«Да, этого!» – крикнула та часть меня, которая пускала слюни, наблюдая, как опускается на землю её юбка, а следом за блузкой и лифом летят трусики, больше похожие на белые кружевные верёвочки, чем на предмет белья.
Пускала слюни! Вот именно! Я не мог пускать слюни, не мог чувствовать себя идиотом!
Но я им был, вот что неправильно!
На Венере сложился особый менталитет, своеобразный культ обнажённого тела. Заключается он в том, что оно само по себе красиво. Учёные называют это неоантичностью, хотя земляне считают банальной распущенностью.
Отдыхать в общественных местах, типа Копакабаны, без одежды – это распущенность? Для них – да. Для нас – норма. Не будем брать классическую Античность, всё-таки давно это было, но ещё относительно недавно, каких-то триста лет назад (как раз до Третьей мировой), существовал период, названный Золотым веком. Всеобщий либерализм тогда привёл народы североатлантической культуры к падению нравов и гибели, но не всё в их истории можно воспринимать со знаком «минус». Например, на пляжах в те годы отдыхали практически обнажёнными, в купальниках, не прикрывающих ничего, надетых больше для вида. Сейчас для тех же самых стран это нечто нереальное, но такой период в их истории существовал, и это не считалось чем-то из ряда вон. Никто из тогдашних людей не сходил с ума, не устраивал оргий в общественных местах; правила поведения в их зонах отдыха ничем не отличались от иных, более консервативных уголков планеты. Почему же вид АБСОЛЮТНО голого тела должен смущать больше, чем ПОЧТИ абсолютного?
Что удивительно, культуры Востока, их обычаи также воспринимали развратом. К сожалению, в том конфликте культур победил Восток, но вывод из исторического примера есть: важна не степень обнажённости, а отношение общества к наготе в целом. В Средневековье развратом считалась оголённая щиколотка, в исламских странах – обнажённое лицо. Распущенностью и развратом можно считать что угодно, и только общество в целом задаёт их критерии.
Разврат на Венере сеют сами земляне, туристы и иммигранты, которые не могут пройти мимо, не могут вести себя как люди. Из-за этого у нас не любят туристов и гастарбайтеров, именно поэтому на планете параллельно существует два мира: для местных, выросших здесь, в этой среде, ставших её частью, и приезжих, воспринимающих наши обычаи как мир разврата. Частично они правы, мир разврата есть, но он специально для них создаётся, за их же денежки – бизнес, ничего более. Кто за что платит, тот то и получает.
Эти два мира практически не пересекаются, живут по разным законам. Я – дитя своего мира, как бы ни зомбировал себя: дескать, не похож на местных. Я – латинос, хоть и считаю родным язык другого государства. Соответственно, к проблеме эротики у меня отношение венерианское: я не пускаю слюни при виде голого тела, меня не шарахают от этого гормоны, срывая крышу, женщин в моей недолгой в общем жизни было достаточно, чтобы знать о сексе всё, что знать нужно. Но сейчас я чувствовал себя землянином. Почему? Что случилось такого, что я перестал себя контролировать? Почему хочется наброситься на неё и подмять прямо здесь, на берегу озера? Красивого, между прочим, и очень оригинального в качестве фона!
Да, мод. Да, красивая. Но я видал девочек и получше, пусть с тёмными волосами!
Как я уже говорил, сеньора Интуиция спасала меня не раз и не два. Иногда заставляла делать вещи, казавшиеся бессмысленными, а иногда даже вредными, но всегда, когда я следовал её «советам», выходил в итоге победителем. Интуиция – младшая сестра моей ярости, но гораздо более надёжная. И она говорит, что мне НЕЛЬЗЯ мутить с Бэль.
Я сделал ещё один глубокий вдох и медленно досчитал до пяти. И только после этого поднял глаза на обнажённую девушку, упёршую руку в бок с самым недовольным видом.
– Ты чего не раздеваешься? Не хочешь купаться? – Голос её лучился ехидством и насмешкой.
– Бэль, солнышко, чуть попозже… – Я мило улыбнулся во весь рот, обретая контроль над собой. Она перевела многозначительный взгляд на «шишку» на моих штанах, говорящую красноречивее любых слов, довольно улыбнулась и бросив: «Жду…» – прыгнула в воду, не сомневаясь, что я тут же последую за нею.
Это был невероятный прыжок, я не переставал удивляться её физической форме. Подпрыгнув вверх, она выкрутила сальто назад и красиво, «рыбкой», нырнула в воду, почти не поднимая брызг. Чтобы так уметь, надо обладать отличной координацией и опытом. Чем она занимается? Чем-то лёгким, не силовым. Гимнастика? Синхронное плавание? Прыжки в воду?
Не стоит гадать. На этой планете всё хоть чем-то, но занимаются, иначе пониженная гравитация сделает с твоими мышцами нечто ужасное. Но Бэль – не любитель, это точно.
Сняв-таки рубашку, сел возле самого обрыва берега по-турецки и попытался подумать о выявленных интуицией напрягах, абстрагируясь от вида весело плещущейся девушки. Получалось плохо. Мыслям было интереснее наблюдать, как она показно ныряла, выставляя из воды разные аппетитные части тела, устраивая настоящее эротическое шоу. Такие шоу не увидишь в сетях, их ценность в предметности, конкретности объекта-исполнителя, именно это возбуждает. Гибкое тело, совершенная пластика, соблазнительные формы…
Но я сдержался. И когда она подплыла и томным голоском поторопила: «Ну, ты идёшь, Хуанито? Я теряю терпение!» – я всё понял.
Понял, почему к ней так отношусь.
Понял, почему она так поступает.
Понял, почему мне нельзя поддаваться её чарам.
Всё упирается в такое банальное слово, как «приключение». Богатая девочка, наследница одного из крупнейших состояний на планете. Я уже развивал эту тему относительно Долорес, здесь же ситуация намного хуже. Потому что, в отличие от Эммы, она умеет думать. Ей мало для удовольствия простого (или, наоборот, непростого) секса, ей мало игрищ, наподобие «лотереи». Ей нужна изюминка.
Изюминка – это я.
Неискушённый зритель, ничего о ней не знающий и способный оценить по достоинству, как гурман оценивает качество пищи в ресторане с завязанными глазами. Я – гурман, она – экзотическое блюдо. А то, что я о ней ничего не знаю, – повязка для беспристрастности.
Утончённые «педрилы» вроде «сына Аполлона»? Профессиональные самцы, делающие это в клубах за деньги? Горячие мачо с алчными глазами? Нет и ещё раз нет. Все они – пристрастны. А вот мальчик с рабочего района,
нормальный
мальчик, – то, что надо.
Теперь я. Мне она нравится, безумно нравится! Мне ещё никто и никогда так не нравился, я чуть не кончил в штаны, когда она прыгала. Но она – всего лишь гламурная богатая сучка, пусть и имеющая немного мозгов.
Ненавижу богатеньких сучек!
Сделав такое открытие, я окончательно успокоился и взял себя в руки, превратившись в закоренелого венерианина. Тело капитулировало.
– Хуанито, ну где ты там?… – снова промурлыкала она, подплывая поближе.
– Зай, я, наверное, тут посижу. Что-то расхотелось мне купаться… – лениво потянул я и вальяжно развалился на натуральной зелёной траве.
По лицу Бэль пробежала тень. Её чары не срабатывали, это было неестественно, непривычно, но, что происходит, она ещё не поняла. Потому по инерции продолжила раззадоривать:
– Стесняешься? Или боишься, что смеяться буду?
– Всё может быть… – Я безразлично пожал плечами и сощурился, переведя всё внимание на противоположный берег. Красивое место. Стоило того, чтобы просто прийти сюда.
Может быть, я не прав. Я подошёл к ней именно для этого – познакомиться с последствиями. Но обстоятельства изменились, и теперь я просто не смогу зажигать с ней. Кто-то из мудрецов сказал, что женщина бывает или любовницей, или шлюхой. В качестве «любовника», человека для серьёзных отношений, я ей не интересен, она запросто найдёт сотни парней, умных, утончённых, воспитанных, имеющих перспективы и более подходящих ей по статусу. А в качестве «шлюхи» её больше не хочу я. Именно потому, что она мне не безразлична. Вот такие дела.
Развернуться и уйти я не мог, во мне всё-таки сидел кабальеро, сопротивлявшийся мысли бросить девушку одну. Потому не осталось ничего другого, кроме как занять себя чем-нибудь. Например, изучением навигатора, до сих пор светившего картой местности над левым глазом.
Для большего контакта я аккуратно подсоединил его к браслету. Первое, что удивило, – защищённый выход. То есть со стороны, с улицы, никто не сможет подключиться к нему, пока он в связке с моим браслетом. Прикольно! Второе – камеры. Обилие камер внешнего наблюдения, всплывших сразу же, как появилось первое меню. Я увеличил размер экрана и вывел в ряд все видеоканалы. Их оказалось семь штук. И они давали… полную круговую картину местности!
Ну, ничего себе? Сидя здесь и тупо пялясь в сторону противоположного берега, я полностью контролировал пространство вокруг себя, на триста шестьдесят градусов! Определённо не дешёвая штукенция. И главное, мог не просто смотреть, а оперировать каждой из камер! Вот как сейчас, например. Что это за точка?
Я навёл и приблизил. Точкой оказался охранник. Усатый тип в чёрно-зелёной форме, с дубинкой в руках и пистолетом на поясе. Судя по размерам – «Шмель», портативный ручной игломёт малой мощности. Тип стоял, спрятавшись за деревьями, прикрываясь веткой, и рассматривал нас в козырёк собственного навигатора. Что он рассматривал – можно сказать даже без камер и не оборачиваясь, настолько умиротворённым выглядело его лицо. Не сомневаюсь, будь угол зрения чуть иной, я бы разглядел в его визоре зеркальное отображение плавающей Бэль в десятикратном приближении. Ага, красивая ножка и девочка красивая. Сеньорита, вы хотели зрителей?
Кроме рассматривания эротики вживую, охранник ещё что-то говорил вслух. Связывался со своими. Что это означает для нас и чего ожидать в ближайшем будущем – не знаю, но пока дергаться нет смысла: хотел бы подойти – давно подошёл, а не прятался за ветками.
Следующим пунктом в меню навигатора стояла, как ни странно, музыка. Недолго думая я нажал на воспроизведение. И тут же во встроенных браслетных берушах
note 15
зазвучала лёгкая зажигательная мелодия, народная музыка южноамериканских народов. Но не современное исполнение, а с неким налетом древности, патины, будто вдруг всплыла из глубины веков. Качество музыки оставляла желать лучшего, двухмерное, необъёмное, с посторонними шумами, но в целом слушать можно. Даже язык вроде как португальский, но не совсем понятный. Я понимал через слово, с трудом воспринимая общую картину, и то потому, что припев повторялся по кругу несколько раз.
Картина песни оказалась до одурения проста: «Мы танцуем самбу, и нам по барабану всё вокруг». Странно, от такой древности я бы ожидал большей смысловой нагрузки. Но мелодия красивая, несмотря на простоту. Так легко и зажигательно сейчас не играют.
Тут меня осенило: да это же старопортугальский, доимперский! С нехарактерными ныне грубыми сочетаниями «ыщ», «ущ» и вообще обилием шипящих! Этой песне больше трёхсот лет!
После такого открытия плавающая нагишом девушка из моей головы испарилась. Всё внимание сосредоточилось на виртуальных пунктах меню и на названиях песен, зачастую непереводимых, написанных на неведомом языке. На основе латиницы, но не испанском или французском, более грубом.
Я нажал на один из пунктов, случайным образом. Понравилось название исполнителя – четыре большие буквы «A» «B» «B» «A». Какая-то аббревиатура?
Музыка не подкачала. Это оказалась грустная песня с пронзающим душу мотивом. Пел её женский голос, но с такой отдачей, что я, не понимая языка, чувствовал и переживал всё вместе с исполнительницей. Язык был странен, не похож ни на один существующий. Немного напоминал североамериканский или шведский, но гринго так не говорят, а как звучит шведский, я слышал – это не он. Хотя если этой песне тоже триста лет…
Язык не давал покоя, потому я быстренько вызвал из браслета «Лингвомаксимум», мой карманный переводчик, и забил в него название песни. «Лингво…» не слишком мощная штука, ориентирован на среднестатистического потребителя, не замороченного древними и экзотическими языками, но мне показалось, что справиться тот должен.
Справился, хотя и с трудом – язык определился как английский. Надпись под строкой ввода гласила: «Победитель получает всё», и всплывающие комментарии, указующие, что я в двух местах допустил грамматические ошибки, неправильно использовал артикль и вообще неправильно построил фразу. Но этого оказалось достаточно. Тут же сам собой дошёл смысл песни: он легко угадывался по голосу и тональности. Это была песня о поражении – о том, что проигрывать нужно достойно. И здесь она оказалась пророческой.
Не знаю, насколько была популярна певица ABBA в прошлом, но сейчас, спустя триста лет, её музыка учила меня, как быть дальше. Люди не всегда выигрывают. Я должен смириться и признать, что проиграл, у меня нет шансов, и сделать это с высоко поднятой головой. Да, эта девчонка мне нравится. Но она – не идеал мечты, какой бы миленькой и умной ни казалась. Победитель получает всё, проигравший – ничего, но не бывает побед без поражений, мне нужно стиснуть зубы и идти дальше, усвоив сегодняшний урок.
Повинуясь внезапному порыву, я быстро сбросил все песни, какие были, с навигатора на браслет (ещё удивился, что они мало весят, – передача прошла почти мгновенно), и в этот момент девушка, которой надоело плескаться «вхолостую», вылезла на берег.
Она была прекрасна. Валькирия! Амазонка! Богиня! Разъярённая львица, жаждущая порвать на кусочки некоего выскочку, сидящего на берегу и полностью её игнорирующего, несмотря на все старания. Быстро одевшись, прямо на мокрое тело, она с раздражением бросила:
– Ты это специально, да?
Я кивнул.
– Импотент несчастный!
Я безразлично пожал плечами:
– Всё может быть.
Одевшись, она подвела некий итог нашему общению:
– Меня ещё никто так не обламывал!
На что я философски заметил:
– Когда-то всё случается впервые…
Не скрывая ярости, Бэль ломанулась сквозь кусты напролом, по направлению к стене. Н-да, это я кабальеро, ей же меня бросать можно. Я в принципе не против остаться в одиночестве, как-нибудь выберусь, вот только вещицу свою она забыла. Не дешёвая вещь, надо отдать, пусть она и может позволить себе покупать и выбрасывать их сотнями в день.
Я поднялся, надел рубашку и побрёл следом. Оставалась лишь надежда, что она не убежала далеко на той стороне.
Мне повезло, не убежала. Сидела на первой же лавочке, пылая во всех диапазонах. Злость, разочарование, раздражение… Обида! В том гремящем букете, что излучала она, не разобрался бы и лучший психолог мира, не то что интуитивный самородок без теоретической базы. Поэтому я молча расстегнул и аккуратно снял навигатор, отсоединив от браслета, подошёл и положил рядом на лавочку: