А потом он сместил рот на дюйм влево.
- Ну-ка, вернись назад! - задыхаясь, завопила я. – Вернись назад. НАЗАД!
Морелли поцеловал внутреннюю часть бедра:
- Еще не время.
Я просто обезумела от ярости. Я была так близко!
- Что значит, по-твоему: еще не время?
- Слишком скоро, - пояснил Морелли.
- Ты издеваешься? Какое же это «слишком скоро»? Да я годы ждала!
Морелли выпрямился, сгреб меня в охапку, отнес в спальню и швырнул на свою кровать. Стянул свою футболку и шорты, все время поглядывая на меня глазами с расширенными зрачками, одни черные зрачки из-под бахромы черных ресниц. Руки действовали уверенно, но дыхание было неровным. А потом и трусы полетели в сторону, и он остался обнаженным. А я уже не испытывала уверенности, что все получится. Прошло много времени, а он выглядел ужасно огромным. Больше, чем я запомнила. Больше, чем когда чувствовала его через одежду. Он вынул презерватив из коробки, а я, струсив, отодвинулась к передней спинке кровати.
- При зрелом размышлении…
Морелли схватил меня за лодыжки, стянул вниз и развел мои ноги.
- Никаких зрелых размышлений, - произнес он, целуя меня. А потом положил палец прямо на то самоеместо. Немного подвигал пальцем, и сейчас я уже думала, что он вполне подходяще выглядит. И совсем на самом деле не огромный. Сейчас я уже подумывала о том, как бы найти способ заполучить эту чертову штуковину внутрь. Неплохо бы еще посмотреть, но мне, в самом деле, толку никакого, если она тут вот так просто болтается сама по себе.
Я крепко схватилась и попыталась направить эту штуку, но Морелли уклонился.
- Еще не время, - сказал он.
Да что это такое, все время «еще не время»!
- Думаю, я готова.
- Не совсем, - возразил Морелли, спустившись пониже и творя своим языком еще более ужасную пытку.
Ну, ладно, ежели он, в самом деле, этого хочет, то прекрасно, потому что вообще-то мне такое сильно нравилось. Фактически, я уже была там. Еще секунд тридцать, и я улечу в великое запределье, вопя как баньши.
А потом он сдвинулся на дюйм влево… опять.
- Ублюдок, - произнесла я… в общем-то нежно. Я приподнялась и погладила его, услышав, как его дыхание сбилось от моего прикосновения. Я провела пальчиком по маленькой щели на вершине его штуковины, и Морелли весь замер. Уж тут-то я привлекла его внимание. Потом наклонила голову вниз и лизнула.
- Боже, - задохнулся Морелли, - не делай так. Я же не Супермен.
То-то же, будешь еще со мной шутить. Я отправилась в более решительную экспедицию по испробованию его на вкус, и вдруг Морелли возбудился и приступил к действиям. Мгновенно я оказалась на спине, а Морелли устроился сверху.
- Еще нет, - сказала я. – Еще не время.
Он натянул презерватив.
- Черта с два не время.
« Хе-хе-хе», - подумала я.
* * * * *
На следующее утро я проснулась в спутанном клубке из влажных простыней и теплого Морелли. Мы проделали солидную дыру в запасах презервативов, и я чувствовала себя расслабленной. Морелли рядом заворочался, и я крепко его обняла.
- Ммм, - произнес он.
Спустя два часа в коробке стало несколькими презервативами меньше, а мы с Морелли лежали лицами вниз, раскинув усталые конечности по кровати. Я думала, какая же все-таки превосходная вещь – секс, но, наверно, больше мне не будет ее нужно лет десять или пятнадцать. Я прикидывала расстояние от кровати до ванной и размышляла, смогу ли пройти так далеко. Зазвонил телефон, и Морелли передал его мне.
- Я вот тут думаю, во что одеться вечером, - произнес Салли. – Как ты думаешь, мне кем лучше стать: мужчиной или женщиной?
- Мне все равно, - ответила я. – Мы с Лулой собираемся быть женщинами. Ты хочешь подождать нас на месте или желаешь, чтобы я за тобой заехала?
- Я встречу вас там.
- Вас понял, прием. - Я повернулась к Морелли: - Ты сегодня работаешь?
- Может, полдня. Нужно поговорить с парочкой людей.
- Мне тоже.
Я вытащила себя из постели.
- Насчет обеда вечером…
- Даже не вздумай меня подвести, - предупредил Морелли. – Я тебя выслежу, найду и превращу твою жизнь в ад.
Я мысленно скривилась и, настроившись, потащилась в ванну без заметного хныканья или мычания. Сексуальная «богиня» немножечко побаливала этим утром, ощущая себя чуток нанизанной на шампур.
Я приняла душ, оделась и неторопливо спустилась на кухню. Никогда не видела Морелли поутру и не уверена, что именно я ожидала увидеть, но оно не было получеловеком, полузверем, которое читало газету и пило кофе. Морелли был одет в уродливую футболку и мятые шорты. А однодневная щетина уже переросла в двухдневную, и волосы, которые уже несколько недель нуждались в стрижке, он не причесал.
Ночью это было сексуально. Утром смотрелось устрашающе. Я налила кофе, наполнила чашку хлопьями и уселась напротив него за маленький столик. Задняя дверь была распахнута, и проникающий в кухню воздух веял прохладой. Через час прохлада обернется жарой и духотой. Уже вовсю пели цикады. Я вспомнила о своей кухне, о бедной обуглившейся квартире, и мое горло сжалось. «Вспомни, что тебе говорил Морелли», - подумала я. Сосредоточься на положительных моментах. С квартирой все будет в порядке. Новый современный ковер и краска. Лучше прежнего. А что он говорил насчет страха? Сосредоточься на работе, а не на страхе. «Ладно», - подумала я. Я могу это сделать. Особенно сидя напротив мужчины моей мечты.
Морелли допил кофе и продолжил чтение газеты.
Я обнаружила, что мне хочется снова наполнить чашку кофе. И на этом я не хотела останавливаться. У меня возникло желание приготовить Морелли завтрак. Горячие лепешки, бекон и свежевыжатый апельсиновый сок. Потом бы затеять для него стирку и перестелить простыни на кровати. Я оглянулась вокруг. Кухня ничего, но могла бы быть и поуютнее. Свежие цветы, может быть. Банка для хранения печенья.
- Охо-хо, - подал голос Морелли.
- Что «охо-хо»?
- У тебя тот самый взгляд… словно ты собираешься перестроить мою кухню.
- У тебя нет банки под печенье.
Морелли посмотрел на меня, словно я марсианка какая-нибудь.
- Это то, о чем ты думаешь?
- Ну, да.
Морелли секунду переваривал.
- Никогда не видел смысла в банке для печенья, - наконец, произнес он. – Я открываю коробку. Съедаю печенье. Потом выбрасываю коробку.
- Да, но банка для печенья придает кухне жилой вид.
И заработала один из этих фирменных взглядов Морелли.
- Я держу в банке для печенья свой пистолет, - пустилась я в дальнейшие объяснения.
- Милая, мужчина не может держать свое оружие в банке для печенья. Это просто не принято.
- Рокфорд так делал. (герой одноименного сериала частный сыщик Джим Рокфорд – Прим.пер.)
Морелли встал и поцеловал меня в макушку.
- Я собираюсь принять душ. Если соберешься уйти, пока я там буду, обещай вернуться домой до пяти.
Хватит с него, с мужчины моей мечты. Я послала ему один из своих любимейших итальянских жестов, который он не увидел, потому что уже вышел из комнаты.
- Да пошла она, эта банка для печенья, - сказала я Рексу. – И пусть сам себе стирает.
Я доела хлопья, сполоснула миску и положила на сушилку. Потом закинула свой черный кожаный груз на плечо и отбыла в контору.
* * * * *
- ОБОЖЕЖМОЙ! – воскликнула Конни, когда я вошла в контору. – Ты сделала это!
- Прости, о чем ты?
- Ну, и как это было? Я хочу подробности.
Лула выглянула из-за стопки папок, которые сортировала.
- Ага, - произнесла она, - ты здорово потрудилась.
Я почувствовала, как глаза мои лезут на лоб.
- Как вы узнали? - я обнюхала себя. – Я пахну что ли?
- Просто у тебя такой вид, будто тебя хорошенько оттрахали, - пояснила Лула. –Типа такая вся расслабленная.
- Ага, - подтвердила Конни. – Удовлетворенная.
- Это просто душ, - стала оправдываться я. – У меня утром был по-настоящему расслабляющий душ.
- Хотела бы я такой душик, - заметила Лула.
- Винни здесь?
- Ага, вернулся вчера вечером. Эй, Винни, - заорала Конни. – Здесь Стефани!
Мы услышали его бормотание «О, Боже» из глубины кабинета, а потом отворилась дверь.
- Что?
- Джойс Барнхардт, вот что.
- Ну, дал я ей работу, - Винни окинул меня быстрым взглядом. – Иисусе, ты только что перепихнулась?
- Не могу поверить, - воскликнула я, воздев руки. – Я приняла душ. Сделала прическу, Наложила макияж, надела новую одежду. Позавтракала. Почистила чертовы зубы. Как все узнали, что я перепихнулась?
- Выглядишь другой, - пояснил Винни.
- Удовлетворенной, - произнесла Конни.
- Расслабленной, - добавила Лула.
- Не хочу об этом говорить, - заорала я. – Я хочу обсудить Джойс Барнхардт. Ты дал ей Максин Новики. Как ты мог? Новики – мое дело.
- У тебя с ней ничего не выходит, поэтому я подумал, какого черта, пусть Джойс рискнет тоже.
- Знаю я, как Джойс получила это дело, - возмутилась я. – И я поговорю с твоей женой.
- Ну, расскажешь ты моей жене, ну, пожалуется она своему папаше, ну, убьют меня. И тогда ты знаешь, где очутишься? На улице без работы.
- Тут он прав, - заметила Лула. – Мы все останемся без работы.
- Я хочу, чтобы ты забрал у нее это дело. Мы с Лулой уже взяли, было, Максин под опеку, а тут вмешалась Джойс со своим шлюшным воинством и все испортила.
- Ладно, ладно, - сказал Винни. – Я с ней поговорю.
- Ты заберешь у нее Новики.
- Ага.
- Звонил Салли и сказал, что собирается вечером в бар, - сказала я Луле. – Хочешь тоже пойти?
- Конечно, не хочу пропустить все веселье.
- Тебя подвезти?
- Только не меня, - сообщила Лула. – Я достала новую машину.
Ее взгляд скользнул мимо меня к входной двери.
- Что мне сейчас нужно, так посадить в нее какого-нибудь мужика. А этот еще имеет кое-какую репутацию.
Мы с Конни повернулись и посмотрели. Это был Рейнжер, облаченный в черное, волосы его были гладко зачесаны и завязаны в хвост, маленькие золотые колечки в ушах сияли, как солнышки.
- Йо, - поздоровался Рейнжер. Он на секунду уставился на меня и улыбнулся. Потом поднял брови. – Морелли?
- Черт, - произнесла я. – Это уже начинает надоедать.
- Заскочил за делом Томпсона, - обратился Рейнжер к Конни.
Конни вручила ему папку:
- Удачи.
- Кто такой Томпсон?
- Норвил Томпсон, - пояснил Рейнжер. – Выпендривался в винном магазине. Взял четыре сотни долларов, сдачу и кварту виски. Начал праздновать на парковке, где поставил машину, вырубился и был обнаружен служащим парковки, который вызвал полицию. Не показался в назначенный срок в суде.
- Как всегда, - добавила Конни.
- Он уже проделывал подобное?
- Дважды.
Рейнжер поставил свою подпись на контракте, вернул его Конни и взглянул на меня.
- Хочешь помочь мне управиться с этим ковбоем?
- А он не будет в меня стрелять?
- Эх, - заметил Рейнжер, - если бы было так просто.
Рейнжер водил новехонький черный «рейндж ровер». Машины у Рейнжера всегда черные. Они всегда дорогие. И всегда новенькие. И обычно имеют сомнительное происхождение. Я никогда не спрашиваю Рейнжера, где он достает свои машины. А он никогда не спрашивает о моем весе.
Мы сократили путь через центр и свернули направо на Старк Стрит. Рейнжер проехал мимо автомастерской и гимнастического клуба в район трущоб. Был разгар дня, на верандах торчали мамаши с детьми, живущие на пособие, с облегчением покинувшие душную обстановку непроветриваемых комнат.
Я пролистала дело Томсона для формального ознакомления. Мужчина, черный. Рост пять футов девять дюймов, вес 175 фунтов, возраст шестьдесят четыре. Проблемы с легкими. Это означало, что мы не можем использовать перцовый баллончик.
Рейнжер припарковался перед трехэтажным кирпичным зданием. На веранде и под двумя окнами первого этажа краской из баллончиков были выведены бандитские лозунги. Вдоль бордюров скопились обрывки упаковок от «фаст-фуда», тротуары устилали смятые обертки. А весь район пах, как буррито с бобами.
- Этот парень не столь опасен, как выглядит на бумаге, - сообщил Рейнжер. – По большей части он просто заноза в заднице. Он вечно пьян, поэтому пистолетом его не запугаешь. У него астма, так что мы не можем пшикать на него из баллончика. А поскольку он старик, то будешь выглядеть по-дурацки, если дашь ему в морду. Что мы хотим, так это надеть на него наручники и вынести вон. Вот зачем нужна ты. Требуется двое, чтобы вынести его наружу.
Чудненько.
За две двери от нас сидели две женщины.
- Вы за стариной Норвилом? – спросила одна из них. – Он что, снова сбежал из-под залога?
Рейнжер поднял руку в знак приветствия:
- Привет, Реджайна, как дела?
- Теперь повеселее, раз уж ты здесь.
Она наклонила голову в сторону открытого окошка на уровне цокольного этажа.
- Эй, Дебора, - окликнула она. – Туточки Рейнжер. Собирается устроить нам вечеринку.
Рейнжер двинулся в здание и стал взбираться по лестнице.
- Третий этаж, - произнес он.
Меня начали одолевать мрачные предчувствия:
- Что она имела в виду… под вечеринкой?
Рейнжер был на лестничной площадке второго этажа.
- На третьем этаже обитают двое жильцов. Томсон слева. Одна комната и одна ванная. Только один выход. Должно быть, он дома в эту пору суток. Реджайна сказала бы мне, если бы видела, как он выходил.
- У меня такое чувство, что мне следует кое-что еще знать об этом парне.
Рейнжер был уже на середине лестницы третьего этажа.
- Только, что он долбанный чокнутый. И если он вытащит свой член, чтобы отлить, уйди с дороги. Однажды он окатил Хансона, и Хансон клянется, что он стоял футах в пятнадцати в стороне.
Хансон был другим охотником за головами. По большей части работал на залоговую контору «Золотая Звезда» на Первой улице. Хансон никогда не производил впечатления болтуна, рассказывающего фальшивые военные байки, поэтому я развернулась и начала обратный спуск по лестнице.
- С меня достаточно. Я звоню Луле, пусть забирает меня отсюда.
Меня схватили сзади за шкирку и остановили.
- Еще раз подумай, - сказал Рейнжер. – Мы в этом деле повязаны.
- Я не хочу, чтобы меня обоссали.
- Просто смотри в оба. Как только он вытащит свой член, мы оба отпрыгнем.
- Знаешь, я могла бы иметь кучу других хороших работ, - пожаловалась я. – Не нужно мне связываться с такой вот.
Рейнжер обнял меня и повел вверх по лестнице.
- Это не просто работа. Мы на службе государства. Мы вершим закон, милашка.
- Ты поэтому этим занимаешься? Потому что веришь в закон?
- Нет. Я делаю это за деньги. И потому что охота за людьми лучше всего мне удается.
Мы добрались до двери Томпсона, и Рейнжер поставил меня сбоку, а сам постучал.
- Вшивые ублюдки, - прокричал кто-то изнутри.
Рейнжер заулыбался:
- Норвил дома. - Он еще раз стукнул: - Открой дверь. Нужно с тобой поговорить.
- Я видел тебя на тротуаре, - заявил Норвил через все еще закрытую дверь, - и открою дверь, когда рак на горе свиснет.
- Я считаю до трех, а потом взломаю ее, - предупредил Рейнжер. – Раз, два… - Он потрогал ручку, но дверь была закрыта. – Три.
Никакого отклика изнутри.
- Проклятый упрямый старый пьяница, - выругался Рейнжер. Он отступил и с силой пнул дверь в точности слева от ручки. Раздался треск дерева, и дверь вышибло.
- Вшивые ублюдки, - вопил Норвил.
Рейнжер осторожно ступил в проход с пистолетом в руках.
- Все нормально, - обратился он ко мне. – Старик не вооружен.
Я двинулась в комнату и встала позади Рейнжера. В дальнем конце комнаты спиной к стене находился Норвил. Справа от него стояли обломанный по краям пластиковый столик и единственный деревянный стул. Половину стола занимала картонная коробка с едой. Крекеры «Риц», сухие завтраки, пакет с маршмэллоу, бутылка кетчупа. У стола на полу стоял небольшой холодильник. На Норвиле была потрепанная футболка с надписью, которая гласила «Добудь горючее из пива», и грязные мешковатые штаны цвета хаки. А в руках Норвил держал упаковку яиц.