When he touched a twig, he had to look and see whether or not he had hold of it.	Когда он дотрагивался до сучка, ему приходилось смотреть на руку, чтобы убедиться, что он действительно подобрал его.
The wires were pretty well down between him and his finger-ends.	Связь между ним и кончиками его пальцев была прервана.
All of which counted for little.	Но все это неважно.
There was the fire, snapping and crackling and promising life with every dancing flame.	Перед ним костер, он шипит и потрескивает, и каждый пляшущий язычок сулит жизнь.
He started to untie his moccasins.	Он принялся развязывать мокасины.
They were coated with ice; the thick German socks were like sheaths of iron half-way to the knees; and the mocassin strings were like rods of steel all twisted and knotted as by some conflagration.	Они покрылись ледяной коркой, толстые шерстяные носки, словно железные ножницы, сжимали икры, а завязки мокасин походили на клубок побывавших в огне, исковерканных стальных прутьев.
For a moment he tugged with his numbed fingers, then, realizing the folly of it, he drew his sheath-knife.	С минуту он дергал их онемевшими пальцами, потом, поняв, что это бессмысленно, вытащил нож.
But before he could cut the strings, it happened.	Но он не успел перерезать завязки - беда случилась раньше.
It was his own fault or, rather, his mistake.	Это была его вина, вернее, его оплошность.
He should not have built the fire under the spruce tree.	Напрасно он разложил костер под елью.
He should have built it in the open.	Следовало разложить его на открытом месте.
But it had been easier to pull the twigs from the brush and drop them directly on the fire.	Правда, так было удобнее вытаскивать хворост из кустарника и прямо класть в огонь.
Now the tree under which he had done this carried a weight of snow on its boughs.	Но на ветках ели, под которой он сидел, скопилось много снегу.
No wind had blown for weeks, and each bough was fully freighted.	Ветра не было очень давно, и на вершине дерева лежал снег.
Each time he had pulled a twig he had communicated a slight agitation to the tree-an imperceptible agitation, so far as he was concerned, but an agitation sufficient to bring about the disaster.	Каждый раз, когда человек выдергивал хворост из кустов, ель слегка сотрясалась - едва заметно для него, но достаточно сильно, чтобы вызвать катастрофу.
High up in the tree one bough capsized its load of snow.	Одна из верхних ветвей сбросила свой груз снега.
This fell on the boughs beneath, capsizing them.	Он упал на ветви пониже, увлекая за собой их груз.
This process continued, spreading out and involving the whole tree.	Так продолжалось до тех пор, пока снег не посыпался со всего дерева.
It grew like an avalanche, and it descended without warning upon the man and the fire, and the fire was blotted out!	Этот снежный обвал внезапно обрушился на человека и на костер, и костер погас!
Where it had burned was a mantle of fresh and disordered snow.	Там, где только что горел огонь, лежал свежий слой рыхлого снега.

The man was shocked.	Человеку стало страшно.
It was as though he had just heard his own sentence of death.	Словно он услышал свой смертный приговор.
For a moment he sat and stared at the spot where the fire had been.	С минуту он сидел не шевелясь, пристально глядя на засыпанный снегом костер.
Then he grew very calm.	Потом вдруг сделался очень спокоен.
Perhaps the old-timer on Sulphur Creek was right.	Быть может, старик с Серного ручья все-таки был прав.
If he had only had a trail-mate he would have been in no danger now. The trail-mate could have built the fire.	Будь у него спутник, ему не грозила бы опасность - спутник развел бы костер.
Well, it was up to him to build the fire over again, and this second time there must be no failure.	Что ж, значит, надо самому сызнова приниматься за дело, и на этот раз не должно быть ошибок.
Even if he succeeded, he would most likely lose some toes.	Даже если ему удастся развести огонь, он, вероятно, лишится нескольких пальцев на ногах.
His feet must be badly frozen by now, and there would be some time before the second fire was ready.	Ноги, должно быть, сильно обморожены, а новый костер разгорится не скоро.
Such were his thoughts, but he did not sit and think them.	Таковы были его мысли, но он не предавался им в бездействии.
He was busy all the time they were passing through his mind, he made a new foundation for a fire, this time in the open; where no treacherous tree could blot it out.	Он усердно работал, пока они мелькали у него в голове. Он сделал новое основание для костра, теперь уже на открытом месте, где ни одна предательская ель не могла загасить его.
Next, he gathered dry grasses and tiny twigs from the high-water flotsam.	Потом набрал прошлогодней травы и сушняку из подлеска.
He could not bring his fingers together to pull them out, but he was able to gather them by the handful.	Пальцы его не двигались, поэтому он не выдергивал отдельные веточки, а собирал их горстями.
In this way he got many rotten twigs and bits of green moss that were undesirable, but it was the best he could do.	Попадалось много гнилушек и комков зеленого мха, которые для костра не годились, но другого выхода у него не было.
He worked methodically, even collecting an armful of the larger branches to be used later when the fire gathered strength.	Он работал методически, даже набрал охапку толстых сучьев, чтобы подкладывать в огонь, когда костер разгорится.
And all the while the dog sat and watched him, a certain yearning wistfulness in its eyes, for it looked upon him as the fire-provider, and the fire was slow in coming.	А собака сидела на снегу и неотступно следила за человеком тоскливым взглядом, ибо она ждала, что он даст ей огонь, а огня все не было.
When all was ready, the man reached in his pocket for a second piece of birch-bark.	Приготовив топливо, человек полез в карман за вторым завитком березовой коры.
He knew the bark was there, and, though he could not feel it with his fingers, he could hear its crisp rustling as he fumbled for it.	Он знал, что кора в кармане, и, хотя не мог осязать ее пальцами, все же слышал, как она шуршит под рукой.
Try as he would, he could not clutch hold of it.	Сколько он ни бился, он не мог схватить ее.

And all the time, in his consciousness, was the knowledge that each instant his feet were freezing.	И все время его мучила мысль, что ноги у него коченеют сильней и сильней.
This thought tended to put him in a panic, but he fought against it and kept calm.	От этой мысли становилось нестерпимо страшно, но он отгонял ее и преодолевал страх.
He pulled on his mittens with his teeth, and threshed his arms back and forth, beating his hands with all his might against his sides. He did this sitting down, and he stood up to do it; and all the while the dog sat in the snow, its wolf-brush of a tail curled around warmly over its forefeet, its sharp wolf-ears pricked forward intently as it watched the man.	Он зубами натянул рукавицы и, сначала сидя, а потом стоя, принялся изо всех сил размахивать руками, колотить ими по бедрам, а собака сидела на снегу, обвив пушистым волчьим хвостом передние лапы, насторожив острые волчьи уши, и пристально глядела на человека.
And the man as he beat and threshed with his arms and hands, felt a great surge of envy as he regarded the creature that was warm and secure in its natural covering.	И человек, размахивая руками и колотя ладонями по бедрам, чувствовал, как в нем поднимается жгучая зависть к животному, которому было тепло и надежно в его природном одеянии.
After a time he was aware of the first far-away signals of sensation in his beaten fingers.	Немного погодя он ощутил первые отдаленные признаки чувствительности в кончиках пальцев.
The faint tingling grew stronger till it evolved into a stinging ache that was excruciating, but which the man hailed with satisfaction.	Слабое покалывание становилось все сильнее, пока не превратилось в невыносимую боль, но он обрадовался ей.
He stripped the mitten from his right hand and fetched forth the birch-bark.	Он скинул рукавицу с правой руки и вытащил кору из кармана.
The exposed fingers were quickly going numb again.	Голые пальцы тотчас же снова онемели.
Next he brought out his bunch of sulphur matches.	Потом он достал связку серных спичек.
But the tremendous cold had already driven the life out of his fingers.	Но леденящее дыхание мороза уже сковало его пальцы.
In his effort to separate one match from the others, the whole bunch fell in the snow.	Пока он тщетно старался отделить одну спичку, вся связка упала в снег.
He tried to pick it out of the snow, but failed.	Он хотел поднять ее, но не мог.
The dead fingers could neither touch nor clutch.	Омертвевшие пальцы не могли ни нащупать спички, ни схватить их.
He was very careful.	Он старался не спешить.
He drove the thought of his freezing feet; and nose, and cheeks, out of his mind, devoting his whole soul to the matches.	Он заставил себя не думать об отмороженных ногах, скулах и носе и сосредоточил все внимание на спичках.
He watched, using the sense of vision in place of that of touch, and when he saw his fingers on each side the bunch, he closed them-that is, he willed to close them, for the wires were drawn, and the fingers did not obey.	Он следил за движением своей руки, пользуясь зрением вместо осязания, и, увидев, что пальцы обхватили связку, сжал их, вернее, захотел сжать, но сообщение было прервано, и пальцы не повиновались его воле.
He pulled the mitten on the right hand, and beat it fiercely against his knee.	Он натянул рукавицу и яростно начал бить рукой по бедру.
Then, with both mittened hands, he scooped the bunch of matches, along with much snow, into his lap.	Потом обеими руками сгреб спички вместе со снегом себе на колени.

Yet he was no better off.	Но этого было мало.
After some manipulation he managed to get the bunch between the heels of his mittened hands. In this fashion he carried it to his mouth.	После долгой возни ему удалось зажать спички между ладонями и поднести их ко рту.
The ice crackled and snapped when by a violent effort he opened his mouth.	Лед затрещал, разламываясь, когда он нечеловеческим усилием разжал челюсти.
He drew the lower jaw in, curled the upper lip out of the way, and scraped the bunch with his upper teeth in order to separate a match.	Он втянул нижнюю губу, приподнял верхнюю и зубами стал отделять спичку.
He succeeded in getting one, which he dropped on his lap.	Наконец это удалось, и спичка упала ему на колени.
He was no better off.	Но и этого было мало.
He could not pick it up.	Он не мог подобрать ее.
Then he devised a way.	Потом выход нашелся.
He picked it up in his teeth and scratched it on his leg.	Он схватил спичку зубами и стал тереть о штанину.
Twenty times he scratched before he succeeded in lighting it.	Раз двадцать провел он спичкой по бедру, раньше чем она зажглась.
As it flamed he held it with his teeth to the birch-bark.	Когда пламя вспыхнуло, он, все еще держа спичку в зубах, поднес ее к березовой коре.
But the burning brimstone went up his nostrils and into his lungs, causing him to cough spasmodically.	Но едкий дым горящей серы попал ему в ноздри и в легкие, и он судорожно закашлялся.
The match fell into the snow and went out.	Спичка упала в снег и погасла.
The old-timer on Sulphur Creek was right, he thought in the moment of controlled despair that ensued: after fifty below, a man should travel with a partner.	Старик был прав, подумал он, подавляя отчаяние: если температура ниже пятидесяти градусов, нужно идти вдвоем.
He beat his hands, but failed in exciting any sensation.	Он снова заколотил руками, но они не оживали.
Suddenly he bared both hands, removing the mittens with his teeth.	Тогда он зубами стащил рукавицы с обеих рук.
He caught the whole bunch between the heels of his hands.	Подхватил ладонями всю связку спичек.
His arm-muscles not being frozen enabled him to press the hand-heels tightly against the matches.	Мышцы предплечья не замерзли, и, напрягая их, он крепко сжал спички в ладонях.
Then he scratched the bunch along his leg.	Потом провел всей связкой по штанине.
It flared into flame, seventy sulphur matches at once!	Вспыхнуло яркое пламя - семьдесят серных спичек запылали как одна!
There was no wind to blow them out.	И ни малейшего ветра, можно было не опасаться, что ветер задует огонь.
He kept his head to one side to escape the strangling fumes, and held the blazing bunch to the birch-bark.	Он отвернул голову, чтобы не вдохнуть удушливый дым, и поднес пылающую связку к березовой коре.

As he so held it, he became aware of sensation in his hand.	Вдруг он почувствовал, что пальцы правой руки оживают.
His flesh was burning. He could smell it.	Запахло горелым мясом.
Deep down below the surface he could feel it.	Где-то глубоко под кожей он ощущал жжение.
The sensation developed into pain that grew acute.	Потом жжение превратилось в острую боль.
And still he endured it, holding the flame of the matches clumsily to the bark that would not light readily because his own burning hands were in the way, absorbing most of the flame.	Но он терпел, стиснув зубы, неловко прижимая горящие спички к коре; его собственные руки заслоняли пламя, и кора не вспыхивала.
At last, when he could endure no more, he jerked his hands apart.	Наконец, когда боль стала нестерпима, он разжал руки.
The blazing matches fell sizzling into the snow, but the birch-bark was alight.	Пылающая связка с шипением упала в снег, но кора уже горела.
He began laying dry grasses and the tiniest twigs on the flame.	Он начал подкладывать в огонь сухие травинки и тончайшие прутики.
He could not pick and choose, for he had to lift the fuel between the heels of his hands.	Выбирать топливо он не мог, потому что ему приходилось поднимать его ладонями.
Small pieces of rotten wood and green moss clung to the twigs, and he bit them off as well as he could with his teeth.	Замечая на хворосте налипший мох или труху, он отгрызал их зубами.
He cherished the flame carefully and awkwardly.	Он бережно и неловко выхаживал огонь.
It meant life, and it must not perish.	Огонь - это жизнь, и его нельзя упускать.
The withdrawal of blood from the surface of his body now made him begin to shiver, and he grew more awkward.	Отлив крови от поверхности тела вызвал озноб, и движения человека становились все более неловкими.
A large piece of green moss fell squarely on the little fire.	И вот большой ком зеленого мха придавил едва разгорающийся огонек.
He tried to poke it out with his fingers, but his shivering frame made him poke too far, and he disrupted the nucleus of the little fire, the burning grasses and tiny twigs separating and scattering.	Он хотел сбросить его, но руки дрожали от озноба, и он, ковырнув слишком глубоко, разрушил слабый зародыш костра: тлеющие травинки и прутики рассыпались во все стороны.
He tried to poke them together again, but in spite of the tenseness of the effort, his shivering got away with him, and the twigs were hopelessly scattered.	Он хотел снова сложить их, но, как ни старался, не мог преодолеть дрожи, и крохотный костер разваливался.
Each twig gushed a puff of smoke and went out.	Хворостинки одна за другой, пыхнув дымком, погасали.
The fire-provider had failed.	Податель огня не выполнил своей задачи.
As he looked apathetically about him, his eyes chanced on the dog, sitting across the ruins of the fire from him, in the snow, making restless, hunching movements, slightly lifting one forefoot and then the other, shifting its weight back and forth on them with wistful eagerness.	Когда человек с равнодушием отчаяния посмотрел вокруг, взгляд его случайно упал на собаку, сидевшую в снегу напротив него, по другую сторону остатков костра; сгорбившись, она беспокойно ерзала, поднимая то одну, то другую переднюю лапу, и выжидательно, с тоской смотрела на него.
The sight of the dog put a wild idea into his head.	Вид собаки навел его на безумную мысль.

He remembered the tale of the man, caught in a blizzard, who killed a steer and crawled inside the carcass, and so was saved.	Он вспомнил рассказ о человеке, который был застигнут пургой и спасся тем, что убил вола и забрался внутрь туши.
He would kill the dog and bury his hands in the warm body until the numbness went out of them.	Он убьет собаку и погрузит руки в ее теплое тело, чтобы они согрелись и ожили.
Then he could build another fire.	Тогда он разложит новый костер.
He spoke to the dog, calling it to him; but in his voice was a strange note of fear that frightened the animal, who had never known the man to speak in such way before.	Он заговорил с собакой, подзывая ее; но его голос звучал боязливо, и это испугало животное, потому что человек никогда не говорил с ней таким голосом.
Something was the matter, and its suspicious nature sensed danger,-it knew not what danger but somewhere, somehow, in its brain arose an apprehension of the man.	Что-то было неладно, врожденная подозрительность помогла ей почуять опасность, - она не знала, какая это опасность, но где-то в глубине ее сознания зашевелился смутный страх перед человеком.
It flattened its ears down at the sound of the man's voice, and its restless, hunching movements and the liftings and shiftings of its forefeet became more pronounced but it would not come to the man.	Она опустила уши и еще беспокойнее заерзала, переступая передними лапами, но не трогалась с места.
He got on his hands and knees and crawled toward the dog.	Тогда человек стал на четвереньки и пополз к собаке.
This unusual posture again excited suspicion, and the animal sidled mincingly away.	Это еще больше испугало ее, и она опасливо подалась в сторону.
The man sat up in the snow for a moment and struggled for calmness.	Человек сел на снегу, стараясь вернуть себе спокойствие.
Then he pulled on his mittens, by means of his teeth, and got upon his feet.	Потом зубами стянул рукавицы и встал.
He glanced down at first in order to assure himself that he was really standing up, for the absence of sensation in his feet left him unrelated to the earth.	Прежде всего он посмотрел вниз, чтобы убедиться, что он действительно стоит, потому что его онемевшие ноги не чувствовали земли.
His erect position in itself started to drive the webs of suspicion from the dog's mind; and when he spoke peremptorily, with the sound of whip-lashes in his voice, the dog rendered its customary allegiance and came to him.	Стоило ему стать на ноги, как подозрения собаки рассеялись; а когда он повелительно заговорил с ней голосом, напомнившим ей о биче, она выполнила привычный долг и подошла к нему.
As it came within reaching distance, the man lost his control.	Как только она очутилась в двух шагах от него, самообладание покинуло человека.
His arms flashed out to the dog, and he experienced genuine surprise when he discovered that his hands could not clutch, that there was neither bend nor feeling in the lingers.	Он бросился на собаку - и искренне удивился, когда оказалось, что руки его не могут хватать, пальцы не сгибаются и не держат.
He had forgotten for the moment that they were frozen and that they were freezing more and more.	Он забыл, что они отморожены и все больше и больше мертвеют.
All this happened quickly, and before the animal could get away, he encircled its body with his arms.	Но в ту же секунду, прежде чем собака успела убежать, он стиснул ее в объятиях.
He sat down in the snow, and in this fashion held the dog, while it snarled and whined and struggled.	Потом сел на снег, прижимая ее к себе, а животное вырывалось, рыча и взвизгивая.