– Это я видела. Милые девушки. Такие юные и свежие. Интересно, они здесь добровольно или нет? – размышляя вслух, обратилась к невидимому собеседнику. – Наверное да, ведь если возникнут хоть малейшие подозрения в обратном, учитывая нынешние условия, нас может ожидать бунт. Надо будет поинтересоваться об этом у хозяина заведения.
– Мара! – не сдержавшись, крикнул Алистер.
– Не кричи на меня, сам виноват! – огрызнулась, отбросила в сторону цветок и быстрым шагом пересекла комнату, нависая над вампиром. – Ты – наш Первый. Наш король и повелитель. Глава клана Ястребов! Что ты здесь делаешь, правитель Соединённых Крепостных городов Америки?! Мне больше в голос патетики вложить, чтобы ты услышал меня?
– А тебе какое дело? – не мигая и не обращая внимания на мою эскападу, ответил вопросом на вопрос.
– Если люди узнают, что их правитель-вампир ходит по злачным борделям, пьёт кровь и трахает несовершеннолетних шлюх, думаешь, как они отреагируют?
– Дорогая моя, неужели ты думаешь, что у нас не предусмотрен такой вариант? – холодно процедил вампир, поднимаясь на локтях, почти вплотную приближаясь к моему лицу. – Уж ты-то точно должна знать, как мы обращаемся с людьми, вставшими у нас на пути.
Отшатнувшись, гневно поджала губы, вперившись взглядом в Первого.
– Тогда зачем всё это? Зачем тебе трон? Зачем была нужна Королевская битва? Ради чего?! Мир и так в своей крови измазан с головы до ног, зачем такие сложности, чтобы убить его?
– Я просто хотел отомстить прежнему королю. Что могу сказать, – вампир развёл руки в стороны. – Месть удалась!
Моей реакцией стал негромкий истерический смех. Подошла к тумбочке, взяла один из бокалов и наполнила его красным почти рубинового оттенка вином. Осушив, аккуратно поставила его на место и с улыбкой посмотрела на вампира.
– Ох, как же сейчас, наверное, смеётся бывший король. Нет, правда, ему должно быть очень весело.
– Ты о чём? – нахмурился Алистер, облокачиваясь спиной о спинку кровати.
– Видишь ли в чём дело, дорогой мой, у нас проблема. Ещё два города пали. Белые упыри объединились в огромную стаю… чёрт, это можно назвать армией. Волна заражённых, идущих по двадцатому шоссе. Как думаешь, как скоро Йорк наводнят беженцы? Все знают, у нас самый крепкий барьер в мире. Они придут сюда, надеясь на твою помощь и защиту. А на горбе притащат голод, холод – зима надвигается, а также болезни и панику. Их будет так много, что система даст сбой и белые упыри появятся внутри стен. Хочешь, расскажу, что будет дальше? Йорк падёт. Вслед за ним и остальные города. Волна не угаснет, с каждым городом упырей будет всё больше и больше. Они придумали новую тактику охоты, которая обходит барьеры и прочие защитные укрепления. Мало того, они увеличили численность стай, научились как-то пережидать день вне городских заброшенных домов и теперь передвигаются на большие расстояния. Как они это делают? Мы не знаем. Если сейчас мы вместе с нашим лидером не остановим угрозу, скоро вампирам будет нечего есть. И твоим загулам придёт конец. Затем начнётся деградация, а потом – кома и смерть. Ты этого хочешь для себя и своего клана, Алистер? Ты этого хочешь для всех нас? Ты понимаешь, что сейчас ты лидер, наш король. Если кто-нибудь заподозрит тебя в слабости, мы умрём. Понимаешь, дорогой? Или до тебя не доходит, какую ловушку ты вокруг себя выстроил? Это всегда так очевидно, но почему те, кто рвётся к власти, часто забывают, что она несёт в себе не только удовольствия, но груз ответственности. Зачастую неподъёмной для обычного человека и похоже для могущественных вампиров тоже. Знаешь, почему я ещё не сбежала в Нунавут, дорогой? Потому что знаю – ты можешь справиться с властью, ты делом доказывал мне это. Ты Алистер, Первый Ястреб. Не сибарит с кровавыми замашками, а наш лидер. Мы друг друга поняли?
– Кхм, – весь мой монолог он рассматривал меня как диковинную зверушку, неожиданно заговорившую на человеческом языке. Его удивление было столь искренним, что я не стала злиться, позволяя ему обдумать мои слова.
– Ты такого низкого обо мне мнения, дорогая?
– Что могу сказать, в последнее время ты редко проявлял активность в политической жизни нашей страны, – ответила, натянуто улыбаясь.
– Тогда тебе стоит знать, что Хин уже успел рассказать мне об угрозе. Также из своих источников выяснил, что может решить нашу небольшую проблему, – Алистер вновь наполнил свой бокал. Улыбнувшись, отсалютовал и пригубил. – Наш прежний король кое-что придумал.
– Как интересно, – по моему лицу трудно было что-либо прочитать, но Ал слишком хорошо меня знал, чтобы заметить моё раздражение. Значит Хин советуется с ним за моей спиной. О, как это здорово – быть главой координационного совета и не быть в курсе того, что происходит!
Я забрала бутылку с вином и вернулся за стол с розами. Сделав приличный глоток, улыбнулась, требуя продолжения.
– Похоже, наш великий учёный разработал способ, как избавиться от белых упырей! – наблюдая за мной, медленно проговорил Алистер, улыбаясь и качая головой.
В этот момент мне захотелось его ударить. Называя меня Второй, вампир гарантировал, что в случае его кончины я займу его место. Быть Второй, значит быть в центре происходящего, а теперь получается я никто.
– Сама виновата, – отвечая на мои мысли, говорит Алистер. – Я вижу твою обиду, дорогая. Объясни мне, милая моя, неужели ты и правда думала, что я всю жизнь буду подносить тебе всё на блюдечке с голубой каёмочкой? Так не бывает. Будучи моим заместителем, ты не являешься моей сменой. Эта та глупость, которую ты сама вбила себе в голову. Рано или поздно, меня убьёт следующий глава. Это, скорее всего, будет вампир из моего собственного клана. Он будет достаточно умён, чтобы добраться до меня и достаточно хитёр, чтобы удержать позиции. Ты, моя милая, должна возглавлять этот список! Но вместо этого играешь в демократию. Ты должна была сама узнать о том, что задумал прежний король. Должна была перехватить Хина и использовать эту информацию в своих целях. Но ты предпочла трахнуть и убить инкуба практически на глазах у всего города! Разве это поступок моего заместителя? Неужели ты и правда думаешь, что твой трактирщик умеет грамотно заметать следы?
– Хватит меня отчитывать! – взъярилась, вскакивая на ноги. – Мне всё равно! Слышишь? Мне плевать на трон и на тебя мне тоже плевать! Я просто хочу выжить! Я не хочу править и убивать тебя тоже не хочу. Если ты видишь во мне обузу – отпусти. Я просто уйду и пусть кто-нибудь другой занимается тем, чем занимаюсь я!
– Что у тебя с волосами? – резкая смена разговора выбила из колеи и я непонимающе уставилась на вампира.
– Волосы? – прозрение и я касаюсь своих прядей. – Ничего, просто…
– Это седина, не правда ли? – вампир отбросил одеяло, представ в неглиже, выбрался из постели и подошёл ко мне.
– Мог бы и одеться.
Мужчина не ответил, он притянул меня к себе, касаясь растрёпанных, покрытых серебристой паутиной, волос.
– Когда это началось? – хмуро спросил он.
Выскользнув из объятий, отошла на безопасное расстояние, прежде чем ответить:
– Я заметила только сегодня утром.
– Что-нибудь ещё?
– Да что ты привязался ко мне? Наверное, краска некачественная, вот и всё, – огрызнулась, чувствуя нарастающее беспокойство.
– Ведьминская краска не может быть некачественной, дорогая, – устало протянул он, проходя мимо к столу. – Как у тебя обстоят дела с обращением? Как часто ты это теперь делаешь? Были сбои или что-нибудь в этом роде?
– Нет, – затрясла головой, пряча взгляд.
– Мара!
– Наоборот – стало легче, – прямо посмотрела на него. – Мне теперь проще даётся форма ламии.
– Вот откуда немотивированная агрессия, – тихо протянул он. – Решено, ты поедешь к бывшему королю.
– Что?! – воскликнула изумлённо. – Ал, да что с тобой происходит? Почему ты решил…
– Потому что ты однажды уже теряла память милая. Когда мы встретились, ты была абсолютно седой. Я не знаю, в чём причина, а вот он может знать.
– Маркус. Безумный король и учёный. Я правильно тебя понимаю?
– Заодно раздобудешь средство против упырей, – изучая меня, кивнул Ал. А потом негромко вздохнул и устало опустился в кресло. – Так надо, Мара. Ты и сама прекрасно знаешь, как нам нужно избавиться от упырей. Я верю в то, что Маркус может нам помочь.
– С чего ты решил, что он захочет это сделать? После Королевской битвы? После стольких утрат и предательств? Почему ты думаешь, что он может помочь? Зачем ему это?
– Мы должны попробовать. В любом случае, Мара, раньше ты была наёмницей. Значит и сейчас сможешь вспомнить былые подвиги.
– Ты так легко меняешь своё мнение. Что ты задумал, Ал? – спросила тихо, подходя к окну, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. – Зачем ты всё это делаешь?
– Ты сама знаешь. Король был безумным и безрассудным. Кто, кроме меня, мог собрать армию, чтобы победить в Королевской битве? Кто, кроме меня, мог возглавить всех и сместить короля?
– Как будто я не знаю, насколько ты незаменим, – шепчу тихо, чувствуя его рядом с собой.
– Милая, Маркус может помочь тебе. Помнишь, как раньше мы ходили по всем знахаркам и врачам? Колдуньи и ведуны… никто не знает, что с тобой. Маркус обладает уникальным даром. Я верю, что он может спасти тебя.
– Ты думаешь, я вновь потеряю память? – спрашиваю, разворачиваясь лицом.
Он стоит в нескольких сантиметрах от меня, вплотную, почти соприкасаясь с моим лицом.
– Я не допущу этого, – также тихо отвечает он, касаясь моих губ.
***
– Завтра состоится Совет. Члены представят свои доклады, тогда же и решим вопрос о моей отправке к Маркусу. Сейчас очень важен прогноз – сколько у нас осталось времени. Пересечь страну из одного края в другой – слишком сложно, – говорю размеренно, наматывая спутанную прядь вампира на палец.
– Не страшно, хорошая машина и бензин сократят время в пути. А может ты поедешь на поезде? М? Хин проконсультирует. Я знаю, в крепости бывшего короля есть наши люди. Они помогут тебе, если потребуется.
Он смотрит задумчиво, тяжело, так, как смотрят остающиеся на уходящих. Он словно прощался со мной навсегда.
– Об этом лучше поговорить с Хином. Он же их туда отправлял, – голос немного сорвался в конце, но я постаралась быть беспристрастной.
– Ты всё ещё злишься, – утвердительно проговорил вампир, хмуря брови и отодвигаясь от меня. – Мара, так было нужно.
– Не после всего, через что мы прошли, Ал. Ты не захотел меня отпускать, не я.
– Ты не можешь уйти, Мара. Ты слишком важна для меня.
– Это не всегда заметно, – ответила, негромко хмыкнув, выбираясь из постели. – Мне пора.
– Ты вот так просто уходишь? – подтянув освободившуюся подушку под себя, удивился он. – Слишком быстро даже для тебя.
– Это больше не повториться, Ал. Ты знаешь, как я дорожу своей свободой. Мне не хочется, чтобы за моей спиной вновь пошли те же самые разговоры, – натягивая майку через голову, сказала я, стараясь не смотреть на него.
– Я не мог позволить тебе быть просто моей любовницей. Мара, это не то, чего ты хочешь, – почти зло заговорил он.
– Как будто ты знаешь, чего я хочу! – бросила в сердцах, подходя к выходу.
– Мара! – раздался голос за спиной и я была вынуждена замереть.
– Пожалуйста, не делай глупостей.
Покачав головой, вышла из комнаты.
Фрида
Это дорога без начала и конца. Бесконечный путь шершавой, карябающей кожу, поверхности. Бессмысленный грязно-серый цвет, запирающий в своих границах, разделённый как указкой блёклой белой полосой – иди вперёд. От усталости слипаются веки, но остановиться никак нельзя. Словно какая-то сила тащит вперёд, молотком по оголённым нервам: «Скорее, ты можешь не успеть!» И с усилием переставляя натруженные ноги, бреду по опустевшей, застывшей в холоде, дороге.
Рассвет подобен грязной серой тряпке в жёлтых тусклых разводах вдоль линии горизонта. Унылость проходит по телу нестерпимой тоской, жаждой чего-то, что никак не могу вспомнить. Это вертится на языке, на самом кончике, острой иглой проносясь в голове, отдавая в висках нетерпеливостью и непониманием. Что-то не так со мной. Что-то потерялось в этих пустотах, жухлой траве вдоль нескончаемой дороги. Подобно грохоту отгремевшей ночью грозы, что-то случилось со мной в этом пути. Произошло непоправимое, отчего вой срывается с пересохших губ. Я никто. Потерянная заблудшая душа. Что же было? Как оказалась здесь? Куда иду, так отчаянно боясь не успеть? Белый шум скрипит на зубах, пробуждая дикое бешеное раздражение до трясучки, до крепко сжатых кулаков. Не помню. Ничего не могу вспомнить. Бью кулаками по голове, впиваясь пальцами в седые пряди волос. Запрокидываю голову, подставляя лицо ледяному ветру. Пусто.
Полая изнутри, душа на тонкой ниточке привязана к бытию. Жажду улететь отсюда вместе с ветром, наперегонки с мельчайшими пылинками вечности. Мне кажется, что раньше была слепой. И лишь сейчас поистине прозрела в этой дивности существования. Брести вперёд, бесцельно, как малое дитя.
И вдруг происходит осознание – мне не хочется останавливаться. Этот унылый пейзаж воистину чудесен. Он открывается краскам пробуждающегося утра. В нём появился цвет, насыщенный и яркий, оттенки распадаются на мелкие сегменты подобно картине пуантилиста – только основные цвета. Но стоит расслабиться и мир вновь наполняется сочностью предсолнечного утра. Предчувствую рассвет. На небе блёклый серый цвет наполняется глубиной, разряженной серыми дымками, подобно барашкам на воде.
Слышится первое пение птиц. Эти мягкие переливы проникают глубоко в сердце, западая прямо в душу, наполняя её светом. От этой невинности хочется дышать полной грудью. Наполнить себя природой, вдохнуть её внутрь, растворяясь в гармонии законов жизни.
Как жаль, что нас наделили разумом. Только он мешает расслабиться и забыть, что такое мыслить. Жизнь – это невыносимая полоса ожидания. Бесконечное ожидание от мелочей до чего-то серьёзного, большого, цельного.
Путь кончается, за спиной слышится пока тихое и надоедливое, как стрёкот стрекозы, жужжание лопастей вертолёта. Совершенно точно знаю – это за мной. Моя дорога останавливается здесь и сейчас, осталось лишь остановить собственные ноги. Но как же тяжело это сделать! На смену умиротворению приходит страх. Что же это такое? Прикладывая руки к вискам, сжимаю как тисками, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Должно же было что-то остаться! Пожалуйста, ну хоть бы мелочь, строчку песни, одно лишь слово!
Маркус.
***
Жизнь – это бесценный дар, до конца неосознанный, недопонятый, нераскрытый на всю свою мощь. Это слово «быть», здесь и сейчас, захватывая в своей памяти каждую крупицу времени, поглощая настоящее, создавая будущее и сохраняя прошлое. Это невозможное, несопоставимое ни с чем, ведь всё в мире есть часть бытия. Даже небытие является его частью, так как любой человек имеет представление о смерти. Он видит, осязает, принимает смертность, однако отрицает свою кончину. Но что есть разум для бытия? Возможность попытки познания? Раскрытия истины существования? Или всего лишь игра природы, ошибка, насмешка «богов», заставляющая мыслить и сомневаться существо, не приспособленное к подобным усилиям? Люди слишком часто сравнивают себя с животными, веря в эволюционное происхождение, отрицая своё божественное начало. Это как глупая шутка, одним из доводов которой есть слова: посмотрите, как далеко мы ушли от обезьяны и как мало придвинулись к Богу, от которого произошли. Но разве здесь сокрыта истина бытия? Что это такое – быть? Просто следовать за песчинками времени, двигаясь в густые, тёмные объятия тьмы небытия? Или же здесь сокрыта другая игра разума, позволяющая познать то, что нельзя познать? Бесконечная попытка открытия смысла, вот ради чего мы живём. Это то, что делает бытие реальным, учитывая уникальность нашего мозга – его способность сомневаться.
Я вынуждена следовать этой логике и просто поддаваться времени и пространству. Существовать здесь, в эту секунду, создавая для себя якоря, ради которых стоит жить. Моё бытие началось с унылой серой дороги, – и как же символична эта фраза! Я всё ещё следую белой разделительной полосе, открываясь другим желаниям, пытаясь отыскать в этом бытие собственный смысл. Искренне надеюсь, что мои попытки не были напрасны.