Машина остановилась, вернув меня в реальность, и Тур, хлебнув ещё раз из бутылки, выволок несопротивляющегося меня на улицу.
Мы стояли у входа в общагу.
Вслед за мной он открыл дверь и роту, который с радостью выпрыгнул на улицу.
- Охранять, мальчик, - вновь с нежностью в голосе дал команду Спайку Тур и, схватив меня за шиворот, потянул ко входу в общежитие, у которого уже столпилась приличная толпа народу, куря и шумно переговариваясь.
Как только мы поравнялись с ними, все вдруг замолчали и уставились на меня и Тура, как на последнее пришествие. Конечно, такое шоу! Да ещё бесплатное и с утра!
Проходя мимо толпы, никто и рта не раскрыл, нас просто проводили сверхлюбопытными, мерзкими взглядами до входа и всё, хотя о чём говорить - даже вахтёрша не вякнула ничего, стоило только Туру на неё посмотреть, она тут же прикусила язык.
Я смутно начал догадываться, куда мы идём (меня волокут), когда свернули на втором этаже.
Перед знакомой дверью первогодок Тур остановился, громко сопя, и прижал меня к стене, хватая за подбородок и заглядывая мне в глаза.
- Вякнешь – пожалеешь, – через некоторое время медленно, совершенно трезво проговорил имбецил.
Вот и всё напутствие, потом, не стесняясь, Быков просто открыл (почти с ноги) дверь и с силой втолкнул меня в комнату, в которой все четыре первокурсника замерли каменными изваяниями в шоке, кроме одного, который сейчас хлебал кофе полусидя на кровати и лазил в мобильном гаджете.
Не местный - столичный. Телефон - яблоко последней модели. Такой себе только Валечка Остапенко, мой колхозный одногруппник позволить мог, благодаря родакам. У меня такой же валяется где-то без симки.
- Кто из вас Завьялов? – спросил Тур, хотя давно уже смотрел на наглого, выделяющегося из присутствующих, пацана с телефоном, явно вычленив из толпы первогодок, и который до сих пор только мельком глянул на нас, словно ему нет до нашей колоритной парочки дела.
- Ну, я, - всё же ответил через некоторое время с ленцой пацан, отхлебнув кофе и наконец соизволив поднять глаза на Тура, а потом посмотрев на меня, при этом по издевательски растянув губы наподобие улыбки.
- Свалили все, - коротко рыкнул Тур на остальных пацанов, которые тут, же похватав свои сумки, направились к выходу, кроме замешкавшегося одного – дурака одувана, который и дал мне эти чёртовы деньги.
Сложить два и два я умел всегда, и поэтому всё стало на свои места.
- Стой! Это же ты! – неожиданно громко рявкнул я на одувана, сделав к нему рывок, и он вмиг вытаращился на меня испуганно и замер, как мышь под метлой. – Ты же сам отдал мне бабки! Тогда какого чёрта…
- Отвали от него! – подскочил с кровати наглый первогодок. – Или я тебе мало проблем устроил, козёл?!
Тур, молчавший всё время и наблюдавший за нами, как за мышами сделал шаг ко мне и, схватив меня за шиворот, притянул к себе.
- Я тебя предупреждал, чтобы ты заткнул пасть? - вроде как с угрозой, но не как обычно, медленно прохрипел он, и мне при этих сопляках, прилетело кулаком в живот. Не сильно прилетело. Неожиданно.
Схватившись за живот, я упал на пол, пытаясь вздохнуть. Он попал в какой-то синяк. Из-за застилавших глаза слёз я мельком увидел дёрнувшегося одувана и как радостно осклабился наглый малолетка Завьялов, шикнув при этом на одувана:
- Иди отсюда - я сам разберусь!
- Вставай, – прорычал не злобно мне Тур как только за одуваном и всеми лишними закрылась дверь.
- Чем обязан? – пафосно произнёс первогодок, рисуясь и поэтому скрестив на груди руки, при этом глядя на меня с довольной ухмылкой, как только я поднялся.
- Поедешь с нами и заберёшь заяву, - заявил прямо в лоб Завьялому, нагло, без всяких предисловий Тур.
- С чего бы это, дядя? - наигранно-удивлённо спросил Завьялов, приподняв бровь и смерив Тура взглядом с головы до ног.
Рычание и сопение Быкова наверное только меня насторожили и заставили занервничать, потому как пацан продолжил:
- И вообще вы кто будете? Папаша, что ли, этого вымогателя?
Завьялов глумился, совсем не чувствуя того, что сейчас этот имбецил может запросто порвать его на куски и выбросить в окно. В принципе я с Туром был здесь солидарен – сам бы порвал этого дебила мелкого.
- Сколько? – как-то вальяжно вдруг спросил Тур у этого нахала, удивив меня до нельзя.
- Решили баблом отделаться? – ещё радостней и глумливей произнёс Завьялов. – А как же моральный ущерб?
- Сколько?! - уже явно теряя терпение, вновь спросил пьяный Тур.
- Пусть просит прощения и пять штук, - усмехнувшись, произнёс, немного подумав, ублюдочный малолетка и, глядя мне в глаза, добавил, уточняя: - Пять тысяч баксов за моральный ущерб.
У меня от такой наглости лицо перекосило, и я не выдержал:
- Да ты охуело, чмо?!
Тур прямо как ждал, что я сорвусь и кинусь к этому мелкому бить морду, поэтому не раздумывая, опять внезапно сбил меня с ног ударом локтя в бок и, схватив за многострадальные волосы, потянул вверх, что я уже не зашипел, а взвыл от адской боли, а чтобы я не подумал рыпнуться и подняться на ноги, он ещё и стал мне за спину, хватая руку и заламывая её, но не сильно, а почти нежно, я бы сказал.
- Ты сейчас будешь просить прощения, усёк, патлатый? – как для дурачка, выделяя каждое слово, опаляя горячим дыханием и ароматом вискаря, произнёс на ухо мне Быков, на что я смог только кивнуть.
Хватка ослабла, и я увидел малолетку, который успел отойти от нас подальше, к окну. И что самое удивительное: на лице Завьялова промелькнул страх, а уже потом самодовольство. Конечно! Он не ожидал, что извинения будут приносить на коленях! Наверное, именно это придало мне хоть какой-то уверенности, и я еле слышно, прошипел: «Извини».
В комнате повисла тишина, и я уже был уверен, что Тур сейчас скажет: «Громче», - и втопчет меня окончательно в грязь перед этим малолетним ублюдком, но он снова довольно жёстко произнёс:
- Достаточно.
- Тебе же достаточно, сопляк, его извинений?! – тихо, с какой-то странной интонацией спросил Тур у Завьялова и, не дожидаясь ответа, сделал пару шагов вперёд.
- Да. Да… – чуть запнувшись, всё же ответил сопляк.
- Тогда подбери зад и вали забирать заяву.
- А деньги? – вновь прорезалась наглость у Завьялова, который уже переместился ещё ближе к своей кровати,
типа она его спасёт от имбецила. Наивный.
- Я не брал у него бабки! – не выдержал я и вставил свои пять копеек.
Тур, как в замедленной съёмке, повернулся ко мне, и по его взгляду я понял, что мне пиздец, но он, как ни странно, ничего не сказав, развернулся обратно к Завьялову.
- Заберёшь заяву, мразь, и получишь деньги, - процедил Тур и, развернувшись, подошёл ко мне, чтобы схватить за майку и вздёрнуть вверх с колен. – А тебе я, сучонок, челюсть сломаю.
Уже вытолкнув меня за дверь, Быков задержался, прикрыв дверь, чтобы я не слышал, но до меня всё равно донеслись его слова:
- Через час не заберёшь заяву, жадная мелкая падаль, сделаю с тобой то же, что и с ним. Это касается и денег – узнаю, что не у тебя он вымогал – вылетишь отсюда со статьёй и долгом в десять штук лично мне за потраченное время. А я постараюсь узнать.
Отойдя от двери чуть подальше, я прислонился спиной к стене и потёр шею, которая стала зудеть. Руки мелко дрожали, а в висках стучало и шумело. Во мне бурлило столько эмоций, что разобрать я их не смог бы при любом желании. Это просто бешеный коктейль. Я даже пытался вновь вычленить из этого коктейля ненависть к Туру, но не смог. Этот тупой имбецил вроде поставил меня на колени перед наглым малолетним придурком, унизил в который раз, втоптал в грязь, и… и бля, провернул всё так, что я уверен, что сопляк заберёт заяву. Намерения Тура, там в комнате, были прозрачны и понятны, а я явная демонстрация меня побитого и униженного на коленях испугает кого угодно. Только за всей демонстрацией только я мог понять что всё происходящее фарс чистой воды. Игра. Единственное, что я не мог понять, так это про деньги, он что, реально собирается их отдать, или это тупой ментовский развод? Челюсть неприятно заныла. Если не развод, то эти пять штук повиснут на мне мёртвым грузом.
Именно этот момент выбрала неформалка, чтобы подкрасться ко мне и заорать на весь коридор:
- Роевский, какого хрена, мать твою, творится?!
Скривившись от её вопля, я уже хотел сказать, чтобы она так не орала, но из комнаты уже вышел Тур. Не обращая внимания на шокированную моим видом Катьку, он, схватив меня за плечо, потянул на выход, но впереди встала разъярённая неформалка.
- Куда ты его тянешь, мудак? Или думаешь с корешом со своим тут понты покидал, повыспрашивал, и всё можно?! – нагло зашипела Катька.
Быков остановился и поднял тяжёлый взгляд на неформалку. Я заметил, как у него сжалась рука в кулак, на шее выступили жилы, а ноздри раздулись, как у быка. Мне даже стало интересно, чем это всё закончится, но и здесь Быков меня разочаровал, он просто грубо оттолкнул её, опешившую, и потянул меня на выход под вопли Катьки и угрозы.
- Не лезь, я сам разберусь! - только и успел сказать я, обернувшись к красной и злой неформалке, за что получил несильно по шее.
Народ у общаги рассосался. Неудивительно: все свалили на пары.
На разогретом уже почти летним солнцем асфальте у машины сидел Спайк, вывалив розовый длинный язык, ожидая хозяина. Только сейчас я заметил, что вокруг всё давно распустилось и буйствовало зеленью, будто я пропустил месяц и время выпало из моей памяти и реальности.
В машине Тур набрал какого-то Сушко, сказав, чтобы тот ему отзвонился, когда Завьялов заберёт заяву. Не знаю, что спросили на том конце, но замолчав ненадолго, Быков довольно резко сказал про какого-то Вано, что он всё решит с работой, и отключился. В машине густой патокой повисла давящая на уши тишина. От имбецила после разговора прямо пёрла ярость и неуёмная звериная злость. Я пожалел, что сел спереди. Лучше его псина, но что сделано, то сделано.
- Мне нужно в хабзу, - сипло и осторожно, стараясь, чтобы мой голос не задрожал от той угнетающей атмосферы, что повисла в машине уже довольно долго, произнёс я и на всякий случай посмотрел на ручку двери и блокировку.
Отпустив руль, Быков поднял на меня бешеный, какой-то даже, как мне показалось, немного больной, по-бычьи блестящий взгляд.
- Ты, кусок патлатого дерьма, пойдёшь туда… - начал медленно он, с каждой секундой повышая децибелы и рык. – … когда я скажу. Понял?!
Я не успел дёрнуть ручку машины, как щёлкнула блокировка двери, а на щетинистом лице расплылась жуткая ухмылка.
От него пьяного я никак не ожидал такой скорости и реакции.
Схватив меня за грудки, Имбецил притянул меня к себе и угрожающе, всё ещё держа в зрительном контакте переспросил:
- Понял или нет?!
- Да! – скривившись от запаха алкоголя, громко ответил я, и меня тут же отпустили.
Он тоже поморщился, наверное, болела рука – вот и отпустил сразу.
Тур завел машину, и мы резко рванули с места. Тяжёлый зад бмв занесло, раздался мерзкий визг шин и из-под колёс повалил дым. От комментария я поостерегся. Он бухой и в неадеквате, и вполне может выкинуть меня на ходу.
До дома, слава Богу, мы доехали живые, хотя волновало это, скорее всего, меня только одного, имбецилу было просто до фонаря. Единственный, кому и понравилась эта поездка, так это ротвейлер. Псина высунула морду в окно и радостно хватала сильные, кажущимися упругими потоки ветра своей огромной пастью. В отличие от Спайка, я сидел в прострации, гоняя в мозгу всё произошедшее. Если бы не менты на вокзале, мне бы всё удалось, но вот это «если бы» бесило. Это как идти по ровной, гладкой дорожке, а затем с разгону угодить в незаметную, присыпанную листьями, глубокую чёрную рытвину. И теперь я лечу вниз, не видя конца. Сказать, что всё дерьмово – ничего не сказать. Есть, конечно, плюс во всем происходящем, что Быков меня отмазал от статьи, но чёрт, ведь это не просто так! Я не знаю, что от него ожидать. Я сейчас вообще в раздрае. Сначала эта хата и договор – но это я могу понять, мы, прямо скажем, сразу с ним не поладили и с его псиной, и он нашёл способ подобраться к Григорьеву, но сейчас? Трах? Глупо. Моя худосочная задница не стоит того.
Я даже вслух фыркнул и скривился от мыслей, за что тут же заслужил оценивающий пьяный взгляд.
Не доезжая до подъезда, машина остановилась.
- Выходи, - хрипло процедил Тур, не глядя на меня и сжимая руль до побелевших костяшек.
Я схватился за ручку и собирался выйти, но меня остановил Тур, схватив за рукав.
- Забери Спайка.
Стиснув зубы так, что свело скулы, я кивнул.
Как только туша рота оказалась на земле, дверца хлопнула, а бэха стартанула с места.
- Тупой имбецил! – прошипел я и сплюнул под ноги, глядя на севшего напротив меня рота. Рот, типа поняв, что я ругнулся на его тупорылого хозяина, глухо зарычал. Мысленно плюнув ещё и на пса, я устало поплёлся к подъезду. Я даже дошёл до него, когда рот, шедший за мной (я слышал цокот его когтей по асфальту), рванул мне наперерез, громко и пронзительно лая. Моя реакция была предсказуемой – я замер, как тушканчик перед удавом, уставившись огромными глазами на оскаленную пасть. Сердце привычно сделало кульбит, а в мыслях проскользнуло: «Он сейчас нападёт!». Псина, словно поняв моё состояние, заткнулась и стала, расставив широко передние лапы, на манер своего хозяина. Прикрыв глаза, я громко сглотнул.
- Ты же не тронешь меня? – открыв глаза и подрагивающим от страха голосом, как идиот, спросил я пса.
Псина ещё раз коротко гавкнула и стала медленно приближаться ко мне. Я взмолился всем, кому не лень, даже соседям, которых ни разу толком и не видел в этом доме, зажмурился, пока не почувствовал, что меня потянули за штанину. Глаза сами распахнулись. Псина, а это она меня тянула, отпустила мокрые обслюнявленные джинсы и проворчала что-то, облизывая свою коричнево-черную пасть. Я ещё раз осмотрел ногу и псину, и уже уверенней, но ещё больше по-идиотски, вслух спросил:
- Ты хочешь гулять?
Ответа я не услышал, что естественно, зато рот повернулся ко мне задом и потрусил вдоль дома к парку, виляя своим толстым чёрным задом. Мне не осталось ничего, как пойти за ним следом.
Кто кого выгуливает - вопрос, хотя я бы с радостью сейчас пошёл домой и завалился спать.
Рот измывался надо мной добрых часа три, не меньше. Он обежал весь район, не давая при этом мне остановиться или развернуться и уйти (я порывался много раз!). Как только я останавливался или сворачивал, этот монстр появлялся из ниоткуда и начинал кружить медленно около меня, с каждым разом сужая круги, словно загоняя добычу. Все свои действия он сопровождал рыком и глухим утробным лаем, пока я не впадал в ступор, блея что-то нечленораздельное себе под нос и пытаясь успокоить учащённое сердцебиение, хватая при этом ртом воздух как рыба. Мне уже стало казаться что рот понял мой страх к нему и пользовался им вовсю, развлекаясь, в то время как я не мог сделать ничего. Эта псина, как и хозяин её, использовала меня, ведь когда я впадал в ступор, Спайк переставал рычать или лаять, подходил ко мне и тёрся мимоходом своим боком о ноги, чуть не роняя меня, или просто садился и смотрел чуть повернув голову набок, чтобы потом встать и медленно бежать в ту сторону куда ему надо. Я даже могу голову на отсечение отдать, что видел в тёмно-карих глазах пса искорки веселья и радости. И это пиздец просто!
Когда роту надоело бегать по округе и гонять меня, он нашёл огромную дубину, бывшую ранее деревцем, и притащил мне её в зубах, намекая на то, что я должен с ним поиграть. Из принципа я его проигнорировал. Зря. Рот, перехватив дубину поудобнее, обежал меня и встал на узкой дорожке сквера. «Выплюнув» бедное деревце, Спайк склонил к нему пасть и, глядя мне в глаза, зарычал предупреждающе.
- Что опять пугаешь, как твой тупой хозяин-имбецил? – зло и язвительно спросил я у пса, не намереваясь больше плясать под его дудку.
Рот жутко оскалился, демонстрируя набор острых белых клыков, всё так же не поднимая морды, приподнял свои уши-тряпки и, как мне показалось, у него даже встала короткая шерсть на загривке дыбом.