Маркелов двинулся по тротуару мимо щитов с объявлениями и газетами. Возле одного из них, широко открыв застекленные рамы, парень прикалывал кнопками листок — объявление о розыске преступника. Несколько любопытных, ожидавших автобуса, стояли рядом. Парень закрыл рамы и отошел. Виталий Трофимович приостановился возле щита. У него были причины интересоваться уголовными историями. Между желтых, выцветших на солнце и известных Маркелову плакатов только что приколотый листок выделялся своей белизной. С размытой фотографии смотрел на Маркелова худощавый парень с коротко остриженными волосами. Облик его был знаком. Пораженный Виталий Трофимович не сразу оторвался от лица преступника, чтобы прочитать имя, а когда увидел черные слова: «Разыскивается особо опасный преступник Деркачев Дмитрий Иванович», у него перехватило дыхание. Шея одеревенела. Виталию Трофимовичу показалось вдруг, что разыскивается он, Маркелов, и об этом уже догадались все: вывернут ему сейчас руки за спину и поведут в милицию. Неодолимо захотелось отойти потихоньку, на цыпочках, от щита и бежать, пока не скроешься. Маркелов сглотнул несколько раз, освобождаясь от внезапно подступившей тошноты, и стал читать дальше, надеясь узнать, что Деркачев совершил на этот раз. Но об этом не говорилось. Маркелов с Деркачевым неотрывно смотрели друг на друга. И был Деркачев точно таким, каким его запомнил Виталий Трофимович.
«Придет! Точно придет! — с тоской подумал Виталий Трофимович, отходя от щита. — За деньгами ладно бы, отдам хоть все... Как бы отсиживаться не пришел!» Вдруг вспомнилась ему Лида, жена, вспомнилось, как утром за завтраком отчего-то грустно стало, когда он увидел дочурку Леночку, заспанную, в длинной ночной сорочке, — она босиком шлепала по паркету, направляясь в туалет, и остановилась перед дверью, глядя на него прищуренными спросонья глазами. Грустно стало, словно в командировку собирался. Никогда с ним такого не было. Нехорошо это! «Не предчувствие ли встречи с Деркачевым? — думал Маркелов. — Придет! Нужно приготовить деньги!..»
Познакомились Деркачев с Маркеловым пять лет назад в милиции. Оба попали в изолятор в первый раз. Обстановка там была им одинаково непривычна. Оба сторонились шумных, старающихся казаться бывалыми временных соседей. Чтобы не быть в одиночестве, потянулись друг к другу... Прораб Маркелов попался на краже линолеума, а Деркачева обвиняли в ограблении колхозной кассы. Когда стало ясно, что Деркачеву не выпутаться, а Маркелова управление возьмет на поруки, Деркачев рассказал новому приятелю, где спрятал довольно большую часть денег из колхозной кассы. Рассказал потому, что опасался, что до его выхода из колонии денег в тайнике не окажется. Ненадежное было место. Прятал впопыхах. Маркелов мог пользоваться теми деньгами, но вернуть должен был половину по первому требованию Деркачева.
Виталию Трофимовичу деньги тогда были нужны.
Маркелов весь день на работе нервничал, не покидало ощущение, что за ним наблюдают, постоянно хотелось оглянуться. И он не выдерживал, оглядывался. На другой день, в четверг, тревога притупилась, стала отпускать, а в пятницу утром начальник потребовал, чтобы он обеспечил работу в выходной день, в субботу, иначе отделку дома в срок не закончить. Виталий Трофимович, бегая по этажам, забыл о Деркачеве.
2
Начальник уголовного розыска Батурин вызвал к себе оперуполномоченного Морозова. Когда тот вошел в кабинет начальника, там сидел паренек: аккуратненький пиджачок, галстучек.
— Познакомься, Валерий Григорьевич! — сказал Батурин Морозову, и паренек быстро поднялся. — Петр Егорович Сучков, оперуполномоченный, пока по документам, а настоящего оперуполномоченного из него должен сделать ты!
— Сделаем! — усмехнулся Морозов, пожимая руку Сучкову.
Лицо парня ему понравилось.
— Это одно! — продолжал Батурин и указал рукой на стул: — Садись... Не успели мы объявление о розыске Деркачева вывесить, как вот, первый сигнал! — Батурин поднял над столом листок из школьной тетради и заглянул в конец письма. — Гражданка Стыркина пишет, что видела Деркачева возле кинотеатра «Зенит» с женщиной в розовом сарафане. Мужчина среднего роста, кареглазый, нос прямой, лоб высокий, коротко остриженный, худощавый... с усами... Приметы совпадают, а усы отрастить недолго... Как видите, Валерий Григорьевич, Деркачев объявился у нас... к сожалению, конечно... Раньше занимался им ты, займись снова...
Петя Сучков слушал Батурина внимательно, чуть нахмурив брови, старался не пропустить ни слова. Начальник уголовного розыска был похож на учителя истории, перед которым Петя сильно робел в школьные годы и всегда смущался, когда учитель обращался к нему, хотя говорил он ровным, даже ласковым голосом. Батурин говорил точно так же, неторопливо и обстоятельно, словно объяснял новую тему урока.
— Сомневаюсь я, чтобы такой неглупый человек, как Деркачев, полез в город, где можно знакомых встретить и погореть, — заговорил Морозов, подставляя руку под прохладную струю воздуха от вентилятора, который, тихонько урча, поворачивал свою белую голову то к Батурину, то к нему. — По таким приметам и меня за Деркачева принять можно: нос прямой, глаза карие, лоб высокий...
— Верно!.. Но давай размышлять! Поставим себя на место Деркачева... Допустим, мы с тобой взяли кассу. Я ушел с деньгами, а ты попался и рассказал все обо мне. Объявлен розыск. Что мне делать? Что бы ты стал делать на месте Деркачева, Петр Егорович? — обратился Батурин к Сучкову.
Петя не ожидал вопроса, смутился, но быстро нашелся:
— Пришел бы с повинной!
Батурин и Морозов засмеялись.
— Приходят, приходят после объявления всесоюзного розыска, но на это надеяться не надо...
— У меня было бы два варианта, — серьезно сказал Петя. — Первый — перейти на нелегальное положение и второй — купить документы на другое имя!
— Верно! И что бы ты выбрал из двух версий, Валерий Григорьевич? — взглянул Батурин на Морозова. — Характер Деркачева тебе известен!
— Второй, конечно!.. У него ведь были документы на другое имя, почему же и снова там не достать?
— Там уж нельзя! Доставал Деркачеву его сообщник...
— Но я могу купить в другом городе, зачем мне соваться в тот, где я учился?
— Где? Ты когда-нибудь читал объявление: продаются, мол, документы, — пошутил Батурин. — Деркачев с преступным миром связан не был. Это тобой установлено! Конечно, он мог узнать адреса, когда отбывал срок. Познакомился он с сообщником там... Мог!.. — Батурин вспомнил о Штрохине, заводском художнике, который был судим несколько лет назад за изготовление фальшивых документов, и спросил: — В каком Деркачев институте учился?
— В художественно-промышленном...
— А Штрохин?
— Там же!
— Проверьте, не однокурсниками ли они были?
— Нет, нет! Деркачева перед судом с третьего курса отчислили, а Штрохин в то время уже срок отсидел. Диплом у него был!
— Но исключать возможность, что они были знакомы, мы не можем! А если были знакомы, почему бы Деркачеву не рискнуть, не приехать к нему?
— Он ведь мог еще и до объявления розыска купить у Штрохина документы и умотать отсюда!
— Мог, мог, конечно! Но мог и подождать: объявят или не объявят розыск. Он ведь не знал: остался жив сообщник или умер? Выдал он его или нет? Версий много! И вот перед нами сигнал, — указал Батурин на письмо в руках Морозова. — А как Штрохин поживает?
— Ничего подозрительного... Говорит, что с прошлым распрощался...
— А где деньги взял на машину? Проверили?
— Мать у него в деревне умерла... На сберкнижке у нее мелочь была, но он утверждает, что мать сберкассе не доверяла. Дома держала деньги. Проверить нельзя! Да и заказ он солидный для завода перед праздником делал...
— Хорошо! Установите наблюдение за квартирой и дачей Штрохина. Там мы можем Деркачева встретить... Действуйте!
— Вы с Деркачевым знакомы? — спросил Петя, когда Морозов привел его в свой кабинет.
— Знаком! Дружок мой закадычный! — усмехнулся Валерий Григорьевич, располагаясь за столом и доставая папку из ящика. — Лет пять назад он в колхозе сейф вскрыл. Меня к тому делу подключали... Повозиться пришлось... А теперь опыта набрался, легко не дастся!.. Если он вообще в нашем городе. К кому он сюда мог приехать? Действовал раньше в одиночку. Бывшие знакомые его порядочные люди. Вряд ли кто осмелится скрывать его у себя. А вообще-то черт его знает, человек он темный! В хорошем институте учился, мог бы художником стать. Все данные были! Я интересовался. Преподаватели в один голос утверждали — талантливый парень! А он стал таскаться по колхозам, халтуру искать и доискался до сейфа. И все, что взял, за две недели спустил!
Морозов, рассказывая, пробил две дырки в письме Стыркиной и вложил его в папку-скоросшиватель вместе с объявлением о розыске Деркачева.
— А теперь что он сделал?
— В Сибири зарплату большого завода взял! Хорошо, что на этот раз был не один! А то б нам его не искать... — Валерий Григорьевич достал из ящика стола фотокарточку и обратился к Сучкову: — Слушай, Петр... — Он запнулся. Называть по отчеству розовощекого, как девочка, паренька показалось ему смешным. — Слушай, Петр, отнеси-ка фото Деркачева в лабораторию. Пусть срочно размножат... Вечером мы ее по ресторанам и танцплощадкам развезем... В таксопарк тоже нужно занести... Человек он общительный, любит погулять, повеселиться! Если он в городе, то долго в норе не просидит... Официанты и таксисты не раз помогали нам в таком деле...
3
На втором этаже Маркелов встретился с маляром. Девушка несла в ведре зеленую краску для панелей.
— Люба, ты точно выходишь завтра? — по инерции спросил Виталий Трофимович.
— Я — Люда, — поправила его девушка. — Я же обещала, значит, выйду!
— Да-да, Люда, извини, я уж совсем закружился.
Девушка повернулась и вошла в открытую дверь двухкомнатной квартиры, но вдруг остановилась и сказала:
— На улице вас парень какой-то ищет... Вот он, смотрите! — указала она в окно лестничной клетки.
Виталий Трофимович нахмурился, нагнулся, чтобы посмотреть в низко, над самым полом, расположенное окно, кто его ищет. О Деркачеве он забыл и решил, что снова пришел Витька Заварзин, бывший приятель по строительному техникуму. Витька жил в зятьях. С женой не ладил. Сегодня она в очередной раз выставила его за дверь. Заварзин приходил утром к Маркелову, просился пожить недельку. Он знал, что у Виталия Трофимовича трехкомнатная квартира. Место есть. Но Маркелов не пустил, сказал, что у него живет теща. Теща у него не жила, а отказал он потому, что Заварзин был бабником. Поэтому и с женой не ладил. Маркелов боялся, как бы Витька не стал приударять за его женой. Виталий Трофимович с раздражением думал, как ему отвязаться от Витьки. Но от прорабской к подъезду уверенным шагом шел парень в розовой сорочке и джинсах, совсем не похожий на Заварзина. В руках «дипломат». Что-то знакомое было в облике парня. И чем ближе он подходил к подъезду, тем тревожнее становилось Маркелову. Когда парень быстро метнул взгляд влево-вправо, Маркелов вспомнил — Деркачев! — и отпрянул от окна. На мгновение перехватило дух. Виталий Трофимович, осторожно ступая по лестнице, поднялся на один пролет, потом кинулся вверх, стараясь как можно бесшумней опускать ноги на ступени. Так бежал он этажей пять, пока не задохнулся. Остановился и, переводя дыхание, стал прислушиваться. Сердце разрывалось у самого горла.
— Девочка, ты Маркелова не встречала? — услышал он через минуту.
— Сейчас только наверх побежал!
Виталий Трофимович сразу сник, оперся на забрызганные шпаклевкой перила, потом неожиданно спокойно и деловито отправился вниз. Встретив звеньевого плотников, остановил его и громко сказал:
— Саша, у вас клеймера не прибиты на чердачной двери. Срочно надо сделать! Не забудь!
Показался Деркачев. Он неспешно поднимался по ступеням. Увидев Маркелова, улыбнулся и пошел навстречу. А Виталий Трофимович разговаривал с плотником, не обращая внимания на Деркачева, каждый приближающийся шаг которого давил и давил на него. Но ничем не выдал своего состояния Маркелов.
— За клеймерами надо вниз бежать, в будку. Может, завтра, с утра? Зачем сейчас время тратить? — возражал плотник.
— Нет!.. Выход на чердак и на крышу сегодня ночью должен быть на замке!
Деркачев остановился в двух шагах от них и, когда плотник недовольно взял ящик и двинулся вниз, обратился к прорабу:
— Извините, вы Маркелов?
— Он самый! — повернулся Виталий Трофимович к нему и стал разглядывать Деркачева. — Где-то встречались, а где не припомню, — улыбнулся он. — Вы не из газеты?
— Почти угадал! — усмехнулся Деркачев.
— Дима! — воскликнул Маркелов и радостно шагнул к нему, протягивая сразу обе руки.
— Дима, Дима! — ворчливо заговорил Деркачев и кинул взгляд на плотника, который, спускаясь, оглядывался на них.
Они вошли в комнату.
— Значит, не забыл? А я боялся, что напоминать придется, — сказал Деркачев.
— Долг свой я хорошо помню... Вернуть готов хоть завтра!
— Давай лучше о нем не вспоминать. Я не за этим... Нора мне нужна недельки на две. Отсидеться! И будем квиты!
Виталий Трофимович, не глядя на Деркачева, шарил дрожащими руками по карманам в поисках носового платка. Потом стал торопливо и нервно вытирать вспотевшую шею и лоб:
— Понимаешь, я бы с удовольствием... Тем более, помня... Ну, сам понимаешь... Я сейчас ничего не имею с тем, прошлым... Дурость то была... Понимаешь, семья у меня... Жена, дочка... Кабы я один, то с удовольствием... Прости, друг, не могу... А деньги я верну! Все!.. И теща у меня сейчас... Не надо лучше, а?
Деркачев насмешливо следил за Маркеловым.
— Читал уже?
Виталий Трофимович ничего не ответил, только вздохнул.
— Взгляни-ка, похож я на того, кого ищут?
Маркелов глянул на Деркачева и тут же отвел взгляд, ничего не ответив. Общего было мало, можно сказать, ничего не было. На фотографии был коротко остриженный парень с пустыми глазами и с неестественно откинутой назад головой, а перед Виталием Трофимовичем стоял молодой человек с модной аккуратной прической, с живыми глазами, в глубине которых теплился оттенок грусти.
— Ну, похож или нет?
— Нет, — качнул головой Маркелов.
— А на преступника похож?
Маркелов снова отрицательно мотнул головой.
— Теща у тебя не живет! В трехкомнатной квартире найдется для меня уголок на две недели. Жене скажешь, что я приехал из другого города. Ясно? Выходить из квартиры буду нечасто. За один день плачу стольник. Где бы ты еще такого квартиранта нашел, а?
— Понимаешь, я не этого боюсь.
— Ну, что еще? — недовольно спросила Деркачев.
— Семья у меня... жена, дочка...
— Знаю! Ну и что? — перебил Деркачев. — Боишься, что ли, как бы я к жене не подвалил? Спи спокойно!..
4
Домой с работы они ехали в автобусе. На душе у Маркелова было тягостно. Налаженная жизнь, счастье семьи его висят на волоске. Любой неосторожный шаг квартиранта мгновенно разрушит все. А как неосмотрительно ведет себя Деркачев! Вместо того чтобы не привлекать внимания людей, влез в разговор с девчатами-малярами, которые были в автобусе, и рассыпается перед ними. На черта они ему сдались? А тем только дай похохотать. Виталий Трофимович стал прислушиваться к разговору. Деркачев зубоскалил, но получалось складно, смешно, так, что даже Маркелов заулыбался и посмотрел на него впервые со стороны. «Он парень приятный, — подумал Виталий Трофимович с каким-то облегчением. — Перебьемся как-нибудь две недели... Дома только не усидит он, наверно. Человек общительный! Сколько он за день обещал — стольник? Сотню в день, это полторы тысячи почти за две недели. Видно, опять кассу грабанул?»
Выйдя из автобуса, Деркачев весело помахал девчатам рукой, потом увидел гастроном рядом с остановкой и потащил туда Маркелова. Купил коробку конфет, шоколадку и бутылку шампанского. Деркачев был в хорошем расположении духа. Теперь, думал он, есть где переждать, пока не найдет новые документы. А потом можно будет вычеркнуть Деркачева Дмитрия Ивановича из списков и начать новую жизнь.
Не успела открыться дверь в квартиру Маркелова, как раздался звонкий, чуть картавый детский голосок:
— Папа пришел!
Виталий Трофимович ежедневно слышал этот радостный возглас дочери. Но сегодня он воспринял его с грустью, словно перед разлукой. Он подумал, что Лида поймет по его виду, что у него что-то неладно, и подтянулся, приободрился. Он пропустил вперед Деркачева. Девочка выбежала в прихожую, но, увидев незнакомого человека, остановилась.