Глубоко внутри появился небольшой, по размеру похожий на теннисный мячик, комочек приятных ощущений. С каждым движением он ширился, разрастался, заполняя собой и вытесняя все мысли и чувства, до тех пор, пока Билл совершенно не перестал соображать. Том тяжело дышал ему в ухо и двигался часто и резко, до боли. Только уже не физической, поверхностной, а какой-то странной, внутренней и незнакомой. Она пугала, подчиняя себе полностью, стремясь вырваться наружу.
- Том!
- Сейчас… - раздался едва уловимый шепот, и пальцы довольно жестко сомкнулись на члене, ставя финальную точку.
Билл кончил, вцепившись в покрывало и ощущая себя странно проигравшим и победившим одновременно. Том толкнулся еще пару раз и аккуратно вышел, все еще оставаясь предельно возбужденным. Опустив руку вниз и проехавшись костяшками пальцев Биллу по паху, он сжал в ладони свой член, в пару движений приблизил себя к финалу, с облегченным вздохом падая рядом и утыкаясь лбом в подушку.
- Ты как? - сипло спросил Том, через пару минут.
- Не знаю, - честно признался Билл, анализировать что-либо, пусть это даже и состояние его собственного организма, не хотелось. Тело казалось легким, утомленным и никаких побочных эффектов, вроде, заметно не было.
- Как придумаешь, скажи, - неожиданно резко бросил Том, и замолчал. Повисшая тишина постепенно наполнялась свинцовой тяжестью. - У тебя сигареты есть? – наконец снова буркнул Том, прерывая ставшее почти невыносимым молчание.
- Нет, - очень ровно ответил Билл, обреченно зарывая глаза.
Вот и всё. Конец сказки.
- У меня, кажется, в куртке были, в гостиной бросил. Сейчас схожу и вернусь… не против, если здесь покурю? – Том встал, натянул джинсы на голое тело и вышел, не дожидаясь ответа.
- Нет, - в пустоту комнаты всё так же ровно выдохнул Билл.
За несколько минут, что Тома не было, он почти сошел с ума. Уговаривал себя держаться и не устраивать истерику, ни при каких обстоятельствах. Даже если Том обманет и сбежит по-тихому, не попрощавшись, несмотря на то, что футболка и кроссовки валяются рядом с кроватью. Не обманул. Вернулся, держа в одной руке уже зажженную сигарету, а в другой грязный пустой бокал, - Билл не знал чей, его или Адама, - видимо, приспособленный под пепельницу, сел на край кровати, и глубоко затянулся.
У Билла противно зачесались ладони, требуя прикосновения. Противиться он не стал, понимая, что бояться больше нечего, теперь надо только ждать. Они ведь оба для себя уже всё решили, просто прояснить некоторые моменты осталось. Билл пододвинулся, прижался щекой к плечу сидящего к нему спиной Тома и сложил всё сильнее зудящие ладошки на его голом животе. Том даже не дернулся, делая новую затяжку. Белое облачко поднялось над его плечом, тут же тая быстро и неотвратимо.
- Том… - тихо позвал Билл, не отрывая взгляда от почти невидимого уже, перистого сигаретного тумана.
- Мы обязательно должны об этом говорить? – в воздухе нервно закружилось еще одно облако, больше и ярче предыдущего.
- Я ничего не понимаю, - Билл неохотно разорвал контакт с широкой спиной, и отполз в сторону, приваливаясь к кроватному козырьку.
- А чего тут непонятного? – Том затушил окурок, приткнул бокал на пол, и сел в полоборота, честно, ничего не скрывая, лицом к лицу. – Я не гей, - Билл знал, но слышать это всё равно было невыносимо больно. – Когда четыре года назад узнал, что ты… ну, меня… бл*ть!
- Люблю, - подсказал Билл нужное слово.
- Да, - смутился Том. – Короче, взбесился, почти возненавидел. Утром в студию шел с твердым намерением избить, вправив мозги на место…
- И почему не избил? – со странным апатичным любопытством поинтересовался Билл.
- Ты себя со стороны не видел, - взгляд Тома стал тяжелым и задумчивым. – Будто уже ходячий труп, и бить тебя бессмысленно – не почувствуешь даже. Вот я и решил, пока не лезешь, держать себя в руках. А потом привык как-то. Ты стал как один из аспектов жизнедеятельности, даже не знаю с чем сравнить… - Билл понятливо кивнул. Сковавшая его апатия медленно таяла, прямо как облако из дыма, а на смену ей пришла реакция, защитная и злая. Почему он всегда должен чувствовать себя виноватым и почти неполноценным? Если подумать, что он сделал не так? Любил? – Бл*ть! На мое место встань?! – словно подслушав его мысли, возмутился Том. - Мне ведь всего семнадцать было, одни телки на уме, а тут ты, как тень неприкаянная, всегда за спиной: оглянись - и увидишь. Ты не представляешь, как ты меня бесил поначалу! Так хотелось какую-нибудь гадость сделать, чтобы и тебя довести до такого же состояния!
- А почему не довел? – настроение скакало, как припадочное, и про то, что злиться начинает, Билл уже не помнил.
- Пи*дец! – Том выглядел оскорбленным, как минимум. – А чем, по-твоему, я все эти годы занимался?!
«И чем?» - так и хотелось переспросить, да еще и ресницами похлопать для усиления эффекта. Билл задумался.
- А-а-а, девки эти твои, что ли? – наконец догадался он. – Так у меня еще лет в пятнадцать реакция на них атрофировалась, так, немного дергает, и всё. Сильно из-за них переживать – себе дороже. Они же у тебя, как океан: бесконечные и бескрайние…
- Да не так уж их и много было, - помолчав, неразборчиво проворчал Том, отводя взгляд в сторону.
- У тебя же чуть ли не каждый день новая телка появляется, и это ты называешь «немного»?! – неверяще уставился на него Билл. – Вечно хоть одна из твоих баб да крутится под ногами…
- И процентов пятьдесят из них, если не семьдесят, я специально для тебя таскаю. Обычно всё на показательных выступлениях и заканчивается. Я ее перед тобой демонстрирую, ты психуешь, потом мы с ней в обнимку выходим на улицу, я ловлю ей такси, а сам еду домой. Один, - проворчал Том, всё так же глядя куда-то в сторону.
- Зачем? – с трудом выдавил Билл. Том, наконец, посмотрел на него, вот только говорить больше ничего не стал, видимо исчерпав на сегодня свой лимит откровенности. – Том, - тихо позвал его Билл. Ему нужно было услышать, узнать прямо сейчас. – Я ведь после того, что сейчас было, не смогу делить тебя с ними, пусть и не столь многочисленными, как думал…
- Я не стану тебе ничего обещать. И в любви клясться не стану, - Том смотрел серьезно. У Билла даже сердце заболело от этой серьезности. Сейчас прогонит. И всё. Хоть ложись и умирай. – Единственное, что я точно знаю на данный момент - это то, что устал, и от баб этих, и от бесконечной игры с тобой в кошки-мышки, а еще… хоть раз увижу тебя рядом с каким-нибудь мужиком – убью. Если уж так хочешь быть моим, будь. Черт с тобой. Но только моим и ничьим больше. Без исключений. Понял?
Билл молча кивнул. Его даже затрясло от облегчения, и, кажется, немного поднялась температура. Что бы Том ни думал, но это и было обещание. Самое правильное, самое нужное на свете. Единственное нужное. А всё остальное не важно. Утрясется со временем.
6.
Том проснулся, моргнул пару раз, пытаясь сообразить, где находится, и, проведя ладонями по лицу, потер глаза, стряхивая с себя остатки утренней дремы. События прошедшего вечера вспомнились моментально. Чуть не выматерившись от души, он медленно повернул голову направо и внимательно посмотрел пару секунд. Зажмурился, выдохнув сквозь стиснутые зубы, сделал большой глоток воздуха, снова заполняя легкие до отказа, и опять открыл глаза.
Билл спал, лежа на животе, смешно приоткрыв рот и подсунув сбитую в комочек подушку под щеку. Волосы смялись, плотно прилегая к голове, словно искусственные, и только на макушке одна крайне самостоятельная прядь стояла торчком, гордо и независимо, будто отдельно от основной массы. На шее, не спрятанный полностью, торчал кусочек татуировки. Спина была узкой, длинной и гладкой, а прикрывавшая бедра простыня, будто специально привлекала внимание ко всему под ней скрытому.
Том еще раз вздохнул глубоко и как-то обреченно и уставился в потолок бессмысленным взглядом. Появилось почти нестерпимое желание встать и уйти, не разбудив, а потом притвориться, что ничего особенного не произошло. Он точно знал, что Билл это примет, не сказав ни слова. Не заведет разговор первым. Не станет скандалить и выяснять отношения. Вообще ничего предпринимать не станет. Будет смотреть издалека печальными, больными глазами, полными показной гордости и независимости. И всё.
Даже еще ничего не сделав, Том почувствовал, как его охватывают стыд и злость на самого себя только от подобных мыслей: такой поступок казался каким-то мелочным и пакостным до противного. Кроме того, если он и дальше будет как страус продолжать прятать голову в песок, у Билла и правда может кто-нибудь появиться. Внутри снова зашевелилась злость. Отдавать кому-то левому то, что, пусть и негласно, но все эти годы безраздельно принадлежало только ему, Том был не намерен.
Билл завозился, просыпаясь и привлекая к себе внимание. Том неожиданно этому обрадовался: выбор сделали за него. Сбежать-то уже не получится, значит, и волноваться не о чем. По-прежнему глядя в потолок, он решительно выдал:
- Привет, - может из-за одолевающих его неприятных мыслей, а может из-за сиплого со сна голоса, слово вышло странным и грубоватым. Том прокашлялся и повторил еще раз, стараясь, чтобы прозвучало более дружелюбно: - Привет.
- С добрым утром, - смущенно пискнул в ответ Билл и, судя по ощущениям, отодвинулся на самый край кровати.
Том искоса с любопытством, глянул на него и тихо рассмеялся, чувствуя, как неуверенность и связанное с этим напряжение потихоньку отступают. Билл смотрел большими вопрошающими глазами: смешной, полусонный и настороженный, и решение о том, что нужно делать, пришло само собой.
- У тебя ресницы странные, - весело, словно ничего серьезного не происходило, фыркнул Том, отвечая на вопросительный взгляд.
- В каком смысле?..
- Один глаз нормальный, а вот на втором они почти вдвое сложились, и он теперь каким-то лысым кажется.
- Это из-за туши, - незамедлительно покраснел Билл. – Я же не смыл вчера, вот они и загнулись, - он помолчал немного и добавил, явно не зная, как себя вести. – Я просто щекой сильно к подушке прижимаюсь, когда сплю… ну, они и загибаются.
- Ясно.
- Мне в душ нужно, и умыться, - Билл вскочил, захватывая простыню, заворачиваясь в нее почти с головой, оставляя совершенно голого Тома лежать на кровати в одиночестве, и рванул в сторону ванной.
Тому стало весело. Пришлось даже лицо ладонями закрыть, чтобы неожиданно вырвавшийся у него смех слышно не было. Дурдом какой-то… он ведь вполне серьезно сбежать собирался, планировал, последствия своих действий представлял, мучился угрызениями совести, а получилось, что удрали именно от него, быстро и без раздумий.
Повалявшись еще немного и, наконец, справившись с неуместным весельем, Том встал и пошел отлавливать своего новоприобретённого бой-френда. Раз уж принял решение, что заканчивать прямо сейчас, пока еще ничего и не началось толком, не намерен, надо попытаться привыкнуть к произошедшим в жизни изменениям.
В ванной негромко и как-то успокаивающе журчала вода. Билл уже успел забраться в душевую кабинку и теперь отмокал под горячими струями, отвернувшись к стене. Том тихо, стараясь не привлекать внимания, открыл дверку и начал разглядывать его, запоминая и узнавая с неожиданной для себя, новой стороны. Билл стоял, запрокинув голову и подставив лицо под воду, одной рукой упершись в стену, а второй потирая поясницу. Том нахмурился.
- Болит? - испуганно дернувшись, Билл резко оглянулся и, неловко поскользнувшись, начал падать. Том подхватил его, прижав к себе. – Осторожней! – и зашел полностью, так как до этого момента стоял очень странно: одной ногой переступив порог душевой, а другой всё еще оставаясь снаружи, из-за чего веселые, прозрачные водные капли летели во все стороны. – Ну, так как, сильно болит? – закрыв дверку и снова начиная чувствовать себя неуютно из-за почти интимной тесноты душевой кабинки, повторил он вопрос, намереваясь всё-таки получить на него ответ.
- Нет, - Биллу, судя по виду, комфортно и вольготно тоже не было. – Просто тянет… странно, но терпеть можно, - он покраснел, застеснявшись, опустил взгляд, стараясь не смотреть в глаза, покраснел еще сильнее, поморгал часто-часто, стряхивая воду со слипшихся стрелками ресниц и, обреченно вздохнув, уткнулся лбом Тому в плечо.
И Том, наконец, совершенно успокоился, привычно почувствовав себя хозяином положения. Оглядевшись по сторонам, он, чуть отстранившись, взял стоявшую на полочке бутылку с гелем для душа и мочалку. Деловито вспенил, распространяя вокруг фруктово-сладкий запах. Всунул мочалку Биллу в руки и, отвернувшись от него, попросил: