— В некоторых вещах, — сказала я, пытаясь его уколоть.
— Это в каких же?
Я долго смотрела на него, потом сказала:
— Он не уходит после секса к жене.
Лёшка поморщился.
— Я не к ней ухожу, ты же знаешь.
— Знаю. Ты уходишь к своей карьере. Не дай Бог тебя утром у моего дома увидят.
Он снова ко мне руку протянул.
— Лиля, не бросай меня, а?
Я глаза закатила, не в силах выносить это пьяное нытьё.
— Прекрати, пожалуйста. Что ты мне сердце рвёшь?
— А оно рвётся?
— Лёша, ты иногда бываешь невозможен. В который раз мы это обсуждаем?
— Но ты каждый раз ко мне возвращаешься. А я тебе прощаю, заметь.
Я руками развела.
— Ещё бы ты меня не прощал!..
— Да, прощаю! — вдруг повысил он голос. — Потому что люблю тебя, дуру! Это ты всю жизнь нам обоим поломала.
— Опять двадцать пять, — проговорила я в сторону. — Я не виновата в том, что ты спьяну трахаешь всё, что шевелится. Вот тебе и результат: жена-алкоголичка и притом дура.
— Не такая уж она и дура.
— Серьёзно? Так что ты от меня хочешь? Иди к ней, и живите счастливо!
Он с шезлонга поднялся, при этом покачнулся, и едва вместе с ним в бассейн не свалился. Но когда выпрямился, глаза горели непримиримым огнём.
— А ты с этим будешь, да?
Я ему с готовностью и ехидством поддакнула.
— Да, и буду очень счастлива.
— Как же. Ты не умеешь быть счастливой, — выдохнул он мне в лицо. Покрутил рукой у своего виска. — У тебя мозги вверх тормашками, ты же не можешь жить, как нормальная баба. Ты всё самокопанием занимаешься.
Я встала в позу, упёрла руки в бока, хотя его слова и тон задели за живое.
— Может, потому что я не баба?
— Конечно, ты у нас бизнес-вумен хренова! О чём мечтаешь, сам дьявол тебя не разберёт. — Он нехорошо усмехнулся. — Скоро своими тортиками президента кормить будешь.
Я нахмурилась и пожелала ему:
— Иди к чёрту!
— А разве я не прав? — Лёшка схватил меня за руку и снова к себе развернул. — Скажи: не прав? И, может, жена у меня не академик, зато понимает, что мужику нужно: дом и дети. А не твои дурацкие кексы и амбиции.
— Отпусти меня, — потребовала я. — Отпусти, а то закричу.
— Кричи. — Горин развернулся и даже рукой взмахнул, призывая меня осуществить угрозу. — Кричи. Пусть все знают, пусть прибегут. Этот твой Казанова столичный примчится и даст мне в морду, а я расскажу ему…
Больше я ждать и слушать не стала, и съездила ему по физиономии, от всей души. Лёшка от неожиданности отступил, пальцы разжал и схватился за щёку. А я направилась по газону обратно к навесу.
— Лиля! — раздалось мне вслед. — Лиля, ну прости!
— Идиот, — проговорила я, не оборачиваясь. За кустом наткнулась на Халеменчука, который встретил меня бесстрастным выражением на лице. Я прошла мимо, села за первый же столик и попросила вина. Выпила залпом.
Господи, какой идиот!
Инцидент постарались замять. Алексей Дмитрич вернулся к гостям минут через десять, с влажными волосами и всклокоченный. На меня не смотрел, и я его предпочла не замечать. Хотя, краем глаза видела, как Лиза, отведя дорогого гостя в сторонку, схватила его за подбородок, разглядывая отметину от моей ладони на его щеке, и что-то принялась выговаривать. Я не сдержала мрачной усмешки. Пусть, пусть мозги ему вправит.
Андрей подошёл, руки мне на плечи положил, потом наклонился и шепнул:
— Всё хорошо?
— Да. — И решила похвастаться, правда, с ноткой грусти: — Я справилась сама.
— Ну и молодец, — похвалил он меня. — Принести тебе эклерчик?
Я поневоле улыбнулась.
— Не хочу, Андрюш.
— Хочешь, уедем.
— Нет, мне ещё нужно здесь побыть.
Горин глянул на меня через плечо, а я почувствовала, как напряглись руки Андрея на моих плечах. Я голову подняла, чтобы в лицо ему посмотреть, и поняла, что он наблюдает за Лизой и Лёшкой. Пришлось взять его за руку. Он удивился, глаза опустил и тут же мне заулыбался.
— Не переживай, сладкая. Он того не стоит.
К тому моменту, когда стали разъезжаться гости, я уже настолько замоталась, что потеряла всех из вида. И Андрея, и Лизу, и Горина с Олегом. И мне даже не было интересно, куда все запропастились. Галка с Соней успели повздорить, и я мысленно перекрестилась, когда Солдатова села в машину и отчалила. А вот жена Горина устроилась в кресле в саду и только следила за мной нетерпимым взглядом, видимо, злилась за пощёчину, что я её мужу отвесила, а сама Галка не знала, за что именно. Наверное, это её больше всего и злило — она снова осталась за бортом и просвещать её никто не торопился.
— Эй, паренёк, принеси-ка мне вина.
Я осуждающе головой качнула, когда она крикнула официанта, но спорить не стала, просто прошла мимо. В гостиной шла уборка, на меня оглянулись, а я прошла мимо наёмного персонала, не понимая, куда хозяева подевались. Потом услышала голоса на веранде. Шаг замедлила, остановившись в полумраке коридора.
— Не нравится он мне, — услышала я голос сестры. Я почему-то подумала, что она об Андрее говорит. Но прозвучала фамилия Севастьянова. — И жена у него странная до ужаса. Училка она и есть училка.
— Только я вас прошу, давайте быстро и по-хорошему, — проговорил Горин устало. — Мне недосуг ещё и с этим разбираться. И, вообще, не впутывайте меня.
— Ты у нас занятой, да? — съязвил Олег.
— Нет, он у нас честный.
Я усмехнулась, слушая их, потом прошла мимо открытой двери на веранду. Меня без сомнения заметили и замолчали, проводили взглядами. А вот я даже взглядом этих заговорщиков и интриганов не удостоила. За угол завернула и вдруг увидела Андрея. От неожиданности даже споткнулась. Остановилась, глядя на него в полной растерянности, и понимая, что отсюда тоже всё прекрасно было слышно. А Андрей сидел, точнее, почти лежал в кресле, вытянув ноги и сложив руки на животе. Я оглянулась, не зная, как поступить. По-хорошему, вспомнив о родственных чувствах, стоило бы поспешить к сестре и предупредить, но я вместо этого сделала шаг, к Андрею присмотрелась и только тогда поняла, что у него глаза закрыты. От облегчения даже улыбнулась. Подошла к нему и присела рядом на корточки, дотронулась до его руки.
— Андрюша, — позвала я негромко. Щеки его ласково коснулась, а он тут же встрепенулся, глаза открыл и на меня посмотрел непонимающе, потом снова в кресле обмяк и даже зевнул.
— Сладкая… Все разъехались?
— Почти. А ты уснул в кресле. Пьяный?
Он нос наморщил.
— Есть немного. Меня ваш банкир споил.
Я поднялась и потянула его за руку.
— Пойдём, я провожу тебя до гостевой комнаты.
— Хочешь здесь остаться?
— Поздно ехать, к тому же мы пили оба.
Данилов поднялся и сгрёб меня в охапку, быстро поцеловал. От него действительно сильно пахло виски, а губы были тёплыми и податливыми. Но я всё равно отстранилась.
— Пойдём.
Я сама его обняла, и мы так прошли мимо веранды. За нами снова наблюдали, обеспокоенно, я тоже к Андрею присмотрелась, но он даже головы в ту сторону не повернул. На меня смотрел и пьяно улыбался, потом сделал попытку поцеловать. Я на быстрый поцелуй ответила, а за его спиной показала родственникам кулак. Так меня подставить!
Данилов уснул тут же, как только лёг. Я смотрела на него, пока одежду, им разбросанную, складывала, а думала о сестре. О том, что она опять задумала. Даже мелькнула мысль пойти к ней и попытаться поговорить. Попросить, что ли, чтобы прежде чем что-то сделать, подумала раз сорок, а не семь. Но настроение ещё и с Лизой отношения выяснять, никак не было. Мне Горина за глаза хватило. Поэтому дверь поплотнее прикрыла, приняла душ и легла, придвинувшись к Андрею. Он рукой меня обнял, вздохнул, а я улыбнулась в темноте. Потом поцеловала его в подбородок. А себе приказала не прислушиваться к тому, что происходит в доме, и засыпать.
Утром я проснулась от того, что кто-то на меня навалился, и стало трудно дышать. При этом, я даже сквозь сон понимала, что это не Андрей, его я чувствовала рядом. Глаза открыла и вздохнула, всё ещё находясь в полусне, глаза потёрла.
— Денис, — проговорила я негромко, — что ты делаешь?
Дениска голову от моей груди поднял, посмотрел на меня и улыбнулся совершенно невинно.
— Ты проснулась?
— Ещё бы я не проснулась, — проворчала я. Покосилась на Данилова, который тоже завозился под одеялом, а вздохнул совершенно несчастно. — Слезь с меня.
Дениска скатился ко мне под бок, а на Андрея посмотрел с любопытством.
— Это кто? Твой новый муж?
Не смотря на то, что я ещё до конца не проснулась, я от смеха фыркнула и взъерошила мальчишеские вихры на макушке.
— Что ты выдумываешь? Какой новый муж? — Потом на локте приподнялась. — Который час?
— Уже поздно. Я же проснулся.
— Ты в семь просыпаешься.
Андрей глаза открыл, голову от подушки приподнял, а Дениска предпринял попытку от его взгляда ускользнуть, спрятавшись за меня. Данилов же на меня смотрел и молчал. Я улыбнулась и объяснила:
— Восемь утра, у тебя похмелье, мы у моей сестры.
Он со стоном повалился обратно на подушку, лицо руками потёр, а Дениска ко мне придвинулся и за шею обнял. Кажется, брюнет его больше не интересовал.
— Блинчики? — с надеждой проговорил он.
Я нос наморщила, потом поцеловала его в щёку и шёпотом предложила:
— Разбуди маму.
— Ну-у.
— Что «ну»?
— У неё не вкусно.
Я в детские умоляющие глаза смотрела и улыбалась.
— Подлиза.
Андрей снова приподнялся, теперь уже с единственной целью — увидеть ребёнка. На мальчика посмотрел, брови вздёрнул.
— Это кто?
Я заставила племянника подняться с пола и представила:
— Это Дениска. — Взглянула на него, ожидая, когда он вспомнит о воспитании. Тот вспомнил и поздоровался.
— Привет, привет, — отозвался Данилов. — Тебе чего не спится?
— Уже утро!
От воодушевлённого выкрика я даже поморщилась.
— Денис, не кричи так.
— Ты сделаешь мне блинчики? — завёл ребёнок снова. — И какао!
— Няня где?
— В комнате убирается. А мама с папой спят, у них дверь закрыта.
Андрей лёг и вполголоса посетовал:
— Предусмотрительные товарищи.
Я на него оглянулась, а племянника за ухом потрепала.
— Иди вниз, я спущусь через пятнадцать минут.
Дениска подозрительно прищурился.
— Обещаешь?
— Клянусь, — торжественно произнесла я, и подтолкнула мальчика к двери. А когда он вышел, к любимому повернулась. Наклонилась и легко поцеловала его в губы. — Прости.
Глаз он не открыл, но улыбнулся.
— Ты любишь племянника, — сказал Андрей.
— Люблю, — созналась я. Спросила шёпотом: — Голова болит?
— Да вроде нет. Но как чугунная. — Он приоткрыл один глаз. — Я был настолько пьян, что пришлось остаться здесь? — Я кивнула. Данилов озабоченно нахмурился. — Буйствовал?
Я решила удивиться.
— А ты обычно буйствуешь?
Он со вздохом признался:
— Бывает.
— На этот раз обошлось.
— Да? Это хорошо.
— Ты заснул в кресле.
— Сколько же я выпил?
— Не вини себя. Нефёдова ещё никто перепить не сумел.
Эти слова Андрея, кажется, успокоили. Он на постели вытянулся, руки за голову закинул и снова глаза закрыл. А я решила, что мне пора вставать, то, что ребёнок голодный, покоя не давало. К тому же, зная, что я в доме, Дениска откажется от любой предложенной еды, кроме блинчиков и какао.
— Лиля.
Я обернулась, не успев закрыть за собой дверь ванной комнаты.
— Ты красивая.
Данилов по-прежнему лежал с закрытыми глазами, на меня не смотрел, и, кажется, собирался задремать, но его слова всё равно заставили меня улыбнуться, вполне искренне.
Через три дня Андрей уехал в Москву. Сказать, что я была расстроена этим, значит, ничего не сказать. Я была опечалена, растревожена, мне хотелось найти любой предлог, чтобы его задержать рядом с собой. Но делать я этого не стала, сочла, что это неправильно и меня точно не украсит. Я отпустила Данилова. Провела с ним три последних дня, практически ни на что не отвлекаясь, даже на работу. Не общалась с родственниками (если честно, после празднования дня рождения никакого желания не было), даже не вспоминала о Горине, всё своё внимание сосредоточив на любимом мужчине, который собирался уезжать. Как оказалось, это гораздо сложнее — отпускать. Тем более, отпускать со спокойной душой. Спокойствием и не пахло. Я нервничала, расстраивалась, но заставляла себя улыбаться.
— Я приеду совсем скоро, — обещал Андрей. Я кивала, говорила себе, что сомневаться в его словах не могу, но в то же время настраивала себя на испытания.
Но надо сказать, что он не пропал, звонил мне каждый день, и мы вели долгие телефонные беседы. Как в юности. Я расспрашивал его о московских делах, стараясь не осаждать его вопросами о дате приезда, хотя душа была не на месте. Мне всё время казалось, что в столице Андрею куда интереснее, чем в нашем маленьком городке. И это, конечно, было правдой. Там его жизнь, дела и работа, друзья и семья. Ведь должна быть у него семья, хоть какая-то. Правда, он со мной об этом не говорит.
Когда он уехал, у меня появилось время подумать о наших отношениях. Именно о том, что Данилов не особо разговорчив и открыт, но в то же время, я говорила себе, что это не повод для настороженности и подозрений. Мужчины, вообще, не слишком любят откровенничать. Многие почему-то стесняются говорить о своих заботливых мамах и младших сестричках, в которых они души не чают. Может, и Андрей из таких? К тому же, мы не так давно знакомы, чтобы требовать от него деталей и каких-либо клятв. У нас просто роман.
Без всяких «просто». У нас роман. Самый настоящий, бурный и растревоживший мою душу.
И я по нему скучаю.
— Скучаешь? — он спрашивал об этом с ноткой самодовольства.
— Зачем ты спрашиваешь? Чтобы мне еще хуже стало?
— Я скоро приеду, сладкая. Потерпи.
— Я терплю, — говорила я ему, а про себя добавляла, что не только терплю, но и пытаюсь привыкнуть. Ждать его.
— Я, конечно, не удивлена, — говорила мне сестра. — Такого красавца можно подождать. Вопрос в том, чего ты в итоге дождешься? — И смотрела на меня, как на круглую дуру, которая не в состоянии понять сложность ситуации.
Обсужать это я еще была не готова, поэтому зачастую отмалчивалась, хотя Лиза, надо признать, становилась все настойчивее и настойчивее. Я знала, чего она добивается и к чему ведет, но своей разумностью и покладистостью радовать ее не спешила. Я была зла на Горина и совершенно не собиралась этого скрывать. О чем сестре и сказала.
Лизка только ухмыльнулась.
— Он ревнует, а ты еще и жалуешься.
— Пусть он жену свою ревнует, — подсказала я, пылая от раздражения.
Лиза подалась вперед, ближе ко мне, и проникновенно проговорила:
— Лиля, будь умнее.
— Это в каком же смысле?
— Сама понимаешь. — Лиза выглядела недовольной, мое упрямое отрицание ее раздражало. — Все равно твой заезжий принц здесь не останется. Сколько может длиться роман на расстоянии? И к кому ты тогда пойдешь?
— К кому?
— Я тебя сейчас тресну, честное слово! Все равно же к Горину придешь раны зализывать.
— Не приду. Он мне надоел.
Лиза в мое лицо уставилась, взгляд был обеспоенный и осуждающий одновременно.
— Прекрати.
— А что? Сколько это уже длится?
— Он мэр, Лиля.
— Плевать.
В общем, наши разговоры в последнее время, все как один заканчивались если не ссорой, то глобальным недопонимаем. Я могла думать только об Андрее, а Лиза об отвергнутом мною Алексее Дмитриче. Беспокоило ее это сильно. И ко мне она присматривалась с неудовольствием. А уж если попадала наш телефонный разговор с Даниловым, ее откровенно перекашивало.
— Неужели он так в постели хорош, что ты обо всем на свете позабыла?
Я лишь плечами пожимала, и предпочитала не отвечать на провокационные вопросы.
С Алексеем Дмитричем встретилась в Горадминистрации, привезла пирожные на встречу с многодетными семьями, наблюдала за тем, как накрывают столы для чаепития, очень надеялась, что смогу улизнуть до того, как господин мэр появится поблизости, но не повезло. Горин появился в зале и сразу на меня уставился. С минуту оставался в стороне, раздумывая, стоит ли со мной заговаривать, но, видимо, благоразумие проиграло.