– Скажи, что ты хочешь сделать.
Мне всего-то и нужно было, что сказать ему правду. Я отвел с его глаз волосы и ответил:
– Только то, что принесет радость тебе.
Он улыбнулся мне – широкой, возбужденной улыбкой ребенка, который проснулся и обнаружил себя в Диснейленде.
– Я хочу увидеть Париж.
– Хорошо, – сказал я, склоняясь к его губам. – Значит, увидишь.
***
Полтора месяца до путешествия пролетели молниеносно. Нам пришлось помучиться с паспортами, и когда они наконец-то пришли, Анжело взглянул на свой со смесью такого благоговения и волнения, что я в который раз порадовался, что согласился поехать. Даже если оно подразумевало под собой новую встречу с Джоном.
За неделю до Рождества мы отправились в Боулдер, поскольку я не нашел еще ни одного подарка. Анжело успел сделать все свои покупки по интернету, поэтому все время, что я ходил по магазинам, он провел в букинистической лавке, откуда вышел потом с доверху набитым пакетом.
– Смотри, что я купил, – сказал Анжело, когда мы выехали домой. Он показал мне книжку с невероятно старомодной обложкой. Заголовок, набранный пухлыми ярко-розовыми и неоново-оранжевыми буквами, гласил: Париж от A до Z.
– Это путеводитель?
– Угу. Нашел его в секции путешествий, – сказал он, и мне показалось забавным, что он, судя по всему, страшно этим гордится.
– Сколько ему лет?
Он проверил дату копирайта и ухмыльнулся.
– До фигища, Зак. Вышел в год твоего рождения.
– Как остроумно.
– Сам напросился.
– Ну и какой от него толк? – спросил я. – Может, надо было купить что-нибудь поновее?
– А что, ты думаешь, Эйфелеву башню с тех пор переставили в новое место, а Лувр прогорел?
Мне все равно казалось глупым полагаться на такую старую книжку, однако омрачать его энтузиазм я не стал.
За несколько следующих недель этот устаревший путеводитель стал нашей библией.
Анж изучил его от корки до корки, делая закладки и помечая страницы, как будто ему предстояло сдавать по этой книжке экзамен. Он прочитал мне описания по меньшей мере дюжины разных церквей.
– Что тебе хочется увидеть больше всего? – спросил он.
Честно говоря, мне было без разницы.
– То, что больше всего хочешь увидеть ты, – сказал я. И это была чистая правда.
В январе у Мэтта был день рождения, и он получил лучший подарок, какой только мог себе пожелать – его «Канзас-Сити Чифс» стали первыми в АФК (одна из двух конференций НФЛ, ее победитель получает право представлять конференцию в Супербоуле – прим. пер.). Его радость, однако, подпортил тот факт, что свадьба Джона и Коула совпала с днем Супербоула.
– То есть, моя команда в кои-то веки продралась сквозь плейофф, а я, значит, пропущу Супербоул? – возмущенно воскликнул Мэтт.
Джаред особенного сочувствия не проявил. Попади в финал его любимые «Бронкос», он был бы в равной степени огорчен, но поскольку речь шла о команде Мэтта, ему, похоже, вся эта ситуация приносила исключительно удовольствие.
– Уверен, ты найдешь, где его посмотреть, – сказал он.
– В Париже?
– Ну тогда запиши его и посмотри, когда мы вернемся, – предложил Джаред и засмеялся, когда Мэтт встал и без единого слова вышел из комнаты.
Для меня эти полтора месяца были пропитаны неуверенностью. Мне на грудь словно давил невидимый груз, который становился еще тяжелей, когда я вспоминал, что скоро мне предстоит увидеться с Джоном.
Я не хотел его видеть. Но этого было не избежать.
Мои отношения с Джоном, как и у многих, начались с состояния абсолютного счастья. Мы вместе ходили в колледж. Мы были опорой друг другу, когда совершали каминг-аут перед семьей. Мы обожали и поддерживали друг друга. Все было идеально.
Но после выпуска все изменилось. Мы вместе перебрались в Арваду и завели Гейшу. Временами разговаривали о браке и о свадебном путешествии по винодельням Сономы. Я устроился на работу в «От A до Z» и приготовился к тому, что этот год сложится для нас хорошо.
Увы.
Джон никогда не произносил этого вслух, но я знал, что его гомосексуальность стала для его родителей разочарованием, и он, судя по всему, верил, что сможет реабилитироваться в их глазах через карьеру. И все было бы замечательно – если б только он принял тот факт, что у меня следовать его примеру желания не было. Я знал, что он с первого дня возненавидел мою работу в прокате. Он хотел, чтобы я занялся чем-то большим. Стал кем-то большим. Но по мере того, как недели перетекали в месяцы, становилось все очевиднее, что наши цели разнятся. И, самое главное, что отсутствие у меня жизненных целей смущает его. Он стыдился меня.
Выяснить, что я никогда не стану достаточно хорош для него, было невыразимо болезненно. Я был обижен и зол, однако вместо того, чтобы выяснить отношения, поставил перед собой саморазрушительную цель доказать ему, что я никогда не стану тем человеком, которым он хотел меня видеть. Джонатан сделал мне больно, и я хотел отплатить ему тем же. Я был откровенно жесток в своем стремлении вынудить его меня бросить.
Встреча с ним в Вегасе стала для меня настоящим шоком. Анжело понятия не имел, насколько мне было тяжело. Однако на поверхность всплыла не только злость за то, что он обидел меня. И не только боль из-за того, что мы с ним расстались. Превыше всего остального я испытывал чувство вины, потому что знал, что разбил ему сердце. И, что хуже всего, сделал это намеренно.
В Вегасе я ничего из этого выразить не сумел. Моей единственной заботой тогда было душевное равновесие Анжело. На тот момент мы были вместе всего несколько месяцев, и он еще был таким уязвимым, таким неуверенным. Перепих с Коулом ничем нам не угрожал, а вот столкновение с моим бывшим – определенно да. Начать с того, что Анжело бешено ревновал к моему прошлому. А встреча с этим прошлым лицом к лицу была для него практически невыносима. И я похоронил свою боль и чувство вины, оставив жить только злость. Снисходительная пренебрежительность Джона по отношению к Анжело только распалила мой гнев. Я упивался им, потрясал им, использовал его и как щит, и как меч, стремясь помешать Джону разрушить ту хрупкую жизнь, которую я пытался построить с Анжело. И у меня получилось.
Вопрос заключался в том, был ли я способен поступить так еще раз? И возникнет ли у меня такая необходимость?
Мне, наверное, было бы легче, если б я внезапно не распереживался о наших с Анжело отношениях, чего не случалось уже очень давно. Хотя с виду все было в порядке, я начал тяготиться сомнениями. Несколько раз, когда я заходил и заставал его за компьютером, он сразу сворачивал браузер. И всегда говорил, что ничего особенного не происходит, хотя было ясно, как день, что он утаивает от меня какой-то секрет.
– Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно? – не выдержал я, когда это произошло в третий раз.
– Знаю.
– Но не расскажешь. – Это был не вопрос.
– Нет.
– Ты боишься, что я рассержусь?
– Нет.
– Мне стоит начать волноваться? Ты познакомился с кем-то еще?
– Ничего такого.
– Но рассказывать ты все равно не хочешь?
Он прикрыл глаза и, подумав с минуту, сказал:
– Я все тебе расскажу, Зак. Честное слово. Со временем.
– Но не сейчас?
Он покраснел, однако не отвернулся.
– Не сейчас.
Я отстал от него, но не потому, что не беспокоился. Просто я знал, что давить на него смысла нет. Он сам все расскажет, когда будет готов. Надо лишь набраться терпения.
И все же в груди у меня поселился страх, и я ничего не мог с этим поделать.
Я начал прикидывать, что он может делать онлайн. Первым, что пришло мне на ум, было порно. С другой стороны, причин скрывать это от меня у него не было. Вторым очевидным вариантом – несмотря на его заверения – была виртуальная связь с кем-нибудь в интернете. Но с учетом того, что Анжело в принципе людям не доверял, я счел этот вариант маловероятным. Однако не невозможным.
Я все мозги сломал, гадая, чем он мог заниматься.
Прошло около трех лет с тех пор, как я нанял Анжело на работу в «От A до Z». И если я считал, что у него была большая нагрузка в Арваде, то она не шла ни в какое сравнение с тем, сколько времени он проводил в прокате сейчас. Быть может, он просто устал. Быть может, он занимался поисками новой работы, но боялся мне рассказать.
Вслед за этими мыслями пришли мысли еще тревожней: он мог искать новую квартиру. Он мог планировать уйти от меня, просто пока не нашел, куда переехать.
Я понимал, что наверняка забиваю себе голову ерундой, но остановиться не мог. Мне бы, наверное, помогло обсудить это с кем-нибудь третьим, только я не знал, с кем. Я подозревал, что Мэтт знает не больше меня самого, но он в любом случае ничего бы мне не сказал. С Джаредом говорить совсем не хотелось. После Вегаса они с Анжело заключили мир, и все же я знал, что Джаред считает его незрелым. Он никак не мог уяснить, что поведение Анжело со мной связано вовсе не с его возрастом, но с его полнейшим отсутствием опыта в отношениях. Как бы там ни было, я не хотел давать ему новый повод плохо думать о мужчине, которого я любил.
В итоге я поделился с Лиззи. Не то чтобы мы с нею были близки, но она вместе с мамами Мэтта и Джареда несколько раз в неделю приходила нам помогать, поэтому поговорить с нею было, в общем-то, можно.
– Зак, – сказала она, в очередной раз появившись в прокате, – можно я проверю на вашем компьютере почту?
– Ради бога.
– Наш несколько дней назад полетел, и это сводит меня с ума. Обычно, пока Джеймс спит, я смотрю что-нибудь в интернете, а теперь даже не знаю, чем и занять себя.
Она забросила сумку под стойку и направилась к двери в заднюю комнату.
– Лиззи, – сказал я, – а чем ты занимаешься в интернете? Ну, помимо проверки почты?
Она остановилась у двери и, повернувшись ко мне, откинула с лица свои волнистые светлые волосы.
– Много чем. Проверяю на счете баланс. Смотрю погоду. Читаю твиттер или фейсбук. Что-нибудь покупаю. – Она пожала плечами. – А что?
Я почувствовал себя немного нелепо, но это с такой силой давило мне на мозги, что не успел я опомниться, как слова уже вылетали из моего рта.
– Анжело стал проводить онлайн чересчур много времени, и я сомневаюсь, что он проверяет там почту. Я не думаю, что у него завелся роман или еще что-то такое, но он скрытничает, а я никак не могу догадаться, что он там может делать. – Я умолк и почувствовал, что краснею. Я нечасто краснел, но сейчас происходило именно это.
Лиззи прислонилась к дверному косяку и игриво мне ухмыльнулась.
– Зак, чем все мужчины занимаются в интернете? – Она приставила к своему паху кулак и выразительно им подвигала, а я засмеялся.
– Я думал об этом, но вряд ли это оно.
– Может, он сидит в соцсетях? – спросила она. – Знаешь, как это затягивает. Находишь старых друзей, проходишь тесты, играешь в игры…
Я хоть и редко сидел за компьютером, но был в курсе, что такое фейсбук.
– Ну может, – протянул я скептически.
– Подумай об этом, Зак, – сказала Лиззи. Она явно прикипела к своей идее. – Это как раз в духе Анжело. Он никогда не признается, но он наверняка просто общается с одноклассниками.
– Он не закончил школу.
– Неважно. Меня там добавляют в друзья люди, которых я не видела с первого класса. И коллеги со старой работы. – Она пожала плечами. – Готова поспорить, он просто общается со своими денверскими знакомыми и не хочет, чтобы ты смеялся над ним.
Она была убеждена в своей правоте, и я знал, что с нею лучше не спорить.
– Наверное, ты права, – сказал я. Хоть и нисколько не был в этом уверен.
***
Последние дни перед поездкой прошли как в тумане. Надо было позаботиться о том, чтобы неделю, пока нас не будет, прокатом кто-нибудь занимался. Собрать вещи. Договориться о передержке для Гейши. Я составлял сумбурные списки на салфетках и чеках, которые Анжело неизменно выбрасывал.
В ночь перед самолетом мне снились странные, полубезумные сны: как будто я ушел из проката, оставив ключи внутри, чтобы никто не зашел, и бегал по какому-то отелю во Франции, пока Коул жаловался на то, что ему выставили разорительный счет. В два часа ночи я проснулся, как от толчка. Анжело мирно посапывал рядом.
Я проворочался пару часов, а когда наконец-то заснул, то вернулся в страну сумасшедших снов. Вот-вот должна была начаться церемония бракосочетания Джона и Коула, а я никак не мог найти свои брюки. Я умолял Анжело остаться в отеле вместе со мной, но он без конца твердил, что нам надо спешить. Все ждали только меня. В довершение всего, мне хотелось писать. Все двери в кабинках нашего номера (да, в нашем номере были кабинки, а также снек-бар) были закрыты, но я не мог заставить себя воспользоваться горшком с цветами в углу из страха, что об этом узнают, а Анжело все орал на меня…
– Зак, проснись!
Мои глаза не открылись, однако я вылетел из гостиничного номера, по которому носился без брюк, и воссоединился со своим телом, которое лежало в моей постели – тоже без брюк. И мне по-прежнему сильно хотелось писать.
– Уходи, – сказал я. Или попытался сказать.
– Вставай! – Кровать прогнулась под весом Анжело, а потом он, чуть ли не прыгая на мне, начал что есть сил меня тормошить. – Блин, да проснись же ты!
– Нет. – Я попытался схватить его в охапку и притянуть поближе. Мы по сей день почти каждое утро занимались любовью, и я уже предвкушал, как выгнется подо мной его тело, когда я плавно войду в него.
– На это нет времени, – отрезал он, словно прочитав мои мысли – к этому моменту он, наверное, уже развил в себе такую способность, – а потом его тяжесть исчезла, и мне в тот же миг стало холодно, потому что он сдернул с меня одеяло. – Через пятнадцать минут здесь будут Мэтт с Джаредом, так что, если ты не хочешь, чтобы твою задницу потащили в аэропорт в одних трусах, тебе лучше встать и одеться.
Я перекатился на спину и приоткрыл глаза. Потом взглянул на часы и мигом проснулся.
– Уже семь? Ты почему не разбудил меня раньше?
– Я пытался!
– Когда?
– Целых два раза. Ты сказал, что встаешь…
Я уже выбрался из постели и, стараясь не раздражаться, приступил к поискам чистых штанов.
– Надо было пытаться активнее…
– Блин, Зак! Что за гон? Тебе сколько, блин, лет? Ты что, не можешь самостоятельно поставить себе чертов будильник? Даже не думай переводить на меня стрелки. Я уже два часа говорю, чтоб ты встал…
Он, конечно, был прав, однако мое раздражение не улеглось. Я дико не выспался, а впереди меня ожидало ужасающе долгое путешествие, в конце которого, словно смерть с косой, маячил мой бывший. И мне все еще надо было пописать.
Зазвонил телефон – скорее всего, это был или Мэтт, или Джаред с сообщением, что они уже выехали – и зазвонил очень вовремя, потому что Анжело, отвечая, временно перестал фонтанировать оскорблениями, и я смог наконец-то добраться до туалета.
Через несколько минут я был одет и запихивал в чемодан оставшиеся туалетные принадлежности. Наши вещи, к счастью, были практически собраны. В добавление к чемодану у нас была сумка с кроссвордами для меня, книжкой с путеводителем для Анжело и mp3-плеерами для нас обоих. Один из которых был не заряжен.
– Ты положил зарядку? – спросил я у Анжело, который до сих пор дулся и не смотрел в мою сторону.
– Нет. Не знал, что это тоже моя гребаная проблема.
Черт. Через десять минут он обо всем этом забудет, но прямо сейчас он был совершенно невыносим.
– Ты можешь сказать, где она?
– У меня в комнате.
– Принесешь?
– А ты сам, блин, никак?
– Никак, потому что мне нельзя заходить к тебе в комнату, ты забыл?
Его голова резко дернулась вверх. Он озадаченно уставился на меня, и я приготовился, что сейчас он огрызнется в ответ. Мы редко ругались, однако когда это происходило, имели склонность особо не сдерживаться. Но сейчас он просто стоял и смотрел на меня. И молчал. Потом подошел ко мне, взял меня за руку и повел к закрытой двери в свою комнату. Открыл ее и пропустил меня внутрь.