Казуя накинул конец цепи на крюк и закрепил, ещё и на ключ закрыл защёлку-фиксатор. Теперь нужно было согнать Хоарана со стола, отбуксировать к кровати поближе и надеть на него ошейник. В качестве приманки Казуя использовал книги, которые на кровать и положил.
― Подойдёт?
Хоаран неохотно обернулся, всё-таки со стола спрыгнул и подошёл. Он взял одну книгу из стопки и глянул название.
― Вполне.
― Отлично. ― И Казуя защёлкнул на его шее новую побрякушку.
― Решил, чем больше цепей, тем надёжнее? ― невозмутимо поинтересовался Хоаран.
― Не совсем.
Казуя расстегнул браслеты на запястьях и снял с Хоарана теперь уже лишнюю ручную цепь. Хотел снять и цепь, сковывавшую ноги, но передумал. Получить пяткой по голове в самый неподходящий момент… Нет уж.
Хоаран ощупал обруч на шее и вздохнул. По нему трудно было сказать, насколько нынешнее положение нравилось или не нравилось ему ― в сравнении с прежним. В любом случае, сейчас он поступил разумно. Если бы начал упираться, цепь на него надели бы общими усилиями и принудительно, скрасив процесс зуботычинами.
Когда рыжий тронул прочные металлические звенья, Казую кольнуло в груди чем-то острым и горьким, похожим на сожаление или даже вину. Хоаран смотрелся вместе с цепью потрясающе, но и без цепи мерзавец дивно хорош. И без цепи, наверное, было бы справедливее и честнее. Если бы Казуя мог себе это позволить, конечно, но прямо сейчас ― не мог.
― Сам виноват, ― буркнул он.
― Ага. Поэтому буду пока изображать собаку?
― Если бы. Собака хоть знает, кто её хозяин, а у тебя с этим большие проблемы.
― Я сам себе хозяин, так что проблем у меня нет.
― Ты умеешь держать язык за зубами? Хотя бы время от времени?
― Он у меня подвешен неплохо, зачем зарывать такой талант в землю?
Ну вот что ты с ним делать будешь…
Казуя убедился, что цепь закреплена надёжно, окинул Хоарана внимательным взглядом и покинул комнату. Когда запер дверь, вспомнил про еду и про то, что из-за цепи Хоаран не сможет добраться до шкафчика с напитками. Вот чёрт…
И тут же в голову пришла необычная, но весьма привлекательная идея. Похоже, лучше пока оставить всё так, как есть. Это даже хорошо, если Хоаран проголодается и пострадает немного от жажды. Это очень хорошо.
========== 08 ==========
Запрос из министерства стал полной неожиданностью. Как правило, никого особо не интересовали внутренние дела тюрем.
Казуя откинулся на спинку кресла и задумался над текстом сообщения.
Начальство требовало провести тщательную проверку всей станции, осмотреть всех заключённых, выслать медицинские отчёты о их состоянии, а также отчёты технические о самой станции и её функциональности, взять пробы воздуха, проверить работу всех трёх систем воздухообеспечения и двух систем водоснабжения, а ещё они желали знать, какова ёмкость станции. Проще говоря, министерство хотело знать всё и чуть больше, чем всё.
И причину столь внезапного интереса объяснить никто не потрудился.
Казуя поставил локти на стол и уронил подбородок на сплетённые пальцы.
Что-то тут не то. Обычная проверка на пригодность? Чушь, он такие проверки проходил не раз, и они отличались от нынешней. Хотят прикрыть тюрьму? Действовали бы иначе. Но что тогда? Зачем уйма лишних проверок? Если бы у них на Зэт хоть одна система дала бы сбой, об этом сообщили бы в министерство немедленно. Если не сообщали ни о чём подобном, значит, всё в полном порядке.
Поразмыслив ещё немного, Казуя по зашифрованному каналу отправил запрос бывшей коллеге по службе ― Анне Вильямс. Анна сейчас работала в отделе разведки и могла достать нужные сведения.
Отключив почтовую систему, Казуя потянулся и постарался вернуться мыслями к приятным вещам. Как раз один из сотрудников принёс его заказ и аккуратно поставил поднос на стол, после чего шустро убрался с глаз полковника.
Казуя сунул нос в одну вазу, потом в другую и довольно улыбнулся. То, что надо. Искоса посмотрел на графин с молоком и потёр подбородок. Рискнуть или нет?
Он достал из ящика стола ампулу с желтоватым порошком. Это средство на Земле можно было купить в любой аптеке или специальном магазине, и как раз в космосе выращивали водоросли, из которых порошок и делали. Совершенно безвредное вещество, не вызывающее привыкания. Иногда его даже использовали в качестве приправы, придававшей блюдам лёгкую остроту и солёность. Особый эффект ― усиление чувствительности и возбудимости. Если высыпать в молоко всё содержимое ампулы, и если Хоаран прикончит всё молоко из графина… В течение двадцати минут после этого ему будет трудно сдерживать эмоции и желания, бороться с возбуждением и сохранять хладнокровие. Вряд ли средство сработает на все сто процентов в его случае, но это лучше, чем ничего. И лучше, чем меры посерьёзнее. Это хотя бы даст Казуе возможность сдвинуться с мёртвой точки и убедить упрямого осла в том, что иных вариантов нет.
Казуя осторожно сжал в ладони хрупкую ампулу и невесело улыбнулся. Хоаран тогда хороший задал вопрос ― почему с ним поступали не так, как с другими. Наверное, если бы Казуя обошёлся с ним так же, как с прочими, это прибавило бы мальчишке сговорчивости. Но если нет? К тому же, сам Казуя искал удовольствий, а Хоаран ― нет. И Казуя хотел его: хотел не сгореть в его огне, а согреться этим огнём изнутри.
Защищать, а не убивать, дарить жизнь, а не её иллюзию… Хоаран напоминал Казуе мечту, воплощённую в реальности. Быть может, это звучало смешно и нелепо, но так он воспринимал упрямого рыжего мальчишку с номером «восемьдесят один».
Интересно, что сказал бы штатный психолог? А программы диагностики? Небось, приписали бы Казуе парочку сочных отклонений от нормы, объяснив это возрастом и желанием обрести подлинного сына. А то и похлеще что могли выдать.
Неважно.
Значение имело лишь одно: впервые после смерти отца Казуя захотел жить, и виноват в этом был Хоаран. Виноват вдвойне, потому что Казуя желал большего, чем просто удовольствие.
Он решительно отломил «носик» ампулы и высыпал порошок в молоко. Достаточно пяти минут для полного растворения.
Прихватив поднос, Казуя отправился в комнату.
У кровати аккуратной стопкой лежали книги, рядом валялись подушки. Простыня разглажена, одеяло сложено в ногах. Над кроватью слабо светили ночные лампы. Серебристой змеёй цепь убегала к приоткрытой двери ванной, из-за которой доносился шум льющейся воды.
Казуя оставил поднос на столе и заглянул в щель, понаблюдал пару минут и принялся раздеваться.
Хоаран стоял под тёплыми струями, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза. И он рукой придерживал цепь, чтобы та сильно уж не звенела.
Казуя подошёл к Хоарану совершенно бесшумно ― он мог в этом поклясться, но в один миг оказался на коленях, ещё и прижали его к стене грудью, причём вокруг шеи обернулась цепь, а в поясницу упёрлось колено.
― Тебе не говорили, что подкрадываться к людям нехорошо? ― прозвучало возле уха.
― Это моя ванная, если помнишь. И я вовсе не подкрадывался. Пусти.
― Мне не хочется.
― Так и будем стоять, как два идиота?
Хоаран неохотно убрал цепь и колено и отступил на шаг назад.
― Я предпочитаю принимать душ в одиночестве. Сам меня сюда упёк, так что жди своей очереди.
Казуя поднялся и бросил быстрый взгляд на Хоарана поверх плеча. Зря, наверное.
― Не люблю ждать. И не вижу причин, чтобы делать из мухи слона. В конце концов, ты просто получил очень выгодное предложение. А ведь всё могло выйти куда хуже. Смысл тебе упираться?
― Выгодное предложение? ― Хоаран усмехнулся и плеснул водой себе в лицо, потом тихо добавил: ― Я не считаю твоё предложение таким уж выгодным. Сидеть под замком и развлекать тебя по ночам… Нет, это точно не лучшее предложение. Это скука смертная.
― Я могу изменить условия, ― отвернувшись, пробормотал Казуя. ― Двенадцать часов, которые ты должен проводить в камере, ты будешь проводить здесь. Остальные двенадцать ― в твоём личном распоряжении. Я достаточно щедр?
― Увы.
― А что ещё? ― стиснув кулаки, сердито уточнил он.
― Мне подраться не с кем, представляешь? Я же так зачахну и умру от тоски.
― Это ты так тонко намекаешь, что я должен развлекать тебя на татами?
― А тебе не кажется, что это честно?
― Поторгуемся?
― Чёрта с два. Не умею.
― Или по-твоему, или никак? ― развеселился уже Казуя. Вот ведь юный наглец… ― То есть, в принципе, сделка возможна?
Хоаран молча перебрался через бортик и сдёрнул полотенце с перекладины у двери.
― Не знаю. Я думаю об этом. ― И он аккуратно прикрыл за собой дверь, оставив Казую одного под тёплым душем. Тем не менее, уже хоть что-то. Казуя всё больше любил те моменты, когда ему удавалось вогнать Хоарана в состояние задумчивости.
Завернувшись в пушистый халат, он выбрался из душа и обнаружил рыжего на кровати. Тот сидел, скрестив ноги по-турецки, и читал одну из своих книг. Влажные волосы закрывали шею и спадали на лицо.
― Ноги сюда, ― велел Казуя.
― Зачем?
Он вздохнул, поймал цепь и потянул к себе, закрепил за крюк и защёлкнул фиксатор. Хоаран теперь лежал на кровати и мрачно смотрел на него. Казуя сходил к столу и налил в стакан молока. Хоаран сел и выпил без раздумий, управившись в пару глотков. Ещё бы, всё-таки еды и питья он не получил, не считая утренней порции сока. И на весь графин у него ушло меньше получаса.
― Так сильно молоко любишь? ― заинтересовался Казуя.
― А тебе дело?
― Просто необычно.
Хоаран безразлично пожал плечами и отдал пустой стакан. Стакан Казуя отставил в сторонку, достал из своих вещей обычные наручники и надел один браслет на левое запястье Хоарана.
― Какого чёрта?
― У меня на тебя планы. ― Казуя толкнул его в грудь и заставил растянуться на кровати, перекинул короткую цепь через перекладину у изголовья и поймал правое запястье. Прозвучал сухой щелчок.
― Мне любопытно уже, почему в твоих планах я вечно в цепях? Тебе одной с ошейником мало? И ведь мы оба знаем, что мне отсюда не сбежать. Или ты чего-то боишься?
― Умолкни. Это часть игры ― считай так. Пока ты думаешь.
― Пока я… Ты о чём?
― О сделке. Ты же сказал, что думаешь об этом.
― Цепи здорово мешают этому увлекательному процессу, так что я уже не думаю, ― огрызнулся Хоаран.
― Есть хочешь? ― коварно спросил Казуя. Желудок рыжего немедленно завопил от голода. Вполне отчётливо и без разрешения хозяина. ― Ясно. Сейчас перекусишь.
― И как? ― Хоаран запрокинул голову и полюбовался на прикованные к перекладине руки.
― Увидишь. ― Казуя стянул с узких бёдер Хоарана полотенце, оставив его полностью обнажённым на кремовой шёлковой простыне. Невольно прошёлся взглядом от ступней до притянутых к изголовью запястий и обратно.
Неукротимый огонь в цепях, манящий и влекущий. Казуя сам себе на миг показался ночным мотыльком, что глупо летел к свету.
Он всё же встряхнулся и отошёл к столу, вернулся к кровати уже с вазой, наполненной взбитыми сливками. И спокойно вывернул содержимое вазы на Хоарана.
― Спятил? ― тут же возмутился тот. ― На кой чёрт ты это сделал?
― Скоро узнаешь, ― пробормотал Казуя и принялся пальцами размазывать белую нежную массу по его телу. Наверное, несколько увлёкся, потому что минут через пять Хоаран стал белым почти полностью.
― Я люблю молоко, но я не говорил, что люблю сливки.
― Это не для тебя. Для тебя кое-что другое.
― И что же?
Казуя опять прогулялся к столу, оставил там пустую вазу и прихватил другую. Её он тоже перевернул над рыжим. Алое на белом, красиво. Крупная клубника живописно рассыпалась по груди и животу. Казуя выронил вазу, и она беззвучно упала на ковёр, потом он сбросил с плеч халат и присел на край кровати. Вряд ли имело смысл скрывать собственное возбуждение, тем более что действительность превзошла все его ожидания. Даже в самых смелых фантазиях он не представлял, насколько это будет великолепно и умопомрачительно.
― Ты чёртов извращенец, ― подытожил Хоаран и вздохнул. ― И я всё равно не понял, как мне съесть клубнику, если ручки-то ― вот они.
Казуя проследил, как он выразительно пошевелил пальцами, и слабо улыбнулся.
― Потерпи чуть, сейчас я тебе покажу.
Казуя медленно склонился к груди Хоарана, осторожно сжал губами алую ягоду и провёл ею по слою сливок на коже, потом немного сдвинулся и посмотрел в светло-карие глаза, взбешённые глаза. Тем не менее, он подался вперёд, словно вознамерился вложить в губы Хоарана клубнику, но в последний миг втянул ягоду в рот и поцеловал рыжего. Чтобы получить клубнику, Хоарану полагалось ответить на поцелуй.
Тот правила игры понял быстро, но у него ушла минута на то, чтобы разомкнуть твёрдо сжатые губы. Немалую роль в этом, вероятно, сыграл голод, потому что от романтики этот мальчишка был бесконечно далёк.
Казуя кончиком языка толкнул ягоду, чтобы передать её, и случайно задел язык Хоарана, показавшийся ему неожиданно горячим и сильным. Невольно он легонько прикусил нижнюю губу рыжего и мягко потянул, потом ещё раз поцеловал и почувствовал яркий клубничный вкус. Попытался повторить это, но наткнулся на плотно сжатые губы. Из-под тёмных ресниц высверкнул золотистый огонь. Казуя не удержался от смешка, вызванного яростью Хоарана, отстранился и осмотрел тело, перепачканное сливками и украшенное алой россыпью. Выбрал ягоду на груди слева, наклонился, обхватил сочный плод губами и обвёл им вокруг густо замазанного белым соска, потом прочертил линию вверх по груди и шее и помедлил, глядя на рыжего сверху.
Хоаран следил за ним из-под полуприкрытых век и не порывался хоть как-то помочь в чудесной ― с точки зрения Казуи ― игре. Впрочем, игра только началась, и говорить о поражении было рано.
Казуя просто положил ягоду прямо на сомкнутые губы Хоарана и вопросительно вскинул брови. Напрасно. Рыжий мешкать не стал ― и впрямь оголодал, бедняга. Казуя хмыкнул и присмотрел новую добычу. На сей раз он выбрал клубнику, что красовалась на животе, подхватил её и обвёл ямочку в центре, после оставил ягоду чуть в стороне и принялся слизывать сливки с кожи, не стесняясь забираться кончиком языка в ту самую ямочку. Твёрдые мышцы под кожей едва заметно подрагивали и напрягались с каждым прикосновением. Прохладные сливки на горячем… Чёрт возьми, Казуя никогда не пробовал ничего вкуснее.
Наверное, он опять увлёкся, потому что, вскинув голову, увидел, что глаза Хоарана плотно закрыты, а нижняя губа закушена.
― Что это… ― хрипло пробормотал Хоаран. ― Что ты мне подсунул?
― Ты…
― Тот коктейль, о котором как-то упоминал? ― Яростный блеск глаз, кажется, почти ослепил Казую.
― Нет. Это безвредно, просто чуть подстёгивает остроту ощущений и эмоции.
― На кой чёрт?
Отвечать не имело смысла, поэтому Казуя подхватил клубнику, склонился над Хоараном и настойчиво поцеловал, уверенно раздвинув горячие губы и втолкнув ягоду в рот. Когда их языки соприкоснулись, он не стал отстраняться и делать скидку на неопытность Хоарана в подобных играх. Это было бы глупо, потому что средство начало действовать. А раз оно начало действовать, то Хоарану хотя бы стоило попробовать, что это такое. Если раньше он сопротивлялся, утверждая, что не испытывает желания, то сейчас желание он точно испытывал, пусть и не совсем настоящее. И Казуя не собирался упускать случай.
Вкус клубники на губах, упрямое сопротивление, больше похожее на соблазнение… Казуя короткими жадными поцелуями неотступно преследовал Хоарана до тех пор, пока тот перестал уворачиваться и пытаться отстраниться. И тогда впервые их губы встретились по-настоящему ― без навязанности. Мягкие прикосновения, томительно долгие и щемяще нежные. И потом Хоаран ответил-таки, ответил знакомо, как в «гараже»: с огнём, жаром, напористо и ошеломляюще. Уверенно ловил собственными губами губы Казуи, делился клубничным вкусом. И да, Казуе не показалось ― язык у него и впрямь был сильным и проворным.
Казуя отвлёкся, чтобы поймать новую ягоду и накормить ею Хоарана. Спрятав клубнику во рту, он ждал. И дождался глубокого властного поцелуя. Проще говоря, его ограбили, но ограбили так, что он был бы не против повторить это. Сотню раз. Или больше.