Эмоции захлестывали, не давая вздохнуть полной грудью. В тесной келье нечем было дышать. Задыхаясь, Агнесс вышла из дома и бездумно пошла к белому храму по посыпанной песком дорожке. Потом обогнула собор, прошла еще немного и оказалась возле одиноко стоящего дома. Увидела его и поспешно повернула обратно. Именно здесь жила Амелия Паккат, так жутко вопившая в день ее прихода сюда.
Она торопливо шла обратно, и ей казалось, что спину сверлит чей-то недобрый взгляд. Неужели ее разглядывает эта ненормальная? По телу прошел льдистый озноб страха.
Навстречу ей показалась сестра Инэз. Она выглядела озабоченной.
— Что-то случилось, сестра? — участливо спросила Агнесс. — Может быть, я смогу помочь?
— В монастыре все спокойно, Слава Богу, а вот в городе беспорядки. Как бы чего не случилось.
Под их ногами пробежала отвратительная жирная черная крыса и быстро нырнула в нору под домом. Сестра Инэз испуганно взвизгнула.
— Какой кошмар! — Крыса! Мерзкая какая!
Агнесс застыла. Ей показалось, или на толстом животе крысы было подобие пояса? Что-то серебристое, с мешочком внутри? От осознания увиденного ноги закостенели и задрожали колени. Граф! Амелия Паккат связывается с графом с помощью крыс! А откуда бы граф узнавал вещи, о которых он знать просто не мог? Он всегда знал, что происходит во дворце, хотя его туда попросту не допускали! И он не раз говорил ей, что у него осведомители повсюду! А повсюду могут быть только крысы!
Наверняка Амелия Паккат послала графу сообщение о ней! Недаром она чувствовала чей-то недобрый взгляд. Агнесс попыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь эту родственницу графа, и не смогла. Но это ничего не значит. Та вполне могла видеть ее. Граф любил хвастаться своими победами. Тогда Амелия могла написать в письме не «новая послушница», а вполне конкретное «сбежавшая любовница». Или даже не сбежавшая, потому что ей вряд ли известно о ее побеге, а просто любовница.
И тогда граф ее найдет. И ей лучше умереть самой, чем попасть в его безжалостные руки.
— Агнесс, что с тобой? — сестра Инэз коснулась ее руки. — Ты что, крыс никогда не видала, что ли? Эта была, конечно, уж очень противная, но не падай из-за нее в обморок, ладно?
Но Агнесс ее не слышала. В ее голове билась только одна мысль — надо бежать! Немедленно! И не подводить под расправу и приютившую ее обитель, а тем более мать-настоятельницу, с которой у графа особые счеты. Если он в столице, то появится здесь скоро. Очень скоро.
Надо бежать. Снова. Но как?
Она поспешила в свою келью. Посетовав, что у нее нет женского платья, натянула на себя мужскую одежду, прицепив кинжал на пояс, и снова превратилась в невысокого подростка. Чтобы не привлекать к себе внимания насельниц, накинула сверху рясу, под рясой спрятала кошель с деньгами. Склонив голову, пошла в противоположную от дома Паккат сторону. Прошла несколько фурлонгов, прежде чем заметила небольшую дыру в ограде, полускрытую высокими кустами тальника.
Огляделась, никого не заметила и налегла плечом на доску возле дыры. Доска немного подалась, сделав дыру пошире. Агнесс проскользнула в нее, зацепившись рясой за торчащий гвоздь. Почувствовав это, осторожно отцепилась и проверила, не осталось ли следов на ограде. Вроде нет. Поправив доску, чтоб пролом был менее заметен, пошла в сторону городских улиц, надеясь, что вид монахинь из монастыря Дейамор здесь привычен.
На Агнесс и впрямь никто внимания не обращал, и она спокойно дошла до городской площади. Теперь оставалось решить, что безопаснее — оставаться монашкой или превратиться в мальчишку. Если о послушнице знает граф, то пацаном быть безопаснее. Но при разговоре быстро выяснится, что она женщина. Нужно побольше молчать.
Осторожно прошла по товарным рядам, прислушиваясь к разговорам. На монашку никто внимания не обращал, и она узнала много интересного. Оказывается, наместник посадил законных сыновей в темницу за то, что они заставили его ублюдка Родолфо сесть на трон и тот исчез. Из-за этого теперь на их страну падут неисчислимые бедствия. Но сыновья как-то освободились, и теперь разгуливают по городу как ни в чем не бывало.
Услышав имя графа Контрарио, она подошла поближе к толстой торговке всякой мелочью, и прислушалась. Та негромко говорила своей знакомой, выбиравшей овощи:
— Над замком графа Контрарио пронеслась страшная гроза, и теперь там невозможно жить. Граф приехал в свой городской дом. Вид у графа жуткий, стазу видно, что он побывал в нешуточной переделке. Он недавно был на площади, так от него все шарахались.
Агнесс побледнела. Граф здесь! Ей захотелось спрятаться, забравшись за тюки с шерстью, но она превозмогла свой страх. Нужно искать надежное укрытие, иначе ей будет худо!
Она принялась пробираться к выходу с площади, но раздались громкие крики, приказывающие освободить дорогу, и по площади медленно поехала темно-синяя карета с гербами на дверце и красными кругами на ободьях колес.
Простолюдины стремительно срывали с голов шапки и низко, до земли, кланялись.
— Нескио! — с уважением произнес стоящий рядом с Агнесс пузатый купец в черном камзоле тонкой шерсти и решительно сказал соседу: — Вот был бы король так король. Чем плох? И кровь в нем течет королевская. И сам человек достойный.
У Агнесс мучительно сжалось сердце. Она тоже считала, что нескио достойный человек. И уважения достойный, и любви. Но не судьба. А где же ее судьба? На помойке, куда выкидывают неопознанные трупы, или на виселице? Ведь граф вполне может обвинить ее в краже и денег, и кольца. И тогда она найдет свой конец на виселице. Возможно даже именно на этой площади. Она с ужасом посмотрела на высокий помост с черной виселицей, с угрожающе покачивающейся от ветра петлей. Пока пустой.
Медленно едущая карета поравнялась с ней. В окно безразлично, не замечая ничего вокруг, смотрел нескио. Не удержавшись, Агнесс взглянула на него, в ее глазах сквозило отчаяние. Нескио скользнул по ней равнодушным взглядом и отвернулся. Она с трудом сдержала тягостный стон. Он ее уже забыл!
Повернулась и пошла прочь, склонив голову и ругая себя на пустые надежды, и не видела, как встрепенувшийся нескио приоткрыл дверцу кареты и потрясенно смотрел ей вслед.
От его крика кучеру «стой» лошади остановились как вкопанные. Нескио выскочил из кареты и побежал за Агнесс. Она повернулась, увидела его и метнулась в сторону, в плотную толпу людей. Понимая, что ему ее не догнать, он отчаянно крикнул:
— Агнесс! Подожди! Не убегай!
Она припустила еще быстрей, и тут нескио заметил мужика, который тоже помчался за Агнесс. У мужика был вид настоящего разбойника, и нескио, не задумываясь, метнул в него кинжал. Кинжал вонзился в спину по самую рукоять, пронзив сердце, и беглец упал навзничь.
Нескио посмотрел по сторонам. Агнесс не было видно. Ругая себя последними словами — ведь ясно было, что она скрывается, а он выдал ее своим безрассудным воплем, — вытащил кинжал из спины трупа и хладнокровно вытер его о штаны убитого.
К нему агрессивно придвинулась толпа, и за его спиной раздались истеричные женские вопли:
— Пошто мужика убил? Что он ему сделал?
Нескио обернулся и сурово спросил:
— Кто знает этого разбойника?
Народ тут же подался назад. В связях с ворами никому признаваться не хотелось. Но все же кто-то ответил:
— Он из челяди графа Контрарио.
Нескио отыскал взглядом говорившего и властно кивнул, подзывая к себе. Тот нехотя подошел. — Как его зовут?
— Не знаю. Граф приехал вчера. Привез и этого типа.
Нескио угрожающе прищурил глаза. Итак, граф здесь! Может быть, стоит его навестить? Или это только повредит Агнесс? Он и так успел усложнить ей жизнь.
— Ладно. С графом я разберусь сам, а эту падаль бросьте в канаву. Вечером мусорщики утащат его на кладбище.
Поскольку так поступали со всеми ворами и разбойниками, никто не удивился. Народ стал расходиться, негромко обсуждая свершившееся на их глазах то ли правосудие, то ли самосуд, и повторяя имя Агнесс, так неосмотрительно выкрикнутое нескио.
Нескио еще раз обреченно выругался. Что же он наделал! Он просто швырнул ее в грязные лапы графа!
Снова пристально посмотрел по сторонам. Агнесс не было видно. Нужно подумать, что ему делать дальше. Приказал ехать в закрытый на лето городской дом, хотя направлялся в свое поместье. Остановившаяся у порога господская карета напугала оставленных в доме немногочисленных слуг. Они не ожидали появления хозяина.
Приказав им не суетится, нескио прошел в гостиную и сел в зачехленное кресло. Растревоженная душа ныла. Агнесс здесь! Что ж, по крайней мере можно отбросить безрассудный план штурмовать замок. Теперь задача другая: ему нужно найти ее в большом городе. И сделать это быстрее графа.
Она была в монашеской одежде. Может быть, укрылась в монастыре? Но каком? В столице несколько женских монастырей. Ближе всего монастырь Дейамор, где настоятельницей сестра наместника. Идти к ней не хотелось, с Медиатором у него отношения были натянутые. Но он пойдет. Прямо сейчас. И будет просить, даже умолять, если это будет нужно. Плевать на гордость, когда столь многое стоит на кону.
Он отправился в монастырь. Но ему не повезло: привратница заявила, что настоятельницы в монастыре нет. И когда она вернется, никто не знает. Разве нескио не видел, что творится в городе и окрестностях? Бунт! Настоящий бунт!
Пообещав приехать завтра, нескио поехал к себе в поместье. В самом деле, дороги были запружены самым разным народом. Все протестовали против власти наместника и требовали короля. Нескио это должно было бы радовать, но не радовало. Казалось, что старое, пусть надоевшее, но надежное, рушится, а на смену приходит что-то мерзкое и недостойное.
В поместье все было по-прежнему. Домина попыталась сесть с ним обедать, как в старые добрые времена их согласия, но он язвительно заметил:
— Что-то ты задержалась здесь, голубушка! Когда уедешь-то?
Она зарыдала и хотела броситься ему на шею, но он скучно попросил:
— Не надо никаких фальшивых сцен! Я не люблю надоедливых дур! — и велел лакею вывести ее вон.
Позвал мажордома и приказал ему собрать ее вещи.
— Сегодня же купить ей дом подле ее сестры и пусть она живет в нем! Здесь от нее слишком много беспокойства! Чтобы завтра же ее здесь не было!
Из чего вся прислуга сделала вывод, что завтра-послезавтра в поместье появится новая фаворитка.
Ночь нескио провел беспокойно. Агнесс, как живая, вставала перед ним, едва он закрывал глаза. Он видел, что ей плохо, что она гибнет, но ничего не мог сделать. Руки и ноги были словно опутаны цепями.
Наутро для бодрости умылся ледяной водой, позавтракал. У выхода к нему снова кинулась Домина, умоляя ее простить, но он бесстрастно отстранил ее и вышел. Слуги исподволь кидали на него удивленные взгляды — он был одет так, будто собрался в бой. Его бедра опоясал пояс, с одной стороны которого висел длинный меч, с другой кинжал.
Позвав сенешаля, приказал выделить для своей охраны полсотни человек.
— Вчера в городе было неспокойно, не хочу рисковать. — Кем он рисковать не хочет, сказать не соизволил.
Сенешаль выполнил приказ, но предлогу о беспорядках не поверил. Он не раз бывал с нескио в бою и знал, что тот ничего не боялся. И никогда не брал охрану, даже отправляясь в рискованные авантюры по разбойничьим тавернам столицы, в которые порой пускался.
До монастыря Дейамор небольшой отряд добрался быстро. На сей раз нескио повезло, на его просьбу об аудиенции его сразу провели к настоятельнице. Подняв на нее взгляд, он поразился ее изумительной красоте. На него смотрел лик ангела, сошедшего с небес. Нескио слышал, что настоятельница очень красива, но не представлял, насколько.
Он понял графа — если тот до сих пор влюблен в эту обещанную ему когда-то несравненную красоту, то какие же дьяволы должны его терзать!
Настоятельница села за длинный дубовый стол, вежливо пригласила гостя присесть, и он сел на стоящий напротив твердый стул с высокой спинкой. Вопросительно посмотрела на него, и он неловко спросил, почувствовав неожиданное смущение:
— Матушка, я приехал узнать, не скрывается ли в вашем монастыре молодая женщина по имени Агнесс?
Фелиция настороженно спросила:
— Кто она вам?
Нескио не стал лукавить:
— Я обязан ей жизнью и хочу отблагодарить.
— Жизнью? — настоятельница внезапно улыбнулась. — Вот и недостающий кусочек мозаики!
Нескио сделал порывистый жест, но тут же опустил руку.
— Вы хотите сказать, что Агнесс здесь?
Фелиция молитвенно сложила ладони, будто просила защиты у Господа.
— Нет. Она узнала, что здесь должен появиться граф, и убежала.
— Значит, когда я вчера встретил ее на площади, она шла отсюда?
— Вы встретили ее на площади? — Фелиция порывисто встала, но тут же, овладев собой, села обратно. — Там так опасно! Хотя и не опаснее, чем здесь.
— А граф в самом деле здесь был? — нескио неосознанно положил руку на рукоять меча.
От настоятельницы не ускользнул этот воинственный жест, и она успокаивающе произнесла:
— Да, но он почти сразу уехал.
— Не обыскав монастырь?
Фелиция опустила глаза.
— Нет, он не позволил себе такого святотатства.
— Не позволил себе? — нескио поразился. — Граф позволяет себе все, он не из тех, кто прибегает к самоограничениям. Кто же не позволил ему обыскать монастырь? Или вы не хотите об этом говорить?
— Здесь были два моих племянника, и с ними их друг. Все они опытные воины.
— Трое пусть и самых опытных воинов никогда не победят отряд графа в сотню человек, с меньшим количеством он не ездит. Вы что-то недоговариваете, матушка.
Фелиция неодобрительно покачала головой.
— Я не знаю, что остановило графа, нескио. Оставим этот разговор. Я вас прошу: если хотите добра Агнесс, обходите наш монастырь стороной. И делайте вид, что не знаете, где она.
Нескио задумчиво нахмурил брови.
— Вы пытаетесь сделать вид, что она здесь, хотя здесь ее нет. Для чего? Чтобы облегчить ей побег? Пока граф следит за монастырем, он не следит за городом?
— Я не буду отвечать на ваш вопрос, нескио. Хотя знаю, вы благородный человек. И не по праву рождения, а по велению души. Но вы на другой стороне, на стороне тьмы.
— Почему вы так решили? — он неодобрительно приподнял бровь.
— Потому что вы соратник графа. А душа графа объята тьмой.
— Может быть, потому, что он человек неистовых страстей? И сдерживать его некому? Поэтому от его несдержанности и гибнут люди? — нескио пытливо заглянул в лицо настоятельнице, и тут же повинно опустил глаза, настолько оно было горестным.
— Возможно. Но, нескио, сейчас счет идет не на отдельные человеческие жизни, а на жизнь всего народа, всего нашего королевства. Вы знаете предсказание?
— Какое? Их слишком много, чтобы помнить все.
— Предсказание было одно, сделанное задолго до гибели последнего нашего короля. И я чувствую, что наступает его последняя, заключительная часть.
— И что же она гласит?
— Королевство неминуемо погибнет, если на трон не воссядет истинный король с возрожденным Инкуссом в короне.
— Погибнет от чего?
— От нашествия чужеземцев с юга.
— Мы всегда прогоняли от наших границ имгардцев. Хотя, признаю, в последнее время они стали гораздо наглее, чем прежде.
— Это потому, что их теснят орды с юга. Пока только теснят. Но придет момент, и они двинутся. Имгардцы для них не препятствие. И мы тоже. Их слишком много. Они много веков безбоязненно и беспрепятственно плодились на плодородных землях, и вот пришел момент, когда им стало тесно в своих уделах. Скоро они пойдут на север. И тогда придет конец северному сообществу.
Нескио подался вперед, опершись руками о колени.
— Не хотелось бы верить столь мрачному предсказанию, но как полководец вижу, что этому есть множественные подтверждения. Взятые в плен имгардцы рассказывают о людях со странной зеленоватой кожей, которые безжалостно вытаптывают их поля и убивают даже беспомощных младенцев. Они не знают жалости. И против них нет оружия.