Это позже Люсинда пересказывала, что видела она. Подруга оказалась по другую сторону полукруга, и говорила, что когда озверевший от ранений кабан рванулся прочь от камня, а стоявшие рядом со мной наездники позорно бежали, только двое всадников кинулись в мою сторону: Джаральд и Александр. Баронет оказался ближе, он заслонил меня своим конём, а кабан пропорол животному брюхо и скакун рухнул набок, придавив смелого защитника.
Я увидела только, как между мной и зверем возникла неожиданная преграда и не сразу осознала, что закрыло меня. В этот самый момент, пока слабеющий кабан вспарывал клыками брюхо несчастного животного, граф подскакал на своей лошади и спрыгнул прямо на спину огромного вепря. Люси говорила, задыхаясь от волнения, что он буквально на лету выхватил охотничий нож и ударил кабана точно в глаз, сразив того наповал. Вепрь рухнул на землю в тот же миг, не успев нанести поразившему его охотнику ни малейшего вреда.
Ко мне кто-то подбежал, я не сразу осознала, что это была Люсинда. Подруга спрашивала о чём-то, а потом я почувствовала, как меня осторожно ощупывают: руки, ноги, шею.
— Ничего не сломано.
С трудом повернула голову и узнала нашего местного лекаря. Он был заядлый охотник, и в этот раз его присутствие оказалось весьма кстати. Вокруг вдруг обнаружилось очень много людей, все суетились и шумели, за их спинами я с трудом различала, что происходит. Услышала только, как врач сказал:
— Баронета поднимайте очень осторожно...
— Роуз, Роуз, ты встать можешь? Артур, отнеси её в карету.
— Нет, нет, я сама.
Я встала на ноги при поддержке Люси и тогда наконец увидела, как Александра несут прочь на носилках. Глаза его были закрыты, и я не могла понять, жив ли он.
— Доктор Флин, — я сделала шаг, и голова резко закружилась, чьи-то руки тут же подхватили, меня подняли и куда-то понесли.
— Роуз, тебе немедленно нужно ехать домой, — Люси шла рядом, и я поняла, что это Артур несёт меня к карете.
— Как Алекс? — слова давались с большим трудом, и не знаю, что сильнее сказалось на моем самочувствии: испытанный шок или удар о землю.
— Я слышала, доктор говорил о переломе или переломах, не знаю, Роуз, но Адександр жив. Его отвезут в поместье, а доктор поедет с ним. Ты меньше пострадала, только ушибами отделалась.
В это время Артур подошёл к карете, устроил меня на сидении, а Люси села напротив.
— Ты, поезжай на лошади, милый, я не хочу сейчас бросать мою дорогую подругу.
— Конечно, Люси, как скажешь. Поправляйтесь, Роуз. Счастье, что всё так закончилось.
— Спасибо, — с трудом выдавила из себя слова благодарности, он закрыл дверцу, и карета тронулась в путь.
— Ну как ты? — Люси заглянула ко мне несколько часов спустя. Кроме неё также заходила Катрин, принёсшая записку от барона с вопросом о моём самочувствии, и обе стервозные кузины. Эти мегеры пришли только затем, чтобы угрозами вынудить меня держать язык за зубами.
— Если скажешь кому-то, Колючка, то мы пустим слух, будто видели, как ты со страху слишком сильно натянула повод, вот твоя лошадь и встала на дыбы. Все сразу поймут, что таким неумехам не место на охоте.
Я слушала злобных гарпий, а отвечать ничего не хотелось. Из-за них Алекс едва не погиб и Джаральд тоже. Если бы он промахнулся на миллиметр или не удержался на спине животного, то вепрь бы его растерзал на месте.
Я отвернулась от кузин, не желая их видеть.
— Если сейчас же не уйдёте, позову служанку.
Я протянула руку к серебряному колокольчику, а гарпии злобно зашипели.
— Дело твоё, но мы тебя предупредили.
Они ушли, а чуть позже прибежала подруга, спешившая поделиться последними новостями.
— Там на вертеле уже кабана зажаривают. Представляешь, всю тушу целиком! Ужин будет на открытом воздухе, под звёздами. Ты как себя чувствуешь? Сможешь спуститься?
— Смогу, наверное. Только тело болит. Ты не узнала ничего нового про Александра?
— Слышала, что у него перелом ноги, но не поняла в каком месте. В остальном, он кажется не пострадал.
— Я напишу его матери, спрошу подробности. Как думаешь, она будет винить меня за всё?
— А за что тебя винить? Лошадь испугалась вепря и встала на дыбы, ты здесь при чём?
— Алекс меня защищал.
— Граф тоже тебя защищал, но на его счёт ты не волнуешься и не переживаешь, что Катрин станет тебя винить.
— Граф в порядке, — я снова вздохнула и опустилась на подушки.
— Да, Роуз, как же повезло твоей мачехе! До сих пор ума не приложу, как она это сделала. Ну хоть что-то ты можешь мне поведать?
— Люси, меня не посвятили в подробности.
— Ладно, я всё равно разузнаю как-нибудь.
Люсинда прошла к моему платяному шкафу и отворила дверцы:
— О, сколько новых нарядов! Да, Катрин раскошелилась, не иначе как на деньги нового мужа.
Только после этих слов я вдруг поняла, что такая щедрость и правда не в духе Катрин. Неужели Джаральд убедил её сменить мне гардероб и сам же всё это оплатил? А платья? Они ведь разительно отличаются от моих прежних фасонов — новые подчёркивают фигуру и замечательно подходят по цвету. Вот значит кого стоит благодарить. Я вздохнула, как-то слишком многим я становлюсь обязана отчиму.
— Надень вечером вот это платье, — подруга вытащила тёмно-красный наряд с широкой юбкой и низким декольте.
— Люси, цвет слишком кричащий, девушке не прилично носить такое, выбери что-нибудь нежно-розовое или голубое...
— Так вечер же, дорогая, кто обратит внимание на оттенок? А платье пойдёт тебе просто замечательно. Но если ты его не желаешь, тогда одолжи мне.
Я согласно кивнула, а подруга тут же радостно приложила наряд к себе и завертелась перед зеркалом.
— Нужно переодеться и уложить причёску, я зайду за тобой, когда придёт пора спускаться. Ты отдохни ещё немного.
Празднество было в самом разгаре, куски жареной кабанины, жирные, истекающие соком, подавали гостям на больших тарелках. Катрин приказала не устанавливать длинных столов, а постелить пледы на траве и положить побольше подушек, а для людей постарше — вынести кресла.
Вокруг царила атмосфера непринуждённого веселья, когда все ненадолго забыли о формальностях и брали горячее мясо с тарелок прямо руками. Слуги обносили всех вином, а гости веселились и вспоминали охоту. Дамы ахали в притворном ужасе, когда говорили о том, как кабан ринулся в сторону охотников. Припоминали храбрый поступок баронета и вскользь упоминали о моём падении, а вот графа расхваливали на все лады.
В середине вечера кто-то из охотниц вдруг вспомнил про обещание Джаральда выбрать самую прекрасную наездницу и одарить её трофеем. В ту же минуту слуга, повинуясь кивку хозяина, кинулся отпиливать кабаний клык. Когда он поднёс его графу на серебряном подносе, Джаральд поднялся, и все вокруг замолчали, с интересом и любопытством прислушиваясь к его словам.
— Вы поставили меня перед очень нелёгким выбором, друзья. Как много было восхитительных наездниц сегодня, я даже не решаюсь назвать ничьё имя.
— Ну же, граф, — раздались возбуждённые голоса, — выберите одну, вы обещали.
— Действительно, слово следует сдержать. Как я сказал, все прекрасные дамы держатся в седле просто превосходно, но больше всего моё воображение потрясли изумительные наездницы — графиня Вебер и баронесса Уилтом.
Меня будто снова приложили головой о землю, даже перед глазами потемнело. Кого он выбрал? Моих кузин? В груди вдруг всё сдавило от обиды. Да как он мог?!
— Я восхищён их статью и вынужден заметить, что ни одна из очаровательных сестёр ни в чём не уступает другой. Мне придётся делить этот трофей на двоих. Дамы, вы не против?
Джаральд направился к раскрасневшимся близняшкам и каждой поцеловал руку, а потом отдал Полин клык, который кузина тут же крепко сжала в ладони, словно опасаясь, что кто-то его отберёт. Мелани повисла на её локте, не желая упускать свою долю добычи. Я предположила, что позже они распилят трофей и закажут себе те самые подвески или серьги, о которых говорили раньше.
Гости вокруг зааплодировали, дамы тише, мужчины громче. Кажется, многие участницы охоты разочаровались, что выбрали не их. Однако до моего разочарования им было далеко. Я расстроилась ужасно, и не потому, что клык достался не мне (это ведь и так понятно, учитывая моё падение), но только я бы с лёгкостью приняла любую другую девушку, но не этих двоих.
От обиды у меня снова помутилось в голове, тянущая тупая боль, которая беспокоила с самого возвращения, становилась всё сильнее. Я побыла ещё немного на празднике, а когда гости разошлись не на шутку, одурманенные винными парами, решилась вернуться в комнату. Всё равно никому не было дела до моего ухода. Они сейчас опять затевали какие-то забавы и заключали новые пари.
Я зашла в спальню и вызвала служанку, которая помогла мне раздеться и обтереться влажной губкой. Сил на принятие ванны не было. Горничная подала ночную сорочку и, когда я забралась в постель, тихонько вышла за дверь. Я прикрыла глаза, но боль от этого стала ещё сильнее. Поворочавшись с боку на бок, не выдержала и снова села в кровати. От сжимавшего виски болезненного обруча невозможно было избавиться, меня стало подташнивать. Я зажгла свечу и потянулась к колокольчику, чтобы вновь позвать прислугу, когда раздался тихий стук в дверь. Решив, что это пришла Люси, негромко пригласила войти, и очень удивилась, когда на пороге возник отчим.
— Рози, — Джаральд уверенно приблизился к кровати, попирая тем самым все правила приличий, которые не дозволяли взрослому мужчине входить в комнату юной девушки (особенно когда из одежды на ней была одна ночная рубашка). Зардевшись от смущения, закрылась одеялом до самых ушей. — Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, что поинтересовались, граф, — я хотела, чтобы ответ прозвучал язвительно, а вышло слишком жалобно. Я злилась на него за историю с трофеем, несмотря на то, что Джаральд спас меня сегодня, а проклятая головная боль только усугубляла моё состояние.
— Вы пришли за благодарностью? — кажется этого вопроса он не ожидал, поскольку искренняя забота на его лице сменилась холодной усмешкой.
— Не думаю, что сейчас ты в состоянии поблагодарить меня так, как я этого хочу, Рози. Однако мне не понравился твой вид во время ужина, я зашёл узнать, не стоит ли вызвать врача?
— Нет, ничего не нужно. У меня просто болит голова, но я отдохну, и все пройдёт.
Джаральд ничего не ответил, а минуту спустя кровать прогнулась под его весом. Длинные пальцы легли на мой лоб, ощупывая и надавливая в разных местах, а я застонала тихонько и закрыла глаза, потому что стало ещё больнее и тошнота усилилась.
— Меня мутит, граф, оставьте.
— Рози, лежи спокойно.
Услышала какой-то тихий щелчок, но не было сил посмотреть, что он делал. Виски сдавливало, голова болела до мелких мушек перед глазами. Я почувствовала, как мужчина склонился ниже, но глаз не открыла. А потом меня окутал его запах, тот самый с лёгким ароматом мяты, который я теперь ни с каким другим не спутаю. Джаральд прикоснулся ко мне почти невинным поцелуем, раскрывая податливые губы, и кончиком языка протолкнул в рот круглую мятную конфету. Втянула её почти неосознанно, а он отстранился.
Я все ещё не раскрывала глаз, с удивлением прислушиваясь к своим ощущениям. Сладкая горечь конфетки мягко пощипывала язык, приятная прохлада медленно обволакивала рот, распространяясь от ноющих дёсен до самого нёба, вызывая лёгкое онемение, а тошнота потихоньку отступала. Приоткрыв глаза, посмотрела на графа.
— Тебе нужен мятный настой, — сказал он, осторожно убирая с моего лица прядь волос и тихонько проводя пальцами по лбу. — Это лучшее средство от головных болей. Я прикажу своему слуге приготовить его, он знает превосходный рецепт. А теперь отдыхай, Рози, и поправляйся.
Граф легко поднялся и ушёл, пожелав напоследок спокойной ночи. А немного позже служанка принесла мне стакан с горьковатым настоем, слегка смягчённым медовым вкусом и с капелькой лимона. Я выпила его целиком, а спустя полчаса голова прошла, и я смогла, наконец, уснуть.
В последующие дни головная боль изредка беспокоила, и я велела горничной узнать у слуги графа рецепт настоя. А ещё вдруг поняла, что мне очень полюбились мятные конфетки и дала распоряжение служанке купить для меня целую коробку. В нашей деревенской лавке таких, к сожалению, не нашлось. Там продавались только засахаренные фрукты, карамель и другие сладости. Спрашивать у графа, где он их покупает, я не решилась (ещё бы взялся кормить меня ими каждый вечер перед сном), и пришлось просить Люсинду прислать желанное угощение, когда она поедет в Меррингтон.
После охоты часть наших дальних родственников уехала, а часть гостей осталась. Люси с женихом тоже задержались, хотя изначально планировали покинуть поместье раньше. Подруга говорила, что хочет провести рядом больше времени, поскольку слишком испугалась, когда я упала, и непременно должна убедиться, что со мной всё будет в порядке. Противные кузины тоже не торопились уезжать и очень нервировали меня своим присутствием.
Жизнь в поместье потекла более спокойно, развлечений стало меньше. Но все желающие могли в любой момент попросить Катрин организовать что-нибудь интересное, и хозяйка никогда не отказывала. Вильям стал все настойчивее проявлять ко мне знаки внимания и не оставлял ухаживаний, слишком часто попадаясь на пути, стоило только покинуть пределы комнаты. Я с трудом терпела прилипчивого ухажёра, но не решалась сказать ему в открытую, что замуж за него не собираюсь.
В один из дней я получила ответ от матери Александра, в котором она писала, что её сыну нужно оставаться в постели и необходим хороший уход, и просила повременить с визитом. Письмо оставило в душе неприятный осадок, я боялась, что Маргарет действительно осуждает меня, но решила разобраться со всем позже, когда поеду к ним в гости. А пару дней спустя произошло нечто, что заставило меня на какое-то время позабыть о здоровье баронета.
Это случилось вечером, на третий день после охоты. Я сидела в музыкальном салоне и наигрывала незатейливую мелодию, когда в комнату вбежала Люси.
— Роуз! — подруга находилась в таком возбуждённом состоянии, что я не на шутку разволновалась.
— Что такое, Люси?
— Роуз, какой скандал! Только послушай: прогуливались мы с Артуром по саду, а я до этого случайно услышала, как граф говорил твоим кузинам об оранжерее. Он рассказывал, какие там редкие цветы и растения, поэтому я позвала Артура тоже взглянуть на них. Мы ещё пригласили виконта с виконтессой, и эсквайр с женой захотели пойти. А когда мы все вместе дошли до самого удалённого уголка, то там...
Люсинда замолчала, набирая в грудь побольше воздуха, а потом выпалила на одном дыхании:
— А там граф с твоими кузинами! Он... он Полин целовал, а другой рукой гладил грудь Мелани, представляешь?! Прямо с двумя!
— Что с двумя? — голос опустился до шёпота, сердце готово было разорваться на куски.
— Ну с ними обеими... ласкал их обеих. У Мелани платье полуспущено, а он грудь через сорочку гладил, а у Полин юбка до самых панталон задрана. Ужас какой, Роуз! Твоя мачеха уже знает. Такой позор для Катрин! А твои кузины, Роуз, их теперь ни в одно приличное общество не пригласят! Какое падение!
Мне было плевать на кузин и на Катрин, а вот Джаральд, он... он меня целовал, он меня лечил, а теперь с ними... с ними...
Я готова была разрыдаться, а сдерживалась из последних сил, чтобы Люси не заметила, какую боль она причинила мне своей новостью.
Скандал разгорелся такой силы, что той же ночью кузины покинули поместье, а их мужья вызвали Джаральда на дуэль, каждый в отдельности. Я слышала, граф принял вызов. Гости шушукались по всем углам о происшествии, Катрин ходила бледная, но с невозмутимым лицом и вела себя, как и раньше, ничем не выдавая собственных чувств.