— Северные земли для них — запретная территория. Туда эти говнюки не сунутся.
— И что же, справиться с ними — никак? Хода домой мне нет?
— Почему нет? У оборотней все же есть свой свод законов. Твое дело сейчас рассматривается. Вот только беда в том, что в нашей стране судопроизводство — процесс зачастую медленный, особенно если касается богатеньких деток. Но есть и плюс: у оборотней дела разбираются по закону и справедливо, так что твое дело — дождаться решения суда. Предупреждаю сразу: не жди для этих придурков никакого наказания. Единственное, на что стоит рассчитывать — тебя обезопасят от преследований.
— И это единственное, чего я жду.
— Умница. А то мне что-то поднадоело на старости лет убеждать юных и не в меру активных омег, что жизнь куда важнее мести.
Больше вопросов у Антона не было, и он уже собирался устроиться на очередной сон — в этой машине также предусмотрительно были приготовлены подушка и плед, — как вдруг вспомнил про свои сумки, которые остались в первой машине.
— Вот и нахрена складывался как дебил?! — гневно выругался он.
— Потому что омега должен быть красивым везде, даже среди глухих таежных лесов и комаров с мошками, — заржал Алексей. — А если серьезно, то в багажнике твои баулы. Все до единого.
Успокоенный Антон наконец улегся и с грустью подумал, что сумка с едой точно осталась в мотеле. В желудке начинало слегка потягивать, и парень решительно закрыл глаза, думая о том, что легкое недоедание — один из шагов прочь от лишнего веса. Машину мягко покачивало на привычных неровностях дороги, плед спасал от прохлады кондиционированного воздуха, так что скоро Антон задремал, отчего-то свято убежденный в том, что больше никаких приключений на пути не будет.
Собственно, он оказался прав. Поездка выдалась на диво приятной. Алексей оказался в меру разговорчивым и очень чутким: не давал заскучать, когда Антону надоедало читать или пялиться в окно под аккомпанемент музыки из плеера, но и не приставал с разговорами, когда тому хотелось побыть наедине с собой. Так и доехали до П. Дедушка Олег хоть и был удивлен приезду внучатого племянника, но очень ему обрадовался. Мигом собрал всех родственников на обед и изо всех сил потчевал совершенно не голодного Антона калитками с творогом и ягодниками. При этом позвонить его родителям не пытался и самому Антону не предлагал: видимо, Алексей перед отъездом смог достаточно убедительно объяснить ему всю сложность ситуации.
Троюродного брата Сашу оперативно подключили к извозу. Тот, отдать ему должное, не возмущался и не сопротивлялся, хотя перспектива трястись по ухабам и оврагам три часа туда и столько же обратно вряд ли кого-то могла обрадовать. Поэтому Антон вяло поотнекивался, но в итоге с радостью согласился: тащиться в переполненном автобусе времен Ленина ему совершенно не хотелось.
Глава 2.
Дед действительно ждал. Ему, по совету все того же Алексея, отзвонились утром, так что он встречал горячо любимого внука у самой трассы. С легкостью запрыгнул в машину и стиснул внука в объятиях.
— Как же я рад тебя видеть, Тошенька! А чего так спонтанно? Вроде на юга собирался?
Нервировать деда было нельзя — пережитый инфаркт требовал относительного покоя, так что Антон улыбнулся и убедительно соврал:
— С Деном поссорился. Променял меня лучший друг на какого-то омегу, а ехать одному не хочется. Да и страшновато, мало ли что…
Расчет был верным. Дед, насмотревшись всяких ток-шоу и новостей на кровавых каналах, побаивался, как бы с симпатичным Тошей чего не случилось. Потому отпускал его только с проверенными людьми, предварительно требуя обещания, что в одиночку внук никуда не пойдет и будет в высшей степени осторожным.
— Вот и правильно, — довольно произнес дед, тщетно пряча улыбку, — здесь ничем не хуже твоего юга. Жарища стоит зверская, вода в реке как парное молоко — купайся хоть целый день. А ол-инклюзив я тебе обеспечу.
Антон расхохотался. Он прекрасно понимал, что ол-инклюзив будет состоять из рыбы и молока с его производными, но нисколько не переживал по этому поводу.
Машина подъехала к берегу реки и остановилась. Антон с дедом вылезли в жарищу-духотищу и синхронно поморщились. Сашка помог перетаскать сумки в лодку, дед завел мотор, а Антон чуть не разрыдался от накатившей ностальгии: он безошибочно узнавал каждый домик на той стороне реки, с головой окунаясь в старые детско-медовые воспоминания. Представил, как обрадуется Ромка, с которым не виделись аж с зимы, когда тот приезжал в гости. Решил, что обязательно сходит с дедом на рыбалку и на болото за морошкой. Он весь замечтался и пришел в себя, когда лодка мягко ткнулась в прибрежный мягкий песок и прижалась боком к плоту. Антон неловко выбрался, решительно отвыкнув от нестабильности деревенских настилов, и принялся перетаскивать сумки из лодки. Доски, перекинутые от плота к берегу задорно пружинили под ногами, и Антон не удержался: попрыгал, поднимая ворохи брызг.
— Ну точно дитя малое, — шутливо пожурил дед, перенося последнюю сумку.
И тут Антон понял, что довезти шмотье до места было не самым трудным делом. Вот допереть всю эту гору до дома, вверх по склону — квест тот еще, учитывая, что деду тяжести таскать было строго запрещено.
— Как понесем? — скептически оглядывая первый, самый крутой из подъемов, спросил Антон.
— Медленно, но верно, — ответил дед. — Сначала перетаскаем все наверх, а потом придумаем, что дальше делать.
Так и сделали. Антон подхватил первую сумку и взобрался по тропке. Он огляделся и чуть не выматерился: неподалеку на лавке сидели альфы. Вся компания приезжающих на лето и живущих здесь же в полном составе. Даже новеньких прибыло, судя по незнакомым лицам. Вообще-то здороваться с альфами было как бы не принято. Компании омег и альф жили будто бы двойной жизнью. Посиделки по ночам и общение на дискотеке — не повод для чего-то большего, чем кивок при встрече на улице в другое время. Но с той поры как Антону было шестнадцать, прошло уже три года, и теперь ему решительно не хотелось играть в эти игры с игнорированием. Так что он солнечно улыбнулся и уверенно произнес:
— Привет.
Альфы зашебуршились, вразнобой отвечая на приветствие. Антон сбежал вниз за очередной сумкой, вполголоса ругаясь на деда, который пытался заняться переноской. Антон понимал, что в одиночку все равно сумки до дома не дотащит, так что собирался не дать ему хотя бы карабкаться с тяжестью по крутому склону вверх. Но до верха он даже не дошел, потому что очередную сумку у него выхватил один из новеньких. Антон изумленно вытаращился на него, потому что такая вот помощь совершенно не вписывалась в принятые здесь отношения. А парень задорно улыбнулся, споро оттащил сумку и вернулся за следующей. Антон вышел из своего ступора, подхватил последнюю поноску с гостинцами от дедушки Олега, маленький рюкзачок, и выбрался наверх.
— Эм, спасибо…
— Саня, — улыбнулся альфа и протянул руку.
— Антон, — представился парень в ответ и ответил на рукопожатие.
— Да я в курсе, — расхохотался Саша, — тут сложновато не знать единственного омегу из столицы. Я помогу, — сказал он и подхватил сразу две сумки, причем самые тяжелые.
Дед недовольно пошел налегке, а последнюю закинул на плечо Антон. Он, привыкший к чистоте тротуаров, внимательно смотрел под ноги, потому что коровам было, в сущности, все равно куда гадить — на тропинку или в гущу травы. Именно поэтому то, что сумку у него с плеча бесцеремонно сдернули, оказалось полной неожиданностью. Антон резко обернулся и вздрогнул — вспомнил, почему вот уже три года не приезжал в любимую деревню, хотя любил это место куда больше всяких «югов».
История была странной и неприятной, хоть и, пожалуй, закономерной среди подростков. Альфа, отобравший сумку, Константин Антипов, наведывался в деревню нерегулярно. Был он в своем городе каким-то мажорчиком, и, по всей видимости, отправлялся к дедуле в качестве ссылки за особо тяжкие. Так вот, в последнее лето Антона в деревне он, не иначе как насмешкой судьбы, был заперт на все лето. Хорош Костя был до безобразия, так что Антон, удивительно для омеги рациональный, даже не воспринимал его как альфу. Так, манекен из глянца. Они не общались особо, могли переброситься парой фраз и не больше, пока в одну из ночных посиделок не заболтались. Тем самым разговором без ноты флирта, приятным, легким, когда потом с трудом вспоминаешь, о чем говорил.
И все вроде бы было здорово, но на следующий же день начался какой-то ад. Костя гнобил его без всякой жалости и перерыва. Каждая встреча выливалась в ссору. Чего только Антон тогда не перепробовал: и на дискотеки перестал ходить, и с Ромкой гулял так, чтобы с альфами не пересекаться, да все без толку. Сидеть в четырех стенах, когда в крови бушуют гормоны и предвкушение чего-то необыкновенного, смерти подобно, а игнорить альф не выходило — те словно специально искали встречи. Чего только Антон не услышал в свой адрес: и про лишний вес, и про «невзрачную рожу», и даже самое обидное — про безответную любовь. Даже поспорить по всем этим пунктам не выходило, потому что, да, Антон тогда реально слишком раздался в бедрах, да, был по сравнению с местными красавцами не слишком привлекательным, и да, надеяться в его случае на взаимность не приходилось: свою одностороннюю влюбленность в одного из альф, тоже, к слову, красавчика, каких поискать, Антон скрыть не мог, как ни пытался. Крыть тоже было нечем. Идеальная внешность, неплохие мозги и материальная обеспеченность делали Константина неуязвимым для насмешек. А придумать что-то посложнее примитивных обзывалок морально уничтоженный, подростково-закомплексованный Антон просто не мог. Рыдал незаметно, чтобы дед не услышал, и старательно сводил на нет все попытки Ромки поговорить об этом — вот и вся его хитромудрая стратегия на тот момент. И после того лета деревня ассоциировалась не с непривычной городскому мальчишке волей, а с доходящей до реальной тошноты депрессией.
Так что теперь на благородный жест Константина свет Батьковича Антону хотелось ответить метким пинком по яйцам и плевком прямо в недовольную рожу. Но ему было уже не шестнадцать, телом, по счастью, руководил разум, а не гормоны, так что воспитанный мальчик Антоша деликатно потянул сумку на себя и с легкой улыбкой проговорил:
— Спасибо, она не тяжелая, я сам.
— Тем более, раз не тяжелая, нечего у меня ее выдирать, — сказано это было таким тоном, словно следующая фраза будет о внешности, жопе или гребаной влюбленности. Однако, Костя лишь чуть сморщился и замолчал, не думая, впрочем, отдавать сумку.
Антон решил воспользоваться народной мудростью, утверждающей, что нетронутое говно не воняет, и молча потопал следом.
…Ромка снес его маленьким торнадо, стиснул и, кажется, чуть не разревелся. Он умудрялся ругать Антона, что тот не предупредил о своем приезде, хвалить, что тот все же приехал, и строить планы на лето. Антон же просто угукал, понимая, что для полноценного разговора не время и не место, и обнимал Ромку в ответ. Костя за это время утопал, так что до дома Антона они с Ромкой шли за руку, обсуждая дорогу, безумное количество мошки и оводов и новую антонову стрижку — милые глупости, о которых не жалко, чтобы узнала вся деревня.
У калитки они столкнулись с выходящими альфами. Рома как-то слишком уж смущенно поздоровался с ними, хотя смотрел при этом, по большей части на Сашу. Антон мысленно хмыкнул, понимая, что все между этими двумя непросто, и сделал заметку в памяти расспросить о новеньком поподробнее.
— Спасибо, — уже в который раз за последний час вежливо произнес Антон, — нереально выручили.
— Не за что, — радушно ответил Саша, подмигивая при этом, вроде бы, не совсем Антону.
Костя же молча протиснулся вслед за ним на мостовую, старательно огибая омег и чуть ли не задерживая дыхание. Офигеть, презрение!
А потом все настолько завертелось, что думать о гадостном поведении альфы было уже недосуг. Антона с ног до головы окутал знакомый запах дома, такой родной, что городской квартире и не снилось. И вроде бы дом перекатывали, что-то там переделывали, так как постройка была старой, а северные зимы не сравнить с мягкими морозцами средней полосы — пустующее жилье они не щадят. И все же для придирчивого взгляда Антона поменялось слишком мало. Он чуть не разрыдался, пробегаясь кончиками пальцев по самодельным перилам, вслушиваясь в тонкие скрипы лестницы. Ромка молча следовал за ним, все понимая и ни словом не нарушая такую нужную тишину.
Они разулись и прошли в дом. Короткими, куцыми фразами обсудили перемены и обдумали, что еще неплохо было бы сделать. Антон сразу оценил легкий бардак — следствие жизни пожилого альфы в одиночестве. Про себя он решил, что легкую уборку он сделает сегодня же, чтобы идти в баню со спокойной душой, без мыслей о том, что завтра снова вымажется и пропотеет.
— Я, пожалуй, домой пойду, — с легким вопросительным флером проговорил Ромка. — Мне еще грядки дополоть надо, а тебе бы разобраться не помешало.
— Мне бы и убраться не помешало. Увидимся сегодня?
— В клуб или погуляем?
— Погуляем. Поболтать хочу.
— Зайди тогда за мной, как закончишь.
Антон угукнул, мысленно уже прикидывая, что и в какой последовательности делать, чтобы успеть все до того, как иссякнут последние силы. Дорога хоть и была не особо сложной, но умудрилась вымотать.