по отношению к тебе. Иди за мной и будь наготове…
— Зачем?
— Надо разобраться…
Американцы тоже занимались с водой. Николай подошел к ним… улучив момент, резко дернул автомат Текилы — и он оказался у него в руке. Салаги, б… учить вас и учить. Бронекавалеристы х…вы. Гасилы грешные… попали бы вы к тому же Владимиру Глебовичу — подохли бы на дистанции. Все таки школа есть школа, а школа русского ГРУ — одна из лучших, если не лучшая. Разве только школа британского САС сравнится…
— Эй, какого хрена!
Раджив появился с другой стороны, взяв американцев под прицел автомата. Они сгрудились как бараны у крана — и теперь могли быть истреблены перекрестным огнем за пару секунд.
— Надо разобраться — безапелляционно заявил Николай.
— Разобраться? Какого хрена?!
Николай вскинул автомат.
— Хочешь подохнуть здесь?
Сержант остановился.
— Что ты хочешь, русский?
— Прояснить кое-какие моменты. Как ты оказался там? Как вы все там оказались?
— А тебе не один хрен? Нас похитили!
— Похитили?
Николай скептически усмехнулся.
— Извини, друг, но я тебе не верю. Вас четверо — вас всех похитили, ты это хочешь сказать, да? Ни один из вас не был ранен, ни один из вас не попал под ударную волну — несетесь по пустыне как лоси. Так как же вас похитили? Может ты — один из них, а? А может — вы делили какие-то бабки и не поделили?
— Что? Да ты охренел, парень, мы что, по-твоему, бородатые? — вспылил Текила.
— Заткнись, Тек — сказал сержант — он прав. Я бы тоже не поверил.
— Ну, и…? Я слушаю.
Сержант кивнул на Раджива.
— Убери его. Ему не надо это знать.
— Без этого человека ты сидел бы там, где сидел и думал, когда тебе отрежут голову. Или чехи придумают что-то другое — например, сделают тебя женщиной. Они это любят. Говори — и говори правду. Я не в настроении, чтобы слушать твое вранье.
Сержант сделал медленный, плавный, успокаивающий жест руками.
— Окей, русский. Окей. Ты, как я понял — тоже совсем не инспектор ООН, так ведь?
— Речь не обо мне.
— Это так. Мы работаем на правительство США. Нас послали сюда со специальной миссией — разобраться, что здесь происходит, нахрен. Несет ли это угрозу соседним странам, что тут будет через пять лет. Как насчет нефти — ты должен понимать, что Ормузский пролив может захлопнуться в любое время…
Николай покачал головой.
— Вранье номер один. У тебя было какое-то конкретное задание. Дальше.
— Думай, как хочешь, парень. Ты должен знать, что далеко не всегда до исполнителей доводят все детали, верно?
— С кем вы держали связь здесь?
— Ни с кем.
Николай вскинул автомат.
— Ни с кем, клянусь, парень! У нас был терминал спутниковой связи! Прямой выход на Лэнгли! Здесь мы были сами по себе!
Это могло быть правдой. А могло и не быть.
— Дальше?
— Дальше, на нас вышел один урод. Он сказал, что у него есть информация, которую он хочет задорого продать. Лэнгли этой информацией заинтересовалось. Нас послали сюда — а тут мы оказались в полном дерьме! Вот и все, парень, клянусь, что это правда.
— Сколько вы просидели тут?
— Десять дней, парень! Десять дней!
Николай поверил. Потому что хорошо знал жизнь и у него были другие обрывки информации. И они укладывались в картину, согласуясь с тем, что сейчас сказал ему американский сержант.
Демиев действительно что-то знал, и он решил продать это американцам задорого. Почему американцам — да потому, что информация, очевидно, касалась американцев, и всем было известно, что за хорошую информацию они могли заплатить очень дорого. Он вышел на контакт с американцами и заявил о себе. Лэнгли провело первичную проверку и решила, что информация того стоит — это косвенно подтверждало то, что Демиев обладает опасной информацией. К Демиеву послали группу, которая оказалась ближе всего к нему — группу из Сирта.
Они прибыли на место и вступили в переговоры. Но американцы — очевидно ни хрена не знали чеченский менталитет, не понимали, на что они способны и как реагируют в тех или иных ситуациях. В какой-то момент — Демиев запсиховал и тупо захватил американских переговорщиков в заложники, как он это сделал бы, находясь в Центорое или к примеру в Беное. Чеченцы не менялись ни на йоту — американцы, не американцы — им было плевать. Похищение людей — у них было чем-то вроде народной традиции. В результате — Демиев начал не просто вести переговоры — а уже шантажировать ЦРУ.
После этого — в течение десяти дней, когда американцы сидели под замком — произошло что-то такое, что сильно напугало Демиева. И он понял, что вести переговоры о продаже имеющихся у него секретов бессмысленно — их надо отдать взамен на укрытие и жизнь. С американцами он отношения уже испортил, тут ловить было нечего — все, на что он мог рассчитывать у американцев, так это полсотни лет в федеральной тюрьме. Там точно не убьют — но Демиев представлял собой укрытие несколько иначе. Поэтому — он решил выйти на контакт с русскими и отдать информацию им в обмен на безопасность. Для этого в расположении его отряда появился Николай. Про то, что русские заинтересуются и дадут ему амнистию Демиев не сомневался — он не был в Чечне уже давно, а дела минувших дней никого уже не интересовали. И не таких волков миловали.
— И что вы дальше намерены делать?
— Просто убираться отсюда, русский. И как можно быстрее. Мне такие телодвижения и нахрен не сдались, мать твою. Я на такое дерьмо не подписывался.
Николай кивнул. Бросил автомат — и Текила поймал его.
— Я тебе верю, сержант.
— Постойте…
Все повернулись к Радживу.
— Я тоже хочу кое-что рассказать.
Американцы и русский переглянулись.
— Говори.
Раджив стал говорить. Уже с первых слов — и американцы и русские почувствовали, что в пустыне очень — очень холодно…
Бывшая Ливия
Окрестности города Сирт
28 июля 2015 года
— Кажется, чисто…
Николай внимательно осматривался. Все — потревоженный песок, тень, мелькнувшая в небе перепуганная птица — могло свидетельствовать об опасности, притаившейся неподалеку.
— Чисто — признал, наконец, и он.
— Вперед!
Держа оружие наготове — они рывком преодолели расстояние от песчаных дюн до полуразрушенного, заносимого песком поселка. Прижались к стенам.
— Впереди чисто! — сообщил Текила, выглянув из-за угла.
— Я первый, остальные за мной — ответил Николай.
Держа пистолет наготове, он осторожно двинулся вперед.
Поселка больше не было, теперь на его месте был лишь заносимый вездесущим песком труп. Когда-то сюда вела дорога, здесь жили люди — вполне современный небольшой поселок из домов, добротных, сделанных из бетона, с большой жилой площадью, удобных. Потом — жители то ли ушли отсюда, то ли их убили — скорее первое, потому что на стенах не было следов от пуль. Дорогу сюда засыпало песком, а потом начало засыпать и весь поселок — на единственной улице росли маленькие барханы, некоторые дома были засыпаны по конные проемы. Еще лет двадцать — и этого поселка больше не будет, он скроется под дюнами. Дела рук человеческих преходящи — и только пустыня вечна…