За кунгами послышался хруст подмерзшего наста. Сулимо настороженно, медленно приближался к машинам. Вот шаги стихли. Алексей пытался угадать, что сейчас делает убийца.
А капитан сидел на корточках, заглядывая под днища «шестьдесят шестых», так же, как несколько секунд назад это делал беглец. Он пытался уловить движение. Понять, где прячется жертва. Как крайний вариант Сулимо, конечно, допускал, что этот прыткий малый, Алексей Николаевич Семенов, вопреки первому впечатлению оказался хладнокровным и умным и сейчас уже бежит через редкие посадки прочь от аэродрома. Но на всякий случай не мешало проверить и машины.
— Я вижу тебя, — вдруг достаточно отчетливо и громко произнес убийца.
Алексей вздрогнул. На секунду им овладела паника, захотелось закричать, выскочить из-за кузова и броситься на человека с пистолетом. В следующее мгновение пришло прозрение. Не видит его капитан! Если бы видел, то просто подошел бы и пристрелил. Старый, как мир, трюк, рассчитанный на дураков и людей, находящихся в панике. Собственно, он и был охвачен паникой, но не настолько, чтобы совсем потерять голову.
— Выходи, — скрипуче продолжал говорить капитан. В голосе его слышалось усталое равнодушие. Поддельное, конечно же. Оно не могло быть неподдельным. — Выходи, и я сохраню тебе жизнь.
«Расскажи об этом Поручику», — едва не вырвалось у Алексея, однако он вовремя прикусил язык. Сейчас ему нужно быть предельно осторожным: не выдать себя лишним движением, скрипом, шорохом, звуком дыхания.
Сулимо поднялся во весь рост и медленно побрел вдоль кунгов.
— Ну что же, если ты не хочешь выходить, я сам подойду к тебе. И пристрелю тебя, — многообещающе добавил он.
Стараясь попадать в такт шагам капитана, Алексей двинулся в противоположную сторону. Вот он миновал первый кунг и оказался на открытом месте, почти у самой тропы. Осторожно обойдя кузов, Алексей выглянул из-за машины ровно настолько, чтобы увидеть медленно удаляющуюся спину убийцы.
Что же, пусть Сулимо думает, что он все еще здесь. Хоть какое-то преимущество во времени. Впрочем, в его положении и пять-семь минут — подарок судьбы. Жаловаться тут не приходится. Да и некому. Он сделал несколько шагов, пересек тропу и, все еще стараясь ступать как можно тише, быстро потрусил к капонирам, держась чуть левее взлетной полосы. Иногда снег проваливался под его весом, и Алексей почти по колено погружался в сугроб. Бежать по асфальту, конечно, было бы быстрее, но тогда он оказался бы на свету. И если бы капитан не дай Бог обернулся — а он бы наверняка обернулся, сработал бы закон подлости, — то Алексей моментально был бы обнаружен. Поэтому он брел у самой границы электрического дня и природной ночи, проваливаясь в снег и выбираясь из него, приближаясь к заветной цели — аварийному запасу, хранящемуся в кабине самолетов.
Сулимо обошел машины. Он заранее откинул вариант, что беглец окажется непосредственно в одном из кунгов. Солдаты наверняка подняли бы тревогу, и Алексей Николаевич Семенов не мог не предвидеть подобного исхода дела. Под машинами его тоже нет. Вывод: летчик прячется в одной из кабин. Капитан заметил приоткрытую дверцу в среднем кунге, прижался плечом к клепаному борту «ГАЗа» и осторожно, беззвучно, как его и учили, шагнул вперед. Толкнув дверцу правой рукой, левую с пистолетом он вытянул перед собой, готовый нажать на курок. Вместо летчика на него уставился бледный заспанный солдат, проснувшийся, видимо, от звука открывающейся двери и непонимающе, по-совиному лупающий глазами. Капитан опустил пистолет.
— В чем дело? — жестко спросил он.
— Извините, товарищ капитан. Сморило.
— Смори-ило. Вернемся в часть, я тебе дам «сморило». — Он сплюнул на снег. — Еще раз увижу, что спишь в кабине, отправишься на гауптвахту. Будешь очко драить все десять дней, понял?
— Так точно, товарищ капитан, — промямлил солдат. — Извините, товарищ капитан. Больше не повторится.
— Никого не видел? — поворачиваясь к третьему кунгу, спросил убийца.
— Никак нет, товарищ капитан, — уже бодрее отрапортовал солдат, поняв, что гроза миновала.
— Ладно, — Сулимо подумал секунду, а затем, снова сплюнув на снег, приказал: — Увидишь здесь парня в летной форме, жми на клаксон, понял?
— Так точно, товарищ капитан, — словно механическая кукла, ответил водитель.
— Смотри в оба.
Капитан пошел к следующей машине, стараясь двигаться спокойно и бесшумно. Когда до кабины оставалось метра полтора, он заметил, что и тут дверца со стороны водителя приоткрыта. Держа пистолет в опущенной руке, убийца взвел курок, а затем быстро метнулся вперед. Кабина была пуста, но дверца оказалась открытой и с противоположной стороны. Капитан хмыкнул. В голосе его отчетливо прозвучали нотки разочарования. Значит, не таким уж сообразительным оказался летун, раз не пустился в бега сразу, а решил отсидеться. Вот и кабина еще не успела простыть. Он ушел отсюда только что, максимум полминуты назад. Скорее всего обнаружил преследователя, то есть его. Капитан обошел «газик» и вгляделся в темноту, в силуэты тягачей. Ни малейшего признака движения. И ясе-таки Алексей Николаевич Семенов должен быть где-то здесь. Конечно, плохо, что у летуна было время на размышления — еще глупостей понаделает, — однако подобное течение событий в конечном счете тоже предусматривалось. Никуда Семенову не деться. Он, как трамвай, будет вынужден двигаться по заранее проложенным рельсам, в нужном кондуктору направлении. А в роли кондукторов сейчас выступают Борис Львович Сулимо и Алексей Михайлович Саликов. Капитан усмехнулся и зашагал к тягачам, сжимая поставленный на предохранитель пистолет в левой руке…
В тот момент, когда убийца достиг темных, будто мертвых машин, Алексей уже оказался в пяти метрах от первого капонира. Отличный был капонир, правда, недостаточно высокий. Хвост «МиГа» все-таки возвышался над ним примерно на полметра.
Стараясь выглядеть естественно и спокойно, Алексей вышел на взлетную полосу и направился к устанавливающим под крылья «МиГа» подпорки техникам.
— Слушайте, ребята, документы оставил в кабине, — он заметил, что голос его все-таки предательски подрагивает.
Однако техникам, судя по всему, было наплевать. Один из них, угрюмый молодой парень, кивнул на все еще болтающийся сбоку трап.
— Полезай забирай, — сказал он. — Только смотри поосторожнее там.
— Хорошо, я мигом, — Алексей за две секунды вскарабкался по трапу в кабину, перегнулся и сунул руку за кресло. Аварийный комплект был здесь. Вот его пальцы коснулись специального кармашка, в котором хранились «ПМ» и запасная обойма.
В следующую секунду Алексей почувствовал, как внутри у него все холодеет. Ни пистолета, ни, понятное дело, обоймы в аварийном комплекте не было.
— Черт.
Алексей принялся лихорадочно ощупывать аккуратный, тугой, похожий на ранец АЗ в надежде, что пистолет все-таки тут. Он просто наткнулся не на тот отсек. Тем не менее чей-то голос, сидящий у него в голове, ледяным, безразличным тоном повторял: «Ты не ошибся. Пистолета нет». Скорее всего и во втором «МиГе» он тоже ничего не найдет. Кто-то вытащил оружие из аварийных комплектов. И все-таки…
— Ну что, нашел? — гаркнул снизу техник.
— Да, спасибо, — быстро кивнул Алексей, скатываясь по трапу.
— Сейчас, парни, сейчас. Мне нужно еще во втором самолете посмотреть…
— Что, тоже документы? — удивился техник.
— Да нет… Там… безделицу, ерунду, так… — Алексей кинулся во второй капонир. Там трапа уже не было. — Мужики, приставьте трап. Я там в кабине забыл кое-что.
Кто-то посмотрел на него с раздражением, кто-то — с безразличием.
— Слушай, отец, может, потом, а? Завтра. Куда твоя вещь из кабины-то денется? С утра бы и забрал.
— Нет, мужики, мне сейчас надо, правда.
Один из техников вздохнул, повернулся к кому-то,
стоящему у другого борта самолета и громко сказал:
— Эдик, приставь-ка трап.
— На кой? — послышалось с той стороны.
— Да летчик что-то в кабине забыл.
Алексей повернулся и увидел рыжего здорового парня, глядящего на него из-под днища самолета. Того самого, что указывал дорогу к капитану Сулимо.
— A-а, это ты, — протянул Эдик и усмехнулся. — Ладно, летун, иди сюда. Поставлю тебе трап. — Он ловко подтащил оранжевый трап к кабине и закрепил его. — Скажи спасибо, фонарь еще закрыть не успели, а то бы не стал возиться.
— Спасибо, — серьезно кивнул Алексей.
— Не за что, — весело засмеялся Эдик. — Полезай, только побыстрее постарайся. Времени в обрез, сам понимаешь.
— Хорошо.
Алексей поднялся наверх. Он уже знал, что обнаружит там, и тем не менее совсем крохотный уголек надежды еще теплился в груди. Ему понадобилось пятнадцать секунд на то, чтобы убедиться: оружия нет и здесь. Алексей тихо и вяло выругался.
Им овладело дурное чувство сонливости. Их провели: и его, и Поручика. Правда, по-разному. Двигаясь, словно сомнамбула, Алексей спустился по трапу.
— Что, браток, не нашел? — понимающе спросил Эдик.
Алексей не ответил.
— Да не расстраивайся, — хлопнул его по плечу техник. — Завтра найдешь эту свою штуковину. Ничего с ней за ночь не станет. Цела будет, невредима. Не боись.
— Нет, — покачал головой Алексей, — завтра не найду. Раз нет сегодня, значит, и завтра не появится.
— А что за вещь-то? — полюбопытствовал рыжий.
Алексей посмотрел на него отсутствующим взглядом.
— Брелок, — наконец выдавил он. — Талисман.
— Лучше не терять. Ладно, я погляжу здесь, на полосе. Может быть, выронил, когда из кабины выбирался.
— Вряд ли. Скорее в части оставил.
— Ну, тогда чего тебе волноваться? — Эдик убрал трап и закрыл фонарь. — Вернешься — отдадут.
— Не думаю. Не думаю. Там, похоже, не слишком-то жаждут меня снова увидеть.
— Какая разница, увидят же.
— Надеюсь.
Алексей постоял еще с полминуты, соображая, что же ему делать дальше. Итак, он остался без оружия. Значит, с капитаном ему не справиться. Спрятаться тут, на аэродроме, тоже не удастся. Рано или поздно, Сулимо все равно отыщет его. И тогда смерть. Остается только одно — бежать.
«А что потом? — спросил Алексей сам себя. — Что ты будешь делать потом?» Вопрос без ответа. Однако стоять столбом в ожидании момента, когда появится убийца и прихлопнет его как муху, было по меньшей мере глупо.
— Ладно, спасибо, браток, — кивнул он Эдику.
— Да не за что, — засмеялся тот. — Обращайся, если чего.
— Если чего, — бесцветно повторил Алексей. — Если чего, обращусь. Ну, давай.
Алексей вышел из капонира на полосу и тут же попятился назад. Он вдруг сообразил, что ситуация изменилась. Теперь Сулимо мог видеть его, сам оставаясь невидимым. Их разделяли двести метров и световой занавес.
— Что-то не так, браток? — спросил за спиной участливый Эдик.
— Нет, нормально все.
Похоже, начиналось то, чего Алексей никак не мог предугадать: путь в никуда. Если он хочет выжить, ему нужно бежать. Уносить ноги. И чем скорее, тем лучше.
Алексей обогнул стену капонира и зашагал к редким посадкам. Первые деревья, худые, темные, как души грешников, придвигались все ближе и ближе. А за ними была неизвестность.
«Не идти, — вдруг услышал он внутри себя ясный холодный голос. — Не идти, а бежать. Бежать».
И Алексей побежал. Он с треском прорвался через голый кустарник и нырнул в спасительную темноту. В голове вдруг словно щелкнул невидимый выключатель, и мысли, как цепочка, потянулись одна за другой. Четкие и ясные. Паника ушла — совсем или почти совсем, — уступив место холодной расчетливости. Алексей чувствовал себя так, словно сидел за штурвалом самолета, совершающего аварийную посадку на обледенелую полосу. Сложно? Возможно. Опасно? Может быть. Но выполнимо. Из самой безвыходной ситуации всегда можно найти какой-то выход. Неприятный, ужасный, жуткий до рвоты, сводящий с ума, но выход. Надо только очень постараться. И при этом оставаться в живых. Мертвые не ищут. Мертвые лежат в земле. Он не хотел лежать в земле. Он хотел жить.
Алексей вдруг заметил, что может свободно дышать полной грудью. Ноги исправно несли его вперед, цепляя хрустящий наст, руки, словно поршни хорошо отлаженной машины, двигались, помогая телу. Прозрение было необычайно ярким, как вспышка молнии. Несмотря на старания Сулимо, он все еще жив. У него есть некоторое преимущество во времени и пусть крошечный, но вполне реальный шанс уцелеть и в конце концов выбраться из этой передряги. Победить. Алексей оглянулся. Он достаточно удалился от взлетной полосы, и огни прожекторов уже не различались сквозь редкие стволы деревьев. Ни с того ни с сего поднялся ветер. Завыл вдруг, словно плакальщица над чужой могилой, среди тонких ветвей, тоскливо и тревожно, навевая дурные мысли. Поземка, извивающаяся змеиным выводком, с едва слышным шепотком скользнула по насту. Замерла настороженно и поплыла дальше, кружась и играя сама с собой.
Больше всего Алексей боялся сбиться с пути, сделать круг и вновь выйти к аэродрому. Время от времени он останавливался и ощупывал деревья, пытаясь определить, с какой стороны чаще ветви. В конце концов в голову ему пришла вполне здравая мысль: ерунда это все, дерьмо собачье. Если ветки с какой-то стороны и росли гуще, то определить это в кромешной темноте, на ощупь, возможным не представлялось. Во всяком случае, Алексей не мог с уверенностью сказать, в каком направлении движется. Вот если бы сейчас был день… Но, как говорится, если бы да кабы…
Мало-помалу его стал донимать холод. Куртка, конечно, согревала, да и бег разгонял кровь, но пальцы рук и ног уже начали предательски неметь. Алексей надеялся только на одно: посадки все-таки должны когда-то кончиться. Он выйдет к населенному пункту — к городу или поселку какому-нибудь, — а там наверняка можно будет разжиться одеждой и едой. Хотя по нынешним-то временам…
Алексей стиснул зубы. Перед глазами возникла картинка: майор Поручик, уверенно и спокойно поднимающийся по стальной лесенке кунга, открывающий дверь и ныряющий в пышущий теплом проем. А следом явилось другое видение: тот же Поручик, то ли уже мертвый, то ли еще умирающий, с подгибающимися коленями, опускающийся на пол. Алексей зло усмехнулся. Что, майор, хотел на елку влезть и задницу не ободрать? Такого не бывает. Ни в чем нельзя быть уверенным, когда ввязываешься в подобные дела. Убийца-капитан оказался хитрее. Два последних самолета — и Поручик перестал представлять собой какую-либо ценность. Как следствие один-единственный выстрел из пистолета.
Алексей остановился и, подняв лицо к небу, прислушался. Ветер слегка, едва слышно, насвистывал флейтой в верхушках деревьев. Где-то далеко застрекотал вертолет. Примерно с минуту звук был ровным, идеально монотонным, без срывов. А затем все стихло. Полное молчание, бездонная тишина. Алексею показалось, что он один. Один в целом мире. И больше никого нет: ни техников, возящихся у самолетов, ни убийцы-капитана — никого. И всю его предыдущую жизнь словно стерли огромным ластиком. Впрочем, наваждение это быстро прошло. Алексей повернулся и снова побежал. Он понимал: важно уйти как можно дальше, прежде чем Сулимо сумеет организовать погоню.
Глава шестая
Зависший над взлетной полосой «Ми-24» несколько секунд покачивался в мощном воздушном потоке, затем медленно, словно допотопный лифт, пошел вниз и лениво коснулся асфальта колесами. Кое-кто из техников бросил работу и обернулся, разглядывая вертолет. Сулимо махнул рукой: «Работайте». Рыжий Эдик прикрыл глаза ладонью и хмыкнул:
— Знать, нелады у нашего капитана.
— Да ну его в задницу, — буркнул кто-то из стоящих рядом.
— Работай давай, а то начальство вздрючит, всех своих забудешь.
— Да плевал я на него, — гыкнул Эдик, однако к работе все-таки вернулся.
Вертолет грузно осел, едва не коснувшись полосы светло-серым плоским брюхом. В ту же секунду дверь пассажирского отсека открылась, и из нее выбрались трое в защитных десантных камуфляжах, в высоких бутсах и толстых зимних куртках. Все, как на подбор, высокие, широкоплечие, хоть сейчас на значок ГТО или на плакат, пропагандирующий здоровый образ жизни. На плече у каждого болтался «АКМС». Вслед за людьми выскочила собака — огромная, черная как смоль овчарка. Это был отлично выдрессированный пес. Повинуясь знаку проводника, он обежал группу людей и устроился у ног хозяина, вывалив розовый лопатообразный язык. Солдат защелкнул на ошейнике карабин поводка.