- Ну, что? Давайте оформлять машину, - вынул он новый комплект документов. - А машину-то почему? - удивилась задержанная. - Давайте проедем, освидетельствуем, а после вы извинитесь. Капитан косо ухмыльнулся: - Да ты что? А задерживаем машину мы за отсутствие документов на право управления... - Так вот доверенность? - от изумления Оля даже не возмутилась. - Какая, где? - Палковладелец чиркнул колесиком зажигалки и поднес краешек листка к пламени. - Вот и все, - он выбросил небольшой факел в окно. - Нету доверенности. Заполняй, Вася. Оля глубоко вдохнула и задержала дыхание: "Им нужен скандал..." - Ладно, оформляйте. Но вы за это ответите, - изобразила она возмущение. - Ответим, ответим, - капитан поднял глаза, глядя в темное стекло. - Будьте любезны, предъявите машину к осмотру и передайте ключи. - Да делайте, что хотите... - она выбралась из тесного нутра ВАЗовской "консервы". - Идем, защитнички, - выдохнула с презрением. Уселась в кресло родной ласточки и неприметным движением щелкнула кнопкой, утопленной под сидение. Хитрая блокировка отрубила все электрохозяйство. Степанович, доработав малютку, хитро улыбнулся: - Чем проще, тем лучше. Все эти Мульт локи, оно, конечно, хорошо, но так вернее будет. Дождалась, когда первый капитан усядется на водительское кресло, и протянула связку с брелком: - Вези, извозчик... - Мент хмуро зыркнул на пассажирку и повернул ключ. Ничего. Попробовал еще раз... - Ну? - подошел водитель. - Не заводится... - пробурчал рулевой. Оля невесело усмехнулась: - Все собиралась аккумулятор поменять... Сел, наверное. Гаишник прислушался к работе стартера: - Да нет, тут в другом... - он потянулся к висящей на груди рации. - Пятерка. Семьдесят пять двадцать шесть вызывает. Степа. Подошли эвакуатор, на угол Пушкина и ... Да, туда... Забрать надо... Он уже собрался вернуть коробочку передатчика на лацкан камуфляжной куртки. И тут, перекрывая шумы, в рации прозвучал голос, усиленный мощным передатчиком: - Дежурный по городу, всем постам. Кто слышит, ответьте... Капитан с неохотой поднес рацию к губам: - Семь пять два шесть, слышим вас. Капитан Троицкий... Голос распорядился: - Сигнал по учетному... Выезд из города, двадцать шестой километр. Лобовое. Грузовик вылетел на встречку и снес шестую "Ауди"... Гос номер... Пострадал водитель иномарки... Оля с недоумением уставилась на черную коробку. Капитан, пытаясь увильнуть от нудного задания, бубнил в трубку про пьяную автомобилистку. "Номер... - вдруг поняла Оля. - Это же номер машины деда..." Короткий удар локтем в голову сидящего рядом с ней милиционера и рывок из полуоткрытой двери почти слились в одно движение. Капитан медленно перевел взгляд на мелькнувшую фигуру и схватился за горло. Дыхание перехватило, он выкатил глаза и, перхая, обессилено опустился на мерзлый наст. Тоненький, но невероятно жесткий палец ткнул в пульсирующую на виске коррупционера жилку. Вытряхнув из-за руля снулого водителя, щелкнула кнопкой, снимая блокировку, и выжала педаль газа. Двигатель взревел... Не думая о последствиях, вырулила на дорогу, оставив постовых возле "девятки". Впрочем, их судьба беспокоила ее сейчас меньше всего... "Дед, как же так? Не может быть..." - заклинала она, выжимая из мощного двигателя все, что можно. Машину заносило на поворотах, норовило снести в кювет, но она только подправляла руль и добавляла газу. Передний привод и хорошая резина выручили. Место аварии увидела внезапно, вылетев на невысокий взгорок. В свете фар возникли сцепившиеся в страшном объятии машины. Громадный "КАМаз" и кажущаяся рядом с ним букашкой "Ауди". Капот легковушки почти полностью ушел под усиленный бампер большегруза. С юзом остановила машину и бросилась к парящей разбитым радиатором легковушке. На бегу глянула в распахнутую кабину "КамАЗа": "Никого". Степанович сидел в смятой кабине. Сплющенный мешок "аирбэга" проткнут обломком стойки. - Дед... - Оля попыталась освободить тело, но, поняв бессмысленность, прижала руку к седому виску. Почти неслышное рваное биение... Она оглянулась и в отчаянии крикнула: - Дед, не умирай... Я здесь... И странное дело. Мертвенно бледное лицо старика чуть повернулось в ее сторону. - Над козырьком тюбик... - прошептал еле слышный голос. - Вколоть... Оля выскребла из кармашка пластиковую ампулу. Открутила крышку и с силой ткнула в плечо пострадавшего. Выдавила все до упора. - Степанович... Как же так? - бессмысленный вопрос, перемешанный со слезами, вырвался против воли. Глаза старика медленно открылись. - Оля... - выдохнул он. - Не перебивай, у меня всего пара минут, - он рвано, с хрипом, вздохнул. - Мне хана... Видно, ты что-то узнала... Оля. Помолчи, - сглотнул дед. - В кармане карточка. Там слева тайник. Код - номер части в твоем удостоверении. Откроешь. Там все... Прочитаешь... - дед захлебнулся и попытался проглотить кровавый комок. Тело вздрогнуло и замерло. Глаза закрылись. - Дед, дед, - пытаясь услышать пульс, вновь коснулась шеи и почувствовала, что жизнь ушла. Не объяснить, но четко поняла... Кончено. Замерла. Провела рукавом по лицу, стирая слезы. "Они все просчитали. Зная, как он меня бережет, заставили броситься на выручку. И место выбрали, - оглянулась, прикидывая. - Он и не мог уйти. "Камаз" выскочил из-за горки внезапно, а шел с выключенными фарами. Видимо, его кто-то вел. Сволочи... - Оля коротко выдохнула. - Что ж. Остается одно..." Провела по прохладной, слегка колючей щеке старика: - Спасибо... И прости... Развернулась, но, вспомнив, вернулась к машине и вынула из кармана бумажник: "Карточка. Есть". Ее машина уже тронулась с места, когда вдалеке послышался вой сирен. - Скорая или "менты"?... - мелькнула ленивая мысль... - Да какая разница?.. Переключила передачу и со слабым удивлением заметила лежащую на полочке папку: "Надо же, и их бумаги и мои документы тут. Да, впрочем, этим они без нужды. В лучшем случае, когда их откачают, будут тихими идиотами". К заимке подъехала тихо, накатом, погасив габариты еще на подходе. Оставив машину в сторонке, выбралась из салона и, беззвучно придавив дверцу, скользнула к замершему в темноте строению. Возле ворот огляделась, тихонько нажала потайную кнопку, потянула на себя холодную от мороза створку, а после в два прыжка преодолела открытое пространство. Однако ее никто не встречал. Не грохнул коротким стрекотом штурмовой автомат, не вспыхнул яркий свет прожектора. Тишина и покой. Только тихое повизгивание запертого в конуре Миньки. Оля распахнула створку: - Минька, чужой, ищи, - скомандовала она вылетевшему навстречу псу. Но верный приятель поднял голову и принюхался. Он вдруг глянул на нее печальными, почти по-человечески грустными глазами и коротко тявкнул. Словно прислушался к чему-то, и вдруг завыл, уже в полный голос. Оля зажала уши и, шатаясь, двинулась в дом. Плотно затворенная дверь не смогла заглушить раздирающий душу вой. - Эх, дед, дед. Как же теперь без тебя? - она опустилась на пол, ткнулась лицом в ладони и заплакала.
Глава 14
Успокоилась, как ни странно, достаточно быстро. Поднялась, вытерла мокрое лицо и двинулась по коридору. Не будь в ее жизни раскаленного стержня, пронзающего мозг, не доведись испытать горечи осознания тупика, возможно, и не сумела бы взять себя в руки столь быстро и решительно. Тем не менее, слезы прекратили капать из глаз, а голова работала четко и рационально. "Первое: Почему старик приказал забрать карточку и сказал про код? Похоже, с этого и нужно начать. Все остальное после. Раз организаторы покушения еще не успели забраться в дом, следовательно, шансы есть", - остановилась у дверей в тир, замаскированных под панели. "Сказал, слева..." - провела зажатой в руке карточкой. Щелчок, и дубовый щит плавно отъехал в сторону. Открылась матовая, даже на вид непробиваемая, дверь. На лицевой панели мигнул огонек светодиода и мелодичный женский голос произнес: - Пускатель активирован. До взрыва осталось тридцать секунд... Приложите большой палец к пластине, находящейся на правой стороне двери. Оля, вздрогнула и закрутила головой, пытаясь определить, откуда раздались слова. - Двадцать девять секунд, - произнес бесстрастный голос, почти без паузы.- Двадцать восемь секунд. Разглядев едва заметное пятно, вдавила палец в прохладный металл. Коротко пискнуло, и тот же голос сообщил: - Допуск подтвержден. Таймер отключен. Щелкнул тяжелый замок, и дверь мягко приоткрылась. Шагнула за порог и зажмурилась. Свет включился автоматически. Дверь за спиной вернулась на свое место. Небольшое помещение, почти без мебели. Громадная панель во всю стену, разделенная на десятки квадратов, отобразила вид поместья со всех возможных ракурсов. Ворота, кусок дороги, площадка для парковки. Казалось, нет ни одного места, укрытого от камер. Оля взглянула на стол. Ничего особого. Пластиковые файлы, сложенные в стопку, маленькая дверца сейфа, вмурованного в стену. Наконец, глаза наткнулись на открытый ноутбук. Нажала на клавишу, отключая ждущий режим. Порылась в кармане, отыскивая корочку удостоверения. Номер набрала с первой попытки. И едва нажала клавишу, как на экране возникло изображение. Михаил Степанович, видимо, записывал сообщение на том же месте, где стояла сейчас она. - Здравствуй, Оля, - улыбнулся дед. - Если ты сейчас меня слушаешь, значит, все пошло не так. Выходит, они меня подловили... Это, конечно, грустно... Однако, я знал, на что иду. Итак, - дед снял очки и задумался. - Не могу сказать, сколько времени у тебя в запасе, но... Будем исходить из худшего. Выходит, они сумели меня расшифровать... Что ж. Теперь ты вольна выйти из игры. Паспорт на новое имя и документы на недвижимость в портфеле. Он в сейфе. Код - дата твоего рождения и день, когда мы встретились. Там же документы на квартиру. Я купил ее через посредника. Она чистая. В сейфе лежит компромат на всех, завязанных в этом деле. Сейчас даже не важно, что и как они собирались провернуть. Главное, чтобы эти бумаги ушли в указанный адрес. Да, когда будешь уходить, пожалуйста, обязательно нажми кнопку на дистанционном пульте. Он немного похож на пульт от телевизора. Лежит возле портфеля. Только сделай это, лишь когда выедешь на трассу. В крайнем случае, отъехав пару километров. И еще... Забери, пожалуйста, Миньку. Потом позвони по номеру... Там человек, он не в курсе, но пса возьмет, и присмотрит. Я ему заплатил... Вот, вроде, и все. -Дед вдруг улыбнулся. - Впервые составляю завещание... Может, чего забыл? Дед помолчал и закончил: - Спасибо тебе, родная... Ну, все. Прощай, - экран погас, снова включился, и на синем фоне поползли строчки служебной информации. Сред мешанины символов Оля уловила только слово "format". Как и предупредил старик, в сейфе оказался плотно набитый кожаный кейс. Вынула портфель, заглянула в поисках пульта. Маленькая коробочка, накрытая прозрачной откидывающейся крышкой, под которой виднелась всего одна кнопка. Оля уже догадалась о ее назначении. "Дед все предусмотрел и знал, что делает. Хотя бы из благодарности, нужно выполнить"... - она сжала ручку портфеля и двинулась к выходу. И тут картинка на одном из квадратов ожила. Вгляделась и поняла. Поворот с трассы. Шесть километров от заимки. В слабом свете наступающего рассвета показалась пассажирская газель. Сопровождаемая лаково блестящим авто представительского класса, она сворачивала на узенький проселок. И, словно по заказу, возникло движение на соседнем секторе. Оля не смогла узнать место. Где-то среди леса, петляя мимо синеющих в утренней дымке сосен, прямо по целине, слегка подтаявшему, но еще глубокому снегу, ползло несколько снегоходов. Мелькнули пятнистые каски экипированных, словно "коммандос", бойцов. Лица, полускрытые сероватыми масками, короткие автоматы. Увиденного хватило. "Обложили, - понимание не испугало, а только подхлестнуло. - Будь, что будет. Выходит, это была лишь отсрочка. Два месяца сказки перед концом. Нет. Дед просил исполнить..." - она решительно захлопнула двери, и направилась к выходу. Вспомнила и стремглав метнулась в спальню. Пистолет едва уместился в туго набитый кейс. Отыскала большой плотный пакет от каких-то фирменных шмоток и уложила портфель туда. "Вроде все, - оглянулась с легким сожалением. - Прощай... дом, до свидания Михаил Степанович". Минька уже не выл. Он стоял посреди двора и, вздыбив шерсть, глухо рычал, глядя на дорогу. - Ко мне, - скомандовала Оля и шагнула к воротам. Пес помедлил, но двинулся следом. Беспрекословно забрался на заднее сидение и шумно выдохнул, нюхая воздух. - Сидеть, Миня. Сидеть, - попросила она, усаживаясь за руль. Мотор тихо заурчал, машина неторопливо развернулась и двинулась навстречу кавалькаде, едущей из города. Проехав с километр, Оля остановила машину. "Здесь", - она вспомнила, что на прошлой неделе, гуляя с собакой в лесу, отыскала небольшую пещерку, от вывернутого по осени громадного кедра. Место было полностью укрыто от посторонних глаз, и в тоже время подойти к нему можно было почти посуху, не оставляя следов. Собрав из бардачка все заполненные гаишниками бумаги, вынула удостоверение личности и сунула стопку в пакет. "Если будут обыскивать, лишние вопросы ни к чему", - решила она. Снег на взгорке растопило мартовским солнцем. Протиснулась в узкий ход и, запихав сверток в проем, присыпала мерзлыми комьями, сухой листвой и хвоей. "Не видно?" - она повернулась к сопящему за спиной псу. - Сидеть. Ждать, - строго приказала девчонка. Положила руку на лобастую голову: - Ждать здесь. Я вернусь. Пес опустился на землю и глянул на новую хозяйку. Оля выбралась из ямы и внимательно всмотрелась в следы. За волкодава она не особо беспокоилась. С его шкурой и клыками не пропадет. Лишь бы не ослушался. Почти бегом выскочила на дорогу и, уже не заботясь об осторожности и амортизаторах, двинула машину навстречу неизвестности. Пара километров тряски, и вдруг из-за поворота, в лоб ее малютке, вылетел головной микроавтобус. Машину повело юзом. Но опытный водитель удержал тяжелое авто на раскатанной колее. "Газель" замерла, и тут же из салона посыпались облаченные в камуфляж фигуры. Люди в масках сноровисто окружили машинку и наставили оружие на водительницу. Один из маскарадных персонажей рванул дверцу и легко, словно куклу, выдернул Олю из салона, норовя уложить лицом в снег. - Отставить, - строгий окрик, прозвучавший из вальяжного лимузина, остановил движение гоблина. Держа хрупкую фигурку почти на весу, боец вопросительно глянул на старшего. - Серегин, задержанную ко мне, остальным продолжать движение. Вперед. Словно шарики стекающей в каплю ртути, "коммандос" запрыгнули в автобус. Машина фыркнула и, осторожно объехав маленький автомобиль, исчезла за поворотом. - Здравствуйте, - вежливо склонил голову мужчина в сером пальто. Короткий ежик седоватых волос и правильные черты лица делали его похожим на смутно знакомого киногероя, игравшего проницательных и честных следователей в одном из многочисленных ментовских сериалов. - Если не ошибаюсь, мы с вами встречались. На приеме. Вынужден сообщить вам трагическую новость, - построжел лицом штатский. - Ваш дед, Степанов Михаил Степанович, погиб. Попал в аварию. К сожалению, "скорая" опоздала. Оля, которую пятнистый гоблин уже не держал, а только слегка придерживал за рукав, кивнула головой: - Я уже знаю. Мне сообщили... - играть горестный вздох не пришлось. Она лишь постаралась удержать готовые вновь политься слезы. - Примите мои соболезнования, - пробормотал милицейский чин. - Еще раз простите, но у меня к вам несколько вопросов, не связанных с гибелью вашего деда. Вы в состоянии ответить? - Да? - Оля глянула на собеседника в упор. - Что да? - не понял тот. - Вопросы, действительно, касаются событий, не связанных с происшествием? Седой не выдержал, едва заметно вильнул взглядом. - Оля повторила: - Да, я в состоянии говорить с вами. - Хорошо, - констатировал собеседник. - Меня зовут Анатолий Григорьевич Смоляков. Подполковник Смоляков, - посчитав, что издевка в словах девчушки ему померещилась, служивый продолжил: - Нам придется ненадолго проехать в управление. Буквально на полчаса. Оля нахмурилась: - Это так срочно? Я должна... - Это срочно, - добавил в голос жести подполковник. - Я понимаю ваше горе, это не на долго. - Что-ж, поехали. - Оля мотивированно сунула руку в кармашек куртки за ключами. - Простите, лучше будет, если машину поведет наш сотрудник, - отозвался штатский. - Серегин. Выполняйте. Камуфляжник протянул ладонь: - Позвольте ключи... - в голосе гоблина не прозвучало никаких эмоций. - Я что, арестована? - повернула голову Оля. - Что вы?.. - подполковник ничуть не смутился. - Но ваше состояние не позволяет вам вести машину. - Ах вы обо мне заботитесь. Понятно. Тогда держите, - Оля нажала нащупанную в кармане кнопку дистанционки. Земля подпрыгнула. И лишь через секунду прозвучал грохот. Над верхушками корабельных сосен взвился столб огня и дыма. Оба, и командир, и подчиненный, непроизвольно вздрогнули и повернулись в сторону, куда уехала "Газель". Девушка неторопливо вынула руку с зажатым в кулаке пультом и тихонько уронила игрушку в снег под ноги. Переступила, глубоко вдавив коробочку в снег. - Что это? - ожил Смоляков. Уставился на девчонку. Оля с трудом оторвала взгляд от огненного столба: - Не знаю... Подполковник рванулся к машине и схватил рацию. Послышалась ответная скороговорка, искаженная динамиком. Разобрать было трудно, но до слуха донеслась парочка весьма образных сравнений и пожеланий. А после, констатация того, что все накрылось медным тазом. - Напрочь, - добавил неизвестный докладчик. - В "ноль". Воронка - метров сорок в диаметре. - Что это было? - тон выбравшегося из лимузина офицера разительно изменился.- Отвечай? - Да я откуда знаю? Это что, мой дом? - с волнением произнесла Оля. - Дом, и сад, и огород. Мать... перемать, - пробормотал Смоляков, пытаясь успокоиться. - В машину ее, - уже без всяких реверансов приказал он стоящему позади Серегину. Легкий толчок затянутой в беспалую перчатку ладони, и девчонка упала в раскрытый проем. Подполковник, не церемонясь, сдвинул ее внутрь и уселся рядом. - В управу. Машина тронулась. За все время поездки сосед не произнес ни слова. Он лишь сопел и косился в окно. Видно было, что его несколько огорошило произошедшее и теперь исполнитель явно переживает неудачу своих подчиненных. Проскочив через пустынный по случаю раннего субботнего утра город, машина въехала в ворота. Двор управления внутренних дел разительно отличался от свеже-отремонтированного фасада. Грязные стены. Решетки на окнах. Разобранный "уазик" возле высокого забора. "Да, это не Монте-Карло", - обвела взглядом Оля убогий пейзаж. - Вперед идите, - поторопил сопровождающий. - А моя машина? - задержанная оглянулась. - Она скоро подъедет, - успокоил подполковник. "Как же, - горько усмехнулась Оля, поднимаясь по узкой лестнице. - Наверняка они уже потрошат ее внутренности..." - Впрочем, озвучивать свои опасения не стала. В убогом кабинетике, положив папку из дорогой кожи на стол с многочисленными пятнами пролитого кофе, сидел еще один представитель органов. Он хмуро глянул на вошедшую и отодвинул газету, которую перед этим внимательно изучал. "Сто к одному - "Советский спорт", - Оля разглядела фотографию распластанного в прыжке вратаря в футбольной форме. - Здравствуйте, - человек шевельнулся, изображая вставание. - Присаживайтесь. Он ткнул пальцем на табурет: - Вот тут. Будет удобно... Итак. Я старший следователь следственного комитета прокуратуры Лосик Антон Кузьмич. - Тавтология, - пробормотала Оля, опускаясь на указанное место. - Что? - не понял прокурорский. - Следователь следственного... - она махнула рукой. - Извините. Это я от волнения. Cтолько всего навалилось. - Оля и вправду погрустнела. - Примите мои соболезнования. - Дежурно пробормотал дознаватель вынимая стопку листов. - Но, увы... Дверь скрипнула, в кабинет вошел уже знакомый Оле подполковник. Он коротко шепнул что-то работнику прокуратуры и вышел, не взглянув на задержанную. - Произошло действительно много событий, - почесал кончик носа человек со смешной фамилией Лосик. -Как говорится: Пришла беда... Но к делу. Вы вызваны на беседу по поводу нападения на патрульных ДПС, произошедшего сегодня ночью на перекрестке улицы Пушкина и Заводской. Свидетели запомнили, что возле патрульного автомобиля стояла машина, похожая на вашу. Что вы можете сказать по этому поводу. Оля вздохнула: - Дело в том, что сегодня, вернее, уже вчера, у меня на работе была вечеринка. Я задержалась. И уже в самом конце праздника мне позвонил знакомый и сообщил, что Иван Степанович попал в аварию, - она совершенно спокойно приплела неведомого доброхота, поскольку успела выкинуть "симку": "Пусть доказывают... Тем более что зарегистрирован телефон был на кого-то третьего. Дед всегда был предусмотрителен в мелочах". - Простите. Кто звонил? - оторвался от бумаг следователь. - Не разобрала... - он сказал, что знакомый... У деда было много знакомых. - Да, да... - не стал давить прокурорский. - И? - На перекрестке меня остановили. Но вошли в положение. В общем, они меня отпустили. Я помчалась к месту аварии. А там... Дед уже не дышал. Я потеряла контроль, кинулась домой, думала взять какой-нибудь инструмент или... ну, я не знаю. Все было как в тумане. - А когда приехала домой, стало нехорошо. Ревела, потом опомнилась и поехала обратно. И тут меня встретили ваши сотрудники. - Интересно... - Лосик пожевал губу. - Как вы определили, что ваш дед мертв. Сами? И не стали ждать медиков? Милиции? Оля вспыхнула: - Я слишком долго болела. У меня была травма. Я научилась отличать живых от мертвых. И вообще, это сейчас, да и то не до конца, понимаю, что произошло. А тогда... - Понимаю. Состояние аффекта... - следователь внес в протокол объяснение. - Значит, вы ничего не видели? - В смысле? - она подняла брови. - Что я должна видеть? Телефон Лосика, простенькая "Моторола", тихо пропиликала рингтон из пресловутой "Бригады". Следователь поднес трубку к уху и отодвинулся к зарешеченному окошку: - Да. Понятно... Он помолчал, слушая абонента, и закончил почти военным "есть". Вытянул на свет листок с плохо пропечатанным текстом. Пробормотал привычной скороговоркой: - На основании статьи... Уголовно-процессуального кодекса России, в целях обеспечения следствия вынужден задержать вас с препровождением в изолятор временного содержания. Он нажал неприметную кнопку, и в кабинет вошел милиционер. - Но за что? - Оля искренне изумилась. - Вы же меня ни в чем не обвинили? - Сержант, проводите задержанную, - сухо бросил следователь, торопливо складывая бумаги в папку.
Глава 15
Спускались уже совсем другим путем. Вдоль серых стен, закатанных когда-то шаровой краской, теперь давно покоробившейся, мимо кроватных сеток, закрывающих провал межлестничных маршей. Но более всего удивил запах. Как от потрепанного бездомного пса. Ольга твердо представила, что именно так и должен вонять живущий с помойки шелудивый, крысиного цвета "кабыздох". "Но вот почему здесь? А впрочем, как еще тут должно пахнуть?" - усмехнулась она нечаянному каламбуру. Недолгий спуск в подвал завершился у решетчатой двери. Короткая команда сопровождающего. Точь-в-точь как в кино. - Лицом к стене, руки за спину, - привычно пробормотал вертухай. Отворил тугой замок, пропустил в узкий тамбур. Повторная скороговорка, и вот уже они шагают по длинному, освещенному мигающими лампами, названными с чьей-то недоброй руки дневными. "Какие они дневные? Скорее мертвенные", - Оля вздрогнула от окрика "Вперед" и шагнула в совсем маленькую комнатку. - Степановна. Прими постоялицу, - неожиданно спокойно, по-домашнему, произнес сержант. - Пометь в журнале. В третью определили. Бумаги, следак сказал, после дежурному отдаст. Он развернулся и, не дожидаясь ответа, вышел, прикрыв за собой дверь. Клацнул замок, и Оля осталась одна. Впрочем, нет, занавесочка, отделяющая угол комнатки, дрогнула и на свет выкатилась уютная, вовсе не соответствующая этому страшному месту, старуха. Ну, может, не старуха, скорее пожилая женщина. Перетянутый ремнем ватник делал ее похожей на усталую колхозницу. Да и клетчатый шерстяной платок, из-под которого выглядывал клочок седых волос, никак не вязался с суровым антуражем подвала. Тетка коротко взглянула на новоприбывшую. Поправила узел платка, и раскрыла толстую тетрадь. - В камере запрещается иметь при себе деньги, драгоценности, ценные вещи... - не глядя на Олю, пробормотала старуха - Выкладывай на стол, я запишу. Смотри, не вздумай прятать. Все равно отыщу. А стыду не оберешься, - фраза вызвала у арестантки нервный смешок: "Надо же, стыду? Они меня еще стыдить будут". Бабка остро глянула на девчонку: - Чего стоишь? Впервой? Ну, это ничего. Привыкнешь. - У меня и нет ничего, - пробежалась по карманам Оля. - Телефон, пятьсот рублей и все, - она порылась в заднем кармашке джинсов. - Вот, еще ключ от дома. Но он уже не нужен, - пробормотала, вспомнив, как вспыхнуло над лесом зарево. Контролер быстро вписала в тетрадь перечень изъятого, и сложила вещи в прозрачный пакет. - Зря ты... - протягивая тетрадь, наставительно произнесла она. - Ключ у человека должен быть. Тюрьма, она когда-никогда окончится, а ключ дождаться поможет. - Да нету дома. Сгорел, - Оля почему-то произнесла это вовсе без настороженности. - Что ж, бывает, - спокойно отозвалась старуха. - Ничего. Все наладится. Она сноровисто охлопала Ольгу, не ожидавшую от толстухи этакой прыти. - Колечко, сережки, цепочку снимай, - перечислила тетка, мигом углядев цепким взглядом все украшения. Сложила в другой пакет. Процедура завершилась. Тетка негромко крикнула, оборотясь к дверям: - Заходи. Эй, Серега. Вошел давешний вертухай: - Все, что ли? Тогда вперед, - посторонился, выпуская. Третья камера оказалась маленьким темным тупичком, вроде лошадиного стойла, отгороженным от коридора толстыми прутьями решетки. Дверь скрипнула, впуская арестованную. Нары - пологий помост во всю ширину камеры, почти до самой решетки. И все. Только в потолке, за частой сеткой, вмазанная в стену лампочка свечей в сорок. Ни окон, ни вентиляции. Оля недоуменно замерла, слушая, как клацает в замке ключ. - Чего ты? Обживайся, - произнес сержант. - Оправка в двенадцать, приспичит, покричишь. Завтрак пропустила, - он повернулся и, уже отходя, бросил: - Если чего надо, проси. Схожу, куплю, - и двинулся к выходу из коридора. Она присела на краешек затертого сотнями тел помоста. Шершавая штукатурка стены уперлась в спину, словно ежовые иголки. Отделение КПЗ начало потихоньку оживать, потянуло запахом табака, закашлялся кто-то в соседнем боксе длинным, перхающим лаем. - Эй, начальник, - прозвучал громкий разухабистый голос. - На горшок бы... Своди, а? - Сейчас, разбежался, - отозвался из-за решетчатой двери сержант. - Водил уже. Дрыхнуть надо меньше. Терпи. - Блин, так я тут наделаю. - Сама потом и вытирать будешь, - флегматично резюмировал собеседник. Соседняя камера затихла. Оля вернулась к беседе, если можно было назвать беседой короткое общение со следователем. "Похоже, что-то у них не срослось, - поняла она. - Скорее всего, не отыскали свидетелей, а эти не очнулись". Задержанная устроилась удобнее, подогнув ноги: "Но что теперь? Взрыв был такой, что от дома, наверняка, ничего не осталось. Попробуй, что отыщи. А с другой стороны. Им меня выпускать не резон. Найдут, что предъявить. Пока разберутся, пока решат. Если, как сказал Степанович, его вычислили, то будут искать компромат. Выпытывать". Сердце тихонько заныло. Тягостное раздумье вымывало последние силы. - К черту, - резко выдохнула Оля. Встала и, замерев, попыталась наполнить тело живительной энергией, пронзающей от макушки до самых пяток. Понемногу хандра отступила. Возникло спокойствие и уверенность. Войдя в нужное состояние, опустилась на помост и продолжила медитацию. Пройдя все центры, очистила каналы, наполнила оранжево-яркой, сияющей силой, окружила себя плотной пеленой мерцающего света. Незаметно заснула. Проснулась от стука решетки. - Входи, подруга, - впустил все тот же сержант новую задержанную. Слегка помятая, с большим багровым синяком в полщеки разбитная деваха. Огненно-рыжая, в короткой, с вызывающе-откровенным разрезом, юбке и полупрозрачной кофте, она явно не собиралась к посадке. - Вот, суки, закрыли, - беззлобно чертыхнулась вновь прибывшая и глянула на соседку. - Первоходом? Что предъявили? - вместо приветствия произнесла бойкая девица, сверкнув нагловатыми, небрежно подведенными глазами. - По недоразумению, - отозвалась Ольга, - Гаишники остановили, отпустили, а их кто-то побил. Вот меня и трясут. Только ничего не говорят, а так, пугают. - Правильно, - Рыжая плюхнулась на нары и протянула ладошку с ободранным маникюром: - Марго. А тебя? - Оля, - осторожно пожала руку сокамерницы и вежливо поинтересовалась: - А тебя за что? - А, ерунда, хахаль чего-то наборогозил. Шмотки чьи-то у меня в хате нашли. Вот меня и крутят. Да ну его. Успеем наговориться. Если не разгонят. В обезьяннике могут до трех суток держать. Так, что... У тебя курево есть? - Оля отрицательно мотнула головой. Марго заметила мелькнувшую по коридору тень и подвинулась к решетке. - Сережа, угости сигареткой, - свойски попросила девица у сторожа. Сержант недовольно покосился, но полез в карман и вытянул мятую сигарету. - Все, Маргоша. Больше не клянчи, - видно было, что постоялица здесь не впервой. - Спасибо, Сереженька, ни боже мой. Разве что еще разок? А кто тебя меняет? Сержант хмыкнул: - С него ты точно ничего не поимеешь. "Бубен" заступает, - он прошел к выходу и клацнул дверью. - От, блин, - ругнулась продувная соседка. Ловко прикурила сигарету вынутой неизвестно откуда зажигалкой. Выдула дым между решеток. - Ну не везет, так не везет. Этот козел все душу вымотает. Да еще трахнет на халяву, - с огорчением произнесла она. - Как это? - Оля непонимающе уставилась на рыжеволосую сокамерницу. - Как? - та усмехнулась. - А никак, обыкновенно. Пристегнет к решке и привет. А чего ему? Ночь длинная. Да и кому жаловаться? А будешь возникать, дубинкой так ухайдакает, неделю кровью будешь харкать. Лучше уж... - она покосилась на миниатюрную фигурку. - Он блондиночек уважает. Так что, похоже, туго тебе придется, - словно о чем-то малозначащем сказала она и протянула недокуренную сигарету: - На, покури. Оля, не слыша предложения, опустилась на твердое дерево лежака. В голове тупо кольнула далекая еще игла. Но сердце неровно стукнуло. - Ты что? - заметила перемену в соседке Марго. - Не успела еще? Ну, ты даешь? - изумилась сокамерница и поскучнела. - Совсем нехорошо, - она, словно понимая состояние Оли, перестала цеплять ее разговорами, затушила окурок и полезла на полог. - Посплю пока, - оповестила сама себя и тихонько засопела. Новость, с которой еще нужно было сжиться, стучала в голове. И потихоньку приходили страшные воспоминания, почти выгнанные заботами старого лекаря и мастера. И хотя помнила она немногое. Только страшную рожу, да бритую голову насильника, но вот остальное, что было после, всплыло совсем явственно. Боль в разрезанных ранах. Страшная маска вместо лица. И та спица, выжигающая мозг. А еще бесчувствие и решимость. - Нет. Этого больше не будет, - твердо произнесла Оля. - Пусть... Но не это. И словно волна теплого и спокойного покрывала накрыла ее. Невесомая ладонь легла на плечо. " Ты меня слышишь? - подумала она, обращаясь неизвестно к кому. - Я сильная. Ты меня всему научил. И если суждено, пусть так и будет". Странное, невероятное спокойствие и уверенность. Тело начало покалывать невидимыми иголками, наполняя необъяснимой силой. "И это никуда не исчезнет, - твердо поняла Оля. - Теперь нас двое". Тихонько прилегла на доски и задремала. Минута и она уже спала. Голос. Наглый, уверенный, он донесся сквозь сон. Открыла глаза и увидела стоящих возле камеры милиционеров. Один из них - знакомый уже Сергей, а второй - мордатый, с толстой, распирающей ворот форменной рубахи, рябой шеей и пятнистым, плоским, как блин, лицом. "Очевидно, это и есть тот самый "Бубен", - мелькнуло понимание. - Две, - пересчитал их по головам сменщик. Пометил в тетради. - А эта ничего... - толстомордый засмотрелся на Олю. - Марго. Опять? Я тебе говорил, что если снова попадешь, на толчок не поведу? Ну, вот и сиди теперь сутки... Будешь знать, как выеживаться, - бросил он, уже отходя к следующей камере. - Вот, сука, - прошептала рыжеволосая Марго. - Прошлый раз у меня месячные были. Вот и злобится. Козел, - добавила она. - А теперь, точно, не пустит. Придется отрабатывать. Оля поднялась и взглянула в спину конвойного. Впрочем, не столько на него, сколько определяясь в пространстве. - А что, эта тетка, которая вещи принимает, и ночью сидит? - мимоходом поинтересовалась у соседки, когда надзиратели скрылись в дежурке. - Теть Люба? Да нет, конечно. Чего ей тут делать? Здесь вообще двое дежурят, но один у мужиков сидит. Там народу много. Здесь только этот, - пояснила Маргарита. Она всмотрелась в лицо стоящей на свету Ольги: - Ты словно другой стала. И глаза, я такие раз только видела. На Ростовской пересылке. По рецедиву одну на Особую зонуотправляли. Только у той за душой восемь "жмуриков" было. Ты чего, а? - Все нормально, - Оля опустилась на край настила. - Давай помолчим. Мне подумать нужно. Однако спокойно посидеть не удалось. Принесли жидкий обед. Потрепанный мужичок в несвежем, когда-то белом халате раздал миски с похлебкой. - Чего там? - поинтересовалась у шныря Марго. Тот молча протянул ей клочок бумажки и проследовал дальше. Арестантка пробежала написанное карандашом и выругалась. Витиевато и с чувством: - Вот тварь. Я ж его?.. А он?.. Ну какой козел. Она хлопнула ладошкой по стене и зашипела от боли: - Сдал меня мой миленький и еще просит на себя чужое примерить. А вот хрен ему. Так и скажи ему, светло-пегому, - в голос рявкнула она. - Эй, тихо там, - раздался из-за решетки сонный голос верухая. - А то... - он не закончил. - Нет, ну это как называется? - никак не могла успокоиться рыжая фурия. - Это что, "пятерик" как с куста? - она шумно вздохнула и полезла на лежак. Села в угол и тоскливо затянула негромкую мелодию. Оля вновь замерла. Плана не было, была только твердая решимость. И тут по решетке вновь стукнули. - Степанова, на выход, - приказал сержант. Она вошла в уже знакомый кабинет для допросов. За столом, возле добродушного следователя сидел сам губернатор. Антон Кузьмич суетливо выпрямился и бочком протиснулся к выходу. - Я тут... - он кивнул на дверь и выскочил наружу. Словно и не заметив исчезновение следователя, Виктор Петрович кивнул на привинченный к полу табурет: - Садись, Оля. - Здесь принято говорить присаживайся, - отреагировала Ольга, - и здравствуйте. - Здравствуй, извини, я тут совсем замотался. Такое горе. Михаил Степанович ведь был моим хорошим товарищем. И теперь еще это, - Глава региона кивнул на решетку. - Оля, я разговаривал со следователем. Он уверяет, что все не так уж плохо. Но все равно, тебе сейчас придется какое-то время побыть здесь. Закон, ты ведь понимаешь? Оля подняла бровь: - Да бросьте вы про закон, - она усмехнулась. Что-то в ее улыбке сильно не понравилось собеседнику. - У тебя все нормально? - поинтересовался губернатор. - Если не считать того, что сижу в камере, то все нормально, - Оля на секунду задумалась. Но что-то ей подсказало: "Никакой помощи она от этого борова не получит. Им нужно сломать ее. Заставить выложить все, что она знает про дела деда, и переписать документы на завод. А для этого они пойдут на все". - Нормально, - она выпрямилась и повторила: - Могло быть и хуже. - Вот и ладно. Крепись. Я попробую тебе помочь, - пробормотал губернатор, пряча глаза. - Посодействовать. Только и ты должна помочь. Мне тяжело говорить, но сейчас, после трагических событий, выходит, что все имущество Михаила Степановича принадлежит тебе, а заводским руководителям срочно нужно решать целую кучу проблем. Может, напишешь доверенность? А еще лучше передашь, временно, права на управление кому-нибудь. Я лично прослежу, чтобы все было по закону. И как только тебя освободят, а это дело нескольких дней, ты сможешь распоряжаться всем сама. "Он и впрямь дурак? - мысленно рассмеялась Оля. - Да стоит мне только подписать бумажку, как все. Нет, это они видно меня держат за полную дуру". Оля захлопала ресницами. Сыграть истерику актрисе пара пустяков. Подбородок задрожал, и она разрыдалась. - Дядя Витя, там страшно, я не хочу в тюрьму. Сделайте, что-нибудь. - Успокойся, пожалуйста, я ведь не командую прокуратурой. Тем более, в доме взорвалось большое количество взрывчатки, и офицеров ГАИ обнаружили без сознания после твоего отъезда. Им нужно разобраться. Но... - он успокаивающе погладил ее по плечу, - я сделаю все, что от меня зависит. - Вот бумаги, подпиши. - Он протянул ей стопку листов. - Не могу... - Оля, продолжая рыдать, показала дрожащие пальцы. - Мне нужно успокоиться... - Ладно, - Виктор Петрович взглянул на девушку. - Давай завтра. Я с утра заеду. Он подошел к двери: - Лосик. Мы закончили, - уведомил с хозяйской, непередаваемой интонацией, вовсе не вяжущейся с его словами о подзаконности власти. Сержант вывел арестованную, а прокурорский заискивающе поинтересовался у задумчиво сидящего губернатора: - Может, и впрямь, отпустить девчонку? Доказательств-то никаких, только предположения. - Не спеши, пусть пару дней посидит, не дергайся. Твое дело бумажки писать. - отрезал "хозяин". Поднялся и тяжело вышел из кабинета. В камере, куда Олю вернул конвойный, никого не было. Марго перевели в соседний бокс. Похоже, упырь, и впрямь, имел на задержанную какие-то виды. Но до вечера ее никто больше не трогал. Только разносчик баланды просунул в камеру сальную миску с жиденькой бурдой, есть которую было вовсе невозможно. Разговоры, вспышки ругани и крики, доносящиеся из соседних камер, наконец, стихли. Биологические часы задержанных, еще не сбитые долгой отсидкой, сообщили о необходимости сна. Подвал понемногу затих. Оля, хотя наступающая ночь могла принести ей куда больше неприятностей, чем остальным, тоже задремала, но чутко и настороженно. Потому негромкий стук резиновой дубинкой по решетке не стал для нее неожиданностью. Открыла глаза. В скупом свете дежурной лампы стоял мордатый сторож. - Руки вперед, - приказал сержант. - Между решеток. Быстро. - Зачем? - наивно поинтересовалась Ольга. - Я кому сказал? - с угрозой проскрипел коридорный. - Положено. Выполнять. - Да пошел ты, - просто отозвалась арестованная. Она встала и спрятала ладони за спину. - Хорошо. Не хочешь, как хочешь, - привыкший к безнаказанности надзиратель рассвирепел. - Я тебе сейчас объясню, зачем. Он сноровисто отворил замок и, шагнув в полутьму камеры, занес руку с зажатой в кулаке палкой. Короткий шаг навстречу, и плавное, неуловимо стремительное движение сжатой в щепоть ладони. Пальцы ткнулись в висок, поросший жесткими волосами. Едва сумев удержать себя, чтобы не провести второй удар из наработанной серии, Оля отступила чуть в сторону, освобождая потерявшему чувство реальности вертухаю место для падения. Тяжелое тело грузно сползло в проход между решеткой и нарами. Дернул ногами, словно пытаясь бежать, и затих. Оля коснулась жирной шеи обездвиженного сатира. С некоторым облегчением расслышала слабые толчки пульса. Вытянула наручники и, повозившись немного с браслетами, прицепила безвольные руки к решетке. Обыскать тяжелого полицая оказалось сложнее. Наконец вытряхнула из кармана толстый бумажник и хитрый резиновый кляп, которым он, очевидно, собирался заглушить крики жертвы. "Вот для него и сгодится, - Оля прислушалась к себе. С удовлетворением убедилась: - Ни мандража, ни сомнений". Выскользнула из приоткрытой двери, и проследовала к выходу. Возле каморки остановилась. Обшитая жестью дверь, естественно, оказалась заперта, но выручила связка ключей охранника. Дежурный по управлению дремал в глубине застекленного "аквариума", сидя в раздолбанном кресле. Ночь едва началась, а смена только в три. Офицер глянул в мутный экран китайского телевизора. Услышав торопливые шаги, оторвал взгляд от экрана, всматриваясь в длинный коридор. "Кого это еще нелегкая принесла?" - удивился офицер. Но тут дверь отворилась, и в тамбур выплыла дородная фигура бабы Любы. Служившая в управлении с незапамятных времен старуха помнила еще времена застоя и была живой легендой. - Здравствуй, сынок, - пробормотала старуха, поправляя сползающий на глаза платок. - Привет, теть Люба. Я думал, ты ушла давно, - удивился капитан. - Вернулась я, в ворота зашла. Сумку с ключами забыла. Вот и пришлось по ночи назад телепать. А она вот ведь как нужна, - подняла бабка тощую хозяйственную сумку и затрясла перед самым окошком. - Ну, побегу... - она замерла у двери. Капитан потянулся и нажал кнопку, открывающую замок. - Счастливого дежурства, - донесся уже с улицы дребезжащий старческий тенорок. "Что-то бабка, вроде, ростом ниже стала?" - лениво подумал страж порядка, устраиваясь в кресле.- "Правду говорят. Годы к земле гнут. Стареет... А вот Петрова нужно "раздолбать". Доложить о приходе забыл?" Старуха, шаркая по обледенелому асфальту стоптанными ботами, двинулась вдоль по слабо освещенной улице. Миновала пару кварталов, остановилась у обочины. Подняла руку. Недолгое ожидание принесло плоды. Возле непрезентабельной фигурки тормознул бомбила. - Куда, мамаша, - склонился к окошку водитель жигулей. - В поселок, сынок, - прошамкала запоздалая пассажирка название. - У дочки засиделась. - А чего заплатишь? - поинтересовался водитель. - С одной стороны, до поселка дорога неблизкая, а с другой, в городе тоже пусто. - Выручи, а, милок. Мне дочка тысячу на дорогу дала. Она нынче в банке работает. При деньгах, - забубнила старуха. - Ладно. Садись, мать. Но только из уважения к возрасту, - частник приоткрыл дверцу рядом с собой. - Я уж лучше на заднем, мне впередке боязно. Страх, как гоняете. Тут, в уголке, посижу... - неожиданно проворно протиснулась пассажирка на сидение, хлопнула дверцей. Старенькая "шестерка" крякнула коробкой и отвалила от обочины. Водитель, не намеренный слушать старушечьи рассуждения о падении нравов, включил шансон. Получасовая дорога, скрашенная смачными припевками Гриши Заречного, промелькнула незаметно. Оля всмотрелась в мелькающий за окном лес. - Здесь, милок, тормозни, - углядела она, поворот к дедовой заимке. - Ты чего, старая? - пригасил водитель звук. - Здесь же лес кругом. - Да я знаю, - протянула пассажирка купюру. Водитель недоуменно обернулся, но тут рука старухи выпустила бумажку и легонько, словно взмахнувшая крыльями бабочка уперлась в плохо выбритую шею извозчика, сдавив с неожиданной силой. Он хотел дернуться, но помешала странная слабость. Глаза начали смыкаться, в голове поплыл тихий звон, и вот уже все затянуло сплошным белесым пологом. Мастер откинул голову на подголовник и тихо засопел. Убедившись, что водитель спит, Оля перевалила тело на пассажирское сидение: "Ничего. Отдохнет часок, будет как новенький". Место захоронки отыскала не без труда. Ночной лес выглядит совсем иначе, чем днем. Но когда приблизилась к проталине и услышала глухой рык, с радостью поняла: "Прочесать окрестности у противника ума не хватило". Быстро выкопала заветный сверток и, позвав негромко поскуливающего пса, отправилась обратно к машине. Минька шумно принюхался к незнакомому запаху, но запрыгнул на заднее сидение. До города добрались без происшествий. "Перехват, похоже, еще и не объявляли", - решила Ольга, притерев машину у обочины. Вынула из конфискованного у вертухая бумажника стопку купюр и засунула в карман спящего водителя. - В компенсацию, - пробормотала, обращаясь к заинтересованно наблюдающему за происходящим лохматому приятелю. Захлопнув машину и придерживая пса за ошейник, смешная старуха неторопливо двинулась прочь по окраинной улице, и совсем скоро вовсе растворилась в предрассветных сумерках.