Вернувшись в дом и убедившись, что прикорнувший на старой покосившейся софе мальчик еще спит, Эну присел на колченогий стул и вздохнул. От всего пережитого немного потряхивало, но позволить себе расклеиться он не мог. На его совести был мальчик, в одночасье ставший сиротой, о котором следовало заботиться. Эну и сам был почти сиротой. Его отец, занимающийся разведением лошадей, умер от болотной лихорадки, когда сыну исполнилось шестнадцать. Мать, еще довольно привлекательная женщина, сразу же вышла замуж за вдового соседа, у которого было четверо своих детей, все поголовно девчонки, а через полтора года у них родился общий сын. Все это время Эну помогал отчиму на ферме: пас овец, с тоской вспоминая о тех временах, когда отправлялся с отцом в ночное, и стриг их, когда приходило время. Мама и новые сестры пряли шерсть, ткали из нее ткани и вязали шали, хорошо продававшиеся в городе. Потом отчим решил, что пасынок достаточно вырос для более существенного заработка и отправил его в услужение к торговцу, которому сбывал почти весь свой товар. Торговец Хомрах приставил Эну к конюшне, где содержались невысокие и крепкие караванные лошадки, а заодно к работе по дому, если там нужна была мужская сила. Платили ему исправно, так что Эну не тяготился новой жизнью. К тому же лошадей он любил и понимал их с одного взгляда. Старый конюх, служивший еще отцу торговца, был уже не в состоянии выполнять тяжелую работу, так что нарадоваться не мог помощнику и очень его хвалил. Ночевал Эну, как правило, в доме, где ему была выделена каморка под лестницей, если только его присутствие не было необходимо в конюшне. Так прошло два года. Изредка получая письма из дома, Эну узнал, что мама родила еще одну девочку и теперь болела, так что им нужны были деньги на лекарства, которые он исправно отправлял каждый месяц, и тут такое…
Аки всхлипнул во сне, отвлекая от тяжелых мыслей, а затем вновь затих, только по измазанной грязью щеке проползла одинокая слезинка. Эну и сам хотел бы поплакать, облегчая душу, но слез не было. Родной отец много раз говорил ему: «Мужчины не плачут». И вот теперь он начал осознавать себя не юношей или подростком, а именно мужчиной. Он должен был не плакать, а искать выход из ситуации, в которой они оказались. Конечно, можно было вернуться назад, но после того, как Аки ударил Меч по голове, их вполне могли арестовать, обвинив в измене. К Мечам все относились с большим почтением, хоть и боялись, а тут столь нелепое положение… Лично Эну бы постеснялся заявить о подобном… нападении, а Меч… Кто его знает, что он сделает или скажет. Вдруг потребует их головы на блюде? И ведь подадут! Что значат жизни мальчишки и почти мужчины по сравнению с жизнью или здоровьем защитника мира? Ничего! Наверняка никто за них и слова не замолвит. Осталось только расспросить Аки, как проснется, о его родне. Вдруг у него есть еще родные, кто мог бы их принять. Или хотя бы одного Аки. А он, Эну, найдет себе работу на какой-нибудь ферме или в соседнем городе. Жаль, денег они не прихватили, убегая, но тут уж ничего не исправишь.
Эну пошевелился, устраиваясь поудобнее, насколько это было возможно. Он и так и этак вертел в голове все произошедшее, пытаясь отыскать верное решение проблемы. В народе бытовала поговорка, что утро вечера мудренее, но утро наступило, а ничего особо умного в голову не приходило.
— Видимо, рано я посчитал себя мужчиной.
Встав со стула, Эну прошелся по комнате и остановился у окна, глядя на синее небо. Далеко над горизонтом виднелись тучи, собирающиеся в единую массу, предвещая грозу. Поздней весной это не было чем-то необычным, но Эну почему-то поежился, словно холод пробежал по спине. Холод? Так же было и ночью, незадолго до того, как в дом ворвалось чудовище. Эну тогда не спал, пожалуй, единственный в доме. Остальные, побывав на ярмарке, быстро угомонились, утомленные впечатлениями, а вот он никак не мог уснуть. Вертелся и крутился, пока не почувствовал ледяное дыхание на коже. Тогда он поднялся, собираясь пробраться на кухню к наверняка не успевшему остыть очагу, а потом отчего-то застыл у окна, вглядываясь в темноту. То, что возникло из тьмы, могло присниться только в страшном сне. Эну шарахнулся от окна, а потом со всех ног бросился в комнату к старику Ванху, деду Аки. Растолкать его, ночевавшего рядом с комнатой внука, удалось не сразу, а потом было уже поздно: ледяной демон уже хозяйничал в доме, и дед Ванху принял единственное верное решение — бежать на чердак. Подхватив зевающего и ничего не понимающего со сна Аки и слыша внизу крики несчастных жертв демона, они ринулись наверх, но и там не удалось спастись: окно на чердаке было слишком мало, и, кроме Аки, вылезти через него никому не удалось бы. Однако бежать и спасаться в одиночестве глупый и упрямый мальчишка отказался. Пока они препирались, демон добрался до них. Пришлось прятаться под грудой наваленной в углу мебели, рискуя быть задавленными ею, но и это не уберегло их от потусторонней твари. Когда дед Ванх закричал от боли и начал медленно смещаться к лазу, дергая ногой, они с Аки, не сговариваясь, схватили его за руки, не давая демону вытащить наружу очередную добычу. Неизвестно, как долго они могли бы продержаться, но тут появился Меч и схлестнулся с демоном в смертельном танце. В это время Эну и Аки пытались хоть как-то помочь умирающему старику, но что они могли против яда ледяной твари?
Бой закончился быстро, по крайней мере Эну так показалось, а вот потом Меч начал расшвыривать мебель, чтобы добраться до них. Умирающий старик успел прохрипеть: «Бегите. В разные стороны. Скорее… Ско…». Он не договорил, но и так все было ясно. Они рванули каждый в свою сторону, стоило шкафу над их головами отлететь, только Эну чуть замешкался, зацепившись ногой за старинный столик. Однако сбежать не удалось. Эну услышал за спиной вскрик Аки и оглянулся, успев увидеть, как мальчишка падет, а воин с ужасными белыми глазами несется уже на него. Он даже испугаться как следует не успел, как его повалили на пол. Дальше Эну плохо помнил — ужас и предчувствие близкой смерти туманили разум, да и нехватка воздуха сказывалась. Дальше произошло вообще невероятное: Меч вдруг начал его целовать. Поначалу с силой сминая губы, раня почти до крови, а потом… потом в поцелуе проступило что-то… другое — нежность. Примерно так же Эну целовала служанка соседа-булочника, когда они оказались вдвоем на сеновале в конюшне. Теперь он задыхался совсем не от того, что его горло сдавливал железными пальцами Меч. И если бы Аки не вырубил потерявшего бдительность воина, Эну сам бы ему отдался, прямо там, на полу, рядом с мертвым демоном и умирающим стариком, позабыв обо всем на свете, даже о глядевшем на них мальчишке. И вот это испугало Эну больше всего, когда разум вернулся к нему, а потом… Потом уже было некогда размышлять — нужно было бежать и бежать быстро, пока очнувшийся воин не разорвал их на части голыми руками.
Холод медленно подкрадывался все ближе. Поежившись, Эну потер плечи руками, а потом увидел покрытую инеем траву и чуть не взвыл от ужаса: они тут практически одни и помощи ждать неоткуда, а рядом открылся портал из мира ледяных демонов.
3. Бой
Рахтар едва успел дойти до койки, как обжигающий холод вновь кольнул спину, и тут же огненным всполохом ответил знак меча на животе — где-то открывался новый портал из мира ледяных демонов. Выругавшись, Рахтар сосредоточился, пытаясь уловить, откуда поступал сигнал. Оказалось, проход открывался совсем рядом, у западных ворот, но было весьма необычно, что это произошло столь поздним утром, ведь раньше демоны никогда не нападали в светлое время суток.
— Неужели что-то произошло? — пробормотал Рахтар, вытаскивая из-за ворота амулет гильдии магов и сжимая его в кулаке. Мгновенное напряжение — и мыслесообщение о происходящем поступило к дежурному магу. Через пару минут он оповестит всех, кого следует, а Рахтар больше не мог задерживаться. На ходу пряча амулет, он направился к западным воротам, чувствуя, как все тело ответило болью на столь незначительное напряжение. Мысли о том, как придется сражаться в таком состоянии, были отброшены прочь: он должен, значит он будет, даже заведомо зная о проигрыше.
У ворот все оказалось не так плохо: сквозь портал успел прорваться только один демон, и его тут же окружили стражники. Убить его они были практически не способны, разве что повезло бы ребятам ткнуть в жизненно важную точку, но до нее еще добраться нужно, а это было не так уж просто. Зато они смогли задержать продвижение ледяной твари, пока не подоспел Меч. Заметив беловолосого воина, стражники тотчас же ретировались, оставив на «поле боя» три тела и начавшую обедать тварь, но Рахтар первым делом бросился к порталу и закрыл его отработанными за многие годы заклинаниями и собственной кровью. Только после этого он мог заняться демоном, извлекающим «еду» из железного панциря.
Волевым усилием Рахтар начал переход в состояние боевой ярости, чувствуя, как отступают прочь усталость и боль. Его последняя осознанная мысль — благодарность всем богам за то, что ледяные демоны были достаточно глупы. Обладай они хоть десятой долей человеческого разума и хитрости — и мир давным-давно превратился бы в ледяную пустыню, а так оставался шанс выжить и надежда, что однажды найдется способ запечатать проходы в чужой мир навсегда. А потом все мысли исчезли, оставляя только яростное желание уничтожить все, что мешало спокойствию алого мира. Вдали маячили желтые точки, их было много, они раздражали, но не так сильно, как белое, ярко сияющее пятно совсем рядом. Его необходимо было уничтожить, стереть навсегда из картины мира.
Яростно рыкнув, Меч бросился на тварь, привычно нанеся первый удар тором. Раненый демон, которому магическое оружие отсекло одно из щупалец, взревел, отбрасывая в сторону недоеденное тело, и бросился в атаку на своего обидчика. Меч тоже не зевал: новый бросок вернувшегося в руку тора — и вот уже оба клинка запели в гармонии с ветром, нанося все новые и новые раны врагу. На этот раз танец смерти не затянулся: демон оказался слишком неповоротлив и глуп, чтобы долго сопротивляться, и оба меча вошли в его глотку, разрывая ее. Кровь хлынула на мостовую, заставляя оледеневшие камни дымиться, и тут Меч ощутил вдалеке еще один портал. Яростно взвыв, он собрал остатки магии и пробил ход туда, откуда шло неистовое белое сияние. Раньше ничего подобного делать не приходилось, Меч лишь знал, что так можно. Шагнув же наружу из перехода, он почувствовал такую слабость, что тут же рухнул на колени, выронив оружие. Знакомое алое сияние померкло, оставляя после себя черноту, сквозь которую пробивались панические крики людей и испуганный визг собаки.
Мотнув головой, Рахтар огляделся: он находился посреди какого-то маленького поселка, всего в пять дворов. Вот в одном из них и бесчинствовал демон, да еще и не один. Рахтар встал, используя мечи как опору; пошатываясь, сделал несколько шагов к оледеневшим воротам, а потом изо всех оставшихся сил ударил по ним — ворота жалобно звякнули, рассыпаясь сотней льдинок. Он увидел портал, через который как раз проходил демон, присоединившийся к четырем другим, уже пожиравшим нескольких коров и человека, видимо, хозяина дома. Привязанная у крыльца собака металась из стороны в сторону, стараясь оборвать привязь и сбежать, но крепкая цепь не пускала ее, обрекая на гибель. Движимый странной жалостью, Рахтар сделал пару шагов к собаке и ударил по цепи, давая дворняге возможность спастись. Позже он говорил себе, что ему все равно нужно было пройти там, минуя демонов по пути к порталу, но в тот момент ни о чем таком даже не думал — просто пожалел перепуганную псину, хотя Мечи таким чувством, как жалось, никогда обременены не были. Не до жалости в бою, а после… когда понимаешь, что под ударами твоего меча оказались случайные люди — тем более. Совесть и жалость погубили первых Мечей, что кидались грудью на собственные клинки, не вынеся столь тяжкого бремени, так что в дальнейшем маги позаботились об изъятии этих чувств из души созданного ими живого оружия. Рахтар раньше тоже ничего подобного не испытывал, разве что смутное сожаление при виде убитых им людей, а тут вдруг собаку пожалел…
Именно эта странная жалость чуть не стала причиной его гибели. Он потратил всего мгновение, чтобы перерубить мечом цепь, но именно в этот момент только что появившийся из портала шестой демон, заметивший живую добычу, кинулся к нему, нанося удар щупальцами, который Рахтар пропустил и отлетел на пару шагов назад. Удар о ступени каменного крыльца вышиб из груди весь воздух, заставив на миг замереть изломанной куклой, борясь за следующий вдох. Демон бросился к добыче, уверенный в своей победе, но тут воздух рядом заискрился молниями, обозначая открытие магического прохода, и во двор шагнули двое. Первый, воин в посеребренной кольчуге и с боевым шестом в руках, немедленно сделал несколько шагов назад, освобождая своему спутнику место для боя; второй, с такой же белоснежной шевелюрой, как у Рахтара, бросился наперерез демону. Рахтару не нужно было смотреть на них, чтобы понять, кто пришел на выручку, причем весьма вовремя: собрат-Меч и его Ножны. Последнего легко можно было опознать по белым прядям, виднеющимся в рыжей шевелюре.
Атаковав демона, новый Меч отвлек его, давая Рахтару возможность прийти в себя и подняться. Встав, он отметил, что три твари закончили доедать свои жертвы и устремились к проходу в стене, где совсем недавно были ворота, тогда как другие две выбрали своей жертвой Ножны. Меч как раз прикончил своего демона, потому мог сам позаботиться о своем партнере, а вот закрыть портал требовалось срочно, поэтому Рахтар, бормоча привычную формулу вызова огня, как мог быстро преодолел отделяющее от ледяного прохода пространство. Портал послушно схлопнулся, стоило только каплям горящей крови попасть на него. Оглянувшись, Рахтар увидел, что пришлый Меч и его Ножны вполне справляются с демонами сами, а вот трех разбежавшихся требовалось срочно отыскать и остановить, так что задерживаться и отдыхать, любуясь на работу слаженной пары, было некогда. Нужно было уничтожить оставшихся тварей как можно быстрее, пока силы окончательно не покинули его.
Хутор был маленький, всего пять жилых домов с большими участками земли между ними, на которых сейчас вызревал урожай или пасся скот. Ни овощи, ни зерно не интересовали демонов. Двое из них уже вылавливали щупальцами и тут же пожирали пасшихся на загороженной площадке овец, которым просто некуда было бежать, — они лишь бестолково метались из стороны в сторону и орали, чувствуя смертельную опасность. Третий же шустро перебирал лапами в направлении соседнего дома и был уже довольно далеко. Инстинкт требовал заняться ближайшими двумя тварями, но что-то словно звало туда, к явно заброшенному дому с покосившимся забором, так что Рахтар решил начать именно с него. Мир знакомо потонул в красном мареве, и Меч со всей возможной скоростью двинулся в сторону дальнего белого сияния. За спиной маячили два белых всполоха, к которым стремительно приближались фиолетовые сущности, опознанные как «свои», так что о тварях можно было не беспокоиться: пришлый Меч и его Ножны позаботятся об их уничтожении, а вот самому следовало поспешить.