- Шесть-пять, я веду.
- А пятый когда был? – поинтересовался Баки. – Когда я в отъезде – не считается.
- Как раз перед ним. «У Джонни», яркая блондинка, чем-то на Стива похожа была.
- А, - вспомнил Баки. – Я еще удивился, что «женостив» подошла сама. Потому что она была нереально горяча.
- Именно.
- О чем вообще речь? Какой «женостив»?
- Игра у нас такая, - пояснил Баки. – Кому больше салфеток достается в конце месяца, тот и выиграл.
- И кто чаще побеждает? – поинтересовался Стив. – Нет, ну мне просто интересно, потому что до войны тебя не обставил бы никто.
- Чаще Брок, но он играет нечестно, - ухмыльнулся Баки. – Мне нельзя выставлять на всеобщее обозрение свои руки, и он пользуется преимуществом, демонстрируя свои бицепсы.
- Барнс, - со вздохом заметил Брок, - я на двадцать лет старше, а ты смазливый, как… я не знаю, кто. На что тебе жаловаться?
- Да я и не жалуюсь, - Баки подался вперед и притянул его за затылок, - я собираюсь показать той красотке, что ей нечего тут ловить.
Поцелуй вышел недлинным, но не имеющим ни единого шанса на неверное толкование. Стиву вдруг остро захотелось сделать то же, но он не был любителем развлекать публику еще со времен своих гастролей в роли «Капитана Америки». Тогда еще в кавычках. А потому он просто сжал колено Брока под столом и принялся за еду.
Кофе им принесла уже другая официантка, явно симпатизировавшая Стиву, отчего он ощущал неловкость. К женщинам он всегда испытывал неловкое почтение. Они заставляли его чувствовать себя неуклюжим дураком, и за это он не особо любил их, хотя и не мог не признавать их внешней привлекательности.
Салфетки с номером телефона ему не досталось. Наверное, причиной с легким сердцем можно было признать то, что Баки, ничуть не стесняясь, гладил его по колену и страстно оглядывал, пока Стив пытался не облиться кофе.
- Бак, - с укором попытался сказать он, но вышло хрипло.
- Поставь себя на мое место, мелкий. Возвращаюсь я из жопы мира, даже броню скинуть не успеваю, как является Фьюри собственной одноглазой персоной и вызывает меня для серьезного разговора. Ну, думаю, пиздец. Если с тобой что – убью сначала Фьюри, шею, например, сверну, или пальцами глаза выдавлю. Потом найду Романову, которую как человека просил глаз с тебя не спускать. Ну, и потом по мелочи – Уилсона и этого, стрелка вашего. И каждому объясню – за что.
Он говорил спокойно, чуть улыбаясь, как о самых обычных вещах: сначала съем тост с малиновым вареньем, потом вафлю с кленовым сиропом, а потом кофе закажу двойной, с карамелью, сливками и сахаром. В этот момент Стив понял, как изменился Баки, но не оттого, что он говорил ужасные вещи, а оттого, что по глазам, холодным и ясным, становилось понятно: он не шутит. Он честен, он продумал все до мельчайших деталей, учел и просчитал. И – самое страшное – все, все, кроме самого Стива, знают об этом. Знают, что будет, если…
- А если с Броком, - так же спокойно продолжил Баки, - то весь сраный Страйк положу, как одного. И глаза – каждому – приколочу туда, где они у них были, когда просмотрели задницу своего командира. Вырежу и в очко затолкаю.
- Бак, - мягко сказал Стив.
- Что? – Баки смотрел прямо, остро, будто испытывая. – Я всегда таким был, Стив. Просто теперь я не вижу смысла прикрывать это чем-то. Мне дали карт-бланш. Я Зимний Солдат, я – чокнутый отморозок Капитана Америки и могу быть любым. Зато каждый из твоих ребят и каждый боец Страйка знает, что если вас двоих нет, то живыми им лучше не возвращаться. Поэтому Фьюри и потащил меня подальше ото всех, пока мне не ляпнули о том, что с тобой случилось. Никаких триггеров не надо – просто сказать, что с тобой не то.
- Как тебя вообще допускают к полевой работе?
- Ну, так-то я нормальный, - он отпустил колено Стива, которое сжимал, и откинулся на спинку стула. – Если тебя и Брока не трогать, со мной никаких проблем – папку на стол и сорок восемь часов на подготовку. Но теперь я, - он обхватил его ладонь металлическими пальцами и чуть сжал, - теперь я вижу, как ты изменился с войны. Знаешь, как на тех рекламных фотографиях «до» и «после». После – вечно подретушировано, волосы локонами завиты, одежда дороже, а на фоне – пальмы. Так и ты. Запаялся в оболочку своей ебанной идеальности. Тебя будто заклинило на том что «правильно». Ладно, - он отпустил его руку и подозвал официантку, требуя счет. – Поехали домой. Трахаться хочу – аж челюсть сводит.
Ухмыльнувшись, он подмигнул молчащему Броку, на лице которого Стив без труда прочел мрачную решимость никогда не умирать. Видимо, откровения Баки стали новостью и для него тоже.
Стив и Брок ехали на машине, а Баки настоял на том, что его детке «не место на чертовой стоянке». И, конечно, унесся вперед с такой скоростью, что Брок, водивший на пределе допустимого ограничения, потерял его из виду сразу же.
- Знаешь, а он ведь серьезно, - сказал вдруг Брок, глядя на дорогу.
- Знаю, - ответил Стив.
- Когда он, - Брок сделал паузу, будто собираясь с мыслями, - когда он начал приходить в себя и понял, что можно чего-то хотеть, чем-то владеть, ты потакал ему во всем. Мы потакали. Он тебя не отпускал ни на шаг. Когда удалось отправить тебя на тренировку одного без вечной тени за плечом, когда он перестал срываться в парк, чтобы издалека наблюдать, как вы с Уилсоном бегаете, – это была победа. Я просто хочу, чтобы ты знал – он серьезно. За год он выправился, смягчился, стал более… человечным, что ли. Но касается это только тех, кого он считает своими. Короткий список, всего два имени.
- Твое и мое.
- Да. И… знаю, сейчас ты почувствуешь ложь, потому говорю: поверь – я очень это ценю. Вы оба для меня то же, что мы с тобой для Барнса.
Стив молча переложил ладонь ему на колено и сжал. Он уже решил для себя, что скажет о самом главном, когда вспомнит. Скажет так, чтобы ему поверили. Так, чтобы проломить ту стену, что долго и упорно возводил между ними всеми, даже между собой и Баки. Подумать только – между ним и Баки! Он не боялся вспоминать. Он знал, что все чувствует правильно.
========== Глава 7 ==========
Когда они поднялись в квартиру, из душа был слышен шум воды. Стив, едва за ними закрылась дверь, прижал к ней Брока всем телом. Тот со стоном выгнулся навстречу, схватил за ягодицы и вжал в себя, давая почувствовать его возбуждение. Они целовались так, будто и не провели часть ночи совершенно без сна.
- Ты должен будешь меня простить, - попросил Стив, целуя его шею. – Я…
- Я знаю. Ты думал, что он умер. Знать не хочу, что тебе пришлось пережить. Я могу…
- Не глупи, - Стив нашел его губы и застонал, когда Брок прикусил нижнюю. – Никуда ты не пойдешь. Как не поймешь, что ты наш?
- А как ты этого не понимал?
- Я не знаю, - честно ответил Стив. – Вспомню – отвечу, обещаю. Пойдем.
Он потащил Брока в спальню, едва дав разуться, куртку бросил прямо в гостиной, и к тому времени, как к нему со спины прижался горячий, мокрый Баки, они оба уже успели раздеться.
- И где обещанная мне награда за терпение? - спросил Баки, обхватывая член Стива ладонью. – Хочу в тебя. Я помню, как ты любишь, как краснеешь, когда не можешь сдержаться и просишь, чтобы я не растягивал тебя, чтобы потолкался членом - неглубоко, медленно, каждый раз полностью вынимая. Хочу тебя. Хочу с тобой всего, как раньше. С той лишь разницей, что вдвоем тебя будет проще заездить.
Стив со стоном толкнул Брока спиной на кровать, заставил подтянуться выше, а сам оперся коленями о матрас у самого края и плавно опустился на локти.
- Ну нет, - со стоном выдохнул Баки, сжимая его ягодицы, - я так долго не был в тебе, что у меня могут позорно подломиться колени. Давай, выше. Ложись сверху, Брок у нас не барышня, выдержит. Вот так. Господи.
Баки осторожно коснулся пальцами между ягодиц, погладил почти нежно, заставляя Стива сильнее прогнуться и застонать. Брок целовал его шею и плечо, что-то хрипло говорил на ухо, и от этого всего у Стива голова шла кругом.
- Вот оно, - горячечно, будто в забытьи, прошептал Баки, будто говоря сам с собой, - то, что не смогли из меня ни выбить, ни выжечь. Мое желание быть с тобой. Я иногда вспоминал, знаешь. Белые простыни, запах лаванды, и ощущение всепоглощающего, ничем не омраченного счастья, восторга, который хлестал из меня, как кровь из перерезанной аорты. Я помнил, как брал тебя, как медленно, жадно трахал, загоняя до упора, какой соленой была твоя кожа на стыке шеи с плечом, какими сухими, горячими – губы. Я не помнил имени, лица, я и себя-то не помнил. Только счастье, которое ты дарил мне. Я помнил, что я – человек. Вспоминал каждый раз, как… Господи.
Стив хотел обернуться, прижать Баки к себе, но тот с силой надавил ему между лопаток, заставляя лечь на Брока, и тот обнял его, целуя. Решив отложить выяснение отношений до лучших времен, Стив ответил на поцелуй, приподнимая бедра, и со стоном отдался знакомым рукам, чувствуя его нетерпение, жар его тела, аккуратные прикосновения пальцев.
- Да, - застонал он, когда Баки толкнулся в него, растягивая, будто дразня. – Да, еще так… сделай…
За спиной раздался приглушенное чертыханье, потом длинный выдох, и Стив со стоном принял его член почти до конца, ощущая привычную, желанную до последнего дюйма растянутость. Он выцеловывал на шее Брока какие-то совершенно невероятные узоры, с наслаждением ощущал его под собой – сильного, горячего, возбужденного. Хотелось слышать его стоны, наслаждаться им так же, как Баки, но ощущения захлестывали с головой, он подавался навстречу Баки, прикрывая глаза, и после каждого сладкого, точного толчка прикусывал смуглое плечо Брока, чтобы не орать в голос – привычка сдерживаться никуда не делась.
- Тесный, - шептал Баки, разводя его ягодицы в стороны, - идеально тесный, сколько тебя ни трахай. Господи, как я тебя хочу. Мой. Скажи.
- Твой, - Стиву казалось, он сейчас выгнется ему навстречу так, что просто сломается в пояснице, но удовольствие было таким острым, что ему было все равно.
- Громче, - приказал Баки. – Ну же, Стиви. Ты такой сладкий внутри, такой горячий…
- Твой, - простонал Стив, находя губы Брока, - ваш. Сильнее, Бак.
- Поруководи мне тут, - хрипло выговорил Баки, но толкнулся еще правильнее, еще слаще. – Да… Мой сладкий, ты всегда был таким желанным, Стиви. Как я хотел тебя там, в Бруклине, еще до войны. И в чем только душа держалась, а я хотел подмять тебя под себя и выдрать, вылюбить так, чтобы это твое дурацкое выражение лица «я за всех в ответе» исчезло. Чтобы в тот момент, когда я возьму тебя, ты был только моим.
Стиву казалось, что каждое слово Баки попадает прямиком ему в сердце и уже оттуда горячей волной бьет в пах. Член сладко пульсировал, а когда касался не менее напряженного члена Брока, то тело прошивало короткой, яркой молнией, от которой перехватывало дыхание. Ему давно, очень давно не было так хорошо. Пожалуй, с той самой ночи с Баки, первой, с теми самыми белыми простынями, пахнущими лавандой – единственной перед затяжной чередой поспешных перепихов в палатках.
- Люблю тебя, - простонал Баки, сжимая его бедра, - кончай, ну же…
Стив никогда не мог ослушаться Баки, не в таких вещах – точно, а потому он обхватил член ладонью, вжался лицом в изгиб зацелованной шеи Брока и вспыхнул, как сухая трава, сразу, весь.
Брок целовал его, не переставая, пока он хрипло стонал, выгибаясь, пока терся об него всем телом, размазывая сперму, зажимая его твердый член между ними, жадно подмахивая Баки.
Едва отдышавшись, Стив сполз ниже и сделал то, чего так хотел последние полчаса: облизал член Брока от своей спермы и вобрал его в рот, оглаживая по всей длине, посасывая головку. Хотелось раздвинуть эти крепкие ноги и трахнуть его, быстро, почти грубо, но сил пока не было. После Баки у него никогда не оставалось сил ни на что больше. Брок притянул к себе Баки и голодно впился в его губы, обняв одной рукой за шею, а второй вцепившись Стиву в волосы.
Выдержал он недолго – как раз до того момента, как Баки сжал металлическими пальцами его сосок. Стив с удовольствием позволил загнать себе до самого горла, со стоном проглотил все до капли и облизал медленно опадающий член. Потом блаженно завалился с другой стороны от Брока и притянул к себе Баки, щедро делясь с ним вкусом.
- М, - простонал тот, облизывая губы. – Мне нравится сочетание.
- Только не говори, что я и в рот не брал весь год, - попросил Стив, поглаживая Брока, зажатого между ними.
- Смотря у кого, - «утешил» его Баки.
- Я – мудак, - пришлось признать Стиву.
Устраиваясь удобнее, он перекинул руку через Брока и аккуратно проследил кончиками пальцев толстые шрамы, идущие вдоль стыка плоти и металла. Он впервые видел Баки и его руку вот так, без прикрас, вживую, а не на фото.
- Господи, - горечь скопилась под языком и мешала говорить, но Стив продолжил: - Прости меня.
- Не начинай, - Баки закатил глаза и дернул плечом, разрывая контакт. – Это было сто лет назад, и в случившемся нет твоей вины. Если бы все сложилось иначе, я был бы калекой, одним из многих. Спился бы. Ты бы тащил меня из пропасти, в которую я раз за разом срывался бы, я бы считал, что это ты из брезгливой жалости, а потом умер бы в какой-нибудь подворотне, а ты бы жил, накачанный сывороткой по самую макушку. Прости, но нет. Мне есть, о чем жалеть, но к моей руке это не имеет ни малейшего отношения.
Стив снова коснулся толстых грубых шрамов и, склонившись, проследил один из них губами.
- Я тут ничего не чувствую, - признался Баки с усмешкой, не касавшейся глаз. – И, предвидя вопрос, отвечу сразу: сенсоры в руке регулируются, спасибо Старку. Когда мы в постели, чувствительность на максимуме. Почти нет разницы. Ну, для меня.
- Важное уточнение, - проворчал Брок Стиву в грудь. – Потому что когда ты своими хваталками тянешься к моим яйцам, знаешь ли…
Баки рассмеялся и поцеловал его в плечо.
- У тебя просто дофига травмирующего опыта, напрямую связанного с моей рукой, командир.
- Да уж.
- Кстати, - Стиву не хотелось портить хороший день, который можно было бы провести в постели, не думая ни о чем, но молчать он больше не хотел. – Какого черта у нас происходит?
- А у нас что-то происходит? – глаза у Баки стали серьезными, а Брок поднял голову с подушки и тоже посмотрел на него так, будто страстно хотел оказаться где-нибудь не здесь.
- Очевидно, что да, - решил не сдавать назад Стив. – Теперь, когда все в сборе, я хочу знать – какого хера у нас творится? Просыпаюсь, обнаруживаю, что состою в браке с двумя мужиками, одного из которых люблю с детства, и только начинаю осознавать, в какое сногсшибательное время попал, как до меня доходит: один муж от меня шарахается, как от чумы…
- Не заливай, - предупредил Брок.
- Шарахаешься, - упрямо повторил Стив. – И на каждую попытку прикоснуться застываешь, как будто я тебя ударю.
- Просто ты особо нас не баловал, - Баки потянулся за сигаретами и, перекинув Стиву пачку, щелкнул кнопкой, включающей вентиляцию, закурил. – Знаешь, мне теперь интересно, что ты скажешь, когда вспомнишь, потому что до сегодняшнего дня я был уверен, что ты заключил с нами контракт, используя исключительно голову.
- Бак, - Стив надеялся, что смог вложить в короткое имя своего любовника достаточно осуждения, чтобы тот понял, что говорит ерунду.
- Стив, ты меня знаешь – за что купил, за то и продаю. Мне казалось, ты подписал контракт, чтобы вытащить меня из лабораторий. А так как по первости я без Брока был… мягко говоря, недееспособен…
- Подробнее? – потребовал Стив. – Выкладывайте. Оба. Мне отчего-то кажется, что мы ни о чем таком не говорили.
- Я на кухню, - Брок попытался вывернуться из-под тяжелой руки Стива, но тот его удержал.
- Нет. Давайте поковыряемся в нашем дерьме, вместо того, чтобы стыдливо обходить его.
- Ну и нафига? - с едва ощутимым раздражением спросил Брок. – Дерьма у нас хватает и по будням. А сейчас впервые за год выдались выходные, когда ты вместо того, чтобы сверлить взглядом «что ты делаешь в моей жизни, чертов адепт зла?»…