Хайден мягко рассмеялся.
— Может, однажды ты сможешь не терять концентрацию.
Сосредоточиться на чем-то, помимо его поцелуев, во время этих самых поцелуев не казалось мне возможным.
— В любом случае, — сказал он, взяв меня за руки и прижав к своей груди, — с этого момента мы будем работать над этим.
Прежде, чем я смогла спросить, что он имел в виду, Хайден снова меня поцеловал. На сей раз он отрывался от меня каждые несколько секунд, заставляя мое дыхание сбиваться. Вскоре я поняла, что он засекает время поцелуев, отрываясь прежде, чем начинало действовать мое прикосновение. Он демонстрировал гораздо больше самоконтроля, чем я от него ожидала.
Хайден сел на кровати и притянул меня к себе на колени.
— Все получается.
Я обернула руки вокруг его шеи, стараясь не касаться его обнаженной кожи.
— М-м-м.
Он издал глубокий смешок и снова прижался ко мне губами. Он не останавливался до тех пор, пока не начиналась первая волна дрожи, и, Боже мой, это была сладкая пытка. Каждый раз, когда я была готова потерять голову, он отстранялся, дыша так же тяжело, как и я.
— Эм, знаешь, как долго я хотел быть настолько близок с тобой, целовать тебя? — его голос был низким и хриплым.
Я прижалась щекой к его груди, вдыхая его аромат.
— Также долго, как я?
— Дольше, — пробормотал он, зарываясь рукой в мои волосы и откидывая мою голову назад. — Для меня ты прекрасна.
— Прекрасна?
— Да, — сказал он абсолютно серьезно. — Твои губы, твои щеки, твои глаза… все в тебе прекрасно. Твоя сила, то, как ты заботишься о своей сестре… — он опустил глаза, и я задрожала. — Я восхищаюсь твоим контролем. Твоей силой воли. Всем. Я бы ничего в тебе не стал менять.
Казалось, мое сердце стало огромным, как надувной шар. Я прижалась к нему губами и потерялась в этом ощущении. Я не знаю, как долго это продолжалось, или скольких мест на моем теле касались его губы, прежде чем он отрывался от меня ненадолго и начинал все сначала. Я чувствовала возбуждение, саму жизнь и что-то гораздо сильнее того, чего никогда в жизни не испытывала.
Спустя какое-то время я лежала, укрытая простыней, а Хайден был рядом со мной, что было умно с его стороны; он обнимал меня, не касаясь. Сам он лежал поверх покрывала, перекинув через меня руку и ногу. Каждый раз, когда он гладил меня по волосам, я старалась придвинуться ближе.
— Эмбер?
Я откинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Он выглядел невероятно серьезным.
— Что?
— Я, правда, сожалею, что не поверил тебе, — тихо сказал он, — больше я не усомнюсь в тебе.
— Все в порядке. Все в прошлом, — но, на самом деле, не все было в прошлом. Может, Фиби и творила все это с моим шкафчиком, но не она устроила аварию, с которой все началось. Но в данный момент, свернувшись в объятиях Хайдена, я не хотела думать об этом.
***
— Когда придет Санта? — Оливия задавала этот вопрос уже в сотый раз за последний час. Фиби оторвалась от своего журнала и по-настоящему улыбнулась.
Я зевнула.
— В конце парада, Оливия. Ты ведь знаешь. Так бывает каждый год.
Она провела свою куклу Барби туда, где я растянулась на полу.
— Я хочу увидеть Санту сейчас!
— Как и я, — я подняла куклу и отправила ее обратно к ней.
— Ты уже написала список для Санты? — спросил Гейб, вызвав у меня неподдельное удивление. — Ну, тот, в котором перечисляешь свои пожелания?
Оливия развернулась к Гейбу и пустилась в подробные описания всех игрушек, которые хотела бы получить, а я закрыла глаза и проигрывала в памяти прошлую ночь, снова и снова. Ничто не могло стереть улыбку с моего лица, как и остановить приятные мурашки по всему телу.
Прошлая ночь была прекрасной. Идеальной.
И, очевидно, ощущение счастья затуманило мое предвзятое отношение, потому что, когда Лиз попросила меня помочь ей с начинкой, я согласилась.
Мы стояли плечом к плечу около кухонной стойки. Я сожалела о том, что не убрала волосы, прежде чем запустить руки в смесь хлеба, яиц, масла и молока.
— Ты делала это раньше с мамой? — спросила Лиз через пару минут.
Я сжала массу пальцами, чувствуя, как яйцо перемешивается с другими ингредиентами.
— Да, но мы… мы делали это накануне вечером.
— И сразу набивали индейку, да?
Я кивнула.
— Я ела начинку, когда мама не видела, но в последний раз, когда мне было четырнадцать, она заметила меня. Сказала, что я заболею сальмонеллой или типа того.
Она мягко рассмеялась.
— Думаешь, надо больше лука? Хлеба?
— Наверное, — не то, чтобы я хорошо в этом разбиралась, но, думаю, она хотела, чтобы я ощутила свою вовлеченность.
Лиз потянулась к миске, стараясь не коснуться моих рук, и достала небольшой комочек начинки. Она подняла бровь, глядя на меня.
— Хочешь?
Я мгновение смотрела на нее, а потом подумала, да какого черта. Открыла рот, и она бросила мне небольшой шарик из массы для начинки.
Я пропустила первый, второй и третий. Но с четвертой попытки шарик попал прямо мне в рот, мы обе рассмеялись от того, что весь мой подбородок был заляпан начинкой.
— Знаешь, — сказала Лиз, добавляя в миске еще хлеба. — Думаю, твоя мама слышит тебя, когда ты говоришь с ней.
Я подняла глаза от миски.
— Откуда ты знаешь, что я говорю с ней?
Она улыбнулась, небольшие морщинки разошлись из уголков ее глаз.
— Я слышала тебя несколько раз. Я думаю, ты правильно поступаешь. Она все еще слышит.
— Ты правда так думаешь?
Лиз уверенно кивнула.
— Да, думаю.
— Думаешь что? — спросил Хайден, появляясь на кухне.
Я застыла рядом с Лиз, все разумные мысли вылетели у меня из головы. Мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, что мои щеки стали ярко красными.
— Ничего, просто о моей пустой болтовне, — сказала Лиз, слегка улыбнувшись. — Мы делаем начинку. Хочешь помочь?
Хайден подошел к стойке, так близко, что я могла почувствовать его улыбку.
— Думаю, у вас и без меня все отлично получается.
Я бросила на него взгляд. На нем была простая черная футболка и джинсы, но выглядел он замечательно. Он прислонился ногой к моей ноге и хитро усмехнулся.
Внезапно тишину пронзил громкий визг:
— Санта! Санта!
Я вернулась к размешиванию начинки.
— Это Оливия.
Лиз рассмеялась.
— Я должна это увидеть. Думаешь, сможешь закончить с этим сама?
— Да, — я кивнула и сдула кудряшку со своего лица. Но она тут же упала на место.
Она торопливо вышла из комнаты, вытирая руки о фартук. Я проследила за ней глазами, осознавая, что она и правда заботится об Оливии.
— Как бы больно мне ни было это признавать, но она радует Оливию.
— А кто радует тебя? — спросил Хайден; двигаясь за моей спиной, он оставил дорожку из легких поцелуев на моем плече.
Дыхание у меня перехватило.
— Думаю… ты знаешь ответ на этот вопрос.
Хайден положил руки на мои бедра, прижимая меня к себе.
— Может, тебе стоит мне это продемонстрировать?
— Я делаю начинку, так что лучше тебе… — он поцеловал меня в шею, а потом за ухом.
— Ох…
Он рассмеялся и отстранился от меня, оставив одну руку на моей спине.
— Нужна помощь?
— Конечно.
— Хорошо, — Хайден убрал прядь волос мне за ухо.
Мы закончили с начинкой, смеясь и болтая обо всем на свете. Хайден очень часто отвлекался. Он останавливался на полуслове, целовал меня или убирал волосы от лица. Думаю, у нас ушло больше времени, чем обычно, на то, чтобы начинить индейку.
Я смывала остатки со своих рук, а Хайден сидел на столе рядом со мной, когда зашел его отец. Если кто и мог испортить мне настроение, так это Кромвел.
— Лиз сказала, что вы двое занимаетесь начинкой. Я ей не поверил.
— Почему это? У меня есть задатки шеф повара, — улыбнулся ему в ответ Хайден.
Я вытерла руки и развернулась к нему.
— Он помогал.
Кромвел поднял бровь.
— Ты даже яйцо сварить не можешь, сын, — он сделал паузу. — Или тост, без того, чтобы сжечь хлеб.
Я не смогла сдержаться и рассмеялась.
— Забавно.
Хайден нахмурился, посмотрев на меня.
— Я могу поджарить хлеб.
— Ты пытался вилкой достать хлеб из тостера всего пару лет назад.
— Ого. Вау, — я продолжила улыбаться Хайдену.
— Спасибо, папа, — Хайден спрыгнул со стола.
Кромвел с улыбкой подошел к духовке, и я была уверена, что он проверяет наличие начинки.
Хайден потянул меня за рукав и кивнул на дверь. Одними губами он произнес: «Выйдем».
Я кивнула, отвернувшись от него, когда Кромвел посмотрел на нас.
— Так чем вы двое собираетесь заниматься теперь, когда доказали, что умеете готовить?
Хайден пожал плечами.
— Думаю, я пойду вздремну.
— Поздно лег вчера? — невинным тоном спросил он.
Чтобы спрятать свой удивленный взгляд, я уставилась на пол, но Хайден оставался невозмутим.
— Ага, полночи смотрел телевизор.
— А ты что делаешь, Эмбер?
— А? — я резко подняла голову. — Ой. Теперь… думаю, пойду, порисую.
— Ну, у нас обед в три. Я ожидаю увидеть за столом вас обоих, — его взгляд переместился к Хайдену. Кромвел улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. — Прежде, чем ты уйдешь, Хайден, я бы хотел поговорить с тобой минутку.
Я направилась к двери, в животе сворачивался ком от беспокойства. Пока я шла к своей спальне, я слышала, как Лиз и Оливия хихикали и передразнивали мужские голоса. Я натянула толстовку и пару перчаток, прежде чем взяла блокнот и карандаш.
Выбрав путь, который не вел мимо кухни, я проскользнула через входную дверь. Меня укололо чувство вины за то, что я не проводила время с Оливией. Раньше нас было только двое, и за последние два года в доме не пахло индейкой и не было слышно столько смеха.
Я убедила себя, что она была в порядке, пока ждала Хайдена на улице. Он появился спустя пять минут с широкой улыбкой на лице. Солнечные лучи пробились сквозь верхушки деревьев и озарили его ярким светом.
— Ты не замерз? — он даже свитер не накинул.
— Не-а, — Хайден протянул мне руку.
Я сунула блокнот подмышку и взяла его за руку.
— Куда мы идем? К хижине?
— Я думал о прогулке.
— Ладно, — я позволила ему вести меня по лесу. Сухие листья хрустели под нашими ногами. — Что хотел от тебя Кромвел?
— Хотел знать, какие у нас отношения, — он убрал ветку с нашего пути.
— Что? Он знает о… — я не могла сказать вслух о «прошлой ночи».
— Нет, — он послал мне ободряющую улыбку через плечо. — Думаю, он просто прощупывал почву. Я сказал ему, что мы готовили начинку.
— Он все еще не хочет, чтобы ты был рядом со мной, да? Он беспокоится, что ты пострадаешь.
Хайден отвел взгляд.
— Я не думаю, что он думает об этом сейчас.
Я удивленно подняла брови.
— Серьезно, я думаю, он знает, что ты мне нравишься, и этого ничто не изменит. Он принял это. Так что беспокоиться не о чем.
— Ты уверен? — я не поверила в это, ни капельки.
— Да, — он крепче сжал мою руку. — Давай не будем волноваться о нем сейчас, потому что попозже, после обеда, я и правда собираюсь вздремнуть.
— Дело в индейке, — сказала я ему.
— Она усыпляет, да?
Мы остановились, а я так и не поняла, насколько далеко мы зашли. Солнечный свет едва проникал сюда через густые ветки, хотя я и по нему не смогла бы сориентироваться. Хайден обнял меня руками за талию и притянул к себе. Я даже и не думала сопротивляться.
— Так почему ты захотел привести меня сюда? — спросила я.
Вместо ответа он решил мне показать, губами и руками. И вот, мы уже лежали на ковре из сухих листьев, проверяя, как далеко мы можем зайти. Задыхаясь и испытывая легкое головокружение, я лежала у него на груди, поглаживая кончиками пальцев его лицо.
— Сними перчатки, — потребовал он.
— Нет. Это уже перебор, — именно это мы поняли прошлой ночью. Если мы соприкасались слишком многими участками открытой кожи, то мой дар запускался.
Он откинул голову и вздохнул.
— Ну ладно, тогда попозже.
Я улыбнулась и поцеловала его в шею.
— Могу я просить тебя кое-что?
— Конечно, — он скользнул рукой мне под свитер и прижал руку поверх моей майки. — Что угодно.
— Что заставило тебя вчера понять, что ты справишься с…
— Мне нравится, когда ты краснеешь. Твои глаза становятся ярче.
Я закатила глаза.
— Замолчи.
Он хохотнул и подобрал прядь моих волос свободной рукой.
— Я понял, что не потеряю контроль. Не с тобой. Я… — Хайден сделал паузу и медленно улыбнулся. — Я просто не позволил бы себе причинить тебе вред.
Я могла поклясться, что было в этом что — то большее.
— И ты верил, что я не причиню тебе вреда?
— Я никогда не верил, что ты потеряешь контроль, Эм, — он потянулся и провел рукой по моим волосам. — Ты хорошая, лучше любого из нас.
Слезы закипели в моих глазах. Я отвела взгляд, не желая показывать ему, насколько повлияли на меня его слова.
— Эй, ты в порядке?
— Да, — сказала я, закусив нижнюю губу. — Просто… это было очень приятно.
Его рука спустилась с моих волос на мою ладонь.
— Ответишь мне на вопрос? — когда я кивнула, он продолжил. — Что ты рисуешь? Я могу посмотреть?
Я скатилась с него и хотела схватить свой блокнот, но Хайден оказался гораздо быстрее.
— Хайден, даже не смей! — он вертел блокнот в своих изящных пальцах, в тех самых, что я рисовала. Ох, Боже. — Не открывай его!
Он посмотрел на меня и усмехнулся.
— Что в нем, Эм?
— Просто разные рисунки, слушай, никто никогда не видел моих набросков.
— Никто? Тогда для меня будет честью, если ты мне позволишь посмотреть.
Я застонала пробежала пальцами по волосам.
— У меня плохо получается. Они, правда, не очень. Тебе не захочется их смотреть.
— Твои щеки снова ярко-красные, — указал он, откидываясь на руки.
— Ага, тогда тебе точно не стоит их смотреть.
— Если тебя это, правда, беспокоит, я не стану смотреть, — он протянул мне блокнот.
Я уставилась на него. Один последний секрет, открыть его и что? Я смотрела ему в глаза, забирая блокнот. Мои рисунки были очень личными, как отражение моих сокровенных мыслей. Позволить кому-то на них посмотреть все равно, что встать обнаженной перед толпой, раскрываясь совсем не так, как мне хотелось бы. А потом я вспомнила, как он выглядел, когда смотрел впервые на мои шрамы. Он не пялился на них. Он смотрел на мое лицо и не потому, что не мог на них смотреть, а потому, что ему было все равно. Они не имели для него значения.
Приняв решение, я дрожащими пальцами со второй попытки открыла блокнот. В перчатках было еще сложнее.
— Эти… эти были до аварии. Цветы, пейзажи, а это — Суши.
Хайден сел рядом со мной. Он указал пальцем на плоский нос.
— Вау. Этот кот был уродливым.
Я мягко рассмеялась, перевернув страницу.
— Папа.
Он остановил меня, прежде чем я перевернула страницу.
— Он похож на доброго человека.
Я провела пальцами по картинке. Я рисовала его по памяти, и у меня ушло несколько попыток, чтобы правильно изобразить линию его челюсти и слегка вздернутый нос.
— Он таким и был.
— Эм, я, правда, сожалею о твоем отце.
Я сглотнула, кивнула и перевернула страницу.
— Это, конечно же, Оливия и мама. А это…
— Горы Сенека, Эм, у тебя очень хорошо получается. Я серьезно.
— Я не знаю. Пики могли бы быть помягче, не такими острыми и твердыми.
Он потянулся и сам перевернул страницу. Водя пальцами по рисункам, он комментировал каждый, прежде чем перевернуть страницу. Когда он дошел до наброска его же рук, я не уверена, что он понял, кому они принадлежали, но на этом он не остановился.
Я закрыла глаза, когда он увидел мой первый набросок себя самого. Он ничего не сказал. Кажется, он даже не дышал. Я слышала лишь шелест страниц, когда он их переворачивал, одну за одной.