– Наверное, в банке?
– Нет, не в банке, иначе ходил бы в костюме, при галстуке и с портфелем. А у меня, как видите, руки и шея свободны.
– Поехали, чего стоим?
– Сейчас чиновник проедет со своим сопровождением, и мы поедем.
По улице пронеслась «Волга» с тонированными стеклами и два «Джипа».
– Ездят, как понравится, – сказал парень, – будь они неладны!
– Не любите чиновников?
– А вы их любите?
– Обожаю Я на них деньги зарабатываю.
– «На них» – звучит двусмысленно, – парень повернул ключ, и его «Опель-Омега» мягко тронулся с места, вливаясь в поток машин. – Музыку? – спросил водитель.
– Да… нет..
– Что? Да или нет?
– Как хотите. У меня все равно голова другим занята.
– Вы замужем? Кстати, как вас зовут? Меня зовут Илья, – парень, повернув голову, посмотрел на сидевшую рядом спутницу.
– Вы лучше за дорогой следите. А меня зовут Катерина.
– Красивое имя, – отвесил парень вполне дежурный комплимент. – очень редкое.
– Вот, вот, туда, направо. А теперь налево.
– Здесь нет поворота.
– Для меня есть.
– Ну уж нет! – парень сделал круг, как предписывал знак и подъехал к стоянке, размещенной у входа. Припарковал машину и спросил:
– Вы так и пойдете?
– Что вы имеете в виду, Илья?
– Обувь?
– Разве есть какое-то альтернативное решение?
– Можно пойти босиком.
– Нет, – сказала Катерина, – пойду так. Смотрятся они нормально, а о том, что сломаны, знают два человека – вы и я.
– Вас подождать?
– Если у вас есть лишнее время, то можете подождать.
– Вы надолго, Катя?
– Ну, не знаю… У меня две встречи.
– Час? Полтора? Два?
– Нет, что вы, Илья, минут сорок от силы. Я все дела решаю быстро, кроме личных, конечно.
– А что, в личных делах – проблемы?
– У меня, знаете ли, Илья, в личных делах всегда проблемы.
– По вам не видно, что у вас есть хоть какие-то проблемы, кроме сломанных каблуков.
– Вот с них, скорее всего, сегодняшние проблемы и начнутся. На встречу я опоздала.
– Что-то не видно, чтобы вы очень сильно на нее торопились.
– Не сильно я тороплюсь, – выбравшись из машины и приветливо махнув левой рукой, сказала Катя и заспешила по ступенькам.
Она сразу же направилась в кабинет художественного редактора. Даже сквозь стекло было видно, как клубится в кабинете дым, а стекло при этом, было тонированным и рифленым.
Катя постучала.
– Заходи скорее! Вечно ты опаздываешь!
– Можно подумать, ты волновался, будто я не приду.
Здравствуй, – Катя нырнула в дым и поцеловала в щеку художественного редактора.
Ей показалось то, что казалось всем: художественный редактор Дмитрий Меньшов днюет и ночует у себя в кабинете, заваленном и завешанном всевозможными фотографиями. Компьютер был включен, и на экране монитора клубилась заставка – что-то очень похожее на сигаретный дым, висевший над столом.
– Ты бы окно открыл.
– Нельзя открывать окно.
– Это почему еще?
– Все со стола сдует, потом три дня собирать придется, и наверняка что-нибудь не найдется.
Катя засмеялась.
– Принесла? Хорошие снимки?
– Как всегда, плохих не делаю.
– Ну-ну, давай посмотрим, полюбуемся.
– Я забыла напомнить, они не только хорошие…
– Но и дорогие, – сказал Меньшов.
– Верно, ты экстрасенс, Дима, мысли читаешь прямо сходу.
– Мне снимков-то надо всего два.
– Как это два!? – воскликнула Катя. – Ты же сказал серию! Я в лепешку, можно сказать, разбивалась, ползала на четвереньках, на спине валялась, делая снимки, а ты говоришь, только два? Кофе хоть угостишь?
– Вон стоит, я всего глоток из той чашки выпил.
– А чистой чашки, как всегда, нет?
– Как всегда, нет, ты угадала. Давай я возьму три, но снимки напечатают немного меньшими.
– Э, нет, так не пойдет! Я девкам на подиуме обещала, что их лица будут видны. Они специально два часа красились. А ты хочешь три на четыре напечатать и их этим удовлетворить. Они же нас с тобой разорвут и больше никогда у меня сниматься не станут.
– Ладно, не кипятись. Кстати, вот деньги, – конверт лег рядом с кофром. – Можешь не считать, плачу, как всегда, щедро.
– Сейчас узнаем границы твоей невиданной щедрости, Дмитрий.
Конверт оказался запечатанным. Разрывать его Катерине не хотелось, она помяла конверт пальцами и бросила в кофр.
– Катя, ты так деньгами швыряешься, словно тебе такие пухлые конверты в местах двадцати дают и все в долларах.
– Да у меня таких плательщиков, Дима.., смотри, – и Катерина вытащила несколько конвертов, правда, все они оказались разорваны и пусты. – Видишь, сколько?
– Вижу. Ты, наверное, уже два месяца бумаги из кофра недоставала.
– Доставала, – Катя села в кожаное кресло, ужасно неудобное, холодное и жесткое, закинула ногу за ногу. – Может, сигаретой угостишь? Только пепельницу с бычком ко мне не пододвигай и не говори, что сделал из него всего лишь одну затяжку.
– Сигарет у меня, между прочим, в изобилии, а вот кофе больше нет, потому я тебе свой и отдал, от сердца оторвал. Негативы, кстати, где?
– Возьми, – из сумки выпорхнул конверт и лег на стол. – Чем ты тут сегодня занимаешься?
– Ты же видишь, курю, кофе пью, с такими, как ты, разговариваю, торгуюсь.
– Таких, как я, положим, больше нет.
– Это точно, – хмыкнул Дмитрий, – тебя одной на всех хватит в смысле работы и в смысле достачи.
– Что тебе еще надо?
– Ничего не надо. Почему ты спросила, уезжаешь куда-нибудь?
– Можно сказать, улетаю к карабасам-барабасам в камуфляже.
– Ой-ля-ля, – не удержался Дмитрий и схватился руками за голову, – ты что, с ума сошла? Тебе что, здесь работы мало или тебя на солененькое потянуло? Кровушки решила испить?
– Да нет, Дима, на зелененькое. Просто очень выгодный заказ, англичане предложили подскочить в Чечню на недельку. Они все оплачивают – билеты, суточные, командировку. Сказали даже, что взятки шариатским чиновникам и те оплатят.
– Сумасшедшая! Я всегда всем говорил, что Ершова – баба ненормальная, но не до такой же степени! Они же нелюди, они звери.
– Брось ты! Нормальные люди, хорошие мужики. У меня, кстати, в Грозном знакомых куча.
– Живых? – саркастически усмехнувшись, спросил Дима.
– Живых, конечно.
– Я не спрашиваю, Катька, сколько тебе денег посулили, но, думаю, не очень много. И надо тебе свою молодую жизнь, свое красивое тело под пули подставлять! Что твой Варлам на это сказал?
– Он ничего не говорит, он не знает. И вообще, ему сейчас не до меня. Коллекцию клепает.
– Что-нибудь хорошее или опять космические мотивы его одолели?
– Нет, с пришельцами покончено. Свозил коллекцию во Францию и пролетел как фанера. Я ему говорила, что после фильма «Армагеддон» лучше с космической темой не высовываться. Какие бы у тебя девки раскрасавицы ни были, лысого Брюса Уиллиса им не переплюнуть. Хотя каталоги моделей одежды получились очень красивые.
– Но каталоги – это же не его заслуга. – Меньшов закурил очередную сигарету. – Если бы не ты, Катя, сидел бы твой Варлам в глубокой заднице, ему даже малиновые пиджаки шить никто не доверил бы. Кстати, поздравляю тебя с присуждением премии.
– Спасибо. Но это не премия, а приз.
– Какая разница?
– Премия подразумевает деньги, а приз – только признание.
– Я-то думал, ты возгордишься и от Варлама уйдешь.
– Ну ладно тебе, Дима, он свое дело знает, а я – свое.
Вот и получается у нас симбиоз: он мне – я ему. Так сказать, друг друга продвигаем.
– Взаимно обогащаетесь, – игриво расхохотался Меньшов.
– Вот насчет обогащения – этот номер с Варламом туго проходит. Обогащаться можно с тобой, с англичанами, с немцами, а из него деньги не вытянешь. Он как только заработает, так все за долги отдает или в новую коллекцию вбухивает.
– Так ты точно решила ехать? – сквозь пелену дыма как-то мягко, по-дружески спросил Меньшов.
– Точно, Дима, назад дороги нет. Я уже аванс у англичан взяла.
– Аванс можно вернуть.
– Нет, вернуть нельзя. Деньги – они как песок: сжал в кулаке – высыпался сквозь пальцы, и ничего тут не поделаешь. Работаю, работаю…
– Ты бы лучше Катя, отдохнуть куда-нибудь съездила на недельку.
– Вот и отдохну в Чечне. Там у них тепло, юг, как-никак, Кавказ, горы.
– К черту горы! Вообще, все это чушь. Прошлый раз ты какую-то дурь придумала, потом месяц лежала больная.
Тебе этот репортаж из хосписа нужен был?
– Мне – нет, но заплатили за него получше, чем за девок. И кроме того, я не знаю ни одного солидного журнала, который бы из той серии хоть один снимок не напечатал.
– Да, не знаешь, где себе славу найдешь, а где ее потеряешь.
– Ладно, я побежала, а то меня молодой человек в машине ждет.
– Серьезно, молодой?
– Молодой, молодой, моложе тебя. И, кстати, чисто выбритый.
– Офицер, наверное? – расхохотался Меньшов.
– Нет, не офицер, компьютерщик. Я с ним минут тридцать назад познакомилась, он мне каблук отломал.
– Как? За ноги хватал?
– Очень просто: взял вот так и отломал, – и Катя руками показала, как Илья отламывал каблук.
Только сейчас Меньшов обратил внимание на ее искалеченные туфли:
– Ты что, действительно без каблуков скачешь?
– Действительно.
– Ну, ты даешь! Возьми мои кроссовки.
– Сорок шестого? – расхохоталась Катя.
– Ну, все-таки…
– Нет, спасибо, Дима.
– Хоть позвони.
– Ага, позвони…у тебя всю жизнь занято. Повесишь компьютер на Интернет, и до тебя не дозвониться.
– Ты звони вечером, когда поспокойнее.
– Вечером ты пьяный.
– Зато добрый.
– Мне это до сиреневой звезды. К вечеру, Дима, у тебя всегда денег нет, так что звонить не интересно.
– Да, Катька, к вечеру моя щедрость иссякает. У меня правило: как выпью, ключи от сейфа и машины глотаю, чтобы не было соблазна воспользоваться.
– Пока.
Дима постучал указательным пальцем себя по щеке, предварительно ее надув. Катя подошла и чмокнула приятеля в щеку. Дмитрий обхватил ее за талию и на несколько секунд задержал.
– Когда приеду, чтобы был выбрит.
– Ага, – сказал Меньшов.
– И при деньгах. Я поскакала.
Катя спускалась по ступенькам высокого крыльца. Она была абсолютно уверена, хотя сама не понимала почему, что Илья будет стоять и ждать ее возвращения. Так оно и оказалось. Илья помахал рукой, боясь, что она его не заметит. Только теперь он смог рассмотреть эту женщину как следует, и она ему понравилась, чего с ним не случалось уже давно.
Катерина распоряжалась своим новым знакомым так, словно это был если ее не муж, то, во всяком случае, младший брат. Не сказав ни слова, она села в машину, открыла кофр и вытащила из него конверт. Острым ногтем попыталась подцепить клапан. Но если Меньшов что-то делал, то делал на совесть: шов оказался крепче самой бумаги. Чертыхаясь, она криво оборвала край конверта и тут же испугалась, что случайно прихватила край купюры. «Нет, целы».
Катя заглянула одним глазом вовнутрь конверта, сжав его с краев пальцами. Затем, совсем не стесняясь Ильи, быстро пересчитала деньги. Их оказалось больше, чем она рассчитывала, но меньше, чем договаривались, и ровно за шесть фотографий, без премии за срочность.
– Молодец, Димка! – она сказала это так, будто Илья знал, кто такой этот Димка и почему он платит ей деньги. – Да, молодец, Димка, – повторила она, но уже немного с другой интонацией, словно Меньшов сидел у нее за спиной и мог видеть манипуляции с деньгами. – Живем!
– Куда теперь? – Илья тоже пытался интонацией подыграть ей. Это прозвучало так, будто он приглашал ее в ресторан или на чашечку кофе в небольшой уютный бар.
– По делам, – коротко ответила Ершова, указав большим пальцем поворот направо.
Когда машина тронулась, Катя, мило улыбнувшись, спросила:
– Я, кстати, не поинтересовалась: ты сегодня свободен?
– Машина свободна, куда хотите? Могу отвезти даже за город искупаться.
Катерина передернула плечами. Было прохладно, и одна мысль о речной воде заставила ее поежиться.
– Нет уж. Зато я занята, если мешаю, могу сразу же выйти.
– Куда ты пойдешь без каблуков?
– Я уже привыкла. Ко всему привыкаешь. А у тебя так бывает?
– Бывает. Значит, едем из пункта "А" в пункт "Б", – сказал Илья, выворачивая руль. – И где же этот пункт "Б" расположен?
– Рекламное агентство на улице Чаянова.
– Самое странное, что я знаю, где это.
– Ты же таксист, – Катерина вновь принялась рыться в фотокофре, перебирая конверты – пустые, уже без денег, и те, которые были с фотографиями. Им еще предстояло превратиться в деньги.
На пороге рекламного агентства Катерина невинно улыбнулась:
– Я не задержусь. Во всяком случае, исчезну не больше чем на час.
– Понятно, согласен.
Обернулась Ершова минут за пятнадцать. Она вручила конверт, а человек, отвечавший за фотоматериалы и знавший Катерину уже не первый год, сразу же вручил ей деньга.
– Ну, вот и все, с этими друзьями покончено. Едем дальше.
– В пункт "С"?
Пунктом "С" оказалось еще одно рекламное агентство, размещавшееся на первом этаже жилого дома. Теперь Илья мог видеть свою спутницу с тяжелым кофром, беседующую с женщиной за стеклом огромного, во всю стену, окна.
Катерина вернулась раздосадованной.
– Случился прокол, – сказала она, бросая в сумку конверт.
– Мало заплатили, что ли? – уже на правах человека, сведущего в расценках на профессиональные фотографии, спросил Илья.
– Заплатили за старое, а за новое.., у них нет денег. Но пришлось оставить работу. Противно вот что: это агентство из всех, которые мы объехали и из тех, что еще предстоит объехать, – самое богатое. А самые богатые, как известно, самые жадные.
– Если ты это знаешь, то к чему обиды?
– Хотелось решить сегодня все дела, получить все причитающиеся мне деньги, раздать долги. Кстати, к этому я еще не приступала.
– И что потом? – поинтересовался Илья.
– Заснуть спокойно. А утром – в аэропорт.
– И куда, если не секрет, на отдых?
– Можно сказать и так. Любая смена обстановки – это отдых. Выбирать не приходится, едешь туда, где платят деньги. И если мне платят их за бородатых мужчин в камуфляже и с автоматами, я буду снимать их.
– В Таджикистан?
– Нет, в Чечню.
Илья присвистнул и покосился на Катерину. Она совсем не походила на женщину, способную существовать в условиях войны. Но не походила лишь на первый взгляд.
Теперь, когда Илья узнал ее немного поближе, то понял, что такая способна, если ей это надо, пройти сквозь стену и выжить в вечной мерзлоте, среди айсбергов и льдов. И сумеет это сделать не благодаря своей выносливости, а найдет такого лоха, как он, который сделает за нее половину работы. Будет погонять упряжку собак, а сама, укутавшись в мех и пригрев на животе кофр с аппаратурой, станет нежиться в санях и только покрикивать: «Быстрее, а то медведи уйдут!»
– Много платят за бородатых мужчин?
– Точно не могу сказать, коммерческая тайна, но маленькую тайну выдам: за одного бородатого боевика я получу больше, чем за качка-педераста, напудренного, накрашенного и натертого маслом, словно бройлер, перед тем как его засунут в духовку.
Илья рассмеялся:
– Весело с тобой, интересная у тебя работа.
– – Ничего интересного в ней нет. Я бы с большим удовольствием… – и тут Катерина задумалась.
"А в самом деле, чем бы я могла заниматься с большим удовольствием? Нет, работа у меня все-таки что надо.
Хочу – работаю, хочу – нет. Где еще такое счастье найдешь?"
По большому счету, ничего в этой жизни, кроме работы, у нее нет. И забери у нее кофр с фотоаппаратурой – она никто, потеряет все. «Не будь со мною кофра, никогда бы я не набралась нахальства сесть в первую попавшуюся машину и колесить в ней по городу. Да и парень, вроде, ничего, этот Илья, смотрит на меня с уважением и пока не пристает с глупостями».