— То есть, выйди ты на арену без ошейника — и у гладиатора нет шансов?
— Конечно. Даже с учетом того, что я бы не стал демонстрировать свои способности. Нельзя показывать такое двуногим. Двигаться пришлось бы лишь чуть быстрее, чем обычный человек. Но это все равно, что взрослый будет драться с трехлеткой…
— Твой прежний хозяин знал?
— Да. Вычислил по повадкам.
— По повадкам? — хохотнул Марк. — Я не заметил в тебе ничего звериного!
— Можно понять, если знаешь, на что смотреть. Я пью чистую воду, никогда не употребляю спиртного, мне неприятны некоторые специи… Но самое главное — любое повреждение затягивается прямо на глазах.
— Понятно. А почему ты вообще позволил себя пленить?
— На стаю напали, большая часть ушла, а я помогал малышне, и меня окружили. Проследил, чтобы мелкие убежали, а сам попался…
— Но как?
— Слишком большой отряд. Если бы я перекинулся у них на глазах — все равно бы не смог отбиться. От стрелы в глаз перевертыш умрет так же легко, как двуногий. Я надеялся сбежать потом. Но не удалось…
— О! А потом, что было потом? — с жадностью спросил Марк, Эска улыбнулся, устроился на постели поудобнее, накинул на тело покрывало — с утра в помещении было свежо — и продолжил:
— Приручить меня не получалось, в конце концов хозяин решил, что я, даже в ошейнике, опасен. Мне «повезло». Тот, кому хозяин поручал грязную работу, оказался весьма жаден и решил продать меня на арену. Его знакомый работорговец уезжал в другой город, так что можно было провернуть все это, не опасаясь быть раскрытым. Вот так все и вышло…
Они помолчали, Эска задумчиво глядел на стену, а в голове Марка копошилась одна дикая идея… и чем дальше, тем больше она ему нравилась…
— Ты сказал, что укус, пришедшийся на полнолуние, превращает в волка? Сегодня же как раз полнолуние?
— Это будет не совсем полноценный волк, — медленно произнес Эска, цепко глядя на Марка, — не такой, как я. Все способности будут ниже, чем у рожденного.
Тишина еще не проснувшегося поутру дома упала на них, Марк обдумывал сказанные слова. В сущности — что это меняет? Сейчас он даже не человек — так, половинка. Ничего толком сделать не может…
— Старые раны излечиваются? Иными словами — я смогу ходить? Бегать?
— Сможешь. Намного быстрее, чем до. Но не спеши радоваться: это не простая штука. Одно дело родиться с волком внутри, совсем другое — уже во взрослом возрасте отделить часть своей души и сделать ее волком. На тебя обрушится вся яркость мира. Это оглушит, ослепит, заставит задыхаться… Некоторые сходят с ума, не выдержав. Вот поэтому испокон веков обращенный волк в первое время должен подчиняться тому, кто его обратил. До тех пор, пока старший не решит, что обращенный контролирует себя и не наломает дров.
— Эска, мне даже нет еще тридцати! — голос Марка стал хриплым, римлянин ненавидел свою слабость, тяжело было высказывать вслух то, что его терзало. — Ты представляешь, что меня ждет? Я, как в клетке, заперт в своем теле. Еще недавно я был ловок и быстр, а сейчас без твоей помощи ни на что не способен…
— Может, со временем станет получше? — неуверенно протянул Эска, Марк мрачно зыркнул на бритта и тот стушевался: оба понимали, что нога лишь перестанет болеть, но останется слабой и ненадежной, деятельному мужчине придется значительно поумерить прыть, соразмеряя желания с возможностями.
— Я не хочу так жить. Абсолютно точно двинусь…
— Марк, подумай, потом ты не сможешь отыграть назад, — рассудительно произнес бритт. — Это навсегда. Решение очень серьезное: если не выдержишь и тронешься, придется тебя убить, чтобы не пострадали невинные.
— Невинные обязательно пострадают от моего ужасного характера, если эта проклятая нога продолжит мучить меня. Хочу бегать, — категорично заявил Марк. — О, кстати, говорят, лошади боятся волков! Было бы жаль, я люблю лошадей… хотя это не столь уж важно!
— Да не, брехня, — усмехнулся Эска. — В человеческом обличье волком мы не пахнем. Так что лошадям по барабану.
— Ну и хорошо. Тогда — сегодня ночью. Ради того, чтобы снова стать полноценным, я готов тебе подчиниться. Смотри не злоупотребляй! — полусерьезно предупредил Марк, Эска растерянно кивнул.
ЭСКА
Римлянин ставил Эску в тупик с первого дня знакомства, и в этом мужчина был замечательно постоянен. Марк с такой нежностью и теплотой поглядывал иногда на бритта, что тот терялся под его мягким взглядом. А какими глазами Марк смотрел на волка! Капелька опасения, немного любопытства и восхищение. Ни ужаса, ни гадливости, столь привычных для двуногих.
На голого Эску Марк смотрел с интересом. Запах явно говорил, что Эска его привлекает. Обычно подобного рода внимание со стороны хозяина было для бритта нежелательным, но Марк — особенный. Не такой, как другие…
От намерения Марка стать оборотнем Эска почувствовал настоящее смятение, ведь прежде он никого не обращал. Это большая ответственность. Осторожно формулируя свои мысли, бритт попытался указать римлянину на возможные опасности, но тот был непреклонен: «Хочу бегать!» Бритт его понимал: нога и впрямь делала здорового, энергичного мужика малоподвижным калекой.
— Ты ведь можешь стать волком днем?
— Конечно. Говорил уже, что могу… только мы так не делаем — двуногие к этому не очень хорошо относятся…
— Перекинься.
Эске даже в голову не пришло оспаривать приказ, он поставил ноги на светлую плитку пола и привычным усилием воли призвал волчью ипостась; пол стал ближе, все ощущения — еще ярче, чем в теле человека, запах Марка тут же забил ноздри, волк заворчал и вопросительно вскинул брови, мотыльнув хвостом.
— Хочу показать тебя дяде и остальным обитателям дома, — пояснил римлянин, протягивая руку к густой шерсти, — ведь, насколько я понимаю, несмотря на живучесть, ты все же не бессмертен.
Эска испуганно помотал головой и протестующе зарычал, его племя издревле хоронилось от людей, привычка настолько въелась, что стала второй натурой, но Марк был непоколебим:
— Пойдем.
От спокойного негромкого голоса шерсть на загривке встала дыбом, противиться приказу не было никакой возможности, но Эска все равно показал Марку зубы. Прижатые к голове уши, визгливое порыкивание, оскал — зрелище устрашающее. Однако римлянина эта демонстрация ничуть не впечатлила, он бестрепетно протянул руку и, не опасаясь острых клыков, почесал волку за ухом:
— Ну что ты? Я понимаю, волнительно. Не ворчи, не ворчи… Слушайся меня, делай, что скажу, и все будет хорошо… Да? Договорились?
Зеленые глаза смотрели ласково, но твердо. Эска посопел немного, недовольный, подергал ушами и испробовал на Марке свой лучший испепеляющий взгляд. Безрезультатно. Марк продолжал уговаривать. И гладить. Эска сдался — высунул язык и пару раз вильнул хвостом, как собака.
Когда они шли по двору, бритт прижимался к ноге Марка, низко опускал голову и старался игнорировать испуганный взгляд Стефаноса. Эска всерьез боялся, что старому зануде придет карачун(4) — пожилой раб страшно побледнел, зажал рот руками и попытался слиться со стеной.
Идея хозяина не казалась бритту разумной — дядя немолод, а ну как разволнуется?
Старший Аквила сидел в кабинете и правил свои мемуары. На приветствие племянника он ответил, не поднимая головы. Полюбовавшись некоторое время на седую макушку, Марк понял, что надо как-то привлечь внимание, сам дядя, похоже, не собирался отрываться от текста, он выглядел весьма увлеченным.
— Дядя, познакомься: это — мой ручной волк!
Эска фыркнул, а дядя подавился очередным глубокомысленным хмыканьем, вскинул брови и с изумлением воззрился на огромного белого волчару, ростом с хорошего теленка.
— Гм… — произнес он и, медленно приподнявшись, подошел поближе.
Зверь удостоился самого внимательного осмотра, дядя задумчиво покачался с пятки на носок, потом произнес:
— Это существо вообще не похоже на волка… Марк… откуда ты его взял?
— Спас.
Эска фыркнул еще раз: правду ведь сказал!
— Он… прирученный? — с сомнением спросил дядя.
— Не совсем… — признался Марк, дядя иронично вздернул бровь, спокойно ожидая продолжения. — Ты прав — это необычный зверь. Хотел бы я поведать про его удивительную особенность, но это не моя тайна. Нужно твое слово.
— У тебя оно есть, — легко произнес Аквила.
Марк кивнул, у Эски встала дыбом шерсть: не может же он…
— Это Эска.
Марк потрепал светлую шерсть, волк заворчал, выражая неудовольствие, извернулся и прихватил жесткую ладонь зубами. Осторожно, еле сжимая, чтобы не поранить. Мужчина только мягко улыбнулся, на эту демонстрацию агрессии и погладил другой рукой длинную волчью переносицу. Эска издал раздраженное ворчание и вынужден был выпустить конечность, слишком уж ласково улыбался противный двуногий…
— Не злись. Это же мой дядя, родня. Давай, обратись ненадолго, а потом сразу обратно — не надо, чтобы кто-то еще видел.
Эска скосил взгляд на застывшего Аквилу. Тот горестно поджимал губы и, кажется, считал, что племянник сошел с ума.
— Эска! — с нажимом произнес Марк.
В голосе бывшего центуриона зазвенела сталь, Эска тоскливо тявкнул, происходящее ему не нравилось, но приказ хозяина нельзя нарушить, и вот уже перед Аквилой разгибается голый бритт.
— Обратно, — почти сразу коротко приказал Марк.
Эска, не медля, вернул себе звериное обличье. Не зная, чего ждать от старика, Эска сильно волновался, длинный язык помимо воли облизывал и так мокрый нос, а из горла рвался позорный скулеж. Немного лучше стало, когда Марк радостно просиял:
— Вот, молодец! — и, схватив лобастую голову Эски, чмокнул его в нос.
Губы римлянина были мягкими. Никто еще не целовал зверя в нюхалку. Волк удивился. Чихнул и потряс головой. Потом боднул захохотавшего Марка в живот — не сильно, так чтобы не уронить. Пока Эска тер неожиданно зазудевший нос об Маркову тунику, Аквила подошел ближе и, улучив момент, погладил волка по голове, а потом и бочок почесал ошеломленно замершему зверю.
«Да что же за люди-то такие! Вместо того, чтобы орать и убегать, они радуются и тискают меня! А ведь приятно…»
Эска против воли завилял хвостом и радостно вывалил язык.
— Знаешь, а в виде волка он мне больше нравится, — заметил Аквила. — Дружелюбный такой. У меня в юности был ручной волк…
Аквила мечтательно улыбнулся.
— Он был настоящим боевым товарищем, тридцать лет всегда рядом… как тень! Когда умер от старости, рыдал, как над родственником. Ох… до сих пор сердце сжимает. Ты, Эска, что-то мне его напомнил, — улыбка дяди стала немного грустной.
— Хотел сказать еще кое-что. Если все пойдет, как следует, завтра появится еще один волк.
— Уверен? — Аквила сдвинул кустистые брови, всем своим видом выражая сомнение в плане Марка. — Это наверняка опасно, да и не всякий способен стать волком.
— Я скажу, на что я точно не способен, — прожить всю оставшуюся жизнь вот так, — Марк гневно ткнул пальцем в сторону больной ноги. — Если помру — не вини Эску, он отговаривал…
— Боги, даже волк мудрее моего племянника! — тихо пожаловался сам себе Аквила, Марк и бровью не повел, продолжая как ни в чем не бывало:
— …и предупредил обо всем. Но все же я должен рискнуть…
— Понимаю, — дядя неодобрительно набычился, но спорить не стал.
— Я бы хотел собрать всех и показать волка, пусть считают его моим ручным зверем. А завтра ты покажешь им меня, если все будет нормально.
— Да, конечно, сейчас всех построим…
Марк ободряюще потрепал Эску по холке:
— Еще чуть-чуть потерпи, я знаю, тебе не нравится показываться людям.
Волк тявкнул и снова провернул трюк с ладонью, Марк даже не поморщился, Эска выплюнул руку, потому что так было неинтересно и, по-человечьи вздохнув, потрусил за хозяином во двор.
— Всем внимание! Это мой ручной волк. Он особой породы, очень дорогой и прекрасно обученный. Запомните - ваша шкура стоит в разы дешевле, чем его, так что если на нем появится хоть царапина… Я заказал еще одного. Скорее всего прибудет завтра. Дядюшка вам его покажет.
В хозяйстве Аквилы людей было совсем немного, Эска хорошо знал каждого, кто стоял сейчас и с некоторой опаской смотрел на волка. Конечно, известие о новом домашнем животном хозяина никого не обрадовало, но недовольство было благоразумно оставлено для приватных бесед.
Марк успокаивающе гладил нервничающего волка, у Эски даже мелькнула мысль, что он нравится римлянину на ощупь. Твердые пальцы зарывались в шерсть, пропускали ее между пальцев, дотрагивались до кожи, по хребту бежала щекотка, и лапы подламывались, хотелось плюхнуться на спину и подставить уверенным рукам живот. Задумавшись о ближайшем будущем, Эска позволил себе помечтать о том, как же здорово будет бежать с Марком рядом, разделить восторг охоты, когда дичь бьется в хватке клыков, а ее кровь опьяняет не менее, чем вино, которое потребляют глупые двуногие. Лес примет их в свои объятия, и они поскользят стремительными тенями по еле заметным тропам, зверье, почуяв опасность, будет разбегаться с их пути, а Госпожа Луна осветит дорогу своими мертвенными лучами…
Очутившись в комнате, Марк проверил, чтобы никто не околачивался поблизости, и произнес:
— Обратись обратно, хочу узнать у тебя еще пару вещей.
Эска вернулся в свою человеческую ипостась и принялся одеваться. Он не стеснялся своего тела, но у людей было принято носить одежду. Марк наблюдал, храня невозмутимое выражение лица. Эска тишком принюхался, ловя запах, исходящий от римлянина, и улыбнулся краешком рта — от мужчины тянуло тяжелым ароматом желания.
«А ведь я ему все же нравлюсь… значит, сегодня ночью будет забавно!» — Эска позволил себе еле заметную улыбку. Лишь легкий изгиб губ, но Марк заметил:
— Ты не сердишься?
— За то, что напугал меня до смерти? Нет, ну что ты! С чего бы это?
Эска говорил все это с каменным лицом, но в глазах плясали смешинки.
— О! Вот не знал, что ты трусишка! Кстати, а огня ты боишься?
— Я-то нет, а вот волк — да! А насчет трусости — если мой клан все же выжил, а это вполне вероятно, посмотрю я, какой ты будешь смелый, когда я скажу: «Познакомься, папа, это мой хозяин-римлянин. Он теперь наш соплеменник!»
— Э-э-э… — протянул озадаченно Марк. — А я что, автоматически вступаю в племя, если становлюсь волком?